Воронцов. Перезагрузка. Книга 3

Глава 8

На утро, Петька пришел ни свет ни заря.

У коновязи уже стояли оседланные лошади. Иван проверял подпруги, а Пахом укладывал последние пожитки в дорожные сумы. Захар, заложив большие пальцы за пояс, неторопливо расхаживал вокруг них, время от времени останавливаясь и что-то подсказывая.

— Так вот, слушай внимательно, — говорил он, обращаясь к Ивану. — В городе первым делом идёшь с донесением. Не мешкай, не заглядывай по кабакам.

Иван кивнул, пряча улыбку в густой бороде:

— Понял. Сначала дело.

— И с пленников глаз не спускай, — продолжал Захар. — Ночью по очереди дежурите с Пахомом. Коли который сбежит, с тебя спрос будет, понял?

— Понял, понял, — Иван затянул последний ремень и выпрямился. — Не впервой мне с такими ездить. Доставим в целости и сохранности.

Фома, до того молчавший, подошёл ближе и прокашлялся:

— А может, и мне с вами съездить? — предложил он, поглядывая на воз. — Чай, и мне бы пригодилось кое-чего прикупить. Да и помощь лишней не будет.

Иван покачал головой:

— Если по мелочи, то и сам справлюсь. Есть у меня хорошие знакомые купцы, что три шкуры драть не будут. А ты лучше здесь оставайся, мало ли что.

Захар согласно кивнул:

— Прав Иван. Здесь людей и так немного, каждая пара рук на счету.

Фома вздохнул и отступил:

— Ну, коли так… Тогда хоть привезите что надо.

— Говорите что — привезем.

Я стал перечислять, что могло понадобиться в деревне.

— Муки ещё возьмите, — говорил я. — Рубахи новые нужны, да сарафаны для баб. Порты мужикам можно взять. Обувь всякую — лапти, сапоги, валенки на зиму бы не помешали. — Я призадумался, чего еще нужно.

— Чай не забудь, — вспомнил я. — Пусть немного, но обязательно привезите. И свечей купите побольше, дни скоро будут становиться короче.

Иван кивал, запоминая:

— А деньги-то дадите на заказы? — Посмотрел на меня Иван.

Я хмыкнул и ответил:

— За деньги и дурак купит. — Захар с Фомой заржали. — Конечно дам немного денег, но это так — на всякий случай. А так — телегу сейчас загрузим досками и будут вам деньги. Еще и сдачу чтоб привезли. И не транжирьте попусту.

— Митяй то готов? — спросил я, оглядываясь.

— Готов, — отозвался Пахом. — Уже Ночку чистит, запрягает.

Когда солнце поднялось уже на ладонь над горизонтом, из погреба вывели пленников. Четверо хмурых мужиков с всклокоченными бородами щурились на свету. Руки у них были связаны сзади.

— Попарно привяжите их к лукам седел, — распорядился Захар. — Пусть пешком идут, так надёжнее будет.

Те переглянулись и тот, что на меня замахивался стал грубо и с властными нотками ругаться.

— Да вы знаете кто мы? Вас же сгноят в компостной яме, на дыбу повесят и…

Я не стал дожидаться продолжения полёта его фантазии и с размаху заехал в скулу. Тот как стоял так и рухнул на землю.

— Еще хоть слово услышу — скажу что так и было…

А сам повернулся к Ивану с Пахомом и строго сказал:

Как только говорить начнут — или кляп в рот пихайте или по темечку обухом, только главное, чтоб до города живыми довезли. А в каком состоянии — не важно. Все понятно?

Иван с Пахомом кивнули. Но на самом деле, я все это больше говорил для этих бандитов, чем своим людям. Надеюсь, они сделали правильные выводы.

Служиве же ловко каждого пленника привязали прочной верёвкой к седлу, оставив достаточно длины, чтобы тот мог идти, но не более того.

Захар лично перепроверил путы, дёргая за узлы и осматривая верёвки. Кивнув сам себе, остался доволен:

— Так-то лучше. От таких всего можно ожидать.

Я отвел Ивана в сторону, туда, где нас никто не мог подслушать:

— Слушай внимательно, — понизил голос до шёпота. — С пленниками беседы не вести — помнишь, что государев человек говорил⁈

Иван посмотрел мне прямо в глаза, всякая улыбчивость пропала с его лица:

— Конечно помню, Егор Андреевич. Ни слова с ними не перемолвлюсь.

Я достал из-за пазухи запечатанный сургучом конверт и вложил ему в руку:

— Береги как зеницу ока. Полиции передашь. Желательно кому-то из старших, понял?

Иван осторожно спрятал конверт за пазуху, под рубаху:

— Понял. Сделаю всё как надо.

Последние приготовления были закончены. Пахом взобрался на своего гнедого, Иван сел на серого в яблоках жеребца. Митяй легко вскочил на телегу и пристроился поверх досок. Воз, запряжённый Ночкой, был готов тронуться.

— С Богом, — перекрестил их Захар.

Они медленно тронулись со двора. Пленники, понукаемые Пахомом, зашагали за лошадьми. Я смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом дороги, и почему-то на душе было неспокойно.

Когда мужики уехали, мы с Захаром направились к сараю, куда вчера посбрасывали оружие преследователей. Захар шёл неторопливо, время от времени потирая бороду и о чём-то размышляя.

Распахнув скрипучую дверь сарая, мы оказались перед небольшой горкой оружия, тускло поблескивающей в полумраке.

— Добрый улов, Егор Андреевич, — Захар присвистнул, разглядывая клинки. — Оружие-то знатное. Видно, что на заказ сделанное. Не у деревенского кузнеца покупали.

Он поднял один из клинков, проверил остроту большим пальцем и одобрительно кивнул.

Я потянулся к сабле, которая сразу привлекла моё внимание. Извлёк её из ножен — клинок мягко зашипел, словно был рад вырваться на свободу. Не привычной она была. Когда айкидо занимался — там катана была. Эта сабля казалась легче, изгиб другой, баланс иной. Я сделал пару пробных взмахов, стараясь вспомнить движения, которым учили много лет назад.

— Хорошо лежит в руке, — заметил Захар, наблюдая за мной. — Будто для вас кована.

— Пожалуй, оставлю себе, — решил я, вновь вкладывая клинок в ножны. — Может, на досуге потренируюсь да вспомню пару выпадов. Глядишь, и пригодится.

— А вот это уже интересно. — Захар поднял пистолет, глаза его загорелись.

Оружие действительно выглядело внушительно — массивное, с богатой гравировкой на рукояти и стволе.

— Дорогая штука, не каждый боярин может себе позволить, — Захар крутил пистолет в руках, разглядывая каждую деталь. — Такой только у царёвых стрельцов видал, да и то не у всех. Так что повезло вам, Егор Андреевич. Считай, целое состояние в руках держите.

Я взял пистолет, повертел его в руках. Калибр впечатлял — прикинул, какая с него должна быть отдача, с учётом такого размера. Даже в руке чувствовалась основательная тяжесть.

— Ну, раз вещь статусная, то пусть будет, — решил я. — Как в город поеду — пусть на поясе болтается. Может, уважения прибавит.

— Это уж точно, — хмыкнул Захар. — С таким-то аргументом и разговор другой выходит.

Мы ещё немного покопались в трофеях, нашли пару кинжалов добротной работы, несколько поясных ремней с хорошими пряжками. Выходя из сарая, я обернулся к Захару:

— Остальное оружие на нужды деревни забери, мало ли — пригодится. И раз ты у меня за главного по военной части, то тебе и думать об этом. Распредели как сочтёшь нужным.

Захар выпрямился, на лице его отразилась смесь удивления и гордости. Он с уважением кивнул, прижав руку к груди:

— Благодарствую за доверие, Егор Андреевич. Всё сделаю как надо.

Я только после сказанного подумал: получается, я только что его в звании повысил. В голове даже мелькнула мысль о том, что теперь придётся и жалованье повысить, но Захар, словно прочитав мои мысли, добавил:

— Честь дороже монет, Егор Андреевич. Буду служить верно.

— Ну ладно, — улыбнулся я с облегчением, — прибавку к жалованию не просит и то хорошо.

Мы вышли во двор, где нас встретило яркое солнце. И тут я увидел Петьку, который шёл навстречу с малышом на руках. Он осторожно, будто боясь расплескать драгоценную воду, нёс свёрток, в котором едва виднелось маленькое розовое личико. Петька нянчился с таким видом, словно держал в руках не ребёнка, а величайшее сокровище мира. Его обычно суровое лицо смягчилось, глаза смотрели на младенца с такой нежностью, что даже мне стало немного неловко, словно я подглядывал за чем-то очень личным.

— Вот он, наш богатырь! — с гордостью объявил Петька, подходя ближе.

Захар аж ахнул, широко раскрыв глаза:

— Так это… Петя, это уже твой малой? — он переводил взгляд с младенца на отца и обратно, словно не веря своим глазам.

— Да, мой, — Петька расплылся в широкой улыбке, осторожно поправляя пелёнку. — Вот Дарьюшка родила сына. Пока вы там воевали, у нас тут своя битва была.

Малыш вдруг завозился и издал тихий писк, похожий на мяуканье котёнка. Петька тут же начал его укачивать, приговаривая что-то ласковое и совершенно не вяжущееся с его обычной манерой речи.

— Казак растёт, — улыбнулся Захар, осторожно касаясь пальцем крошечной ручки младенца. — Гляди-ка, кулачок-то какой крепкий! Будет у тебя помощник, Петро.

Я наклонился, разглядывая новорождённого. Маленькое личико было таким трогательным и беззащитным, что внутри что-то дрогнуло.

— Как назвали-то? — спросил Захар.

— Егором, — с гордостью ответил Петька. — В честь барина нашего, Егора Андреевича.

А тут и Фома появился, подходя к нам размашистым шагом. Остановился, уставился на младенца, покачал головой с ухмылкой.

— Ну вот, — развёл он руками, — пока в город ездили — столько всего пропустили, хоть не езди! Тут детишки рождаются, сражения происходят… Вернёшься — а деревню уже и не узнать! Хоть никуда не уезжай!

Я хлопнул его по плечу:

— Ты давай брось это дело, так думать. А то нового купца придётся искать. Без твоих поездок в город мы как без рук.

— И без глаз, — добавил Захар серьёзно. — Ты ж нам все новости привозишь.

Фома возмущённо замахал руками:

— Да пошутил я, пошутил! Куда ж я денусь от вас? Вы ж мне новую жизнь дали! — Он попытался сохранить суровое выражение лица, но не выдержал и рассмеялся.

Малыш вдруг заплакал, словно возражая против шума, и Петька тут же посерьёзнел:

— Тише вы, ребенка разбудите, — он бережно прижал сына к груди. — Пойду-ка я к Дарье, она уж заждалась поди.

Мы проводили его взглядами, и я подумал, что вот оно — настоящее чудо, поважнее всех наших подвигов и трофеев.

Петька отнес домой сына, вышел и мы пошли на лесопилку.

Я отправил Петьку с Зорькой к месту, где была затоплена ладья, чтоб тот привез сколько сможет дуба мореного — втулки на опорах под вал будем из него делать, чтоб надежнее было.

— Ты, Петька, не торопись, сколько сможешь достать — столько и притащи, — наставлял я. — Моренный дуб, он никогда лишним не будет.

— Понял, — кивнул Петька. — Постараюсь.

— Главное не надорви кобылу только.

Петька погладил лошадь по морде, угостил ее припасенным куском хлеба и, забравшись на телегу, тронулся в путь. Я проводил его взглядом и повернулся к оставшимся мужикам.

— А мы, братцы, известь делать будем, — объявил я, оглядывая работников. — Давайте-ка известняк к кузне перетащим. Да там пережигать будем.

— Известь? — почесал затылок Семён. — А зачем она?

— Да для многого. И для стекла, и для побелки, и для всего прочего, — кивнул я. — Без извести не получится то, что я задумал.

Мужики дружно взялись за работу. Мы загрузили мешки в вагонетку и переправили на этот берег.

— Вот этот бери, — указывал я Степану на крупные куски. — А ты, Илья, дробить начинай. Нам нужны куски размером с кулак, не больше.

Я показал, как бить молотком по известняку — он хорошо раскалывался по природным трещинам. Мелких осколков мы тоже не выбрасывали — всё пригодится.

— А жечь-то как будем? — спросил Семён, подтаскивая очередной мешок.

— Так то в печи хорошей нужно, в шахтной бы, — вздохнул я, — да времени у нас мало. Начнем в яме — так проще будет.

Я выбрал место неподалеку от временной кузни и начертил на земле круг диаметром около двух метров.

— Копайте здесь яму, глубиной в рост человека, — скомандовал я. — Только стенки ровнее делайте, чтоб не осыпались.

Пока мужики копали, я занялся подготовкой дров. Нам требовался хороший жар, поэтому я отобрал сухие березовые поленья.

— Барин, — окликнул меня Степан, вытирая пот со лба, — а не проще ль в кузнечном горне камень обжечь?

— Не выйдет, — покачал я головой. — Там жар хоть и сильный, да объем маленький. Нам много извести нужно.

К полудню яма была готова. Я внимательно осмотрел стенки, подправил там, где земля осыпалась. На дно мы уложили хворост, а поверх него — толстые поленья. Дрова укладывали крест-накрест, чтобы воздух мог свободно циркулировать.

— Теперь камни, — я указал на подготовленные куски известняка. — Укладывайте рядами, но не слишком плотно.

— А не развалится? — с сомнением спросил Илья.

— Не должно, — я показал, как правильно уложить камни. — Смотри, каждый ряд должен быть устойчивым.

Мы заполнили яму почти доверху. Верхний слой я уложил особенно тщательно, оставив в центре небольшое углубление для розжига.

— А теперь слушайте внимательно, — собрал я мужиков вокруг себя. — Обжигать известняк — дело непростое. Жар должен быть сильным и ровным, а для этого огонь придется поддерживать день и ночь. Дежурить будете по очереди.

— А как узнать, что камень готов? — спросил Семён.

— Когда известняк превратится в известь, он станет белым и легким, — объяснил я. — И еще одно важное дело: я хочу попробовать использовать светильный газ для обжига. Помните, как мы его добывали? Так вот он не только металл из глины отделяет, а еще и очень горюч.

Мужики закивали. Прошлый опыт с газом произвел на них сильное впечатление.

— Удлиним трубку, подведем к яме снизу, нужно будет немного прокопать, так, чтоб под уклоном шла, — я начертил план на земле. — Газ даст больше жара, чем просто дрова. Быстрее управимся.

Пока Илья с Семёном заканчивали с укладкой камней, мы со Степаном занялись сооружением газогенератора. В этот раз я решил сделать конструкцию побольше: в большой глиняный горшок набили мелко нарубленных сухих щепок и веток, положили уголь, и добавили патошь и залили немного водой. Потом замазали крышку глиной, оставив только отверстие для отвода газа.

— Трубку из бересты сделаем, — сказал я, скручивая длинную полосу. — Обмажем глиной, чтоб не прогорела.

Когда все было готово, я дал команду поджигать. Сначала разожгли дрова в яме — они занялись быстро, пламя побежало по хворосту. Когда огонь разгорелся как следует, мы запустили газогенератор. Через берестяную трубку пошел светильный газ — когда он достиг ямы он загорелся ярким пламенем, значительно усилив жар в ней. Там аж загудело.

— Ого! — воскликнул Степан, отступая от жара. — Горит как бешеный!

— Это хорошо, — кивнул я. — Чем сильнее жар, тем быстрее известняк превратится в известь. Должно быть не меньше девятисот градусов.

— А как такой жар мерить-то? — удивился Семён.

— По цвету пламени, — объяснил я. — Видишь, какое яркое, почти белое? Значит, температура подходящая. Даже больше чем девятьсот, что хорошо.

Я организовал дежурство у ямы. Каждые два часа нужно было подкидывать дрова и следить, чтобы газогенератор продолжал работать. К вечеру вернулся Петька с телегой, доверху груженной кусками мореного дуба.

— Добыл! — гордо объявил он, спрыгивая с телеги. — Черный как смоль, и твердый — топором еле рубится, пилу напрочь посадил.

— Молодец, — похвалил я, осматривая добычу. — Как раз то, что нужно. Выгружай и присоединяйся к нам.

— А что варим-то? — заинтересовался Петька, заглядывая в яму с пылающим огнем.

— Известь делаем, — объяснил Степан. — Из камня.

— Из камня⁈ — изумился Петька.

Я объяснил ему процесс, как смог проще:

— В известняке есть то, что нам нужно. Огонь отделит из известняка лишнее. Камень превращается в известь, а всё ненужное улетает дымом.

Ночью мужики дежурили по очереди.

К утру, когда я пришел к лесопилке, я заметил, что камни начали менять цвет — от серого к белесому. Это был хороший знак.

— Держим огонь ещё полдня, — распорядился я. — Потом дадим остыть и посмотрим, что получилось.

К полудню пламя начало угасать — дрова прогорели. Газогенератор мы остановили, закрыв трубку. Теперь нужно было дать всему этому остыть естественным путем.

— Сколько ждать-то? — нетерпеливо спросил Петька.

— До завтра, — отрезал я. — Спешка в этом деле не помощник.

На следующее утро мы раскопали остывшую яму с известью. Вместо серых тяжелых камней в яме лежали белые легкие комки — натуральная негашеная известь!

— Вот это да, — восхищенно протянул Семён, держа в руке белый кусок. — И впрямь легкий стал.

— Теперь нужно её погасить, — объяснил я. — Для этого нам понадобится вода и большая бочка.

Мы нашли старую просмоленную бочку, очистили её и наполнили наполовину водой. Я объяснил мужикам, что будет дальше:

— Сейчас происходить будет что-то похожее на колдовство, но никакого колдовства тут нет. Это всё природа так устроена. Как бросим известь в воду, начнется бурление и шипение, вода станет горячей. Даже кипеть может!

— Не может быть, — не поверил Семён. — Как вода от камня закипит?

— Сам увидишь, — усмехнулся я. — Только не наклоняйтесь близко, и глаза берегите.

Я аккуратно через тряпку взял кусок и опустил его в воду. Секунда — и вода вокруг него забурлила, пошел пар. Кусок начал распадаться, вода вокруг забелела.

— Мать честная! — отшатнулся Илья. — Закипело!

Мы постепенно добавляли известь, постоянно помешивая длинной палкой. Вода в бочке нагрелась так, что рукой было не дотронуться, хотя огня рядом не было.

— Вот вам и природная химия, — улыбнулся я, глядя на изумленные лица. — Теперь нужно дать этому настояться день-другой, и получим известковое тесто. С песком смешаем — будет раствор для кладки печей. А разведем пожиже — побелка для стен выйдет.

— А пахнет-то как! — сморщил нос Петька. — Прямо как… не знаю что.

— Ничего, к запаху привыкнешь, — сказал я. — Зато теперь у нас есть своя известь. А это значит, что можем строить прочно и надежно.

Мужики с изумлением смотрели на белую кипящую массу в бочке. Ещё вчера это были обычные серые камни с берега, а сегодня — ценный строительный материал. И не только.