Владыка Нового Мира 3

Глава 19

Само собой, дверь в подвал оказалась заперта. Побочный квест с поиском ключей в клубке копошащихся тел наверху? Нет, спасибо. Орки на моём пути всё, закончились, и потому магию можно было больше не сдерживать.

Так что проблем с замком не возникло. Нет замка, как говорится, нет и проблем. Старая массивная деревянная дверь разлетелась в щепу, и я шагнул вниз. Да-да, под подвалом оказался подвал поглубже. Крутая каменная лестница уводила куда-то в черноту.

По правую руку от меня на стене висел факел. Ну… в специальном таком… подфакельнике? Не имею ни малейшего понятия как эта хрень называется, а внимание мелочам сейчас уделяю сугубо из-за нервов.

Волнуюсь, блин! А оно и понятно, всё-таки не гуся воровать иду. Вот-вот вторгнусь в то место, что некогда было для меня родным домом, и где меня в последний раз чуть было не убили. Увы и ах, второго дара второго шанса, – сорян за тавтологию, – у меня нет. Так что на сей раз всё будет по серьёзке.

Либо я, либо они.

Пых! – вспыхнул факел в моих руках. Нет, никакой файерболистики к моему дару примешано не было. Это я на радостях слил энергии на половинку Чуда. Даже несмотря на то, что меня сейчас никто не видит, очень не хотелось запарывать торжественность момента и суетиться в поисках спичек. Мифотворчество, оно ведь не только наружу, оно ещё и вглубь направлено.

Итак.

Огонь осветил подвальный камень, и я начал спуск. Довольно скоро оказалось, что вниз ведёт именно винтовая лестница, и что конца и края ей нет. Хорошо, что я всё-таки не стал спешить и прорубаться сюда физикой. Не сдюжил бы, застрял.

Н-да-а-а… Товарищ Зевс надёжно запрятал свой алтарь. Молодец, озаботился. Счёт ступеням я даже не начинал вести, но по внутренним ощущениям шуровал вниз несколько минут, а это как бы… смекаем. Метров сто? Двести? Глубоко, короче говоря.

А ещё сыро, затхло и темно.

Когда лестница наконец-то закончилась, я оказался в тёмной круглой комнате, по центру которой лежал он. Алтарь. Огромный каменюка, по которому шла чёрная трещина с обожжёнными краями. Видимо, именно в него когда-то давно шибанула молния, и именно после этого дикие орки уверовали в небесного громовержца Бызвыза.

Просто, банально, зато эффективно. И вообще, прежде чем кого-то критиковать, вспомним как я явил себя этому миру. В разодранной олимпийке и кровище предстал перед Додей и Розочкой, – в те времена никакие вовсе не «Додя с Розочкой», а так чисто, два залётных гоблина.

Итак.

Валун. Вот он, а вот я. И никаких между нами препятствий. Ни ловушек, ни сигнализаций, ни защитных полей, ни охранных рун. Что ж… знаю, что перед смертью не надышишься, но я всё равно чуть помедлил.

Постоял в темноте, послушал треск факела, полюбовался на камень. В деталях вспомнил берег Стикса, переправу, путь до схрона и треск молний Зевса, что чуть было меня не погубили. Вдохнул глубоко, выдохнул и положил руку на алтарь.

Сознание рвануло в метафизическую даль не сразу, – сработал некий предохранитель и мне пришлось подтвердить самому себе, что да, это действительно нужно, – но когда рвануло, то процесс я уже не контролировал.

Вспышки, повороты, виражи и прочие разные мерцания. Первый раз подобные перемещения дух, конечно, захватывают, но то лишь от неожиданности. Сейчас же всё прошло штатно, и в скором времени я очутился у подножия Олимпа.

Грёбаный белый мрамор и позолота. Всё так же, как в Ином Новгороде, только значительно масштабней. Колонны уходят в небеса, каждая ступенька ведущей наверх лестницы высотой с человека, и позолота вовсе не позолота, а настоящее золотишко. Плюс облачка на фоне голубого неба. Кудрявые такие, будто мультяшные.

А вокруг фигурная зелень, маленькие домики-храмы и всякая мифическая хтонь по своим делам шастает, совершенно не обращая на меня внимания. Сатиры, нимфы, кентавры, четырёхрукие демоны со слоновьей башкой и… стоп!

Што?

Тут я вдруг кое-что понял. Всё вокруг было именно таким, каким я его и запомнил, за одним ма-а-а-а-аленьким нюансом. Местных обитателей я не узнавал. Это не нашинская хтонь, это хтонь чья-то чужая. Я этих чернокожих клыкастых уродцев здесь никогда не видал; не было их здесь.

И что бы это могло значить?

Не знаю. Но предполагаю, что мои прогнозы сбылись, и Зевс таки пустил к себе на Олимп пришлых божков. А они и рады. Потому что не будет никакого слияния пантеонов, – не бывает такого, – а будет тотальное поглощение. После того, как местные окончательно ослабнут.

Ладно! Чёрт его дери, не моё это дело. Мне сейчас главное добраться до схрона, а вот уже потом и буду решать кому рожу бить.

Итак. Где-то там наверху обитает громовержец, но мне туда не надо. Мне надо каким-то образом «перелистнуть» локацию и оказаться на переправе. Закрыв глаза, я начал нащупывать божественный орган, который за подобные перемещения отвечает, и вроде бы уже нащупал его, как вдруг…

– Твою мать! – я аж выругался от неожиданности, когда чья-то рука легла мне на плечо.

Всё. Звиздец. Приплыли. Первая мысль – кто-то из шавок Зевса меня застукал и сейчас понесётся смертоносный экшон. Причём ситуация явно не в мою пользу разворачивается, ведь как бы истово я не превозмогал, и как бы героически не тужился, меня тупо замесят толпой. А это значит что? Это значит надо сваливать. Бежать, прятаться, копить силы и пробовать заново.

– Харон? – раздался знакомый женский голос за спиной. – Ты?

– Гера?

– Так ты действительно жив? – богинька осмотрела меня с ног до головы.

Я в свою очередь осмотрел её. Всё так же хороша, чертовка. Глазик карий, зубик белый, вьющиеся каштановые волосы каскадом. И формы, конечно, что надо. Оно немудрено, учитывая что бог выглядит так как хочет выглядеть, но всё равно.

Она же для меня не просто кусок мяса, а кусок мяса с воспоминаниями. С историей, блин. О чувствах речи не идёт, но… приятно было, да. Любились, помню, до умопомрачения; ни то от скуки, ни то назло её мужу. Я ведь не врал Зевсу, когда называл его старый бородатым куколдом… или не называл? Короче, плевать. Гасить её надо и быстро, пока мужа не свистнула. Дружить с Герой у нас причин нет. Особенно после того, что было.

Однако как же хорошо, что я не поддался этому порыву… а хотя ладно, вру. Не успел я поддаться этому порыву. Не успел расчехлить весло, как вдруг оказался в реальности Геры. Богиня перелистнула меня в свою личную локацию: парящий где-то в облаках кусок храм без крыши. Колонны, фонтан, павлины, стол с фруктами и до боли знакомое ложе.

– Зачем ты вернулся?

Так…

Если я хоть что-то понимаю, то намечается диалог. А раз намечается диалог, значит есть у Геры какие-то сомнения на мой счёт, ведь иначе на меня уже бы набросилась половина пантеона. Да и взгляд у богиньки… что это в нём такое? Страх? Надежда?

– А сама как думаешь? – спросил я.

– Ты хочешь его убить?

Понял. В глазах у неё и страх и надежда. Так-так-так… кажется, богиня брака, семьи и деторождения в моё отсутствие успела отведать некоторого дерьмеца. Да, внешне она мало напоминает нелюбимую жену, что в леопардовом халате и с фингалом под глазом ждёт перемен стоя у окошка, но по вайбу – самое оно.

Видимо, товарищ Зевс устроил тут всем весёлую жизнь.

– Хочу, – сказал я.

– А сможешь?

– Смогу.

– Обещаешь?

Вместо ответа я просто улыбнулся. Извини, моя хорошая, но обещания и клятвы – это не для нас. Помнится, ты не сильно-то за меня впряглась, когда твой муженёк начал исполнять на переправе. А ведь могла бы. Могла бы отвлечь хоть на секунду, и этой секунды мне вполне хватило бы на…

А-а-а-ай! Ладно. Если бы да кабы начинаются.

– Хочешь мне помочь? – спросил я.

– Хочу.

– А сможешь? – тут я невольно хохотнул, а Гера ударила меня в плечо и назвала дураком.

Какой-то куцый разговор у нас получается. Напрочь лишённый пафоса, хотя казалось бы – боги разговаривают. Лаем односложно, как собаки. Хотя мне большего и не надо, по правде говоря, я ведь не за разговорами сюда пришёл.

– Мне нужно попасть на переправу, – сказал я.

– Зачем?

– Нужно. Сперва туда, и только потом к Зевсу.

Кажется, Гера смирилась с тем, что подробностей не получит.

– Вот, – в руках у богини соткалась какая-то искрящая накидка.

Хотя «накидка» – слово не совсем подходящее. Тут больше уместней будет «тюль». Просто «накидку» принято называть волшебной, – уже устоявшаяся тема, – а волшебная тюль это что-то из оперы городского фентези. Стоп… Волшебная или волшебный? Тюль какого рода вообще⁈ Он мой? Она моя?

А-а-а-ай, чёрт! Опять на нервах до херни доматываюсь!

– Возьми, – сказала Гера. – Я даже близко не представляю, на что способна та синяя мерзость с переправы, но на какое-то время это тебя укроет.

Сказать «спасибо» я не успел. Едва волшебная занавеска, – так и буду её называть, – перекочевала ко мне в руки, как Гера вдруг сама перелистнула меня туда, куда мне было нужно. Переправа. Вот она.

Мрачный безжизненный берег, чёрный Стикс, лодки, души… как будто и не уходил никуда. Однако после моего личного плато с вечным закатом, ностальгических чувств по этому месту я особо не испытываю. И особенно после того, как меня здесь заперли.

А вот и синяя многоручка. Стоит ко мне спиной, смотрит куда-то вдаль и руководит процессом. Души на лодках вспыхивают, превращаются в светлячков и уносятся вверх. Н-дэээ… При мне такой херни не было.

Что ж.

Накинув на себя занавеску, я по широкой дуге обошёл синюю и запрыгнул на первую попавшуюся лодку. Никаких двойников Харона здесь отныне не было, и лодка поплыла сама собой. Всё дальше, и дальше, и дальше, и вот я уже на середине реки. Пока что всё идёт хорошо.

Но! Души вокруг меня вспыхивали и уносились, а я-то не душа. Точнее душа, конечно, но неподвластная законам этого места. И вскорости меня обнаружат, хоть с занавеской, хоть без. А потому:

– Эть, – я тихонечко призвал весло, опустил его в воду и принялся грести в нужную мне сторону.

Лодка в тот же момент потеряла свои волшебные свойства и вырубила автопилот. Это хорошо. Но вместе с тем я ощутил на себе какое-то воздействие, и вот это плохо. Эдакий толчок божественной энергии. Видимо, синяя таким образом попыталась меня развоплотить и отправить на перерождение. Обломалась. Попробовала снова, и снова неудачно. Тык – ещё раз. И, – тык! – ещё.

Так что до того момента, как она чухнет что на самом деле происходит остались считанные секунды и пора бы мне ускориться.

Вот и второй заплыв начинается! И уж теперь-то я не подведу! Кого? Себя в первую очередь.

– Ы-ыы-ых! – я начал загребать как не в себя. – У-у-у-уух!

Маски сброшены. За спиной у меня тут же раздался пронзительный визг, и я невольно обернулся. Четырёхкрукая богиня уже бежала в мою сторону. Прямо по воде бежала, не оставляя на чёрной глади даже ряби.

– Зато ты молниями кидаться не умеешь, – улыбнулся я и поднажал.

Остросюжетной погоню я бы не назвал. Слишком велико было расстояние между нами – это во-первых. А во-вторых, стоило мне лишь юркнуть в пещеру, и у синей не осталось шансов. Только я знаю дорогу в этом чёртовом лабиринте.

Причём знаю так хорошо, что могу пройти его в кромешной темноте.

– Нась! – ногой я сшиб фонарь, что крепился к носу лодки и поплыл дальше.

На самой первой развилке направо. Налево, налево, ещё раз направо и вот, я уже почти на месте. Тут Стикс заканчивается, так что дальше пешком. Лево, право, право, лево и самое сложное – в темноте нащупать в стене заветную выемку.

Так… да вот же она! Щёлк, – механизм провернулся, стена поползла вбок и тут же пещера озарилась радужными переливами. Вот он, мой схрон. Вот они, мои шарики. Вот оно, могущество моё!

– Ах-ха-ха-ха! – не смог удержаться от смеха, но тут же осёкся.

Земля подо мной начала подрагивать, будто под ударами, а пещера принесла эхо электрических разрядов. Зевс! Дружище! Вышел-таки поздоровкаться. Лупит по породе со всей дури и разбирает скалу, – таким же образом я изначально хотел попасть в его подвал.

Но поздно уже. Слишком поздно.

– Поехали, – сказал я, присел на корточки и запустил пятерню в шарики.

Сколько же их тут, а? Десятки тысяч? Сотни? Поглощая дары, я тут же начал пережигать их в божественную энергию. Закрутился счётчик. Моя метафизика в этой метафизике была всё равно что матрёшка, а сам я напоминал… гадкое сравнение, но меткое – сам я напоминал растущую опухоль.

Чудо, два, три, десять, двадцать. Моя сила всё росла и росла, я тянул её и из исчезающих в небытие даров и чувствовал, как меня уже начинает распирать изнутри, и тут вдруг… Щёлк! Не в пещере. В голове у меня.

– Стоп.

Я аж на задницу упал. Отдёрнул руку, упал и отполз к соседней стене. Осознание было таким чётким, что аж дух перехватило. Катарсис шарахнул по голове гаечным ключом, и я как будто бы на краю пропасти пошатнулся. Или упал во сне – примерно такое же ощущение.

– Что я делаю?

Так… Так-так-так. Видимо не только бог Харон повлиял на Харитона Харламова, но и наоборот. До сих пор я думал, что в моём плане не было изъянов, но не смотрел на него с другой точки зрения. С человеческой. И теперь…

Теперь я знаю, что делать. Без «наверное» и «кажется». Я знаю и это гораздо… гораздо лучше, чем битва с Зевсом! Твою-то мать! Не в Чудесах имба, не в волшебных вёслах и не в удачной комбинации даров. В мышлении она!

И я даже не подозревал, что стал настоящей имбой уже давно. Там, на болоте, в момент слияния с Харламовым.

Ведь именно бессмертие накладывает на богов всю эту грёбаную пафосность, прямолинейность и… тупость. Непогрешимую, твердолобую тупость на серьёзных щах. А в свою очередь смертный по своей природе человек существо хитрое, изворотливое, изобретательное и необычайно живучее. Гораздо более живучее, нежели бог, как бы смешно это не прозвучало.

– Я знаю, – улыбнулся я.

И как бы мне не хотелось ещё немножечко посмаковать эти мысли, додумать их до конца и оформить в красивую рамочку с вензелями, нужно было поспешать.

– Вперёд!

Вскочив на ноги, я снова запустил руку в горсть шариков и снова начал поглощать дары. Но только на сей раз не пережигал их в энергию, а тупо переносил схрон с этой переправы на мою собственную.

Время стало самым ценным ресурсом, но вместе с тем потеряло всякий смысл. Своды пещеры дрожали, грохот громовых раскатов становился всё громче и ближе, а я на манер пылесоса собирал плоды трудов своих. И как только последний шарик исчез на моей ладони…

– Бывайте, – улыбнулся я, закрыл глаза и рванул прочь из этой реальности…

– Плохой день для того, чтобы иметь глаза, – пробубнил себе под нос Батяня и щелчком выбил из пачки очередную сигарету.

Облокотившись спиной на входную дверь в храм, вомбат курил уже пятую подряд. Или шестую? Чёрт его знает, со счёта он сбился, не до того сейчас. Ведь за дверью гуляла оргия. Гремела музыка, слышались коллективные стоны и шлепки. Шлепки, шлепки, шлепки, как будто целый зал глухонемых аплодировал невпопад мокрыми руками.

– П***ц, – выругался Батяня, крепко затянулся и выпустил дым носом.

Перед глазами у него до сих пор стояло это жуткое зрелище: клубок из человеческих тел в одном углу алтарного зала, и точно такой же клубок, – только уже зелёный, из орочьих тел, – в другом. И дядь Сеня ещё. Вычудил, конечно.

Первое время старик старался держаться отстранённо, но когда разнузданное веселье перешло на качественно новый уровень, и все начали любить всех, махнул рукой. Из министра здравоохранения Бобровского, новоиспечённый мимик Арсений Михайлович вдруг превратился в какого-то другого мужика.

– Это ты кого сейчас изображаешь? – спросил у него Батяня.

– Рокко, – ответил Карякин.

– Какого Рокко?

– Сиффреди.

– Чо?

– Ой! – сморщился Арсений Михайлович и без того морщинистой рожей. – Давай только не делай вид, будто не знаешь кто это, ладно? – а потом резким рывком спустил с себя штаны, разбежался и прыгнул…

Батяня отдал бы многое, чтобы развидеть этот прыжок.

– П****ц, – повторил вомбат и: – Ай! – не заметил, как уголёк дошёл до фильтра и обжёг пальцы.

– Ну что там⁈ – крикнул ему из машины Мендель.

– Всё то же! – ответил Батяня. – Всё так же!

Но тут музыка вдруг затихла. И шлепки прекратились, и стоны. Разом всё оборвалось, и наступившая тишина почему-то показалась вомбату зловещей.

– Так…

И не зря! Ведь едва приоткрыв двери храма, Батяня увидел ещё более жуткое зрелище. Все те люди, что только что предавались плотским утехам, медленно и молчаливо разлеплялись… можно даже сказать «расползались»! Как змеи, ага! А тем временем по их головам и туловам бежал Харон. Единственный одетый человек на этой тусовке, он не жалел никого, ступая туда, куда придётся, и изредка спотыкаясь кому-нибудь пыром под дых.

– Дядь Сень! – крикнул Харламов. – Ты тут⁈

– А? – вылезла голова Карякина из шевелящейся кучи.

– Ходу!

– Чего⁈

– Ходу-ходу-ходу!

– Но я ведь ещё не…

– Ходу, твою мать! Ты посмотри на них, придурок!

А посмотреть действительно было на что. Что монахи, что куртизанки изменились в лицах. Ни улыбки на них, ни хмуринки, никакой другой эмоции, зато глаза… глаза светились так, будто в черепушке у них искрит трансформаторная будка.

– А-аа-аа! – заорал Карякин, грубо оттолкнул от себя какую-то барышню, вскочил на ноги и побежал вслед за Хароном, потешно прикрывая достоинство ладошкой.

– Заводите машину! – прокричал Харон и перепрыгнул последнего монаха на своём пути. – Уходим! Срочно, б***ь, уходим!

Вместе с дядь Сеней они бежали к выходу из храма, а за их спиной молча вставали люди. Как будто трупы во власти некроманта – реальные зомби. Такие же безэмоциональные и зловещие. А ещё голые, распаренные и с эрекцией, – от чего становилось ещё жутче. Как будто они не съесть тебя собираются, а…

– Бегом-бегом-бегом!

Перемахивая через три ступеньки, вся троица понеслась вниз по ступеням крыльца. Не будь дураком, Мендель уже завёл мотор.

– Быстрее! Умоляю вас, быстрее!

И стоило Батяне лишь запрыгнуть в газельку, как двери храма с грохотом открылись в неправильную сторону и наружу хлынула молчаливая толпа зомби со светящимися глазами. Машина дала по газам. Харон, Батяня, Мендель, связанная медсестра и голый Рокко Сиффреди уходили от погони…