Владыка Нового Мира 3

Глава 3

Большой Стоян

– О-о-оооо, – выдохнул сэр Додерик и быстро-быстро захлопнул коробку обратно.

– Што там⁈ Што там⁈

А там, в этой цветастой коробке, находилось нечто такое, о чём гоблины даже мечтать не помышляли. Жабы и лягушки самых дерзких и ярких оттенков – синие, красные, жёлтые и ярко-зелёные. Причём если синий, то цвета антарктического ледника или вообще сапфира. Если красный, то цвета клубники с рекламного постера. Если жёлтый, то обязательно цвета мультяшного солнца. Такую сочную палитру используют для покраски суперкаров, и под крышкой этой удивительной коробки собрался целый таксопарк.

И пускай никто из племени Разящего Весла отродясь таких жаб не видел, что с ними делать было понятно сразу. По поводу праздника, Владыка подогнал своим болотным любимцам десерт. Экзотический. И как же интересно, чёрт его дери, какова на вкус вон та, голубая в чёрную крапинку!

Тут со слюноотделением сэра Додерика начало происходить что-то непонятное. Бедняга начал чвякать, будто очень эмпатичная собака, наблюдающая за застольем хозяев. Хотел было что-то сказать, но не смог – поперхнулся, раскашлялся, ещё и щёку до крови раскусил.

– Дай сюда.

Жабыч грубо оттолкнул Додю в сторону и сам заглянул в коробку. А затем точно так же захлопнул её обратно.

Взгляды вождя и Жреца встретились. И пока весь зал затаил дыхание в ожидании новостей, между лидерами Разящего произошёл невербальный разговор. И так они друг друга сейчас понимали. Так чувствовали! Казалось, что ради такого случая оба экстренно освоили телепатию.

Синхронно, Жабыч и Додя подумали о том, что неплохо было бы втоптать эти деликатесы на двоих и ни с кем не делиться. Синхронно оба отругали себя за жадность. Синхронно начали искать причины: а с хера ли вообще нужно делиться со всеми⁈ И синхронно же отругали себя снова…

– Што?

– Што «што»?

– Эта я тебя спрашиваю «што-што»?

Сколько «за» и сколько «против»! С одной стороны, подарок Владыки – это то, что нужно заслужить, и заслужила его именно элита. С другой, Владыка наверняка хотел поощрить всех, – вон как заморочился. С третьей, на всех будет маловато. С четвёртой, лакомства и не должно быть много.

– Ну чо?

– Да вот же, – вздохнул сэр Додерик и взялся за крышку.

– Стапэ! – и тут же на неё сверху лёг протез Жабыча. – Пагади. Давай ещо подумаем.

– А чо тут думать?

– Да что там такое-то⁈ – раздался крик из толпы. – Расскажите уже! – на что вождь отреагировал незамедлительно:

– Кто кричал⁈ Ты⁈ А ну-ка… Ну-ка выведите этого **** на улицу и сломайте ему палец!

– Но вождь⁈ За что⁈

– Два пальца!

Торопыгу увели на процедуру, и игра в гляделки продолжилась с новой силой. Дилемма. Вождь большой, и чтобы его прокормить нужно реально много, а у сэра Додерика семья – красавица Роза, Андрея и Вадимия. И тут как раз хватит на то, чтобы разок устроить ужин для всех вышеобозначенных. Сесть, налить себе свежей болотной водицы, – прям в посуду! – и неспеша кайфануть.

Но смогут ли они потом себе это простить? Честно ли это по отношению к клану? И честно ли это по отношению к самим себе? Ведь таких жаб, возможно, им больше никогда в жизни не попробовать. Но если они съедят их в крысу, то клану Разящего не просто «никогда больше», им их вообще никогда не попробовать.

– Нет! – рявкнул Додя и смело шлёпнул по протезу. – Я так не могу!

– Уверенный?

– Уверенный!

– Да я тоже, – грустно сказал Жабыч. – Проста памечтал, – и убрал руку с коробки. – Но как мы эта всё паделим?

– Я кой чо уже придумал…

В окне виднелся силуэт грустненькой Елизаветы Евграфовны. Грустненькой и очень ванильной. Жена сидела на подоконнике с бокалом вина и в наушниках. Смотрела на огоньки набережной и как будто бы неподвижные воды ночной Нерки. Идеальная, блин, мишень для снайпера.

Пришлось звонить:

– Душа моя, слезь с подоконника пожалуйста, – попросил я. – И до моего возвращения постарайся не подходить к окну.

– Ты надолго?

– Надеюсь, что туда и сразу же обратно.

– Поняла. Буду скучать.

На том наш короткий разговор завершился, и тут же на меня со своими возмущениями накинулся Андрюха Голубицкий:

– И где я тебе посередь ночи алабая найду?

– Можешь не алабая, – сдался я. – Любую зверюгу выше метра в холке под окно подгони и всё. И охрану усиль. Тревога, код пунцовый. Буди всех, – с тем я запрыгнул на Рудика. – Всё, мне пора, – и рванул с места в карьер.

Карьер, кстати, это не тот карьер, который выкопанный, и ты типа с горочки в него спускаешься. Карьер – это аллюр такой, самый быстрый. Ускоренный галоп. Это и много другое я вытаскивал из памяти Харитона Харламова, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, потому что…

А-а-а-ай, как же мне всё это не нравится!

С одной стороны, послание человека в белом было предельно понятно. На стене был нарисован мёртвый гоблин, а значит удар придётся по Большому Стояну. Но! Мы так-то не дружочки, чтобы друг другу подсказывать, и всё это может быть отвлекающим манёвром.

И вот как знать⁈ Может, он хочет меня из Нового Сада выманить. А может, хочет выманить из Нового Сада меня, – это ведь не совсем одно и то же.

Короче… паскуда пытается испить моей кровушки. И надо бы решать. Не знаю, прав я или не прав, но я склонился к тому, чтобы поверить наскальным рисункам человека в белом и поехал к гоблинам. Ведь связи с ними у меня как не было, так и нет, и что там творится узнать невозможно, а здесь у меня хотя бы Лысый Опездол на стрёме постоит и тылы если что прикроет.

Так что вперёд!

Верхом на Рудике, я свернул с набережной, поскакал по центру города и почти без происшествий добрался до крепостных стен. Почему «почти»? Да потому что в один момент мне в рожу прилетела подхваченная ветром газета. И так прям удачно прилетела, что аж скорость сбрасывать пришлось.

Ну ничего. Заминка всё равно секундная, и от этой секунды, – я очень надеюсь, – ничего не изменится…

Опять Большой Стоян.

Несмотря на поздний час и всеобщее веселье, из трубы на крыше пекарни валил густой дым. Буква «О» – ответственность. Жители Большого Стояна ждут к утру свежей выпечки, и не потерпят никаких оправданий тому, что её нет. Это неприемлемо. Просто недопустимо.

Гоблин по имени Тык-Мык и его сын Бодрыня прекрасно это понимали. Как бы им не хотелось выйти на улицу и вместе со всеми дёргаться под магнитофон, у них была работа. На кону стоял не просто завтрак, – о нет! – на кону стояла репутация их профессиональной династии. Ведь выпечкой отец и сын занимались испокон веков, вот уже почти два месяца.

И у каждого, к слову, был свой профиль. Старший гоблин хранил в голове все рецепты, а голова младшего была идеально круглой формы, и потому прекрасно подходила для того, чтобы растягивать на ней тесто для курников.

Вот и сейчас. Тык-Мык прошёлся масляной кисточкой по лысой черепушке сына, взял заготовку в руку, размахнулся и:

– Ы-ы-ы-ых! – по широкой дуге, да с характерным шлепком, нахлобучил её сыну на голову. Но не успел гоблин растянуть тесто до конца, как в дверь постучали: – Кто⁈

Первым в пекарню вошёл Верховный Жрец, а следом за ним и сам вождь с огромной цветастой коробкой в руках.

– Дело есть, – сказал Додя. – Смари сюда…

Старина Тык-Мык аж за сердце схватился при виде разноцветных лягушек. Ну прямо карамельки; так и хочется лизнуть. А вот Бодрыня ничего не увидел, потому что заготовка под курник застилала ему глаза.

– Что там, папа? Что там?

– Спецзаказ у тебя сегодня, – улыбнулся Жабыч и поставил коробку в угол. – Валадыка прислал нам угощение. Нада как-то так сделать, чтобы все папробали… Папробароли… Паробапроли…

– Штоп всему клану хватило, – пришёл на помощь Додя. – Ты ведь у нас главный по еде. Предложи, что можно сделать.

Далее случился недолгий мозговой штурм. Суп отвергли сразу же. Ведь суп в понимании гоблинов – это не еда, а то чудесное весеннее время, когда лужи полны головастиков. Полноценные бутерброды не получились бы, а канапе на один зубок, так что тоже мимо. Жаркое? К сожалению, не найдётся на стоянке такой большой чан, чтобы его хватило на всё племя. Пироги? Уже ближе. Однако тут Тык-Мык, – начитавшийся человеческих кулинарных книг, – вспомнил, что уже давно хотел попробовать приготовить одну интересную тему.

– Пилимени, – со знанием дела сказал он. – С бульоном. Сделаю в лучшем виде.

– Быстро?

– Пара часов.

– Давай, – согласился Жрец. – А мы пока что подготовим всех к сюрпризу.

Главнюки Разящего Весла вышли вон с делянки Тык-Мыка, и работа закипела. Немного жаль было перемалывать в фарш ТАКОЙ продукт, однако жабы одна за другой отправились в полупрофессиональную мясорубку. На выходе получилось очень цветастенько, а на запах так вообще…

– М-м-м-м! – втянул носом Тык-Мык и аж пошатнулся. – Дилишыс!

Дальше по плану была раскатка теста. Нужно было поспешать, и потому Тык-Мык решился на инновации. Вместо старой-доброй головы сына, он воспользовался столом и деревянной скалкой. На удивление, получилось ничуть не хуже, чем раньше.

– Быстрей-быстрей! – прикрикивал Тык-Мык, на скорость шлёпая по полотну теста перевёрнутым стаканом. – Ещё быстрее!

Кружочки-заготовочки отстреливались из-под ловких рук гоблинов будто автоматные гильзы. И теперь осталось только лепить.

– Вот так, – Тык-Мык показал сыну как правильно защипывать пельмени. – Понял?

– Понял.

– Штук сто налепишь и сразу вариться кидай. Семь минут, вытащил, новые засыпал, готовые на блюдо и сразу Вождю тащи, пока не остыли. Понял?

– Понял… пап? А ты куда?

– Да я на минутку, – ответил гоблин. – Скоро вернусь, – и вышел из пекарни на улицу.

А вокруг уже царило предвкушение. Толпа гоблинов стояла, задрав головы кверху, и внимала сэру Додерику, который что-то вдохновенно обещал им с крыши. И даже магнитофоны по такому поводу сделали потише.

– Простите, – Тык-Мык начал пробираться сквозь толпу. – Извините.

Гоблин двигался в направлении выхода со стоянки. И тут, на подходе к опущенным подвесным вратам его окликнул сам вождь:

– Ты куда?

– За спецоей!

– А, – удовлетворился доверчивый Жабыч. – Ну давай-давай…

Тык-Мык выдохнул. Чуть было не попался. Чуть было не разоблачили. Но «чуть» не считается, а потому гоблин безнаказанно вышел на болота. Огляделся, выбрал кусты потемнее, огляделся ещё раз на предмет слежки, а затем чуть ли не бегом побежал прятаться.

Спрятался.

Отдышался, кое-как унял дрожь в конечностях, а затем сунул руку в карман фартука и достал:

– Прелесть.

Ярко-жёлтая и с чёрными полосками жаба неловко моргнула в тот момент, когда Тык-Мык поцеловал её прямо в губы, а затем, – хрусть! – откусил.

– М-м-м-м!

Никогда и ничего подобного в своей жизни гоблин не пробовал. Жаба была не просто хороша, жаба была умамиста. Все вкусы мира смешались в ней в идеальных пропорциях, и даже текстура, – казалось бы! – была столь уникальна, что хотелось задержать во рту каждый кусочек на подольше. Поиграться с ним языком, погонять за щекой, посмаковать вдоволь.

– М-М-МММ!!!

«Перед самим собой заклеймил себя позором навсегда», – думал Тык-мык: «Не оправдал доверие Жреца и самого Владыки. Украл у клана, соврал вождю и подверг смертельной опасности собственного сына. После всего этого действительно нужно себя спросить: а стоило ли оно того? ДА! КОНЕЧНО, МАТЬ ТВОЮ! ЕЩЁ КАК СТОИЛО!»

– М-м-м…

Жаба закончилась, но её послевкусие во рту ещё нет. И надо бы, наверное, прочувствовать этот момент. Тык-Мык уселся на землю поудобней, закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. Вот только внезапно услышал совсем не то, что хотел.

– Кхэ, – сперва в горле начало першить. – Кхэ! Кхэ!

Сразу же за этим желудок скрутило в страшнейших спазмах, а всё лицо как будто закололо невидимыми холодными иголочками. Спотыкаясь на бегу, сердце заколотилось как сумасшедшее. Картинка поплыла перед глазами. На мозг начал давить какой-то то ли шелест, то ли звон, а потом… потом Тык-Мык увидел перед собой высокогорное плато.

А-а-а-ай, твою ж мать!

– Отчёт! – рявкнул я. – Быстро!

– Владыка? Это ты?

– Это я! А теперь ну-ка быстро рассказал, что у вас там происходит!

– Прости меня, Владыка! – вместо ответа гоблин не просто бахнулся на колени, а попытался расшибить себе башку о землю. – Прости меня, дурака грешного! – и заплакал. – Как же я слаб! Прости меня, Владыка, что я не сумел устоять! Прости, что всех подвёл! Только умоляю тебя, не наказывай Бодрыню, мальчишка ни о чём не знал и даже не дога…

– ТИХО!!!

Ничего не понятно, но очень интересно.

Плюс – я всё-таки не прогадал, отправившись на болота. Минус – не успел до первых жертв. И до вторых не успею, по всей видимости, и даже до третьих. Я же, блин, только-только через Трассу перемахнул и в лес въехал! Мне ещё скакать и скакать!

– Рассказывай, что произошло!

Опыт общения с гоблинами подсказывал мне, что для получения информации сперва нужно немножечко избить собеседника. А для срочного получения информации – множечко. Однако тут что-то пошло не так, и гоблина буквально прорвало, стоило мне лишь замахнуться на него веслом.

А что совсем удивительно – мне даже уточняющие вопросы не понадобились.

Итак… на болота пришла посылка от моего имени, а в посылке куча лягушек вырвиглазных цветов и оттенков. И если я хоть что-то понимаю насчёт связи естественного окраса земноводных с их ядовитостью, то на болота прислали настоящую квакающую смерть.

Шамурская с Портаком в Новом Саду. Часть городских гоблинов тоже задержались в городе по случаю праздника, а другая часть пока что не продвинулась в клановой иерархии, и вот: судьбу посылки порешали Жабыч с Додей, – мои персональные болотные Биба и Боба.

Но что самое страшное, эти двое додумались угостить вообще ВСЕХ. И прямо сейчас, если верить Тык-Мыку, первая партия пельменей уже летит в кипяток.

– Прости, что своровал, Владыка! Умоляю, прости меня!

– Кхм. Вообще-то ты молодец.

– Правда?

– Правда, – кивнул я. – Скажем так: ценой собственной жизни, ты только что спас всё Разящее Весло. Можешь гордиться собой, Тык-Мык. И знай, я обязательно расскажу о твоём подвиге сыну.

Гоблин задумался. Затем спросил:

– А может не надо? – но я уже покинул переправу и пришпорил Рудольфа.

Так…

Катастрофа, как она есть. Гоблины не только моё основное оружие, они ведь ещё и моя паства. Паства, без которой приток божественной энергии сойдёт на нет, и всё это в тот самый момент, когда мне наоборот нужно побольше.

А дяденька в белом хорош! Очень хорош, прям гений от мира диверсии. Но так ведь и я не промах.

Так что отставить панику! Кажется, я кое-что уже придумал. Первое – нужно как-то дистанционно отвлечь внимание гоблинов. Второе – накормить их так, чтобы они смотреть на эти грёбаные пельмени не могли. Как это сделать? Что ж… в кои-то веки я накопил запас энергии ни на одно, ни на два, а сразу же на три Чуда. Всё раздумывал над тем, куда бы её повыгодней слить и кого усилить, но по ходу дела всё решилось за меня.

Так что пора тратить. Пора бы уже дебютировать в этой божественной дисциплине.

– Что ж, – пробубнил я себе под нос. – Попробуем…

И снова Большой Стоян

Сэр Додерик нёс херню, однако херню захватывающую, и все взгляды были обращены на него. Весь клан ждал, чем же он наконец подытожит своё словоблудие.

А даже и без того! Жители Большого Стояна всё равно не заметили бы в ночной темноте, как в нескольких километрах от их города гуляет торнадо. Гигантский смерч, будто на радиоуправлении, сделал полный круг вокруг стоянки, высосал в небо сотни кубометров болота и исчез, как будто и не было его никогда.

– … и именно поэтому без падошвы тапочки это просто тряпочки! – вот так изысканно сэр Додерик закончил внеплановую проповедь и подошёл к анонсу пельменей. – А теперь к новастям! За то што мы все молоцы и проявили себя в баю при Пердячем…

– Гремячем!

– А я што сказал? Корочи! За наши ратные подвиги Валадыка решил побаловать нас всех кой-чем вкусненьким!

Тут сэр Додерик подвесил театральную паузу. Игриво оглядел толпу и уже готов был снова открыть рот, но тут, – шмяк! – с неба прямо ему на голову упала жаба.

– Што за?

Жрец недовольно взглянул на небеса, а небеса, – шмяк! – тут же послали ему ещё одну. И ещё одну. И ещё. То тут, то там сверху на гоблинов Разящего Весла начали падать жирные такие, увесистые жабы. Ещё мгновение, и начался настоящий съедобный град.

– Ах-ха-ха-ха! – раздался смех в толпе. – Слава Владыке!

– Слава Владыке! – поддержало гоблинское многоголосье.

– Пагадити! – заорал сэр Додерик. – Я не про это говорил! – однако никто его уже не слушал.

Помимо свиста, с которым жабы-камикадзе рассекали воздух, радостных криков и смеха, гоблины снова выкрутили магнитофоны на полную. Музыка, счастье и веселье и до сих пор переполняла Большой Стоян, но теперь это веселье было ещё и с привкусом религиозного экстаза.

Кто-то пытался поймать жабу ртом, кто-то тянул вверх острую палку, а кто-то просто кружился в танце, но мысли всех и каждого сейчас были обращены в сторону Владыки. А через полчаса, едва жабий дождь успел закончиться, в город прискакал и сам Владыка. Вот только почему-то не в настроении. Довольно грубо подозвал к себе Верховного Жреца, и вместе с ним сразу же прошёл в пекарню…

Что ж…

Вложение оказалось очень даже выгодным. Три Чуда как не бывало, зато удой божественной энергии после вчерашнего вырос аж вдвое. А потому что разница всё-таки есть. До сих Владыка в основном ходил, махал веслом и настойчиво предлагал всем вокруг поверить в него сильнее… ну да, ещё пробудил магический дар в нескольких гоблинах и угандошил гигантского болотного червя, но всё это в рамках обыденного и смертного. А тут вдруг устроил… чёрт, я даже не знаю какой синоним подобрать к слову «чудо». Да и не буду, наверное.

Короче! Физическое проявление моей божественной сути сыграло мне на руку. Энергия теперь копится шустрее.

И это всего лишь бонус к настоящей награде, ведь самое главное, что гоблины были спасены. Первое серьёзное нападение дяденьки в белом отбито, ура-ура.

В остальном же – полный мрак.

– Что пишет? – спросил Вадим.

– Да ничего не пишет, – я передал ему клочок бумаги, который несколько часов назад подкинули под двери особняка Голубицких.

Текст: «А ты молодец, Харон, удивил! Но жертв всё равно не удастся избежать! Или ты что же, не любишь жертвы?»

– И что это значит? – Мендель передал записку дальше. – Я про последнее предложение.

– Да хрен его знает, – соврал я. – Чушь какая-то.

Хотя прекрасно понимал, что это отсылка. Отсылка к тому, что мы с дяденькой в белом, – или мы с метафизическим начальником дяденьки в белом, – оба боги и прекрасно это понимаем.

– Псих какой-то. Давайте-ка я лучше вас послушаю. Андрей? Есть что-то новое?

– Есть, – мрачно кивнул Голубицкий.

Если кому-то из нас сегодня и удалось поспать, то только урывками. А с первыми лучами солнца, – сразу же после моего возвращения с болот, – вся верхушка Нового Сада была созвана на совет. Повестка мутная. И главный вопрос: что делать?

– В городе нет централизованной системы камер видеонаблюдения, – сказал Андрей. – Вышла из строя год назад, когда все камеры камнями перебили. Но кое-где частники всё-таки подсуетились для собственной безопасности…

– Для страховки они подсуетились, – вставил своё недовольное слово Карякин, а граф не стал возражать и лишь кивнул:

– Для страховки. Так вот. Гвардейцы обошли весь город и собрали все записи, какие только можно было добыть. На некоторых записях нашли человека в белом, но что теперь с этим делать я ума не приложу.

– Давай посмотрим?

– Давай посмотрим, – Андрей взял пульт и включил экран.

Все тут же уставились на запись. Все – это непосредственно сам Голубицкий, я, Мендель, Лиза, Арсений Михайлович, Батяня, Котов и, – внезапно! – баронесса Черникова. Последнюю на наше заседание привёл Андрюха. Попросил за неё и порекомендовал как надёжного и наблюдательного человека. Дескать, так и так, она во всяких интригах собаку съела, и с таким человеком лучше бы дружить. Тем более, раз уж она сама решила погостить в Новом Саду. Как по мне неубедительно это всё и…

Короче. Если бы не разница в возрасте, я бы решил, что Андрюша с Кариной Семёновной на досуге слизистыми трутся. А может и правда трутся? Выглядит-то она более, чем хорошо, и как знать? Может быть мсье предпочитает женщин постарше?

Но к записям!

– Вот он, – Андрей подошёл вплотную к экрану и потыкал пальцем по силуэту мужика в белом.

Действительно в белом. Всё, как и расписывал мальчишка-вандал из подворотни. Цилиндр, фрак, шарф, трость, и ботиночки аж блестят белизной. Лица, понятное дело, не видно.

– Следующее видео, – сказал Голубицкий и щёлкнул пультом.

И снова он, уже в другой части города. Спокойненько себе прогуливается. Идёт себе на таясь, и как будто бы даже присвистывает, – ну прямо хозяин жизни. Выходит из-за угла, проходит по мостовой, сворачивает в переулок и… и тут же в кадре появляется патруль гвардейцев. То есть разминулся он с ними даже не на секунду, а на несколько долей секунды.

– Хм, – вдруг хмыкнула Черникова.

– Ваше Благородие? – отреагировал я. – Вы его знаете?

– Нет-нет.

– А что тогда?

– Ничего, Харитон Христофорович. Если понадобится, я скажу.

– Смотрим дальше, – сказал Голубицкий и опять переключил картинку. – Это тебе особенно понравится, Харон. Из последнего.

На экране глухая ночь. Запись, насколько я могу судить, откуда из самого центра Нового Сада. Будто в немом кино, с левого края в кадр входит человек в белом. Идёт мимо. Идёт, идёт, идёт…

– И вот тут, – сказал Андрюха, нажал на «стоп», и вручную отмотал несколько секунд. – Смотри, кого мы видим.

На стоп-кадре, прямо в метре от человека в белом, верхом на Рудике скачу я. Собственной, блин, персоной. Причём человека в белом я не вижу, потому что по какому-то дичайшему стечению обстоятельств, именно в этот момент у меня на лице трепыхается газета.

– Хм, – хмыкнула баронесса Черникова…

В это же самое время.

Сторожка, врезанная во врата крепостной стены Нового Сада.

– А нам заплатят за переработку?

– Мне уже заплатили.

– В смысле⁈

– В коромысле.

– Да почему так-то⁈

– Потому что ты и без того должен был ночью работать, а меня из постели выдернули вообще-то.

– Но ведь план «перехват»!

– И что?

– И то!

– Слушай, если нам будут доплачивать за каждый план «перехват», то…

Спор гвардейцев был прерван деликатным стуком в окошко. Через стекло на них смотрел улыбчивый господин в белом цилиндре и белом пальто. Что при Гордееве, что теперь, – при Котове, – конченных идиотов в городской страже не держали. А потому:

– Ориентировки, – выдохнул один из гвардейцев, одним-единственным словом метко охарактеризовав всю ситуацию в целом.

Затем вскочил на ноги и потянулся к кобуре, но тут дверь в сторожку распахнулась настежь. Господин в белом неспеша зашёл внутрь, на ходу стягивая с себя белые бархатные перчатки.

– Прошу, не надо, – сказал он, бросив взгляд на пистолет гвардейца. – Я пришёл к вам с повинной, так проявите уважение.

– Чего?

– Господа, я хочу сознаться в тяжком преступлении…