Воронцов. Перезагрузка. Книга 3

Глава 10

Утром, позавтракав, я вышел во двор, где уже суетились бабы, развешивая белье и переговариваясь. Подозвал Настасью, та оторвалась от корыта, вытерла руки о передник и подошла, глядя вопросительно.

— Настасья, собери-ка всех баб, дело есть, — сказал я, оглядывая двор.

Через четверть часа уже объяснял собравшимся женщинам задачу:

— Вишню, что вчера собрали, разделите на три части. Из одной части все косточки достаньте, до единой. Чистые ягоды в отдельную посуду сложите.

— А что с ними делать потом? — спросила Марфа, щурясь от яркого солнца.

— Не скажу, — ответил я строго. — Остальную вишню как обычно — на сушку, часть, половину от оставшейся — еще отдельно. Понятно?

Бабы закивали, перешептываясь. Настасья взялась командовать, а я подозвал Петра, который топтался у крыльца.

— Пойдем на лесопилку, проверим, как там Семён с работой справился.

Но сначала надо было найти Илью. Тот обнаружился у амбара, что-то обсуждал с мужиками.

— Илья, — окликнул я. — Возьми Захара и других мужиков, разметьте место под новый дом. Начинайте складывать из тех бревен, что остались.

Захар, услышав это, подошел ближе, почесывая затылок:

— Это что ж, для Мишки дом ставить будем?

Я задумался на мгновение, глядя на утреннее небо.

— Нет, для новой семьи, — ответил я. — Точнее даже для Степана, а новую семью в его старую избу заселим.

— А на счет Мишки… Организуешь посменное дежурство. Кто-то из служивых будет на вахте в ангаре, а потом кто-то другой. Разберешься. Так всем будет где ночевать.

— И то верно, — согласился Захар, кивнув. — На всякий случай глаз да глаз нужен.

Мы с Петром двинулись по утоптанной дороге в сторону леса. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, обещая жаркий день. Петька шагал рядом, изредка пиная камешки.

— А что будем делать на лесопилке? — спросил он, нарушая молчание.

— Нужно проверить, что там Семён сделал, как у него втулки получились, — ответил я, вытирая пот со лба. — Через пару дней печь окончательно высохнет, можно будет попробовать стекло сварить.

— Стекло? — У Петьки аж глаза загорелись.

— Да. У нас всё для этого есть, — продолжил я, не сбавляя шага. — Единственное, нужно выгнать весь металл из песка, чтобы стекло было прозрачным, а не зеленым.

Петька посмотрел на меня, в глазах его читалось недоумение.

— Как это — выгнать металл из песка?

— Ну так же, как мы из глины доставали, — пояснил я. — Пропуская светильный газ, а потом магнитным камнем собирали. Так же и из песка, только металла там меньше. Но стекло должно получиться прозрачным.

— Вы всегда так говорите, будто это самое простое дело, — сказал Петька.

Семён встретил нас у входа, вытирая руки о холщовую тряпицу. Лицо его светилось от гордости.

— Егор Андреевич, идите скорее, покажу, что вышло! — позвал он, нетерпеливо махнув рукой.

Внутри ангара пахло свежеструганным деревом и смолой. Семён подвел нас к верстаку, где аккуратным рядком лежали готовые втулки.

— Вот! — он взял одну, протянул мне.

Я повертел втулку в руках, проверил на просвет. Работа и правда была отменная, даже лучше, чем у нас с Петром получилось в первый раз.

— Добрая работа, Семён, — похвалил я. — Сколько всего сделал?

— Три штуки успел, — ответил тот, раздуваясь от похвалы.

— Разожгите в печи временной огонь посильнее, — распорядился я. — Дело у нас будет.

Пока мужики возились с печью, я собрал реторту, уложив на дно слой угля, затем засыпал патошь и слегка залил водой.

— Прохор, принеси-ка тот песок, что мы с Петром когда-то в мешке принесли, — попросил я.

Прохор кивнул и пошел за ангар. Вернулся он с тяжелым мешком, который с усилием поставил рядом со мной.

— Вот он, песок ваш. Берегли, как велено.

Я развязал мешок и запустил руку внутрь. Песок был мелкий, почти белый — идеальный для нашей затеи.

Засыпав песок в ёмкость, где мы раньше держали перемолотую глину, мы аккуратно установили реторту в печь. Трубку вывели так, чтоб она глубоко утонула в песке. Петр подбросил ещё дров в огонь, языки пламени жадно лизнули дно реторты. Я внимательно следил за нагревом — слишком быстро нагреешь, может треснуть, слишком медленно — газа не будет.

— Держи ровный жар, — сказал я Семену, который орудовал кочергой.

Когда реторта разогрелась до нужной температуры, из трубки потянулся первый дымок светильного газа. Запах стоял неприятный, но уже знакомый — так всегда пахнет, когда уголь с патокой начинает выделять газ.

— Давай, Петр, начинай перемешивать, — скомандовал я, наблюдая за процессом.

Петр взял длинную деревянную лопатку и стал интенсивно перемешивать песок, время от времени отворачиваясь от едкого дыма. Песок и так казался белым, но надо было убедиться, что газ пройдет через каждую песчинку.

— Тяжело, — пробормотал Петр через четверть часа непрерывного помешивания. Лицо его раскраснелось, на лбу выступили крупные капли пота.

— Давай я сменю, — предложил Семен, забирая лопатку.

Работа шла своим чередом. Газ проникал в песок, вступая в реакцию с крохотными частицами железа, которые невозможно было увидеть глазом. С каждым оборотом лопатки песок становился всё белее и белее.

— Глянь-ка, — сказал я через полчаса, указывая на песок. — Видишь разницу?

Петр наклонился над ёмкостью.

— Точно! Белее стал. Будто снег.

Прохор, наблюдавший за нами, подошёл ближе:

— Чудное дело… А почему он белеет-то?

— Потому что железо в нём меняется, — ответил я. — Из одного состояния в другое переходит. Потом мы его магнитом соберём.

Ещё полчаса непрерывной работы, и песок стал цвета почти как известь — белый-белый.

— Хватит, — сказал я наконец. — Теперь нужно дать ему остыть немного.

Мы отставили реторту в сторону, прикрыли песок влажной тряпкой, чтобы пыль не летела. Пока он остывал, я объяснял Семену и Прохору, что дальше будем делать:

— Когда остынет, магнитным камнем соберём железо. Потом часть песка смешаем с известью, добавим немного патоши — и в печь. Нужно брать шесть частей песка, две части поташа и одну часть извести. Жар должен быть сильный, чтобы всё расплавилось. Тогда и получится стекло.

Когда песок достаточно остыл, мы принялись собирать с него железо. Я достал из мешочка магнитный камень, обернул его чистой тряпицей и стал водить над песком. Крохотные частички железа тянулись к камню, прилипали к тряпице. Время от времени я стряхивал собранное железо в отдельную плошку.

— Гляди-ка, — удивился Петр. — И правда, собирается!

— Да, его гораздо меньше, чем с глины, — заметил я, продолжая работу. — Но всё равно немало набирается.

Работа была кропотливой. Приходилось раз за разом проходиться магнитом по всему объёму песка, переворачивая его, чтобы добраться до каждого участка. Руки уставали, спина начинала ныть от постоянного наклона.

— С двадцати килограммов песка грамм семьсот металла получилось, не меньше, — сказал я, взвешивая на руке плошку с собранным железом. — Хороший выход.

Мы уже заканчивали, когда в дверях показался запыхавшийся Васька, сын Петьки. Лицо мальчишки было красным от бега, глаза горели от возбуждения.

— Егор Андреевич! — крикнул он, едва переводя дух. — Обоз к деревне идёт! Большой! Десять возов, не меньше!

Петр вскочил, услышав новость:

— Должно быть, скупщики досок едут.

Я кивнул, вытирая руки о тряпицу:

— Пойдёмте к Уваровке, встретим. Семен, ты оставайся здесь, присмотри за всем. Как песок совсем остынет, пересыпь его в мешок и завяжи хорошенько, чтоб пыль не летела.

Семён кивнул, а мы с Петром и Прохором, а также с Васькой, который крутился под ногами, направились к деревне. Мальчишка бежал впереди, то и дело оборачиваясь:

— Они уже почти доехали! Я первый увидел!

Деревня как всегда встречала обоз с интересом. Бабы выглядывали из окон, мужики собирались у дороги. Когда мы подошли к Ангару, купцы уже были там, разговаривая с Захаром и Степаном.

Я узнал Игоря Савельича. Он энергично жестикулировал, что-то объясняя Захару. Заметив нас, он расплылся в улыбке:

— А вот и сам хозяин! Здравствуйте, Егор Андреевич!

— И вам доброго дня, — ответил я, пожимая протянутую руку. — Как дорога?

Пока мужики начали разгружать привезённый товар — я заметил мешки с зерном, ящики с гвоздями, бочонки с маслом, тюки с солью — мы с Игорем Савельичем отошли в сторону для разговора.

— Как добрались в прошлый раз домой? — спросил я, вспоминая о нападении на их обоз.

— Всё нормально, больше нападений не было, — ответил купец, поглаживая бороду. — А сейчас, как видите, с охраной приехали.

Я заметил четверых служивых, сидевших верхом на лошадях. Мужики крепкие, с оружием, внимательно оглядывали окрестности.

— Это вы молодцы, — одобрил я. — Всё безопаснее будет.

Возов, как и в прошлый раз, было десять. Я с Петром завёл купцов в ангар и показал, какие доски им грузить. Игорь Савельич внимательно осматривал каждую партию, время от времени одобрительно кивая.

— Добрый товар, — заметил он. — Качество держите, уважаю.

Пока мужики грузили доски, мы продолжили разговор.

— С бандитов, которых сдали полиции, деньги все потратили, — сообщил Игорь Савельич. — Немного оставалось, правда, но к тому, что вы заказывали, мы добрали зерном. Так что никто никому ничего не должен.

Я лишь кивнул на это:

— Ну, хорошо, что так.

Работа шла споро. Доски укладывали аккуратно, закрепляя веревками, чтобы не растерять по дороге. Я наблюдал за процессом, мысленно прикидывая, сколько ещё мы сможем заготовить до осени.

— Может, останетесь перекусить? — предложил я, когда погрузка была закончена.

Купцы переглянулись, но Игорь Савельич покачал головой:

— Благодарствуем за приглашение, но придётся отказаться. Путь обратный длинный, хотим засветло какую-то часть пути пройти.

После того как загрузили все доски, Игорь Савельич, пересчитав их, стал рассчитываться. Я же напомнил:

— Не забудьте обещанную мною скидку за сгоревший воз с досками.

Тот улыбнулся и кивнул:

— Как можно забыть! Всё учтено.

Мы ударили по рукам, а затем я добавил:

— Как в следующий раз поедете, привезите снова зерна, желательно овёс. Муки несколько мешков не помешает, можно ещё соли пару мешков. А так смотрите сами — всё, что необходимое для деревни, смело везите, рассчитаемся.

Игорь Савельич снова кивнул, поглаживая бороду:

— Будет исполнено.

Мы пожали друг другу руки, и купцы стали собираться в обратный путь. Игорь Савельич забрался на передний воз, взял вожжи.

— До встречи, Егор Андреевич! — крикнул он, трогая лошадей. — Через дней десять, как договаривались, снова будем!

Обоз медленно тронулся, поднимая пыль на дороге. Я смотрел им вслед, размышляя о том, что нужно будет заготовить ещё больше досок к следующему приезду.

Когда обоз купцов скрылся за поворотом, подняв облако пыли, я вытер пот со лба и огляделся по сторонам. День выдался жаркий, и мысли о прохладном напитке сами собой всплыли в голове.

— Настасья! — крикнул я, заметив её фигуру у колодца.

Женщина вздрогнула от неожиданности, чуть не выпустив ведро из рук, и поспешила ко мне.

— Чего изволите, барин? — спросила она, слегка запыхавшись.

— Вишню-то очистили, как велено было?

Настасья просияла, словно только и ждала этого вопроса.

— Очистили, барин — сказала она, — … как есть очистили! Девки все пальцы в соку перепачкали, три больших миски получилось. Всё, как вы и велели.

— Отлично, — кивнул я, прикидывая в уме, сколько наливки выйдет. — Неси солод и мёд. Да не тяни, дело ждать не будет.

Настасья убежала выполнять поручение, а я подозвал проходивших мимо мужиков — Фому и Степана.

— Боченки из-под пива, которые остались, тащите сюда, — распорядился я. — Да смотрите, чтоб чистые были и проверьте чтоб не текли!

Мужики переглянулись и пошли исполнять. А я направился к амбару, где бабы перебирали до этого вишню. Там царило оживление: десяток женщин сидели вокруг больших тазов и переговаривались.

Увидев меня, все разом притихли. Я оглядел результаты их трудов: горы темно-красных ягод, сложенные отдельно косточки, несколько мисок с уже промытой вишней.

— Значит так, — начал я, указывая на одну из куч. — Эту часть вишни отдайте Машке, пусть с матерью, Прасковьей да Аксиньей вареников наделают на ужин.

— Вареников с вишней? — переспросила одна из молодух, явно предвкушая угощение.

— С вишней, не с репой же, — усмехнулся я. — А вот эту часть, — указал на другую кучу, — отложите для компота.

Машка, подхватив миску с ягодами, умчалась, увлекая за собой Прасковью и Аксинью. Я же повернулся к оставшимся женщинам.

— А теперь самое интересное, — сказал я, понизив голос, словно собирался поведать великую тайну.

Бабы придвинулись ближе, глаза их заблестели от любопытства.

— Будем делать наливку из вишни, — объявил я.

— Наливку? — переспросила Настасья, вернувшаяся с мёдом и солодом. — Это что ж такое?

— Напиток такой, — пояснил я. — Сладкий, душистый и крепкий. Не вино конечно, но на праздники самое то будет.

Фома и Степан притащили четыре небольших бочонка, поставив их рядом.

— Вот что, — начал я инструктаж, — сперва бочонки изнутри кипятком ошпарьте, а потом холодной водой сполосните. Затем ягоды вот в эти бочонки положите, но не доверху, примерно две трети.

Бабы слушали внимательно, хотя по лицам некоторых было видно, что они сомневаются в затее.

— Потом добавьте мёд, — продолжал я, указывая на принесённые Настасьей горшки. — И солод. Дайте постоять пару часов, но не просто так, а периодически встряхивайте бочонки, чтоб мёд полностью растворился.

— Как это — встряхивайте? — нахмурилась бабка Марфа. — Бочка-то тяжёлая будет.

— Не переворачивайте, а покачивайте из стороны в сторону, — пояснил я, показывая руками движение. — Мужики помогут, если что.

— А для чего всё это? — осторожно спросила молодая Дарья. — От такого месива только брюхо пучить будет.

Женщины захихикали, а я терпеливо продолжил:

— Когда мёд растворится, добавьте треть от объёма воды и оставьте, накрыв в один слой тканью. Пусть бродит около месяца.

— Бродит? — всплеснула руками Настасья. — Как квас, что ли?

— Примерно, — кивнул я. — Только сильнее. Через пару дней пойдёт пена через ткань — не пугайтесь, так и должно быть.

— Ой, испортится же всё! — ахнула Марфа. — Вишня-то пропадёт!

— Не пропадёт, — успокоил я. — Наоборот, превратится в напиток, который даже боярин не всегда на столе имеет.

Это произвело впечатление — женщины переглянулись с уважением.

— А как пить-то это? — поинтересовался подошедший Захар, с интересом прислушивавшийся к разговору.

— Маленькими чарками, — ответил я. — На праздники или когда гости важные.

— А ну как отравимся? — не унималась Марфа. — Бродить-то оно месяц будет!

— Квас тоже бродит, и ничего, пьёте, — парировал я. — Только держать нужно в тёмном тёплом месте. И не трогать месяц. Через месяц примерно будет готова. Тогда и попробуем.

— А нам-то можно будет попробовать? — лукаво спросила Дарья, и остальные бабы снова захихикали.

— Можно, — пообещал я. — На осенний праздник урожая выставим.

Это вызвало одобрительный гул. Я ещё раз повторил все инструкции и оставил женщин заниматься делом, поглядывая за ними.

К моему удивлению, процесс пошёл бойко. Настасья оказалась на редкость смышлёной и организовала всё по-своему. Она разделила баб на три группы: одни промывали бочки, другие подготавливали вишню, третьи смешивали ингредиенты. Работа спорилась под её руководством, хотя не обходилось без комичных ситуаций.

— Марфа, ты чего солод пробуешь? — возмущалась Настасья. — Не для еды он!

— А вдруг негодный? — оправдывалась та. — Как узнать-то?

— Сказано тебе — сыпь в бочку, значит, сыпь!

Дарья с подругами никак не могли понять, как правильно «встряхивать» бочонок, и в итоге едва не опрокинули его, вызвав общий переполох.

— Да не так, косорукие! — вмешался Степан. — Гляди, как надо.

Он показал, как аккуратно покачивать бочонок, и женщины наконец поняли принцип.

— А всё ж таки чудно, — рассуждала вслух Настасья, помешивая вишнёво-медовую смесь длинной палкой. — Добро переводим. Вишня-то и так сладкая, чего её с мёдом мешать? А потом месяц ждать, пока она там забродит?

— Настасья, ты барину не перечь, — строго сказала Марфа. — Он учёный, знает, что делает.

— Да я и не перечу, — отмахнулась та. — Только странно всё это. Не по-нашему.

— А может, оно и к лучшему, что не по-нашему, — заметил Фома, помогавший устанавливать бочки. — Вон сколько всего нового барин придумал, и всё на пользу.

К вечеру четыре бочонка были заполнены, накрыты тканью и установлены в тёмном углу амбара, где было достаточно тепло. Я проверил работу и остался доволен. Теперь оставалось только ждать.

А на ужин, как и было обещано, подали вишнёвые вареники со сметаной. Столы накрыли как всегда под яблоней. Собралась, кажется, вся деревня. Машка с матерью и помощницами расстарались — вареников наделали столько, что хватило всем по доброй порции.

Вечер выдался тихий, тёплый. Солнце медленно опускалось за лес, окрашивая небо в розовые тона. Люди ели, переговаривались, смеялись. Дети носились вокруг столов, выпрашивая лишний вареник.

— Я сидел во главе стола и наблюдал за этой картиной с удовлетворением.

— Хороши вареники, — похвалил я женщин.

— Благодарствуем, — сказали они в один голос.

Машка поставила передо мной большую глиняную кружку, от которой шёл сладкий аромат. Я сделал глоток — напиток был в меру сладкий, освежающий.

— Добрый компот, — похвалил я. — Всем бы такой.

— Уже разливают, — кивнула Машка в сторону женщин, разносивших кувшины.

Я сидел под яблоней, наблюдая за людьми, и думал о том, что через месяц, когда поспеет наливка, можно будет устроить настоящий праздник.