Владыка Нового Мира 3

Глава 14

Харон ошибался. Не «гвардия», не «полиция», и даже не «святое воинство». Стражи правопорядка в Ином Новгороде называли себя дружинниками.

Слово «дружина» напоминало жителям Иного Новгорода о том, что они откололись от Российской Империи, но при этом миновало саму имперскость. К тому же оно фонетически нравилось оркам. Зеленокожие вообще кайфовали от любых слов, в которых были буквы «ж», «ш», «щ» и «ы».

И понятное дело, что в только-только зарождающемся городе-государстве не было никакого специального ведомства, которое занималось бы делами пограничного контроля. Ни ведомства, ни специально-обученных людей, ни даже чётких правил по теме. И потому торговцев вазами из Нового Сада привели в дом дружины, ближайший к пристани.

Решать судьбу то ли шпионов, а то ли беженцев предстояло двум старшим дружинникам из следственного отдела. Первым был рыжеволосый мужчина в самом расцвете сил по имени Афанасий Николаевич. Вторым – старенький подслеповатый орк Быдыщ Громович, попавший на должность по местному аналогу программы инклюзивности.

– Так, – сказал Афанасий Николаевич. – Посмотрим, – и углубился в чтение.

Отчёт, что ему предоставили коллеги с пристани уместился на всего лишь одном листочке формата А4. В нём содержался беспристрастный, – стоит отметить! – и очень короткий рассказ о произошедшем. Дескать, приехали, пытались незаконно проникнуть в город, сопротивления при задержании не оказывали, сказались беженцами. А помимо этого: имена, особые приметы, опись товара и кое-какая поверхностная информация о яхте «Поцелуй Сирены», на которой смутьяны прибыли в город.

И вот на основании этого Николаевичу и Громовичу нужно было принять решение. Предварительное, само собой. Итог дела решится после очной ставки, но как проводить эту самую очную ставку? С какой позиции? Подозревать? Пугать? Или же наоборот проявить радушие?

– Ну что думаешь? – спросил рыжий и передал отчёт орку.

Дело происходило в просторной столовой дружины. Кабинет старших следователей временно был на ремонте – Быдыща назначили в отдел совсем недавно, и чтобы он хотя бы приступил к работе, надобно было сперва расширить дверной проём.

Так что вот. Столовую закрыли, а буфетчицу вместе с поварами выгнали «погулять». Затем довольно долго решали насчёт мебели. Афанасьевич за столом для орков выглядел несолидно, – столешница упиралась в грудь и ноги не доставали до пола, – а Громович в свою очередь разломал бы своей задницей любой, даже самый крепкий человеческий стул.

Но поскольку почти все подозреваемые были людьми и их комфорт тоже учитывался, то решено было что Быдыщ сядет на полу. Претензий у орка по этому поводу было – ноль. И неудобств тоже. Разве что копилка из штанов чуть выглядывала, да вяленая индюшатина в заднем кармане замялась.

– Хм-м-м, – Громович забрал у напарника отчёт, надел очки и некоторое время делал вид, что умеет читать. – Сперва хочу услышать ваше мнение, Афанасий Николаевич.

Акцента у Быдыща уже не было, – сумел победить за два года жизни среди людей, – и вычислить его расовую принадлежность акустически можно было лишь по глубокому, гортанному голосу. Таким басом, должно быть, очень хорошо распугивать медведей.

– Моё мнение? – вздохнул Афанасий. – Моё мнение таково, что дело непростое.

– Я тоже так думаю.

– С одной стороны, под угрозой безопасность города.

– Ага.

– С другой, имидж. Как внутри Иного Новгорода, так и за его пределами. Нашим гражданам не помешает узнать, что люди бегут из-за реки в наш оплот «демократии», – Афанасий Николаевич выделил кавычки жестом. – А людям по ту сторону реки не помешает узнать, что их здесь в случае чего примут. Не бросят, не поработят, и не отправят обратно. Обеспечат достойные условия жизни и труда. Ну… при условии лояльности Иному Новгороду, само собой.

– Я бы не сказал лучше, – кивнул Быдыщ и полез доставать из кармана полоску вяленного мяса. – Так что я солидный.

– Солидарный?

– Именно, – Громович закинул индюшку в рот.

Вообще, среди городских орков это было моветоном. Жевать вяленое – всё равно что грызть семки, сидя на кортах. Эдакий признак то ли селюка, а то ли гопника; зеленокожая молодёжь над такими смеялась. Но! Пускай Быдыщу Громовичу и было стыдно за эту привычку, в этом меняться ему было уже слишком поздно. И так на старости лет язык выучил, законы всякие, правила; веру ещё обрёл и мыться начал. Но вот желудок никак не мог перестроиться с кочевой диеты, хоть убей.

– Значит, будем решать после допросов, – подытожил Афанасий Николаевич, отложил отчёт и крикнул в сторону дверей: – Заводите первого!

А первым на очную ставку явился самый необычный из прибывшей в город четвёрки.

– Батяня, значит?

– Да, – шерстяной дерзко уставился на следователей. – А что?

– Быть может у вас есть отчество? Или фамилия?

Усы антропоморфного вомбата задёргались от негодования, а чёрный мокрый нос сморщился гармошкой. И видно было, что Батяня готов взорваться праведным гневом, но тут внезапно выручил Быдыщ:

– Это самое важное, что ли? – хохотнул орк.

Хохотнул и шутливо ударил напарника в плечо, отчего стул на котором сидел Афанасий Николаевич жалобно скрипнул и отъехал в сторону.

– У нас вот тоже фамилий нет. И ничего, живём.

– Верно, – рыжий потёр ушибленное плечо. – Прошу прощения за бестактность. Уважаемый Батяня, расскажите нам лучше о причине, по которой вы решили покинуть Новый Сад.

– О-о-о-о, я расскажу! – кивнул вомбат и брякнув наручниками упёрся локтями о стол. – Я вам сейчас всё расскажу. Владыка. Харитон Христофорович то есть, который у нас сейчас правит, ага. Так вот, он грёбаный…

Дальше начался вдохновенный поток идиом и метафор, многие из которых оба следователя слышали впервые. Причём если Афанасий Николаевич был носителем языка и понимал принцип словообразования, Быдыщу оставалось лишь недоуменно глазами хлопать.

Так вот.

Со слов Батяни выходило, что правитель Нового Сада буквально худший из людей. В основном подчёркивалась его глупость, подлость, неблагонадёжность и страсть к различного рода перверсиям, – в том числе с неодушевлёнными предметами и мелким рогатым скотом. И жить под началом такого персонажа Батяне, якобы, было просто невмоготу.

И как-то так вышло, что под конец этой речи у следствия к вомбату не осталось вопросов.

– Исчерпывающе, – сказал Афанасий Николаевич, а Быдыщ уточнил, действительно ли у Харламова петушиная голова или это тоже какая-то игра слов.

После Батяню отпустили.

– Следующий!

Следующим оказался молодой, но уже седой мужчина по фамилии Менделеев.

– Вадим Евгеньевич, – представил он.

– Ну что ж, Вадим Евгеньевич. Рассказывайте. Зачем к нам в город прибыли? Я имею ввиду на самом деле.

– Бежал от тирании правящей верхушки, – ответил он как будто бы заученную фразу и неловко улыбнулся.

В отличии от экспрессивного вомбата, Менделеев никого не убедил. Да и в целом, он сам выглядел как правящая верхушка. Слишком какой-то он… ну… такой. Осанка явно что формировалась с детства, – возможно, замечаниями репетиторов и хождением со стопкой книг на макушке? – а белы рученьки никогда не знали работы.

Да и в целом. Было в нём что-то такое, что особенно не понравилось Быдыщу.

– Вадим Евгеньевич, – пробасил орк. – А сможете ли вы доказать лояльность нашему славному городу делом?

– Конечно, – и опять эта улыбка. – Каким делом?

– Испытанием.

– Простите?

– Только вы, я, двадцать степных собак и пятиметровая яма. Кто выберется, тот и молодец.

– Кхм-кхм, – неловко закашлялся Афанасий Николаевич.

– Никакого оружия, – продолжил орк и яростно откусил кусок вяленого мяса. – И никакой пощады.

Менделеев застыл. И как будто хамелеон попытался слиться с белой стеной столовой.

– Прошу прошения, это мой напарник неудачно пошутил, – поспешил объясниться рыжий, но было слишком поздно. – Вадим Евгеньевич?

В голове седовласого уже врубились какие-то защитные механизмы, и он перестал реагировать на все внешние раздражители. Притворился мёртвым, как застуканный на помойке опоссум, и даже наловчился не моргать.

– Э-э-э-эй? Вадим Евгеньевич? – Афанасий подошёл к Менделееву и пощёлкал пальцами прямо у него перед носом. – Н-да… Быдыщ Громович, ну вы, конечно, молодец.

– А что я?

– Давайте в дальнейшем вести допрос согласно протоколу?

– У нас разве есть протокол?

– Н-н-н-нет, – неуверенно ответил Афанасий Николаевич. – Но всё равно не нужно приглашать подозреваемых в бойцовскую яму.

– Виноват, – пожал плечами орк. – Больше не буду.

Дальше рыжий следователь выглянул в коридор. Сперва позвал дружинников, чтобы помогли вынести из столовой стул вместе с окоченевшим Менделеевым, а потом вызвал на допрос следующего.

– День добрый!

А вот бородатый старик Быдыщу понравился сразу же. Даром что морщинистый, зато какой бодрый и живой! Вот у такого точно есть ненулевые шансы выбраться из ямы со степными собаками.

– Так, господа, – старичок присел напротив следователей. – Зовут меня Карякин Арсений Михайлович, и я потомственный разнорабочий. Те вазы и лампочки, с которыми мы приехали, я вот этими руками, – Карякин продемонстрировал какими именно. – Вот этими самыми ручищами сделал. А знаете, сколько получил за работу?

– И сколько же?

– Н***я! То есть вот вообще ничего не получил! Ноль! Зеро! Дырка от жопы! – Арсений Михайлович вскочил на ноги. – Корячусь у станка по тринадцать часов в сутки, а всё равно вынужден последний хрен без соли доедать! А эти⁈ Эти тем временем, знаете что⁈

– Что?

– Балы у них! Променады, б***ь, и хруст французской булки! С утра до вечера заняты только тем, что женются друг на дружке! Династию выстраивают, ага! Чтобы вообще всё под себя подмять! Чтобы не дай бог простой человек себе денюжку малую скопил! А я устал уже! Мне покоя не надо, я на шее никогда ни у кого не сидел, и сидеть не буду! Но пожить-то по-человечески напоследок, а⁈ Ну вы-то хоть дайте!

– Арсений Михайлович…

– Не затыкайте меня! – Карякин сел обратно на стул. – Нет нужды, я уже всё сказал. Вы знаете лучше, что? Вы мне либо дайте шанс доказать, что я чего-то стою, либо убейте к чёртовой матери. Мне, знаете что? Мне смерть не наказание, а избавление. Я её не боюсь. Вообще.

«Уважаемо», – подумал Быдыщ и решил лично вынести вердикт:

– Добро пожаловать в Иной Новгород, Арсений Михайлович.

– Стоп! – аж вскрикнул Афанасий.

А затем начал что-то яростно шептать напарнику на ухо. Что-то, от чего орк лишь закатывал глаза и жевал ещё активнее. Но по итогу:

– Мы вас услышали, Арсений Михайлович, – сказал рыжий. – Подождите, пока следствие допросит остальных подозреваемых. Окончательный вердикт будет объявлен чуть позже.

– Да без проблем, – согласно кивнул Карякин. – Я пойду?

– Идите. Следующий!

А вот и последний из новосадской четвёрки. Черноволосый молодой мужчина, которого поймали при попытке пересечь стену. И вот он… он действительно может оказаться шпионом, который дурит не только дружину, но и своих попутчиков.

– Иванов?

– Да.

– Иван Иванович?

– Так точно.

– Но друзья зовут вас Харон?

– Именно.

– Так же, как и самоизбранного главу Нового Саду?

– Ой-й-й-й, – парень улыбнулся, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Вы же не думаете, что я – это он? Там все свои дела доделал и приплыл сюда вазами торговать? Так, что ли?

– Но ведь…

– Без понятия, почему грёбаный Владыка так себя называет, – отмахнулся Иванов. – Скорее всего, это сокращение от имени Харитон. Но у меня дело в мифологии. Мрачный паромщик, все дела. Отличная кличка для контрабандиста, вы так не считаете?

– Контрабандиста, значит? – Афанасий Николаевич вскинул бровь и потянулся за ручкой.

– А как иначе-то? Давайте называть вещи своими именами. Я бы с удовольствием вёл дела в белую и был порядочным бизнесменом, но мне не дают дышать. Вы в курсе про налоги в Новом Саду?

– Признаться, нет.

– И лучше бы вам оставаться в счастливом неведении, не нужно оно вам. Короче говоря, господа: хочешь жить – умей вертеться. И я бы с удовольствием повертелся в Новгороде. Не буду я врать вам о том, что лоялен городу, который вижу впервые в жизни, и бла-бла-бла. Я хочу делать деньги. И здесь я действительно могу их сделать.

Иванов встал со стула, заложил руки за спину и начал прогуливаться по столовой.

– Я ведь прекрасно понимаю, какой у вас дефицит даже в самых простейших вещах.

– Тут вы ошибаетесь, – ответил Афанасий. – Мы наладили плотные торговые отношения с…

– Да-да-да, – улыбнулся Иванов. – Наладили вы, ага. На уровне торгашей? То есть таких же ушлых ребят, как и я сам? Поймите же, что вас кидают. Те, кто приплывает с товарами к вам, заламывают цену. А те, кто приплывает от вас к нам… ну ребят. Ну вы правда думаете, что мы не знаем кто вы и откуда? Посмотрите на свой загар и на мою бледную рожу. Каждый порядочный лавочник просто обязан накрутить ценник для новгородцев, это же неписанное правило торговли.

– Вы сейчас серьёзно?

– Абсолютно, – Иванов вернулся на место. – Каждый сам за себя, ребят. Что именно у меня в планах я вам объяснять вам не буду. Тут уж без обид, коммерческая тайна. Но скажу так: будь у меня паспорт Иного Новгорода, я бы сделал для города очень много полезного. Ну и себя не обидел, само собой…

Деньги, деньги, деньги – вот и всё, что было на уме у Иванова. Вообще, Афанасий Николаевич склонялся к тому, что такому человеку можно доверять. В том плане, что он предсказуем. «Предсказуем в своей непредсказуемости, обусловленной жаждой наживы, во!» – сформулировал про себя рыжий: «Ничего личного, и ничего святого».

– Ты чота понял? – шепнул Быдыщ ему на ухо. – Я вот ничо не понял.

Но всё равно. Афанасий Николаевич пришёл к выводу о том, что до поры до времени Иванова лучше бы оставить под стражей. Снять с себя ответственность и предложить кому-нибудь из городского совета решать его судьбу на уровне чуть повыше, но тут… тут его подтолкнули к иному:

– Ах, да! – Иванов ударил себя по лбу. – Тут ведь ещё какое дело. Мы ведь с парнями в городе новенькие, верно?

– Верно.

– И денег у нас нет совсем, верно?

– Верно.

– А тот товар, что мы привезли из Нового Сада… он конфискован?

– По нашим законам нет.

– Во-о-о-от, – протянул Иванов. – В таком случае я его продам. Быстро. По бросовой цене, так чтобы хватило на аренду квартиры и на пару недель перебиться. Вот только кому бы его продать? Не подскажете, случаем?

– Минуточку, – рыжий насторожился. – Вы предлагаете нам взятку?

– Что вы⁈ Никогда! Ведь во-первых, не взятку, а сделку. А во-вторых, не вам. Афанасий Николаевич, скажите, у вас есть жена?

– Есть.

– А у жены… скажем, сестра?

– Есть.

– А у этой сестры муж?

– Тоже есть.

– Ну вот значит лучшему другу мужа сестры вашей жены я эту сделку и предлагаю. Вы передайте при случае, ладно? Может, увидитесь в обозримом будущем. На улице столкнётесь там… или в гости сходите?

С тем Иванов замолчал и принялся разглядывать свои ногти. А внутри у Афанасия Николаевича завязалась нешуточная борьба. Судя по описи, лампочек у этих новосадских ублюдков было на действительно приличную сумму. Так навариться или нет? А главное: навариться в одного или Быдыщ всё-таки что-то понял?

– М-м-м…

Судя по тупому взгляду орка и тому, как меланхолично он жуёт свою вонючую индюшатину, ничегошеньки он не понял. Так почему бы и…

– Яхту хочу, – вдруг сказал Быдыщ Громович. – И у моей жены тоже есть сестра.

– Ну вот и отлично!

Афанасий Николаевич хотел было сказать что-то поперёк, но:

– Тише, – предостерёг его напарник и приблизился на расстояние шёпота. – Ты давай-ка не это-самое, ладно? Иначе ты, я, яма… понял меня?

А вот теперь надо спешить!

Наступил вечер третьего дня с тех пор, как мы покинули Новый Сад. Ещё два дня нужно обязательно заложить на дорогу обратно и два остаётся на дело. Зашёл и вышел, ага, типун мне на язык.

Так вот.

Оформление временного паспорта Иного Новгорода – дело пяти минут. Бланк подписать, печать шлёпнуть, и всё, готово. А вот взятка семью рукопожатиями… тут пришлось обождать. И в итоге из отделения дружины мы с парнями вышли только к семи вечера.

Плюс – господа коррупционеры действительно обеспечили нам безбедное пребывание в городе и деньги есть. Минус – после этих махинаций транспорт на обратный путь придётся угонять. Плюс – мы на шаг ближе к задуманному. Минус – я всё равно не могу просто взять и пойти искать алтарь Зевса прямо сейчас.

Нужно быть очень слепым и тупым человеком, чтобы не заметить слежку. Дружина нас в город хоть и пропустила, а всё равно пасёт. На всякий случай, по всей видимости. И я их в этом вовсе не виню! Наоборот, который раз уже восторгаюсь местными порядками. И не только порядками.

– Красиво, – не смог я сдержаться от комплимента центральной улице, по которой мы уходили вглубь Иного Новгорода.

– Красиво, – кивнул Карякин.

– Ага.

Такое чувство, что у них где-то тут, – в степи неподалёку, – хранятся вселенские залежи белого мрамора. Всё в нём! И стены домов, и мостовая улиц. Местами аж слепит; должно быть кто-то всё это дело еженощно моет.

А ещё людно здесь, конечно, я такого даже не ожидал. И орки. Много орков. К этому тоже сложно привыкнуть. Пока не увидишь их в таком количестве, думаешь, что в мире может существовать только один орк, и даже некоторое негодование испытываешь по поводу того, что это не так. А ещё вроде бы мирные они, но всё равно рядом с этими образинами волосы дыбом встают, – само тело как будто бы семафорит об опасности.

Ну да ладно. Главный вопрос: где и у кого снять квартиру?

– Стоп, – скомандовал я. – Вон газетный киоск.

– А рядом пивной, – машинально сказал дядь Сеня, задумался ненадолго и развернул мысль. – Мы же сегодня… да? Немножко? За приезд?

– Чтобы легенду поддержать, – вписался Батяня. – Чтобы всё логично выглядело.

– Да-да, ради этого, – кивнул Карякин. – И чисто символически.

Ну…

Нет! Понятное дело, что эти двое просто ищут повод. Но повод ведь действительно есть, и означенная выше логика. Дружинники будут вести нас до тех самых пор, пока не удостоверятся, что мы снимем квартиру. Точнее до этого и ещё немножечко после.

Так пусть они увидят, как четыре взрослых дядьки-беженца на радостях отмечают новоселье. Ведь это самое прогнозируемое поведение, не так ли? Главное, чтобы дядь Сеня с Батяней, как всегда, драться не начали.

– Добро, – сказал я и отслюнявил Карякину несколько потешных купюр, в которых пока что толком не разобрался.

Дальше эти двое пошли втариваться пивом, а мы с Менделем направились искать газету. Нашли. Купили. Прочитали. Поняли, что нихрена не поняли и докупили карту города, – с ней как-то повеселее дело пошло.

– Вот хороший вариант, насколько я понимаю, – сказал Вадим. – Двушка, недалеко отсюда. Подпись «срочно».

И никаких телефонов, само собой. Если в Новом Саду осталось хоть какое-то мобильное наследие, то здесь можно было рассчитывать максимум на рацию.

Спустя несколько минут из соседнего магазина вышли Карякин с Батяней. Довольные. Я бы даже сказал «счастливые». У каждого по две авоськи, а в каждой авоське по две потные трёхлитровые банки пенного. То есть по дюжине кружек в рыло получается – вот так в их понимании выглядит «символизм».

Ну… не сдавать же теперь всё это обратно?

Пошли. Десять минут вверх по главной городской улице, поворот и-и-и… и всё. Долго искать нужный дом не пришлось. В другом городе, крыльцо белого мрамора с позолотой символизировало бы о элитарности недвижки, но здесь, – повторюсь, – таким было всё вокруг. И как же приятно было оказаться в грязном, обоссанном и исписанном ругательствами подъезде. А то ведь я уже был близок к тому, чтобы уверовать в идеальную форму правления Иного Новгорода и всеобщее счастье граждан. И в себе усомниться заодно. Мол, что-то не так делаю.

Но нет! Человеки везде человеки.

– Прям как дома, – улыбнулся Карякин, ступая вверх по лестнице. – Здрасьте, – а это он обратился к бабульке, которая спускалась нам на встречу.

Бабулька ничего не ответила. Лишь одарила брезгливым взглядом авоськи с пивом, скорчила соответствующую рожу и ускорилась. И только на выходе, прежде чем со всей дури хлопнуть подъездной дверью, крикнула нам:

– Уроды!

– Точно как дома, – констатировал Арсений Михайлович.

Итак. Третий этаж, квартира шестнадцать. Мы с Менделем наверняка внушаем доверие, дядь Сеня прокатит за нашего полоумного отца, а уж Батяне в городе орков точно никто не удивится. Ладно. Думаю, всё будет хорошо.

Бз-з-з! Вз-з-з! – я нажал на дверной замок.

Какое-то время по ту сторону было тихо, а потом раздалось… нет, вовсе не каноничное шлёпанье босых пяток. Судя по звуку, хозяин дома бежал к нам то ли каблуках, а то ли на копытах. Дверной глазок на секунду потух, дверь открылась и:

– Здравствуй, Харитон Харламов! Я рад тебя видеть, мой добрый друг!

– Здорова, Рой…