Воронцов. Перезагрузка. Книга 3

Глава 13

Я поднялся и подошёл к пригорку. Действительно, из-за леса по дороге к Уваровке выехала телега с двумя всадниками по бокам. Телега была загружена так, что казалось, будто она вот-вот развалится под тяжестью поклажи. Воз был забит чуть ли не доверху мешками да бочонками различных размеров. Митяй с каким-то незнакомым мужиком восседали сверху этого богатства, балансируя так нелепо, что создавалось впечатление: на малейшей кочке оба кубарем полетят вниз.

Всадники — Иван да Пахом — опережая телегу, подъехали раньше. Спешились, привязали коней к изгороди и подошли ко мне. Лица их были покрыты дорожной пылью, но довольные.

— Егор Андреевич, — начал Иван, слегка поклонившись, — всё сделали, как вы указывали. Лихих людей сдали уряднику, товар купили, доски продали по хорошей цене.

— Ну и молодцы, — похвалил я, оглядывая их с ног до головы. Выглядели усталыми, но довольными. — Расскажете потом подробнее.

— Вот, деньги остались, — протянул мне Иван кожаный мешочек.

— А это вообще хорошо, — сказал я, пряча мешочек за пазуху. — Значит, с выгодой обернулись.

Тут и телега подъехала, скрипя не смазанными колёсами. Митяй натянул вожжи, останавливая измученную Ночку прямо перед нами. Он и его спутник спрыгнули на землю, разминая затёкшие от долгой дороги ноги.

— Здравствуйте, Егор Андреич! — поприветствовал Митяй, широко улыбаясь. — Всё, как наказывали, исполнили!

Незнакомец, мужчина лет сорока с окладистой русой бородой и внимательными серыми глазами, подошёл следом, степенно поклонился:

— Михаил, — представился он, выпрямляясь. Голос у него был глубокий, уверенный. — По плотницкому да столярному делу мастер.

Я кивнул, разглядывая его: руки крепкие, мозолистые, как у настоящего мастера.

— Приехал, значит, — констатировал я. — Ну хорошо, обживайся. Захар введёт в курс дела, покажет, что и где.

Захар, стоявший рядом, энергично кивнул и, как только я пошёл к возу, чтобы осмотреть привезённое, тут же крепко обнял Михаила:

— Привет, дружище! Как ты там? — голос его звучал искренне радостно.

Они о чём-то оживлённо беседовали, а я уже слушал доклад Митяя о том, что привезли. Он с гордостью показывал мешки с мукой, крупой, солью, бочонки с маслом и мёдом, свёртки с тканями.

— Вот тут инструмент, какой велели, — Митяй указал на деревянный ящик, перевязанный верёвкой.

— А это что? — спросил я, указывая на странный свёрток, обёрнутый в ткань.

— А! — Митяй просиял, как ребёнок, получивший подарок. — Это то, что вы просили для Машки, Егор Андреич. Сами увидите!

Я заинтересовался, но решил не разворачивать свёрток прямо здесь, на виду у всей деревни. Вместо этого продолжил осмотр привезённого добра.

— А вот это, — Митяй похлопал по другому мешку, — овёс. И ещё вот, — он достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек, — травы разные, у знахаря в городе взяли.

Телега постепенно обрастала любопытными деревенскими. Дети крутились рядом, с интересом разглядывая диковинные вещи из города. Женщины перешёптывались, указывая на ткани. Мужики с уважением посматривали на ящик с инструментами.

— Разгружайте да разложите все по местам, — распорядился я. — Что кому пойдёт — знаете сами. А мы с Митяем пока поговорим.

Мы отошли в сторону, к моему дому. Митяй, приглушив голос, начал рассказывать:

— Урядник, как мы ему тех лихих людей привели, сначала не поверил. Думал, мы сами на них напали или что. Но потом, как мы всё рассказали, даже нас благодарил.

— Хорошо, — кивнул я. — А с досками как?

— Продали все, до последней! — с гордостью доложил Митяй. — Купец сначала торговался, говорил, что сырые, мол, и не первый сорт. Но Иван, как вы учили, твёрдо стоял на своём. В итоге сошлись на хорошей цене.

Я довольно хмыкнул — парни учились быстро.

— А что за человек этот Михаил? — спросил я, кивая в сторону новоприбывшего, который всё ещё беседовал с Захаром.

— Мастер, как я понял, отменный, — уважительно отозвался Митяй. — В городе его все знают. А ещё он с Захаром, оказывается, давно знаком, вместе когда-то служили.

— Это хорошо, — кивнул я. — Нам мастера нужны. — Ты сильно не расслабляйся, надо будет ещё в город поехать.

— А когда поедем? — оживился Митяй. — Я бы ещё съездил!

— Скоро, — улыбнулся я. — Машке обещал её свозить.

Тут, словно почувствовав, что о ней говорят, из дома выглянула Машка:

— Егорушка! Мясо уже тушится, скоро рагу готово будет!

— Иду! — отозвался я, и повернулся к Митяю: — Ты иди, помоги с разгрузкой. А потом приходите ужинать, расскажешь всё подробно. И Михаила приводи, познакомимся поближе.

Митяй кивнул и побежал обратно к телеге, а я направился в дом. Запах тушёного мяса с пряностями наполнял комнату, заставляя желудок напоминать о себе урчанием.

Машка стояла у печи, помешивая большой чугунок. Волосы её выбились из-под платка и прилипли ко влажному от пара лбу. Заметив мой взгляд, она улыбнулась:

— Ты говорил, картошки добавить, но я ещё грибов сушёных положила. Ничего?

— Молодец, — одобрил я. — Будет ещё вкуснее.

Я подошёл к столу, на котором лежал тот самый загадочный свёрток в промасленной ткани. Развернув его, я увидел небольшую, шкатулку. Хорошая работа, медь блестела, виднелся красивый узор. Раскрыл её, смотрю, а там разные гребенцы, бусы, ленточки шелковые, отдельно были нитки с иголками разными.

— Это что? — с любопытством спросила Машка, заглядывая через плечо.

— Да вот, гостинец тебе, — ответил я, показывая шкатулку.

— Ухты какая красота, — воскликнула она, вытирая руки о передник.

Машка взяла в руки шкатулку и охнула:

— Ой! Спасибо тебе, Егорушка, балуешь ты меня!

Я обнял её в ответ, чувствуя, как сердце наполняется теплом. И всё остальное казалось не таким уж важным. Важно было то, что здесь, в этой далёкой деревне, среди простых людей, я нашёл то, что, возможно, и искал всю жизнь — покой и смысл.

Рагу в чугунке аппетитно булькало, распространяя умопомрачительный аромат. За окном гомонили люди, разгружая телегу с товарами из города. Где-то вдалеке мычали коровы. Обычная жизнь обычной деревни. Но для меня эта жизнь с каждым днём становилась всё более своей, всё более настоящей.

Вечером уже можно сказать традиционно собрались у меня во дворе под яблоней ужинать очередную диковинку. Запах был такой, что в этот раз никого заманивать даже не пришлось — все чуть ли не одновременно набросились на рагу. Машка, зарумянившаяся от жара печи и похвал, расставляла глиняные миски.

— Батюшки-светы, что ж это за чудо такое? — первой не выдержала Настасья, втягивая ноздрями аромат. — Родимая, да я такого духмяного яства отродясь не нюхивала!

— Рагу называется, — с гордостью ответила Машка, расправляя передник. — Егор Андреич придумал.

Я сидел во главе стола, с улыбкой наблюдая за их реакцией.

Семён зачерпнув полную ложку, подул для виду и отправил в рот. Глаза его тут же округлились, а на лице отразилось такое блаженство, словно он не рагу пробовал, а райских кущ отведал.

— Вот это да! — выдохнул он, торопливо зачерпывая ещё. — Ай да, Машка! Уважила!

Этого было достаточно — все дружно взялись за ложки. На несколько минут над столом повисла та особая тишина, которая бывает только тогда, когда люди по-настоящему увлечены едой. Лишь позвякивание ложек о миски да довольное кряхтение нарушали безмолвие.

— А мясо-то какое… — пробормотал Илья, словно в забытьи. — Прямо тает во рту. И дух от него… Машка, как ты это сотворила?

— Долго томила на малом огне, — ответила она, зардевшись от похвалы. — Всё, как Егор Андреич учил.

Михаил, новый человек в деревне, ел молча, но с явным удовольствием. Иногда он поднимал глаза от миски и с любопытством осматривал собравшихся, словно оценивая, куда попал и с кем имеет дело.

Петька, уже вторую миску опустошал:

— А можно Дарьюшке моей рецепт? — спросил он, утирая рот рукавом. — Она у меня до готовки охоча.

— Отчего ж нельзя, — кивнула Машка. — Завтра пусть забегает, всё расскажу.

Степан, вытирая пот со лба — то ли от удовольствия, то ли от жары, — покачал головой:

— И как вы, барин, до такого додумались? Я вот сколько живу, а такого не пробовал.

Я усмехнулся:

— Много где бывал, Степан, много чего видел. Вот и запомнилось кое-что.

— А картошечка-то как пропиталась этим соком… — причмокивала Прасковья. — Язык проглотишь!

— А морковка какая сладкая стала, — вторила ей Дарья.

Захар, дочиста выскребая миску, покосился на котёл, где ещё оставалось немного рагу:

— А добавки будут?

Машка, улыбаясь, кивнула:

— Для хороших людей — всегда найдётся.

Она прошлась вдоль стола, подливая в миски тем, кто уже всё съел. Рагу исчезало на глазах — видно, и правда пришлось по вкусу.

Тем временем солнце клонилось к закату. Машка зажгла несколько плошек с маслом, расставив их по столу, и в их мерцающем свете лица собравшихся казались загадочными и одухотворёнными.

Когда все наелись до отвала и начали потихоньку расходиться, я кивнул Захару, чтоб тот остался. Заметил, что и Михаил тоже задержался, переминаясь с ноги на ногу чуть в стороне, явно намереваясь что-то сказать, но не решаясь вклиниться в разговор.

Машка, собирая пустые миски, тихонько напевала что-то под нос — явно довольная произведённым эффектом. Я подмигнул ей, выражая благодарность за отличный ужин, и она просияла в ответ.

Когда все разошлись, кроме Захара и Михаила, я поставил локти на стол, сытый и довольный:

— Ну что, Захар, как устроился наш новый человек? — кивнул я в сторону Михаила.

Захар почесал бороду:

— Да нормально всё, Егор Андреич. Он первый на дежурстве.

Я нахмурился, не совсем понимая, о чём речь:

— На каком ещё дежурстве?

— А в ангаре, — пояснил Захар. — Мы решили, что лучше, если кто-то там ночевать будет. Мало ли что — и товар под присмотром, и случись что — сразу тревогу поднимет.

Я кивнул, начиная понимать:

— А, вот ты о чём.

— Он останется ночевать в ангаре, — продолжал Захар. — Мы там уже топчан сколотили, соломенник постелили. Да и вообще там неплохо — вон сколько времени мы там жили до того, как в таунхаус переехали. Крыша над головой есть, от непогоды защита.

— Ну, разбирайся сам, — махнул я рукой, доверяя Захару решать такие вопросы. — Тебе виднее.

Тот лишь кивнул, а потом, помявшись, добавил:

— Тут ещё… Михаил хочет что-то лично вам сказать. Не при всех.

Я посмотрел на переминающегося в стороне Михаила:

— Так зови, че он там мнётся как девка на выданье.

Захар усмехнулся в бороду и махнул рукой Михаилу. Тот быстро подошёл, поклонился почтительно — не по-деревенски в пояс, а слегка склонив голову, как делают в городе.

И тут, словно из-под земли, рядом с нами возник Иван — я даже не заметил, когда он успел подойти, встал рядом с Михаилом, и они стали наперебой, но явно согласованно, выдавать информацию:

— Барин, — начал Михаил, — там нас очень расспрашивали про вас. Какой-то купчина всё выведывал — кто вы такой, откуда взялись, откуда такие доски берёте, чем промышляете да сколько у вас люда в деревне.

Голос у Михаила был негромкий, но чёткий, как у человека, привыкшего докладывать начальству. Я внимательно слушал, отмечая, что парень наблюдательный и неглупый.

— Я же, — продолжал он, — сослался на то, что и сам не знаю — к Захару, мол, еду на заработки, а про барина ничего сказать не могу, не знаком ещё.

— А вот на Ивана так совсем наседал с вопросами, — добавил Михаил, кивая в сторону своего товарища. — Прямо не отставал.

Иван угрюмо кивнул, подтверждая:

— Было дело, барин. Как прицепился — кто да что, да откуда. Но я ему ничего толком не сказал. Мол, барин да и барин — такой как все. А про доски — ничего не знаю. Телегу загрузили — вот и привёз.

Он говорил спокойно, но я видел, что разговор тот его задел за живое — жилка на шее билась часто-часто.

— И как выглядел этот любопытный? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Рыжий такой, — ответил Иван, — бородка клинышком, а под левым глазом бородавка приметная. Одет богато, но не ярко. Речь плавная, обходительная, только глаза холодные.

Я переглянулся с Захаром — по описанию выходило, что выспрашивал тот же мужик, что и Фому ранее расспрашивал. Значит, заинтересовался кто-то нашими делами всерьёз. Надо держать ухо востро.

— А что ещё интересного заметили? — спросил я, обращаясь к обоим.

— Ещё, урядник тот, как прочитал письмо от государева человека, так сразу уважительно стал на нас смотреть, — добавил Иван. — И благодарность высказывал боярину — вам, тобишь. — Прямо преобразился человек. Был как грозовая туча, а стал как шёлковый. «Передайте, — говорит, — моё нижайшее почтение господину Воронцову. Всегда рад услужить.»

Я хмыкнул, представляя эту сцену. Со слов Фомы, урядник в городе был человек суровый и неприветливый — даже мелким помещикам особо не кланялся. А тут такая перемена.

— И это не всё, — продолжил Иван, понизив голос. — Тот рыжий купчина, когда увидел, как урядник с нами заговорил, как-то весь подобрался. Но к нам больше не подходил, только смотрел издалека.

Мы помолчали, обдумывая услышанное. Машка, закончившая уборку со стола, присела рядом со мной на лавку, прислушиваясь к разговору.

— Ладно, — сказал я наконец. — Спасибо за информацию, учтём. А теперь идите отдыхать, завтра дел много.

Мужики поклонились и пошли к выходу со двора. Я проводил их взглядом, размышляя о сказанном.

— О чём задумался, Егорушка? — спросила Машка, когда мы остались одни. — Беспокоит что-то?

Я обнял её за плечи, привлекая к себе:

— Да вот думаю, что неспроста этот купчина про нас расспрашивает. Видать, проведал про наши доски, про лесопилку. Может, конкуренцию почуял, а может, решил поживиться чужим добром.

— Ты думаешь, он может навредить? — в голосе Машки появилась тревога.

— Кто знает, — пожал я плечами. — Но лучше быть готовым ко всему. Завтра соберу мужиков, потолкуем, как дозоры организовать.

Машка прижалась ко мне, словно ища защиты:

— Страшно мне, Егорушка. Только жизнь налаживаться стала, а тут опять тревоги.

Я погладил её по голове, успокаивая:

— Не бойся, солнце моё. Справимся.

Мы сидели под яблоней, глядя, как на небе одна за другой зажигаются звёзды. Где-то вдалеке залаяла собака, ей ответила другая, потом обе затихли. Деревня погружалась в сон.

— Пойдём в дом, — сказала наконец Машка. — Ночь на дворе.

Я кивнул, и мы направились к крыльцу.

— Ты ложись, Егорушка, — сказала она. — Я сейчас.

Я пошел в комнату, по пути ещё раз мысленно перебирая всё, что узнал сегодня. Обдумывая то, что мне наговорили Миша с Иваном, я всё никак не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, вздыхал, глядя в потолок, где плясали тени от лучины. Мысли крутились в голове как мельничные жернова, перемалывая одни и те же вопросы.

Кто это был и что ему так нужно от меня? Какой-то рыжий купец с бородавкой под глазом… Не представился, но явно человек с достатком и положением. Если дела торговые, то мог бы сам обратиться, если нужда такая. Нормальные купцы так и делают — приезжают, кланяются, товар предлагают или покупают. Ну, на крайний случай, через торговых людей — те вон каждую неделю ко мне ездят, любую весть передать могут.

Но нет же — выспрашивает у тех, кто поближе ко мне. Значит, что-то нечисто. Может, конкурент какой прознал про мои доски да хочет дело перехватить? Или кто из местных бояр заинтересовался, откуда в глуши такое производство взялось?

А может, и вовсе не по-доброму интерес проявляет? Мало ли лихих людей, что на чужое добро зарятся. Хотя, если бы разбойник был — не стал бы так открыто расспрашивать. Те больше из-за угла бьют, исподтишка.

Нет, тут что-то другое. Может, из приказа какой-то человек? Проверяют, всё ли по закону делается, подати платятся? Так я ничего не скрываю, всё как приказчик приедет отчитаюсь. А так-то, мне по большому счету получается, что перед отцом отчитываться нужно. А что деревню поднял из пепла, так за это ещё благодарить должны.

И урядник, говорят, письмо прочитал и уважение проявил. Значит, Надежда Андреевна что-то хорошее обо мне написала или даже рекомендацию дала.

Машка, видать, чувствовала, что я не сплю — лежала тихо, но дышала размеренно, не как обычно во сне. Наконец, она повернулась и обняла меня, прижавшись тёплым телом.

— Что не спишь, Егорушка? — прошептала она, поглаживая меня по груди.

— Да вот, всё думы думаю, — вздохнул я, накрывая её руку своей.

— О чём? О кузне с лесопилкой? Или опять новую задумку придумал?

— Да нет, Машенька, — покачал я головой, хоть она и не могла этого видеть в темноте. — В городе про нас стали спрашивать люди непонятные. Вот и гадаю — к чему бы это.

Машка притихла, обдумывая мои слова. Потом приподнялась на локте, и я увидел в полумраке её обеспокоенное лицо.

— Там, может, нам и не нужно в город ехать? — спросила она осторожно. — Мало ли что. Подождём, пока всё уляжется?

Я усмехнулся и погладил её по щеке. Моя Машка — всегда сначала о безопасности думает. Хозяйственная, рассудительная. Но в этот раз я с ней не соглашусь.

— Да нет, поедем, — твёрдо сказал я. — Лучше знать, с чем придётся иметь дело, чем гадать да выжидать подвоха. Кто предупреждён, тот вооружён.