Воронцов. Перезагрузка. Книга 3

Глава 18

Утром, вышел из дома и сразу направился взглянуть, как продвигается строительство. Мужики уже практически доделывали новый дом, работа кипела вовсю. Они, словно муравьи, сновали по крыше и стенам, ловко орудуя топорами и пилами.

Захар, заметив меня, спустился с крыши.

— Доброе утро, барин! — приветствовал он меня, улыбаясь в густую бороду. — Как почивали?

— Хорошо, — кивнул я, разглядывая постройку. — Вижу, вы тут без меня не скучали.

Дом выглядел добротно — широкий, просторный, с высокой двускатной крышей. Осталось еще совсем чуть-чуть — выложить соломой крышу да внутри сделать перегородки, а потом обмазать глиной стены для тепла и красоты.

— К завтрему управимся, ежели погода не подведёт, — доложил Захар, следуя за моим взглядом. — Печь уже сложили, осталась только обмазка да крыша.

— Молодцы, — похвалил я. — Споро работаете.

Петька, балансирующий на стропилах с охапкой соломы, крикнул сверху:

— Барин, гляньте, как мы тут устроили! Дымоход через крышу вывели, как вы велели!

Я задрал голову, прикрывая глаза от солнца ладонью. Действительно, дымоход был сделан на совесть — широкий, прочный, обложенный камнем. Не то что в других избах, где дым часто валил прямо в жилое помещение.

— Отлично! — крикнул я в ответ. — Так и продолжайте!

Оставив строителей заниматься своим делом, я пошел искать Степана. Нашел его у колодца — набирал воду в большие деревянные вёдра.

— Как там картошка? — спросил я, помогая ему вытаскивать тяжёлое ведро.

Степан выпрямился, перехватывая ведро:

— Всю окучили, барин, как вы велели. Растёт неплохо, зеленеет. Только вот земля сухая, — он посмотрел на безоблачное небо. — Дождя бы надо.

Я тоже взглянул на небо — ни облачка, только ослепительная синева. Такая погода стояла уже больше недели.

— Если не будет дождя, то поливать будем сами, — решительно сказал я. — Да, хлопотно, но куда деваться? Не пропадать же урожаю.

Степан вздохнул, но спорить не стал. Взвалил на плечи коромысло с вёдрами и побрёл к грядкам. Я смотрел ему вслед, прикидывая, сколько воды понадобится, чтобы напоить всю нашу картошку. Выходило немало — работы на несколько дней. Придётся организовать людей с вёдрами, чтобы быстрее управиться.

Время близилось к обеду, когда ребятня играющая за деревней, прибежали с криками:

— Обоз! Обоз едет!

Эта новость мгновенно облетела Уваровку. Как всегда, встречали всей деревней — пусть событие уже и привычное, но всё-равно что-то новое в жизни деревни, повод собраться вместе, узнать новости из большого мира.

Женщины наскоро прихорашивались, мужики откладывали инструменты, дети с визгом неслись к околице. Даже собаки, и те, казалось, понимали важность момента — носились вокруг, заливисто лая.

Я тоже вышел встречать гостей, встав рядом с Захаром и Семёном у въезда в деревню. Вскоре показался обоз. Впереди как обычно восседал Игорь Савельич.

— Здравствуйте, барин! — крикнул он издалека, увидев меня. — Принимайте гостей!

Обоз подъехал ближе, и я заметил, что на последней телеге, кроме мешков и тюков, сидела семья — мужик лет тридцати пяти, женщина примерно того же возраста и трое детей.

Игорь Савельич остановил лошадей, спрыгнул с телеги и подошёл ко мне:

— Вот, как договаривались, — начал он без предисловий, — привезли всё, что заказывали. И ещё семейство к вам на житьё. Алексеем кличут, хороший мужик, только ногу повредил на службе. Но работник справный, не сомневайся.

Я кивнул и подошёл к последней телеге, где уже спускались на землю новоприбывшие. Мужик, спрыгнув с телеги, охнул, приземлившись на больную ногу, но тут же выпрямился и поклонился мне:

— Здравствуйте, барин. Алексей Кузьмич, прибыл к вам устраиваться, как слышал, что людей берёте. Вот, семью привёз.

Он был крепкого сложения, с широкими плечами и мозолистыми руками — сразу видно, человек к труду привычный. Русая борода аккуратно подстрижена, взгляд прямой, открытый.

— Добро пожаловать в Уваровку, — ответил я, пожимая ему руку. — Работы у нас хватает, рабочие руки всегда нужны.

Тем временем с телеги спустилась его жена, помогая детям слезть. Её звали Анной, как ее представил Алексей. Женщина была статная, с румяными щеками и ясными голубыми глазами. Русая коса, толщиной с руку, была уложена вокруг головы короной. Видно было, что бабёнка хозяйственная, к работе привычная. Одной рукой она придерживала самого младшего, мальчонку лет трёх, другой поправляла платок на голове, при этом умудряясь ещё и старшим детям — девочке лет десяти и мальчику лет восьми — давать указания, куда ставить узлы.

— Не извольте беспокоиться, барин, — сказала она, заметив мой взгляд. — Мы люди работящие, без дела сидеть не привыкли. Я и по хозяйству, и шить-вязать умею, и с детьми чужими лажу хорошо.

— И хлеб печёт так, что пальчики оближешь, — с гордостью добавил Алексей, обнимая жену за плечи.

— Вот и хорошо! — сказал я и направил их к Захару, чтоб тот показал им дом:

— Захар, проводи их, покажи, где жить будут.

Захар кивнул и повёл новую семью показывать их будущее жилище. Дети, вначале державшиеся настороженно, уже освоились и с любопытством глазели по сторонам, разглядывая новое место. Деревенские ребятишки, преодолев первоначальную робость, уже крутились рядом, заводя знакомство.

Я же вернулся к обозу, чтобы проверить привезённый товар. С обозом доставили всё, что заказывали: зерно и пшеницу и овёс для посева, муки несколько мешков, пару мешков соли — важнейшей ценности для засолки и консервирования. Так же привезли разных тканей — холстину для повседневной одежды, немного шерсти для зимних вещей, даже отрез ситца яркого для праздничных нарядов.

Отдельно разгружали горшки разные глиняные — большие и малые, для готовки и хранения, гвоздей да скоб металлических целый ящик (эти для строительства очень нужны были), масла пару горшков, сахара мешочек маленький — роскошь по нынешним временам, мёда бочонок душистого, из липовых лесов.

— Смотрите-ка, барин, — окликнул меня Митяй, указывая на мешок, из которого доносилось кудахтанье, — кур привезли!

Действительно, в мешке оказался десяток кур-несушек — все здоровые доехали. Наше небольшое хозяйство пополнялось, и это радовало.

Кузнец из города передал пилы новые — пять штук, такие как прошлый раз делал — из закалённого металла, чуть тоньше даже сделал. Я внимательно осмотрел их, проверяя остроту зубьев — работа была отличная, такими пилами можно было значительно ускорить распиловку леса.

Пока мы разгружали и проверяли привезённое, мои мужики уже загружали возы досками — ровными, хорошо обструганными, без сучков и трещин. Работа шла слаженно, без суеты — уже привыкли к такому обмену.

Игорь Савельич, наблюдавший за погрузкой, одобрительно кивал:

— Хороша доска, барин, что и говорить. В городе за неё втридорога берут. Да и не всегда такого качества найдёшь.

— Стараемся, — скромно ответил я, хотя внутри разливалось приятное тепло от похвалы. — Так может уже и по полтора рубля будете брать? — пошутил я. Тот аж задохнулся, но вовремя понял, что я шучу, улыбнулся.

Загрузив возы, обоз не стал задерживаться, как всегда не согласившись обедать, ссылаясь на долгую дорогу. Игорь Савельич взмахнул кнутом, и лошади тронулись.

Когда обоз уехал, я озадачил Степана разобрать и распределить все, что привезли из города. Тот, кивнув нескольким мужикам да бабам, тут же принялся выполнять указания. Видно было, как загорелись глаза у деревенских — каждый надеялся получить что-нибудь особенное из городских товаров.

Я же отозвал Захара в сторонку, спросил, что с жильем — переезжаете вы в ангар или как? Захар куда-то в сторону кивнул и тут подошел Степан.

— Барин, я тут подумал… раз семья приехала раньше, то давайте их в новый дом уже заселим, а я и в своем останусь. Поправим на зиму, утеплим, да нормально мне будет, привычно в нем.

— Знаешь, Степан, раз уж ты идешь на встречу, не смотря на то, что дом строился для тебя, то скажу я так. Алексей пусть тогда заселяется, но сам первым делом помогает ставить новый дом для тебя. А ты к осени как раз и переедешь. — Степан кивнул.

— Хорошо, барин, как скажете.

Захар же, продолжил:

— Алексей, как ему Степан сказал, что пока поживет в своём доме, уж взялся за дело, барин, — ответил Захар, поглаживая бороду. — Как только дом увидел — сразу за топор схватился, с Ильей да Иваном топчаны мастерят. Просил только сенники выделить, если таковые имеются.

— Хорошо, — кивнул я и, заметив проходившую мимо Прасковью, кликнул ее: — Прасковья! Подойди-ка сюда.

Женщина подошла, вытирая руки о передник.

— Слушаю, Егор Андреевич.

— Организуй сенники для семьи новой. Сможешь?

Та кивнула без лишних вопросов и, подобрав подол, убежала к себе домой.

С Петькой решили сходить на лесопилку, глянуть, как там наше стекло поживает. По дороге Петька все расспрашивал о городе, о товарах, что привезли, особенно его интересовали инструменты новые.

На лесопилке нас встретил Семён — весь перемазанный, но довольный. Оказалось, он как раз залил новое стекло.

— Завтра уже на два камня буду заливать, — похвастался Семён, вытирая пот со лба. — Прохор постарался, сделал уже второй.

Я подошел к готовому куску стекла, осторожно поднял его, поднес к свету. Поверхность была аж зеркальная — гладкая, ровная, без единого пузырька. Сквозь стекло мир казался немного искаженным, но видно было все прекрасно.

— Молодец, Семён! — искренне похвалил я. — Отличная работа.

Семён смущенно улыбнулся, но было видно, что похвала ему приятна.

В итоге у нас было готовых уже два одинаковых куска стекла — локоть на локоть — для начала и это было настоящим чудом. Я сказал Петру, чтоб взял одно, я же взял второе, и мы пошли обратно в Уваровку.

— А что будем со стеклом делать? — все допрашивал Петька по дороге.

Он постоянно смотрел то на небо, то на дорогу через стекло, не переставая удивляться, как же здорово видно все.

— Глядите, барин! — восторгался он. — Трава через него зеленее кажется! А небо синее-синее!

Я усмехался, глядя на его неподдельный восторг. Для человека, никогда не видевшего стекла, это действительно было чудом.

Придя домой, я разложил на столе лист бересты и углем нарисовал то, что нам нужно было сделать. Петька, Илья и подошедший Захар склонились над чертежом, пытаясь понять, что же это такое.

— Это будущая рама для окна, — пояснил я, обводя контуры. — Смотрите: здесь и здесь будут стекла, по два с каждой стороны, чтоб тепло держали.

— А зачем два? — не понял Илья. — Разве одного мало?

— Между ними воздух будет, — объяснил я. — А воздух, он тепло хорошо держит. Зимой в доме теплее будет, а летом — прохладнее.

Мужики закивали, оценив идею.

— Умно придумано, — почесал в затылке Захар. — А как делать-то будем?

— Сейчас покажу, — я отложил бересту и встал. — Петька, давай сюда доски. Илья, а ты принеси инструмент — пилу, молоток, топор. Захар, ты будешь помогать.

Мужики быстро разбежались выполнять поручения, а я пока размечал на земле контуры будущей рамы, вбивая колышки и натягивая между ними веревку.

Когда все собрались, началась работа. Я отобрал самые ровные и сухие доски — для оконной рамы это было важно, чтобы потом не повело. Петька держал доску, пока я отмерял нужную длину, делал отметки углем.

— Режь вот тут, — показал я, и Илья взялся за пилу.

Он работал аккуратно, без спешки — пила ходила ровно, без рывков. Опилки сыпались на землю золотистой струйкой.

— Хорошо, — кивнул я, когда первая заготовка была готова. — Теперь нужно сделать в ней выемку для стекла.

Взяв молоток и стамеску, я показал, как нужно работать: короткими, точными ударами снимал слой, постепенно углубляясь.

— Не спеша, — предупредил я Петьку, который взялся за инструмент с явным нетерпением. — Тут главное — аккуратность. Торопиться некуда.

Пока они с Ильей выбирали пазы в досках, мы с Захаром занялись разметкой и распиловкой остальных элементов рамы. Работа шла споро, мужики быстро схватывали то, что я показывал, и вскоре у нас были готовы все детали для нижней части окна.

— А теперь самое сложное, — сказал я, когда пришло время сборки. — Стекло — штука хрупкая, разбить — раз плюнуть. Так что тут нужна особая осторожность.

Мы разложили на столе все заготовки, я еще раз проверил, подходят ли они друг к другу, нет ли где зазоров или перекосов. Потом начали сколачивать раму.

— Держи крепче, — командовал я Петьке, который удерживал две доски под прямым углом, пока я забивал гвозди.

Так, шаг за шагом, мы собрали основу рамы — прямоугольник с выемками для стекол. Теперь пришло время самого ответственного этапа.

— Давайте стекло, — скомандовал я, и Петька бережно, двумя руками, подал мне первый лист.

Я осторожно уложил его в паз, проверил, как сидит — идеально, без малейшего зазора. Потом взял заранее приготовленные штапики — тонкие рейки, которые должны были удерживать стекло в раме, — и начал их прибивать, используя самые маленькие гвоздики, какие только нашлись.

— Смотрите и учитесь, — приговаривал я, работая молотком. — Гвоздь нужно забивать не до конца, а потом пристукивать сбоку, чтобы шляпка наклонилась над штапиком и держала его крепче.

Мужики внимательно следили за каждым моим движением, кивали, запоминая. Наконец, первое стекло было надежно закреплено в раме.

— А теперь самое хитрое, — сказал я, доставая заранее приготовленный мох. — По середине внизу выкладываем мох, чтоб влагу собирал и окна изнутри не потели.

Я уложил тонкий слой сухого мха по периметру рамы, там, где должно было лечь второе стекло.

— Зимой между стеклами будет образовываться влага, — пояснил я. — Если ее не собирать, она замерзнет, и стекло может треснуть. А мох впитает в себя лишнюю влагу.

— Хитро, — одобрительно покачал головой Захар. — Нигде такого не видал.

Затем мы так же аккуратно уложили второе стекло и закрепили его штапиками. В итоге получился низ окна — готовый, красивый, с двумя прозрачными стеклами, между которыми был воздушный зазор примерно сантиметров десять толщиной.

— Вот это да, — выдохнул Петька, поднимая конструкцию и разглядывая ее на свет. — Как в боярских хоромах!

— Еще не все, — предупредил я. — Это только низ окна. Завтра будет готово еще одно стекло, а послезавтра и второе. Доделаешь верхнюю часть точно так же, а потом, на место, где бычий пузырь стоит, установишь эту оконную раму. Пустое место облагородишь досками.

— Сделаем, барин, — заверил меня Петька, не отрывая взгляда от стекла.

— А что, правда зимой теплее будет? — спросил Илья, недоверчиво постукивая пальцем по стеклу.

— Правда, — кивнул я. — Сам увидишь, когда морозы ударят. Через такое окно и свет проходит, и тепло не выпускает.

— И мухи не залетят, — добавил практичный Захар. — И пыли меньше будет.

— Верно мыслишь, — одобрил я. — Одни плюсы.

Так мы стояли и любовались нашим творением — простой оконной рамой со стеклами, которая для этих мест была настоящим чудом инженерной мысли.

Вечером собрались под яблоней я, Петька, Илья, Захар да Степан. Воздух был наполнен ароматами летнего сада, яблоня раскинула над нами свои ветви, создавая приятную тень. Мы расположились кто на лавках, кто прямо на траве, ведя неспешную беседу о деревенских делах.

Я откашлялся, привлекая внимание, и когда мужики затихли, объявил:

— Завтра поедем в город.

Петька тут же оживился:

— А чего там делать-то будете?

— Товар повезём, — ответил я. — Да и закупиться надо кое-чем. Связи налаживать с купцами — не всё ж им к нам ездить.

Захар задумчиво почесал бороду:

— Дельно говорите, барин. Давно пора самим торговые пути прокладывать.

Я кивнул и продолжил, переводя взгляд с одного на другого:

— В деревне за старшего остаются Илья и Степан.

Илья выпрямился, расправив плечи — видно было, что доверие ему льстит.

— Не подведём, барин, — заверил он, а Степан молча кивнул, подтверждая.

— На лесопилке Петька, — продолжал я. — Семён тебе в помощники.

Петька сидел, подперев рукой подбородок, и внимательно слушал. При упоминании своего имени он подался вперёд:

— Будет сделано, Егор Андреич. А чего конкретно делать-то?

Я сцепил пальцы в замок, обдумывая, как лучше объяснить:

— Не забывай про стекло, доски, золу и уголь. А так же следи, чтоб собирали глину и песок возили.

Петька кивал в такт моим словам, явно запоминая.

— Сам же делай поташь, — я сделал ударение на этом слове, — и одновременно газом подготовь песок, выбери с него металл.

— Так же и с глины, — продолжил я, — только перед этим их нужно прокалить будет — и больше металла получится, и сам песок будет чище. Может, и прозрачный получится после этого.

— Глину тоже готовьте, — напомнил я, — её на зиму много понадобится. Для печей, для горшков, да и для строительства.

Мужики переглянулись — работы предстояло немало, но никто не возражал. Знали, что всё это нужно для общего блага.

— Степан, ты смотри — если дождя ближайшие пару дней не будет, то берись за полив картошки. Не много, чтоб не позаливать, но так, чтоб земля была влажная.

— Сделаем барин, — ответил тот.

— На завтра на утро загрузите две телеги досками, — распорядился я, глядя на Петьку. — Возьмём с собой, чтоб порожняком не ехать. В городе доски хорошо идут, выручим немало.

— Хорошо, барин, погрузим, — заверил Петька.

— Сами же поедем верхом, — добавил я, представляя, как мы будем смотреться — целый отряд всадников из Уваровки.

Тут я вспомнил ещё кое о чём и окликнул:

— Машка!

Машка словно ждала за углом — прибежала тут же, раскрасневшаяся, с прилипшей ко лбу прядкой волос. Видно, хлопотала по хозяйству.

— Да, Егор Андреевич, звали? — откликнулась она, старательно сохраняя серьёзное выражение лица, хотя глаза выдавали — смеётся внутри.

Мужики явно улыбнулись, заметив, как Машка старательно придерживается правил приличия, называя меня по имени-отчеству, хотя все давным-давно знали, что любим мы друг друга крепко. Но на людях Машка всегда держала себя строго — чтоб разговоров лишних не было.

— Ты на лошади верхом умеешь? — спросил я.

Та кивнула:

— Да, умею. Ещё девчонкой батенька научил.

— Ну и хорошо, — я довольно кивнул. — Беги собирайся, завтра в город поедем.

Машка при этих словах аж подпрыгнула на месте от радости, как девчонка малая, забыв про свою обычную сдержанность:

— Хорошо, барин! — и убежала, придерживая подол сарафана, видно, уже в мыслях прикидывая, что надеть да что с собой взять.

Мужики уже чуть ли не в голос заржали, глядя на такое преображение обычно степенной Машки. Петька аж по коленке себя хлопнул от восторга:

— Ай да Машка! Как дитё малое!

— А ну, цыц! — шутя гаркнул я, напуская на себя строгость, но не выдержал и сам улыбнулся.

От этого мужики рассмеялись ещё больше. Илья даже на спину повалился, держась за живот.

Я покачал головой, наблюдая за этим весельем:

— Ох и распустил же я вас, — сказал с притворным сожалением. — На сколько помню, барин бы сейчас кнутом всех да по несколько раз.

Илья, утирая выступившие от смеха слёзы, покачал головой:

— Это точно, Егор Андреич. Прежний-то барин за такие вольности порол бы нещадно. Тот плётку из рук не выпускал.

— Ну ничего, — я обвёл взглядом своих мужиков — крепких, работящих, преданных. — У меня не так, как у всех. Пусть. Зато уважение не из-за страха, и по делам моим.

— Это верно, — согласился Степан, до этого молчавший.

В его словах не было лести — только искренность, и от этого стало тепло на душе.

— Ладно, хватит разговоры разговаривать, — решил я, поднимаясь с лавки. — Завтра выезжаем на рассвете. Дорога неблизкая.

Мужики начали расходиться, переговариваясь между собой. Я же остался сидеть под яблоней, глядя на темнеющее небо, на котором уже проступали первые звёзды. Мысли мои были о завтрашней поездке.

Из дома вышла Машка, тихонько подошла, села рядом положив мне голову на плечо:

— О чём задумался, Егорушка?

— Да вот, прикидываю, как всё завтра пройдёт, — ответил я, обнимая её.