Воронцов. Перезагрузка. Книга 7

Глава 1

Я перечитал приглашение ещё раз, обдумывая его содержание. День святого Николая — 6 декабря. Осталось буквально дней десять.

— Ой, Егорушка, а что же я надевать буду? — спросила Машенька. — У меня же платья подходящего нет! На такое торжество нельзя в простом крестьянском сарафане являться!

Я обнял её за плечи, успокаивая:

— Не волнуйся, солнышко. В городе есть хорошие портные. Закажем тебе самое красивое платье.

— Но времени-то мало! — не унималась она. — Всего дней десять! Еще и дорога. Разве успеют сшить?

— Успеют, — заверил я её. — За хорошие деньги и не такие чудеса делают.

— Егорушка, — сказала она задумчиво, — а почему нас градоначальник приглашает?

— Я ему жизнь спас, — напомнил я. — Вот он и высказывает уважение.

Следующие два дня прошли в активной подготовке к поездке. Я вызвал к себе Петьку и дал ему срочное задание:

— Петька, нужно сделать ещё три дамасских ножа к отъезду. Справишься?

Глаза у него загорелись:

— Конечно справлюсь, Егор Андреевич! К вечеру завтрашнего дня постараюсь сделать.

— Только смотри, чтобы качество не подвело, — предупредил я. — Это будут подарки важным людям.

— Понял, Егор Андреевич! Сделаю, не подведу!

Петька бросился в кузницу с таким энтузиазмом, словно от этих ножей зависела судьба всего мира.

На третий день утром мы были готовы к отъезду. Я решил взять с собой серьёзную охрану — дорога до Тулы проходила через леса, где промышляли разбойники, а помимо ценных подарков, мы ехали с Машкой.

— Захар! — позвал я.

— Слушаю, Егор Андреевич! — ответил он, подходя ко мне.

— Берёшь с собой шестерых служивых. Все при оружии. Ружья, сабли, пистолеты — полный комплект.

— А лошадей сколько? — спросил Захар.

— Семь — под вашу команду. Плюс три для саней. Итого десять лошадей. И запасных ещё двух возьми, на всякий случай.

Захар кивнул:

— Понял. Когда выезжаем?

— Через час, — ответил я. — Как только последние приготовления закончим.

Я прошёл в дом, где Машенька в последний раз проверяла свои сборы. Она была одета в лучшее из имеющихся платьев — тёмно-синее, с белым воротничком, строгое, но красивое.

— Готова, солнышко? — спросил я.

— Готова, — кивнула она, но в голосе слышалось волнение. — Только… Егорушка, а вдруг…

— Никаких «вдруг», — перебил я её, обнимая. — Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Анфиса суетилась вокруг нас, словно мы уезжали навсегда:

— Егор Андреевич, а еды в дорогу взяли? А одеяла тёплые?

— Анфиса, — успокоил я её, — всё взяли. И еды, и одеял.

— А если заболеете? — не унималась она.

— Не волнуйся, разберемся. Да и вернёмся мы скоро.

Наконец все приготовления были закончены. Захар с людьми уже сидел на лошадях, готовый к выезду. Новые сани стояли у крыльца, запряжённые тройкой лучших лошадей. На дуге висели бубенчики — по моему указанию их прикрепил Степан.

— Что ж, — сказал я, помогая Машеньке устроиться в санях, — в путь-дорогу.

Степан подошёл к саням и поклонился:

— Счастливого пути, Егор Андреевич! Мария Фоминична! Возвращайтесь поскорее!

— Обязательно вернёмся, — пообещал я. — Смотри тут за всем, чтобы порядок был.

— Не сомневайтесь, — заверил он.

Я взял вожжи, и тройка тронулась с места. Бубенчики зазвенели серебристым перезвоном, разнося по всей деревне весть о нашем отъезде. Звук был такой праздничный, такой торжественный, что даже у меня на душе стало веселее.

— До свидания! — махала рукой Машенька, глядя на провожавших нас жителей Уваровки.

— До свидания! — кричали ей в ответ Анфиса, Петька, Семён и другие крестьяне, вышедшие на улицу.

Уваровка медленно осталась позади, и мы выехали на большую дорогу. Лошади шли ровной рысью, бубенчики мелодично звенели, полозья саней шуршали по плотному снегу. Машенька, укутанная в тёплые меха и одеяла, сидела рядом со мной и поначалу всё оборачивалась, смотря на удаляющуюся деревню.

— А ты не боишься? — спросила она тихо. — Там же будут такие важные люди… Князья, бояре…

— Да что с ними сделается, — усмехнулся я. — Люди как люди. Просто одеваются побогаче да пищу едят поизысканнее.

Захар с охраной ехал впереди и по бокам от наших саней, внимательно осматривая дорогу и окрестности. Семь всадников на добрых лошадях, все вооружённые и готовые к любым неприятностям. Время от времени Захар подъезжал ко мне, чтобы обсудить маршрут или предупредить о каком-то подозрительном месте.

К концу дня лошади устали, да и сами мы изрядно продрогли.

— Захар! — окликнул я его. — Помнишь, Фома говорил про место, где обычно останавливался на ночлег?

— Помню, Егор Андреевич, — кивнул тот. — Должно быть совсем недалеко. Там есть поляна в стороне от дороги, защищённая от ветра.

— Вот туда и направимся. Лошадей покормим, сами передохнём.

Нужное место нашлось довольно быстро — узкая дорога сворачивала с основной и вела в небольшую лощину, окружённую холмами. Здесь было заметно теплее, поскольку холмы защищали от ветра, а на поляне виднелись следы прежних стоянок — обгоревшие брёвна, вытоптанные места.

— Вот оно, — сказал Захар, слезая с лошади. — Фома тут не раз ночевал.

Мужики быстро принялись за дело. Одни развьючивали лошадей и устраивали их на ночлег, другие собирали хворост для костра.

— Вот, Машка, — сказал я, помогая жене выбраться из саней, — тут и будем ночевать.

— А не замёрзнем? — спросила она, с сомнением оглядывая заснеженную поляну.

— Не замёрзнем, — заверил я. — Костры разведём, шатер поставим. Будет даже теплее, чем в иной избе.

Действительно, опыт ночёвок на природе у наших мужиков был. Быстро нашли удобное место для шатра — в низинке, где не так дул ветер. Разложили на снегу еловые ветки, сверху постелили войлочные подстилки и тёплые одеяла.

Притащили охапки сухих дров и скоро на поляне запылали три больших костра — один для готовки, два других для тепла. Между ними и поставили шатер, и получилось довольно уютное место.

— Ну вот, — сказал я Маше, усаживая её на импровизированную лавку из брёвен возле костра. — Ну вот, а ты боялась, что холодно будет.

Она улыбнулась, протягивая руки к огню.

— А ещё и красиво как! Смотри, как искры летят к звёздам.

Действительно, зрелище было завораживающим. Яркие языки пламени плясали в темноте, искры улетали вверх, где сливались с холодными звёздами. Вокруг царила такая тишина, какая бывает только зимой в глухих местах.

Ужин приготовили простой, но сытный. Захватили с собой копчёное мясо, хлеб, сыр. В котелке сварили кашу с салом. А в другом котелке заварили чай из трав с мёдом.

— Знаешь, Машунь, — сказал я, когда мы ужинали у костра, — мне даже нравится такой ночлег. Как в старые времена, когда люди ещё кочевали.

— А мне страшновато, — призналась она. — Вдруг волки придут? Или разбойники?

— От волков костёр защитит, — объяснил я. — Они огня боятся. А от разбойников у нас Захар с людьми.

Захар, услышав своё имя, подошёл к нам:

— Не беспокойтесь, Мария Фоминична. Караул выставлю, по очереди будем стеречь. Никто близко не подойдёт незамеченным.

После ужина мужики расположились у костров, а мы с Машенькой забрались в шатер. Внутри было удивительно тепло — тепло от костров проникало через тонкую ткань, а одеяла и меха создавали дополнительный уют.

— Егорушка, а что дарить будем? — спросила она.

— Ножи, — ответил я. — Те самые, что Петька делал. Увидишь, как их оценят.

Машка ещё немного поспрашивала о городских обычаях, о том, как себя вести, что говорить. Я старался её успокоить и подбодрить. Постепенно она расслабилась и заснула, прижавшись ко мне.

А я ещё долго лежал без сна, слушая потрескивание костров и негромкие голоса караульных.

Утром мы проснулись от того, что кто-то шумно возился возле шатра. Выглянув наружу, я увидел, что мужики уже встали и готовят завтрак. Костры подновили, в котелке что-то варилось, лошадей уже запрягали.

— Пора, Егор Андреевич, — сказал Захар, заметив, что я проснулся. — День хороший, дорога должна быть лёгкой.

Действительно, погода выдалась отличная — морозно, но солнечно, ветра почти не было. Снег блестел на солнце, воздух был прозрачный и чистый.

После быстрого завтрака мы снова отправились в путь. Лошади были отдохнувшие, бодрые, тройка катила веселее, чем вчера. Бубенчики звенели ещё задорнее, и у всех было хорошее настроение.

— Сегодня в город доедем, — сказал я Маше, которая выглядела намного бодрее после ночного отдыха.

— Вот и хорошо, — обрадовалась она.

— После обеда будем на месте.

Дорога действительно оказалась лёгкой. Снег был плотный, лошади не проваливались, встречных почти не попадалось — можно было ехать без остановок. Только один раз пришлось остановиться, чтобы разминуться со встречным обозом с зерном.

— Куда везёте? — крикнул я возничему.

— В Орёл! — ответил тот. — А вы куда путь держите?

— В Тулу!

— До неё уж недалеко — вёрст пятнадцать от силы!

Это была приятная новость. Значит, действительно к обеду доберёмся.

Первые признаки близости города появились ещё издалека. Дорога стала шире и лучше, началась более оживлённая езда. То и дело встречались телеги, сани, верховые — все направлялись в ту же сторону, что и мы.

— Маш, смотри, — сказал я, указывая вперёд.

На горизонте показались первые крыши и церковные купола. Тула расстилалась в долине речки, и даже издалека было видно, что город немаленький.

— Ух-ты, — прошептала она, — как красиво…

Действительно, по мере приближения город открывался во всей красе. Каменные дома, церкви с золотыми куполами, широкие улицы, множество людей и повозок. После тихой деревенской жизни всё это казалось невероятно оживлённым и пёстрым.

— Захар! — крикнул я. — В городе сразу на постоялый двор!

— Слушаюсь, Егор Андреевич! — отозвался тот.

Мы въехали в город под звон колоколов — видимо, начиналась служба в одной из церквей. Машка прильнула к борту саней, разглядывая улицы, дома, прохожих.

По мере продвижения вглубь города дома становились всё больше и красивее. Деревянные сменились каменными, одноэтажные — двух- и трёхэтажными. Появились красивые особняки с колоннами, лепниной, коваными решётками.

Тройка катила по мощёной дороге, бубенчики звенели, привлекая внимание прохожих. Некоторые останавливались и с любопытством провожали нас взглядами — видимо, не каждый день в городе появлялась такая нарядная тройка с охраной.

Мы разместились на том же постоялом дворе, где обычно останавливался Фома во время своих торговых поездок. Хозяин, Семён Петрович, встретил нас радушно, как дорогих гостей.

— Милости прошу, Егор Андреевич! — приговаривал он, помогая нам выгружать вещи. — Лучшие комнаты у меня припасены. И для лошадей место есть, и для людей ваших.

Комнаты действительно оказались приличными — чистыми, просторными, с хорошими печами.

Когда вещи были разобраны, Машка спросила:

— Егорушка, а когда мы к портному съездим? Времени у нас мало, вдруг он не успеет сшить платье к приёму?

Я покачал головой:

— Машунь поздно уже. Мастера в такое время уже не работают. Да и тебе нужно отдохнуть после дороги. Завтра с утра и поедем. А сейчас закажу ужин, поедим нормально и ляжем спать пораньше.

Машка кивнула. Она понимала, что я прав.

Я спустился вниз к хозяину и заказал ужин в нашу комнату — щи, жареную курицу, свежий хлеб и травяной чай. Пока готовилась еда, решил быстро сбегать к Савелию Кузьмичу — хотелось узнать, как дела с моими заказами.

— Захар! — позвал я.

— Слушаю, Егор Андреевич!

— Размещайтесь тут, а я быстро по делу съезжу, через час вернусь.

— А не лучше ли мне с вами? — предложил Захар.

— Не надо, — отмахнулся я. — До кузницы рукой подать.

До кузницы добрался быстро. У ворот я спешился и вошёл внутрь.

Савелий Кузьмич как раз гасил горн, готовясь закрыть мастерскую на ночь. Увидев меня, он удивлённо поднял брови, а потом широко улыбнулся:

— Егор Андреевич! Какими судьбами?

— Здравствуйте, Савелий Кузьмич, — поздоровался я, протягивая руку. — По делам приехал. Градоначальник в гости пригласил.

Кузнец кивнул:

— На Николин день?

— Всё-то ты знаешь, Савелий Кузьмич. Ты лучше скажи — как там мои пневмодвигатели? — поинтересовался я, переводя разговор на деловую тему. — Успели сделать?

Кузнец гордо выпрямился:

— Ещё как успел! Оба готовы. Хотите посмотреть?

Он отвёл меня в дальний угол кузницы, где стояли два агрегата, накрытые холстиной. Сдёрнув покрывало, он продемонстрировал свою работу.

Пневмодвигатели получились отличными — точно такими же, как тот, что мы уже опробовали.

— Красота! — восхитился я, осматривая механизмы. — Ты просто мастер, Савелий Кузьмич!

— Да ладно вам, Егор Андреевич, — довольно ухмыльнулся кузнец. — Не зря столько лет в кузнице стою. Кое-что да могу.

Я осмотрел оба двигателя внимательнее и заметил, что один из них заметно больше другого.

— А почему этот крупнее? — спросил я, указывая на больший.

— Так вы же в Уваровке сказали сделать один помощнее, — напомнил Савелий Кузьмич. — Вот я и сделал раза в три больше мощности. Для серьёзных работ подойдёт.

— Отлично! — одобрил я. — Завтра или послезавтра загляну, заберу их.

— А можете и сегодня забрать, — предложил кузнец. — Они готовы полностью.

— Нет, торопиться некуда. А ты, если заказов немного, сделай ещё два. Такой же, как этот большой и один поменьше.

Савелий Кузьмич присвистнул:

— Сделаю, что ж не сделать! А для чего вам столько?

— Увидишь, — загадочно ответил я. — А пока вот что…

Я достал из подсумка свёрток с чертежами парового двигателя. Это были те детали, которые Петька не смог бы сделать — сложные фасонные отливки, точные цилиндры, поршни с кольцами.

Савелий Кузьмич развернул чертежи и долго их изучал, время от времени что-то бормоча себе под нос.

— А что это будет? — спросил он наконец, поднимая голову.

Я не стал лукавить:

— Паровой двигатель.

— Паровой⁈ — ахнул кузнец. — Как в английских машинах?

— Примерно так, — кивнул я. — Только это лишь некоторые детали. Остальное всё сделает Петька у меня в деревне.

Савелий Кузьмич снова склонился над чертежами, изучая их с ещё большим вниманием:

— Сложная работа будет… Но интересная! Сделаю, Егор Андреевич, обязательно сделаю!

— А можно будет приехать к вам посмотреть, как это всё будет работать? — Глаза кузнеца загорелись от предвкушения.

— Конечно! — улыбнулся я. — Где я живу, ты знаешь.

— Вот спасибо, Егор Андреевич, — воскликнул Савелий Кузьмич! — Обязательно приеду! Своими глазами паровую машину увидеть — это же чудо какое!

— Да, ты званый гость у меня в Уваровке, — подтвердил я.

Тут я достал из подсумка завёрнутый в тонкую ткань предмет. Это был один из дамасских ножей с составной рукоятью — не из лучших, но всё равно очень красивый.

— А это тебе подарок от меня, — сказал я, протягивая свёрток.

Савелий Кузьмич удивлённо принял подарок и развернул ткань. То, что он увидел, заставило его буквально ахнуть от изумления.

— Батюшки светы! — воскликнул он, осторожно беря нож в руки. — Да это же… это же настоящий дамаск! Откуда вы такой взяли?

— Сами делаем, — ответил я с гордостью. — Только это большой секрет.

Савелий Кузьмич внимательно рассматривал клинок на свет, любуясь переливами узора. Потом осмотрел рукоять с её красивыми полосами разных пород дерева.

— Работа мастера высшего класса, — сказал он с уважением в голосе. — А рецептом дамасской стали… поделитесь? — с прищуром спросил он.

— Посмотрим, — подмигнул я. — Может быть, и поделюсь, если будете хорошо себя вести.

Кузнец засмеялся:

— Постараюсь быть примерным учеником! — Да, а что у нас с подшипниками? — вспомнил он про нашу прошлую беседу.

— А вот это как раз зависит от разговора с Иваном Дмитриевичем, — ответил я. — Сегодня-завтра с ним переговорим, там и будет видно.

На этом мы распрощались, и я направился обратно к постоялому двору. Вечерний город выглядел совсем по-другому, чем днём. Окна домов светились жёлтым светом свечей и лучин, по улицам спешили запоздалые прохожие.

Не дойдя до постоялого двора буквально нескольких шагов, я заметил знакомую фигуру, поджидавшую меня возле входа. Иван Дмитриевич стоял в тени, но его силуэт я узнал.

— А что ж вы, Егор Андреевич, сразу к кузнецу побежали, а не ко мне? — сказал он, выходя из тени с лёгкой усмешкой.

— Здравствуйте, Иван Дмитриевич, — поздоровался я, протягивая руку. — Вот к вам как раз завтра и собирался.

Он пожал мою руку крепким рукопожатием:

— Понимаю, понимаю. Дела у каждого свои.

— А сейчас вот гостинец держите, — сказал я, доставая из подсумка ещё один дамасский нож.

Иван Дмитриевич принял подарок с видимым удовольствием. Развернув ткань и увидев клинок, он одобрительно кивнул:

— Красивая работа. Дамаск?

— Дамаск, — подтвердил я. — Наших мастеров дело.

— Впечатляет, — сказал он, убирая нож. — Значит, не только лекарские знания у вас есть, но и кузнечные секреты.

— Кое-что знаю. На этом позвольте распрощаться, — сказал я, кивнув в сторону постоялого двора. — Супруга ждёт.

— Конечно, конечно, — согласился Иван Дмитриевич. — Семейные обязанности превыше всего.

— Всего вам хорошего.

— И вам. А, Егор Андреевич, — сказал он, когда я уже направился к входу, — жду вас завтра. Есть дела для обсуждения.

— Обязательно приду, — пообещал я.