Воронцов. Перезагрузка. Книга 7

Глава 20

На следующий день я собрал всех мастеров в кузнице. Пора было заняться серьёзным делом — улучшением производства стекла. Наш Семён уже несколько дней намекал, что его реторта для обработки песка и глины светильным газом работает на пределе возможностей.

— Господа, — обратился я к собравшимся, — сегодня мы займёмся важным проектом. Нужно изготовить новую реторту для производства стекла. Большего размера, более надёжную, с лучшей теплоизоляцией.

Семён оживился:

— Да, Егор Андреевич, если реторта будет больше, я смогу больше стекла делать!

— Именно к этому и стремимся, — кивнул я. — Но делать будем не я один, а все вместе. Это отличное упражнение по коллективной работе.

Я развернул на верстаке чистый лист бумаги и начал рисовать схему:

— Смотрите. Вот текущая реторта — маленькая, из глины, тонкостенная, быстро остывает. Нужна новая — большего объёма, с толстыми стенками, герметичная.

Фёдор Железнов, неожиданно подал голос:

— А если сделать из металла? С толстыми стенками? Тепло дольше держать будет, и прочнее.

— Отличная мысль, Фёдор! — обрадовался я. — Именно металл и нужен. Медь или железо?

— Железо прочнее, — рассудил Григорий Сидоров. — Но медь легче обрабатывать. Как думаете, мужики?

Семён Кравцов задумчиво почесал подбородок:

— А что, если совместить? Основу из железа, а внутреннюю облицовку из меди? Железо прочность даст, медь — теплопроводность.

— Умно рассуждаешь, — одобрил я. — Но это усложнит конструкцию. Давайте для начала сделаем просто из толстого железа. Зато надёжно.

Антон Волков поднял руку:

— А как части реторты соединять будем? Чтобы герметично было?

Григорий оживился, видимо, идея уже созрела:

— А вот тут у меня мысль есть! Можно специальные зажимы сделать, как на бочках. Обручи железные, но со стяжками. Затянул покрепче — и герметично!

— Григорий, ты гений! — восхитился Петька. — Это же намного проще, чем пытаться части сваривать!

Я улыбнулся, наблюдая, как мастера сами генерируют идеи:

— Отлично, господа. Видите? Когда работаешь командой, решения находятся быстрее. Григорий придумал зажимы, Фёдор предложил толстые стенки, Семён — комбинированный подход. Все внесли вклад.

Иван Волков застенчиво поднял руку:

— А я могу предложить? Может, сделать реторту разборной? Чтобы можно было чистить изнутри?

— Иван, это очень ценное замечание! — похвалил я. — Действительно, если реторта неразборная, со временем внутри нагар накопится, эффективность упадёт. Разборная конструкция решает проблему.

Семён чуть не подпрыгнул от восторга:

— Вот это да! Такая реторта мне все проблемы разом решит! И объём больше, и чистить можно, и герметичность лучше!

— Тогда за работу, — скомандовал я. — Распределяем задачи. Фёдор с Петькой — ковка основных деталей корпуса. Григорий — изготовление зажимов. Братья Волковы — точная подгонка соединений. Семён Кравцов — система отвода газа. Митяй — вспомогательные детали.

Мастера разошлись по своим участкам работы. В кузнице загудел вентилятор, застучали молоты. Фёдор с Петькой принялись за ковку корпуса реторты из толстого железного листа.

— Смотри, Петька, — говорил Фёдор, указывая на заготовку, — нужно ровно ковать, без волн. Толщина везде одинаковая должна быть.

— Понял, — кивнул Петька, сосредоточенно работая молотом.

Григорий обустроился у другого верстака, где занялся зажимами. Он рисовал эскиз, прикидывал размеры, что-то бормотал себе под нос.

— Григорий, покажи, что придумал, — попросил я, подходя к нему.

Он развернул чертёж:

— Вот смотрите. Обруч железный охватывает реторту по окружности. В обруче с двух сторон — проушины. Через них проходит стяжка. Зажал — и обруч стягивается, прижимает части реторты друг к другу.

— Неплохо, — одобрил я. — А прокладка между частями будет?

— Прокладка? — переспросил Григорий.

— Обязательно нужна, — пояснил я. — Иначе газ просочится через мельчайшие щели. Можно из мягкого металла сделать — меди, свинца.

— А-а, понял! — просветлел Григорий. — Медная прокладка между частями, зажим её прижимает — и герметично!

— Именно так, — подтвердил я.

Братья Волковы тем временем готовили соединительные фланцы — специальные кольца, которые должны были точно подходить друг к другу.

— Антон, смотри, у тебя тут на полмиллиметра больше, чем нужно, — указывал младший брат.

— Вижу, Ваня, сейчас подгоню, — Антон склонился с напильником, аккуратно снимая лишний металл.

Я подошёл к ним:

— Как дела, братья?

— Работаем, Егор Андреевич, — доложил Антон. — Только вот точность какая нужна? Миллиметр допуск — это нормально?

— Для фланцев — чем точнее, тем лучше, — ответил я. — В идеале — десятые доли миллиметра. Возьмите штангенциркуль. Используйте его для контроля.

— Понял, — Антон достал штангенциркуль и принялся проверять размеры.

Семён Кравцов возился с системой отвода газа. Ему нужно было сделать входной и выходной патрубки.

К полудню работа шла полным ходом. Кузница гудела от активности — звон молотов, скрежет напильников, шипение раскалённого металла в воде.

Я обходил всех по очереди, проверял качество, давал советы, подбадривал. Атмосфера была удивительная — каждый работал над своей частью, но все понимали, что делают общее дело.

В разгар работы в кузницу заглянул Захар:

— Егор Андреевич, к вам снова гонец приехал. От какого-то барона. Никифор его сопровождает.

— Уже едет? — уточнил я.

— Да, сейчас подъедут.

Я вышел из кузницы, чтобы встретить гонца. Через минуту действительно прискакал Никифор с незнакомым мужчиной лет тридцати в добротной дорожной одежде.

— Вы Егор Андреевич Воронцов? — спросил гонец, спешиваясь.

— Я, — подтвердил я. — Слушаю вас.

— Письмо от барона Сергея Михайловича Строганова, — он протянул мне запечатанный конверт. — Барон интересуется, когда вы сможете посетить его заводы на Урале. Дело не терпит отлагательств.

Я вскрыл конверт и пробежал глазами письмо. Барон действительно просил о скорейшей встрече, обещал все условия для работы и щедрое вознаграждение.

— Передайте барону, — сказал я гонцу, — что смогу приехать к нему так, как договаривались ранее. Сейчас, увы, государственные дела, — я кивнул в сторону ангара.

Гонец явно был недоволен таким ответом:

— Но барон просил вас убедить!

— Я не могу просто взять и уехать на Урал, бросив текущие обязательства, — ответил я с нажимом.

Гонец кивнул, явно не в восторге от такого поворота, но спорить не стал. Распрощавшись, он уехал.

Вернувшись в кузницу, я застал любопытные взгляды мастеров.

— Кто это был? — не удержался Семён Кравцов.

— Гонец от барона Строганова, — ответил я. — Владелец уральских железных заводов. Хочет, чтобы я к нему приехал, помог с модернизацией производства.

— Вот это да! — восхитился Иван Волков. — С самим бароном дела ведёте!

— И не только с ним, — вздохнул я. — После приёма у градоначальника многие влиятельные люди заинтересовались новыми технологиями.

Григорий задумчиво покачал головой:

— Егор Андреевич, а вы не боитесь? Такие большие дела, такие серьёзные люди… Вдруг что не так пойдёт?

— Конечно боюсь, — признался я честно. — Но страх не должен останавливать. Главное — действовать обдуманно, не брать на себя невыполнимых обязательств, держать слово.

— А как вы со всеми делами справляетесь? — спросил Антон. — У вас же и мы тут учимся, и производство, и ещё эти бароны, купцы…

— Поэтому у меня есть помощники, — объяснил я. — Фома ведёт торговлю и планирует поездки. Захар отвечает за безопасность. Петька, Илья, Семён — каждый ведет своё производство. Я не могу всё делать сам, да и не нужно. Главное — правильно распределить обязанности и доверять людям.

Фёдор Железнов, прервав ковку, сказал:

— Вот это и есть настоящее мастерство. Не только руками работать, но и людьми управлять.

— Именно, Фёдор, — согласился я. — Когда вы вернётесь на завод, вам тоже придётся не только самим работать, но и других учить, организовывать, руководить.

Это их задело за живое. Григорий выпрямился:

— Значит, нужно учиться не только технике, но и управлению?

— Обязательно, — подтвердил я. — Хороший мастер — это не только золотые руки, но и светлая голова, умение планировать, распределять задачи, контролировать качество. Но у тебя же есть опыт, Григорий. У тебя же вон сколько подмастерьев. Вот и тут будет то же самое. Справишься.

После обеда работа продолжилась. К вечеру основные детали реторты были готовы. Фёдор с Петькой выковали массивный железный корпус с толстыми стенками. Григорий изготовил хитроумные зажимы со стяжками. Братья Волковы подогнали фланцы с точностью до десятых долей миллиметра. Семён Кравцов сделал систему отвода газа.

— Ну что, господа, — объявил я, — пора собирать!

Сборка была похожа на священнодействие. Все собрались вокруг верстака, на котором разложили все детали.

— Сначала основание, — командовал я. — Фёдор, Петька, ставьте корпус.

Они водрузили массивную железную конструкцию.

— Теперь фланцы, — я кивнул братьям Волковым. — Проверяйте совпадение пазов.

Антон с Иваном аккуратно установили соединительные кольца, проверяя каждое соединение.

— Прокладки, — Григорий передал тонкие медные кольца, которые вставили между фланцами.

— Зажимы, — Григорий же начал устанавливать свои стяжные обручи, осторожно их стягивая.

— Равномерно затягивайте! — предупредил я. — Сначала слегка по кругу, потом понемногу подтягивайте. Иначе перекосит.

— Система отвода газа, — Семён Кравцов подсоединил свои патрубки.

Через полчаса реторта была полностью собрана. Мы отошли и критически оглядели результат.

— Красавица, — выдохнул Петька. — Настоящая красавица!

— А теперь испытания, — сказал я. — Нужно проверить герметичность, прочность, эффективность.

— Как проверять герметичность? — спросил Иван.

— Закрываем все отверстия, подаём внутрь воздух под давлением, — объяснил я. — Если держит давление — значит, герметично. Если падает — ищем утечку.

Мы подключили пневматическую систему к реторте, создали давление и стали наблюдать, периодически смазывая места стыков мыльной водой. Минута, две, пять… Давление держалось стабильно. Нигде пузырьков замечено не было.

— Отлично! — обрадовался Григорий. — Герметично!

— Теперь прочность, — продолжил я. — Нагреваем докрасна и смотрим, не деформируется ли.

Фёдор с Петькой поставили реторту в печь. Железо постепенно раскалялось, краснело, но конструкция держалась без изменений.

— Прочность отличная! — констатировал Фёдор. — Толстые стенки своё дело делают.

— Осталось проверить эффективность, — сказал я, обращаясь к нашему Семёну. — Это уже твоя работа. Загружай сырьё и смотри, что получится.

Семён с энтузиазмом принялся за дело. Загрузил в реторту уголь, поташ, долил воды, герметично закрыл. Реторта разогревалась, внутри шла химическая реакция.

Мы все собрались вокруг, наблюдая за процессом.

— Вот это да! — восклицал он. — Эта втрое больше, чем старая!

Через минут десять через отводной патрубок пошел газ. Семён стал обрабатывать им заранее приготовленную перетертую глину.

— Работает! — закричал Петька. — И как работает!

Семён был на седьмом небе от счастья:

— Это просто чудо! Раньше мне три захода нужно было делать, теперь за один раз всё!

Григорий хлопнул Фёдора по плечу:

— Твоя идея с толстыми стенками сработала!

— И твои зажимы отличные! — ответил Фёдор, непривычно оживлённый.

Братья Волковы обнимались, радуясь успеху. Семён Кравцов улыбался во весь рот.

Вот оно — каждый внёс свою лепту, все работали как единая команда, результат превзошёл ожидания.

— Ну что, мужики, — торжественно объявил я, — поздравляю вас с первым серьёзным успехом! Вы создали сложное техническое устройство совместными усилиями. Это и есть то, чему я хотел вас научить — работать вместе, дополнять друг друга, создавать то, что один человек не смог бы сделать.

Григорий встал и поднял кружку с квасом:

— За новые знания!

— За Егора Андреевича! — подхватили остальные.

На следующее утро я собрал всех мастеров и торжественно объявил:

— Ну что, пришло время для самого важного этапа вашего обучения. Сегодня мы полностью разберём паровую машину и изучим каждую её деталь!

В мастерской повисла напряжённая тишина. Мастера переглянулись — паровая машина была для них почти священным объектом, чудом техники.

— Разобрать? — осторожно переспросил Григорий. — А потом соберём обратно?

— Разберём, изучим, поймём принципы, и да — соберём обратно, предварительно сняв все размеры с деталей, — подтвердил я. — Более того, после этого каждый из вас будет способен собрать такую же машину самостоятельно.

Это их вдохновило. Антон потёр руки:

— Когда начинаем?

— Прямо сейчас, — ответил я. — Но сначала — техника безопасности. Машина должна быть холодной, давления в котле нет, все клапаны открыты. Проверяем!

Мы провели тщательный осмотр. Убедились, что машина остыла, давления нет, ничто не угрожает безопасности.

— Отлично, — сказал я. — Теперь приступаем. Григорий, веди записи. Каждую деталь зарисовываем, описываем, измеряем. Эти записи потом станут инструкцией по сборке.

Григорий достал свою потрёпанную тетрадь, которую вёл с первого дня обучения, и приготовился записывать.

— Начинаем с внешнего кожуха, — объявил я. — Он защищает механизм от повреждений и удерживает тепло. Снимаем аккуратно.

Фёдор с Петькой принялись снимать кожух. Братья Волковы поддерживали детали, чтобы ничего не упало.

Перед нами открылось сердце машины.

— Красиво, — выдохнул Иван Волков. — Как… как живое существо.

— В каком-то смысле так и есть, — согласился я. — Машина живёт, дышит паром, двигается. Теперь давайте разберёмся, как она устроена.

Я начал объяснять, указывая на детали:

— Вот паровой котёл. В нём вода нагревается до кипения, образуется пар. Пар под давлением идёт по этой трубе в цилиндр. В цилиндре находится поршень. Пар толкает поршень, поршень движется, приводит в действие кривошипно-шатунный механизм. Механизм преобразует поступательное движение поршня во вращательное движение маховика.

— А зачем маховик? — спросил Семён Кравцов.

— Маховик — это накопитель энергии, — объяснил я. — Поршень двигается рывками — толчок, остановка, толчок. А маховик благодаря инерции обеспечивает плавное равномерное вращение.

Григорий старательно записывал каждое слово, делал зарисовки.

— Теперь снимаем кривошипно-шатунный механизм, — продолжил я.

Мы аккуратно отсоединили шатун от поршня, сняли маховое колесо. Каждую деталь внимательно осмотрели, измерили штангенциркулем, зарисовали.

— Смотрите на места контактов, — указал я на узлы вращения. — Они должны быть идеально гладкими, смазанными. Сильное трение — и КПД машины падает.

Фёдор Железнов взял вал в руки, осмотрел со всех сторон.

Мы продолжили разборку. Сняли цилиндр, извлекли поршень, отсоединили систему клапанов.

Семён Кравцов особенно заинтересовался клапанами:

— Вот эти штуки открывают и закрывают подачу пара?

— Именно, — кивнул я. — Видишь, тут два клапана. Один впускает пар в цилиндр, другой выпускает отработанный пар наружу. Они должны работать попеременно с движением поршня.

— Как? — не понял Семён.

— Попеременно. Сначала один, потом другой. Через кулачковый механизм, — я показал хитрую систему рычагов. — Видишь, маховик вращается, на нём закреплён кулачок — выступ. Кулачок толкает рычаг, рычаг открывает клапан. Повернулся дальше — клапан закрылся. Всё автоматически. Мы сначала сделали одноклапанный — и регулировали руками. А буквально перед вашим приездом сделали, чтоб работало автоматически.

— Ух ты! — восхитился Семён. — Значит, машина сама управляет поршнем?

— Частично да, — подтвердил я. — Это называется автоматизация. Человек только следит и регулирует, а машина работает сама.

Григорий не успевал записывать — столько информации обрушивалось на мастеров. Но он старался, заполняя страницу за страницей.

К полудню паровая машина была полностью разобрана. Все детали лежали на верстаке, аккуратно разложенные и пронумерованные.

— И так, — обратился я к мастерам, — теперь давайте обсудим, что мы узнали. Григорий, ты первый. Что тебе показалось самым важным?

Григорий задумался:

— Точность. Все детали должны подходить друг к другу идеально. Малейшая неточность — и машина работать не будет.

— Верно, — одобрил я. — Фёдор?

— Качество металла, — сказал Фёдор. — Поршень, цилиндр — всё из хорошей стали. Плохой металл быстро износится.

— Тоже правильно, — кивнул я. — Семён?

— Автоматизация, — ответил Семён Кравцов. — Клапаны сами открываются и закрываются. Человеку не нужно каждый раз дёргать рычаги.

— Отлично, — похвалил я. — Иван?

Младший брат замялся:

— Я… я заметил, что всё продумано. Ни одной лишней детали. Всё работает вместе, как… как оркестр.

— Иван, это очень точное наблюдение! — обрадовался я. — Действительно, хорошая машина — это гармония. Все части работают согласованно, дополняют друг друга.

В этот момент в мастерскую заглянул Никифор:

— Егор Андреевич, опять гонец приехал. Теперь от какого-то купца Третьякова из Москвы. Говорит, дело срочное.

Я вздохнул. Похоже, покоя мне не будет.

— Передай ему, что все дела через Фому Степановича. Пусть с ним связывается.

Никифор кивнул и удалился.

Фёдор Железнов, обычно молчаливый, вдруг заговорил:

— Егор Андреевич, а когда мы вернёмся на завод… нас там поймут? Или будут смотреть как на чудаков?

Вопрос был серьёзный. Я задумался, подбирая слова:

— Поймут не сразу. Сначала будут смотреть с недоверием — мол, новшества какие-то внедрять хотят. Но когда увидят результаты — качество выше, работа быстрее, брак меньше — тогда и поймут. А главное — у вас будет поддержка руководства. Иван Дмитриевич и генерал Давыдов заинтересованы в модернизации завода.

— А если не получится? — тихо спросил Иван. — Вдруг мы вернёмся, а ничего изменить не сможем?

Я подошёл к нему:

— Иван, запомни — изменения всегда начинаются с одного человека. Потом к нему присоединяется второй, третий, пятый. И постепенно изменяется всё. Вас пятеро. Вы уже небольшая команда. Начнёте внедрять новое, покажете результаты — к вам присоединятся другие мастера. И через короткое время весь завод будет работать по-новому.

Слова подействовали. Мужики воодушевились, поверили в свои силы.

— Ладно, хватит философствовать, — сказал я. — Возвращаемся к работе. Завтра начнём обратную сборку машины. А сегодня изучаем каждую деталь подробно, измеряем, записываем. Григорий, твои записи должны быть настолько подробными, чтобы любой мастер по ним мог собрать такую же машину.

— Постараюсь, — пообещал Григорий, снова склоняясь над тетрадью.

Остаток дня мы провели в детальном изучении каждой части паровой машины. Измеряли размеры, проверяли допуски, обсуждали назначение каждого элемента, зарисовывали с разных ракурсов.

Братья Волковы особенно увлеклись изучением поршня:

— Смотри, Ваня, — говорил Антон, — здесь кожаное кольцо для уплотнения. Оно прижимается к стенкам цилиндра и не даёт пару просачиваться.

Семён Кравцов углубился в изучение системы клапанов, пытаясь понять тонкости синхронизации. Фёдор осматривал каждую деталь, проводил пальцем по поверхностям, оценивая качество обработки.

К вечеру тетрадь Григорий была заполнена подробными чертежами, схемами, описаниями. Это была настоящая инструкция по изготовлению паровой машины.

— Отличная работа, Григорий, — похвалил я, листая страницы. — С такими записями можно собрать копию машины.

— Наверное, — скромно ответил он. — Хотел, чтобы всё было понятно.

— Получилось, — заверил я. — Завтра начнём сборку. И попробуем делать это уже не я, а вы сами. Под моим руководством, конечно, но своими руками.

Мастера оживились. Перспектива самостоятельно собрать паровую машину их вдохновляла.

Вечером, когда все разошлись, я остался в мастерской один. Смотрел на разобранную машину, на аккуратно разложенные детали. Думал о том, как быстро летит время, как многого мы успели достичь.

Мастера из Тулы приехали скептиками, а превратились в энтузиастов. Научились работать в команде, освоили новые технологии, поверили в свои силы. Это был настоящий успех.

Но впереди ещё много работы. Нужно научить их собирать паровую машину, углубить теоретические знания, подготовить к самостоятельной работе на заводе.

А ещё нужно разобраться с накопившимися деловыми предложениями, спланировать поездки, согласовать сроки. Хорошо, что скоро вернётся Фома.

Погасив свечи, я направился домой. Машка уже спала, укутавшись в одеяло. Я осторожно лёг рядом, стараясь не разбудить её. Бусинка запрыгнула на кровать и свернулась клубочком в моих ногах, тихо мурлыкая.