Владыка Нового Мира 2

Глава 4

Объясниться с Менделем обязательно стоит. Но потом. Сейчас же, когда барон достаточно насмотрелся на полуразрушенный форт Разящего Весла, толпу пленных гоблинов Зуба и армию моих красавчиков, я проводил его в сруб. Сруб… чёрт возьми, как бы наладить каменное зодчество? Несолидно Владыке сидеть в грёбаной избе. Да и потом, у меня нет причин не верить Хозяйке насчёт костяных бабуинов. Опасность же? Опасность.

Так что нам нужна крепость! А мне если и не дворец, то хотя бы храм какой-нибудь.

– Ему совсем плохо, – я указал на Игоря. – Поэтому мне пришлось привезти тебя сюда, уж извиняй. Побоялся, что малой может не пережить дорогу.

Мендель поправил очки, пробурчал себе под нос о том, что сам едва не отъехал по пути, – Его Благородие весьма отчётливо благоухал свежим перегаром, – и двинулся к трону.

А маленький гоблинёнок тем временем свернулся калачиком на сидушке. И выглядел он действительно неважно. По всей видимости ту энергию, которая предназначалась на его чудесное исцеление, Хозяйка слила на червя. Либо же я неправильно прочитал её план, не суть…

Из-за болезненной худобы глаза Игорька казались непропорционально большими. Вот только потухшими и безразличными; в них не читалось вообще ничего. С самого момента «эвакуации» малой не проронил ни слова. То ли не имел на это сил, то ли вообще пребывал в забытье. Ах, да! Ещё момент: цвет кожи у него был очень интересный. Тёмно-синие гоблины мне до сих пор не встречались, а этот что оттенком, что фактурой напоминал ягоду голубики. Избранный, блин. Для чего избранный? Кем избранный? Ладно, посмотрим.

– Ну что? – спросил я у барона после того, как тот провёл беглый осмотр. – Справишься?

– Справлюсь, – ответил Вадим Евграфович и наложил на больного руки.

Барон молодец. Боялся, нервничал, но в истерику не сорвался; не побежал в визгами по болоту куда глаза глядят. А как дело дошло до его профиля, так вообще отключил все эмоции – вон какой деловой стал. Даже про бодун забыл.

Признаться, до сих пор я думал, что первым человеком, посвящённым в мои болотные тайны, станет Удальцов. Но всё сложилось так, как сложилось. Думать я могу себе всё, что угодно, но пора уже и на практике посмотреть на реакцию людей. Ведь рано или поздно придётся открыться.

– Готово.

– И всё?

Мне аж обидно стало. А где же благой свет из ладошек? Где чудодейственные искрящие вихри? Где хор ангелочков, в конце-то концов? Полезная у Вадима Евграфовича магия, не спорю, но можно было бы и спецэффектов навалить.

– Всё, – кивнул Мендель.

А гоблинёныш шумно засопел. Вместо того, чтобы вскочить и как в мюзикле устроить танцевальный номер с чечёткой по поводу собственного выздоровления, измученный ребёнок тупо провалился в сон.

– А что с ним было-то?

– Сам не понимаю, – Вадим Евграфович опять поправил очки. – Стыдно признаваться, но несмотря на дар глубоко в медицину я не копал, ну а тем более гоблины с их физиологией… Могу лишь выдвинуть предположение исходя из собственных ощущений. Что-то подтачивало его иммунку, но вот что? Вирус без вируса, лихорадка без лихорадки… какая-то латентная форма. Возможно, что-то местное? Я имею ввиду «болотное». Харон! – тут Мендель напрягся. – А с больным кто-то контактировал?

– Не переживайте, Ваше Благородие, эпидемия отменяется.

Ну и вот. Я стою напротив Менделя, Мендель стоит напротив меня. Молчим. Снаружи избы гомон, как на базаре, а у нас здесь немая и в крайней степени неловкая сцена. У меня к Благородию вопросов нет, а вот его явно распирает.

Что? Как? Почему? Зачем? Но спросить ему и страшно, и неловко, и вообще…

– Вождь! – крикнул я, и в избу тут же зашёл Жабыч.

Правда, лишь со второго раза зашёл – сперва зацепился своим мега-топором об косяк. И от одного вида этой ручной гильотины Мендель аж в угол попятился. Лицом слился с седыми волосами, кулаки сжал, задышал часто. Должно быть решил, что он мне больше не нужен и теперь его как лишнего свидетеля, что называется, уберут.

– Да, Владыка? – вождь шумно шмыгнул носом.

– Смотри, – я указал на Благородие. – Этого человека зовут Мендель, и он друг Владыки. Более того, с сегодняшнего дня он часть Разящего Весла, и в моё отсутствие может появляться на болотах. Что бы он ни говорил, клан должен его слушаться. И чтобы он ни попросил, оказывать ему помощь. Понял меня?

– Ага.

– И ещё. Мендель только что спас от смерти этого маленького гоблина. Как думаешь, что нам теперь надо с ним сделать?

Вождь на какое-то время завис, а потом предположил:

– Отдать ему маленькава гоблина?

– Нет! Героя клана нужно качать на руках!

– А-а-а-а! – Жабыч улыбнулся, воткнул топор в пол, хотя я сто раз просил его так не делать, и двинулся на Менделя. – Ни слова большы…

Избавляться от свидетелей можно по-разному. Но самое изящное, как по мне, превратить свидетеля в подельника.

– Добро пожаловать в Разящее Весло, Вадим Евграфович! – я помахал Менделю рукой, когда тот на плече Жабыча покидал избу. Пускай по полной оценит гоблинское гостеприимство, а я пока закончу одно срочное дельце. Ведь сейчас самое время, пока гоблинёнок спит…

И вот я снова разряжен. Устроить свидание деда с внуком во сне – не такое уж Чудо, но всё равно просит энергии. Зато совесть моя чиста, обещание выполнено, а Шаман покинул Рай и уехал на Перерождение. Приятно, чёрт его дери. Что касаемо всего остального, то я уже набросал себе на сегодняшний день чек-лист. Чек-лист не дел, но решений. Надо как-то срочно собраться, мобилизоваться, расставить приоритеты и понять куда мы движемся дальше.

Но сперва Мендель.

Обратно почти всю дорогу мы ехали молча. В чужую голову не залезешь, и какие он себе сделал выводы я не знаю. Однако дома товарищ разговорился. Тут Вадима Евграфовича защищали родные стены, и к моему немалому удивлению, он оказался воодушевлён. Я бы даже сказал «с перебором».

– А почему они называют тебя Владыкой?

По старой-доброй традиции, по пути в кабинет Менделя я прихватил с собой винца. На сей раз хамить не стал, и взял бутылочку краснодарского мальбека. Кстати! Надо бы потом при случае отведать вина Голубицкого.

Так вот! Как и в прошлый раз я занял кресло напротив рабочего стола Благородия, откупорил вино, налил, сделал глоток и ответил:

– Потому что для них я и есть Владыка. Будешь?

Сперва Вадим Евграфович посмотрел на алкоголь с отвращением, но потом махнул рукой, мол, давай.

– Но как так получилось? – полетел в меня следующий вопрос.

– Получилось.

– А зачем тебе это нужно?

– Поверь, нужно…

По откровению за раз. Если я сейчас до кучи начну вываливать на беднягу Менделя матчасть по божественному ремеслу, то у него на этой почве может фляга свистануть. Да и вообще. Думал я, думал, и решил, что о своём попаданчестве никому рассказывать не буду. Не нужно это. Мир для этого немного неподходящий. Недостаточно пафосный, что ли?

И вот, кстати! По поводу божественного камингаута: одно решение из чек-листа уже, считай, вычеркнуто.

– А «новая сила» в городе, о которой ты говорил во время нашей первой встречи? – продолжил забрасывать меня вопросами Вадим Евграфович. – Получается, что это ты?

– Получается.

– И что ты будешь делать дальше?

– Эх, – вздохнул я.

– А мне действительно можно контактировать с гоблинами? – а Вадим Евграфович даже не заметил, что на предыдущий вопрос ответа не последовало. – А как у них всё устроено? А чем они питаются? А почему женщины плакали вокруг разбитого магнитофона? А зачем…

И прочее, прочее, прочее. На все вопросы я отвечал односложно, – и можно даже сказать, что немножечко грубо. А всё потому, что Мендель не понял главного:

– Вадим Евграфович, осади, – попросил я. – Сядь, отдохни и послушай, что я скажу. Внимательно послушай! Ситуация примерно следующая: я собираю свою фракцию. Гоблины пока что… я подчёркиваю, ПОКА ЧТО, составляют её основу. Но на них одних далеко не уедешь, и мне нужны союзники.

– Так, – мотнул башкой Мендель.

– Ты хочешь быть одним из таких союзников? Погоди, не отвечай! Сперва подумай хорошенько. Места в верхнем эшелоне пока что свободны, но взамен я буду с тебя спрашивать. Никаких споров, никаких прений, никакого своеволия. Устроит ли тебя это?

Тут до него, кажется, начало доходить. Мендель походил по кабинету, рассмотрел на свет вино, а потом спросил:

– И какова будет моя роль?

Отличный, блин, вопрос! И кажется, я знаю, что предложить Благородию. Один раз я уже попытался пустить дела Разящего Весла на самотёк и получил застой, – даже несмотря на то, что были надежды на синеволосую баронессу. Ну а теперь, когда главная опасность в виде Хозяйки миновала, я просто мечтаю делегировать кому-нибудь «гоблинский вопрос».

– Развитие поселения, – улыбнулся я. – Я собираюсь возвести посреди болота город. Рабочие руки есть, а вот мозгов… мозгов им не хватает, Вадим Евграфович, понимаешь? Но если бы нашёлся человек вроде тебя, который согласится руководить ими, то дело сдвинется с мёртвой точки. Пойми их. Научи их. Сделай из них людей. Все задатки для этого есть, можешь даже не сомневаться.

Тут я остановился, сделал глоток вина и подсмотрел за реакцией Менделя. Глаза за очками зажглись любопытством и значит, всё идёт по плану. План, правда, пишется прямо сейчас и на коленке. Ещё час назад я не помышлял ни о каком «губернаторе Менделе», а тут вдруг загорелся. Загорелся сам и зажёг его.

Так! Если подумать… что я знаю о Его Благородии кроме того, что он Благородие? С виду добряк. В меру застенчивый, в меру благородный, – взять хотя бы его визиты в больницу, – и явно что «правильный». Но человеческие качества – это одно, а дела – другое. И по делам: что есть Мендель, что нету его, Новому Саду на это откровенно плевать.

Пока все хватаются за возможности, Вадим Евграфович не делает ничего. Не потому, что не хочет, а… почему? Возможно, он из того типа людей, которым обязательно нужен компаньон? Возможно. Этим может объясняться то, что одно время он хотел связаться с Младшими. Да ему же скучно! Но в одного он эту скуку забороть не в состоянии, и тут появляюсь я…

В истории, где Мендель главный герой, я выступаю в роли грёбаного «зова приключений». Я волшебник, что стучится в нору и предвещает переломный момент первого акта.

– Плюс гоблинам кровь из носа нужно начать что-нибудь производить, – продолжил я набрасывать. – Ведь торговля есть лучшая точка соприкосновения для того, чтобы начать общаться с цивилизацией. Придумай что-нибудь, Вадим Евграфович, и воплоти. Флаг тебе в руки. Мне самому на это времени катастрофически не хватает, на части рвусь. Сам понимаешь, нужно налаживать связи в городе. Ещё и в Столицу в скором времени придётся ненадолго отскочить, чтобы… Вадим Евграфович? Вадим? Эй?

Последние мои слова Мендель явно пропустил мимо ушей. А его очки сейчас выступили в качестве метафорической собирающей линзы: сфокусировали внутренний свет интереса в луч, который меня чуть насквозь не прожёг.

– А газету? – спросил он. – Как ты думаешь, гоблины смогут выпускать газету?

– Э-э-э…

– Вадим!

В этот момент дверь без стука отворилась и на пороге появилась Лизонька Мендель. С момента нашей прошлой встречи она почти не изменилась, разве что не такая грязная теперь и не такая голая. В коротких флисовых шортиках и затасканной футболке не по размеру, девушка застыла на пороге и выпучила на меня глаза. И… пу-пу-пу. Два наблюдения сразу:

Первое – дома Елизавета Евграфовна белья не носит.

Второе – Елизавете Евграфовне, кажись, очень холодно.

– Это он? – спросила она у брата, уткнув в меня пальчиком.

– …

– Это он?! – отчаявшись, что Вадим ответит, Лиза вновь повернулась ко мне. – Вы… ты Харон?

– Ну… да.

– Уи-и-и-и!

В следующую же секунду на меня напали. Резко, подло, вероломно – мой нос сразу же попал в мощнейший зажим грудями, и выбраться из него теперь не было сил. Да и желания, если уж начистоту…

В конце нашего диалога с Евграфычем я должен был добавить что-то вроде: «если ты меня подставишь, то пеняй на себя, уъуъуъу». Это было бы логично, но… не вышло. Потому как общение с прекрасной половиной семьи Менделей совершенно выбило меня из колеи.

Ну я же живой, в конце-то концов, а тут такое! Столько внимания от молодой красивой девушки, которая к тому же…

Короче! Лиза в своём обычном состоянии, – не спящая и не под грибами Доди, – оказалась шебутным сгустком энергии и молодости. Звонким, радостным, искрящим. Щебетала без умолку, смеялась, узнавала кто я такой и что за дела у меня с её братом, а потом… пригласила на бал.

Девка явно что привыкла брать быка за рога, а Харона за весло – отказ явно что не принимался. Правда, что за бал выяснить мне так и не удалось, слишком уж спешно я покидал дом Менделей. Внимание Лизы было приятно, но всему своё время и место. Безо всяких прелюдий и предысторий, наброситься на неё прямо на глазах у брата и как давай…

Успеется, короче.

Напоследок я попросил Менделя зайти ко мне в «офис», чтобы обсудить детали «сотрудничества» и был таков.

– Как ты так быстро обернулся-то? – спросил Карякин и вгрызся в пиццу.

– Да я просто на ночёвку не остался, – ответил я, не акцентируя на этом внимание. – Пацаны, должно быть, уже завтра на вернутся, – и сам полез в коробку.

М-м-м-м… Красотища! Ассорти колбас, грибы, оливки, двойной сыр, пышное тесто и горелые такие, чёрные пузырики на корочках. А заказал я её не просто так. То есть не только потому, что вкусно и надо бы пообедать. Плюс ко всему, мне не терпелось проверить – работает ли до сих пор «Градский и КО». Редкий ресторан в Новом Саду держал своих курьеров, и до недавних пор мелочью вроде доставки пиццы занимался именно Антошка. Бедный наш бедный, жёваный Антошка. За всё время пребывания на болотах, я впервые увидел на лицах гоблинах брезгливость именно в тот момент, когда они волокли его покоцанную тушу в сторону трясины.

Так вот! Пока что облом – на доставке оказался знакомый парнишка из конторы Градского. Но ничего, ничего. Скоро всё посыплется. Дело нескольких дней, край – недели. И мы к этому времени будем готовы.

По ходу обеда, я выслушал от Карякина что произошло за время моего отсутствия и раздал ценные указания, – помимо прочего попросил их с Татьяной готовиться к очередному большому собеседованию; на сей раз на вакансию пешего курьера. Сгрузил очередную партию жабьих феромонов и впервые за долгое-долгое время пошёл домой.

Следующим пунктом в моё чек-листе был разговор с покойным графом Голубицким. Дело это не быстрое и очень деликатное, а потому хотелось побыть в тишине.

– Ваше Сиятельство? – на этот раз я явился ему в своём человеческом облике.

– Харламов?

Граф удивился настолько, насколько вообще можно удивляться чему-либо после смерти. Сейчас он сидел на той самой «смотровой площадке», которую я совсем недавно оборудовал. Моё появление, кстати, его нисколечко не смутило. Семён Андреевич взглянул на меня лишь мельком, а затем продолжил меланхолично пялиться в закат, свесив ноги в пропасть.

– Расшибиться нельзя, представляешь? – сказал он как бы между делом. – Несколько раз вниз прыгал, и очухивался на вершине. Чудно́. А ты тоже умер?

– Нет, Ваше Сиятельство, – ответил я и присел рядышком. – Я тут… присматриваю. Долгая история, если честно, и не ахти какая интересная.

– Ну да, ну да, – граф протянул растопыренную пятерню в сторону розового солнышка. – Красиво.

– Кхм-кхм. Ваше Сиятельство, а у вас есть предположения?

– Предположения насчёт чего?

– Насчёт того, кто вас убил.

Голубицкий взоржал.

– Да какие тут могут быть предположения? Садовников, с-с-с-сука.

– А за что?

– Отказал ему, – Семён Андреевич покачал головой. – Старый ублюдок совсем из ума выжил. Удумал национализацию, – последнее слово графа почему-то особенно позабавило. – Предложил мне, по сути, распилить город пополам. Отобрать у аристократов всё имущество в пользу города. Дескать, время такое.

– Почему отказались?

– А я дурак, по-твоему? Даже отбрасывая морально-этический аспект. Раз в светлую головушку нашего князя пришло такое, значит он хочет заполучить вообще всё. И если бы я ему помог, то рано или поздно он бы и до меня добрался. А так, – Семён Андреевич развёл руками. – Гвардия без моих людей такое провернуть не сможет. Мои люди идейные, а его на зарплате. Если восстание полыхнёт, первыми буйну головушку князя толпе вынесут.

Интер-р-р-ресно.

– Идею свою он забросил, – продолжил Голубицкий; явно заскучал в одиночестве. – А меня, видишь, убрал от греха подальше. Чтобы про его планы в народе не прознали.

– А ваш сын? – уточнил я. – Он в курсе?

– Нет.

– А вдруг князь не в курсе, что он не в курсе и решит закончить начатое?

– Обязательно решит.

– Так надо же предупредить Андрея!

Графа аж передёрнуло.

– Погоди… ты что, можешь с ним связаться?

– Ну да.

– Отсюда?

– Да.

– Так, а что же ты молчал, Харламов?! – Его Сиятельство потешно перекатился на спину, вскочил на ноги и принялся активно жестикулировать. – Сейф! В доме! В библиотеке под ковром, о нём никто не знает! Пароль «2304»! Там! Там письмо от Садовникова, в котором он предлагает мне все эти непотребства! Печати! Подписи! Всё там!

Вот оно как. Несчастье помогло. Кажется, теперь мы с семейством Голубицких обречены на сотрудничество. И есть у меня по этому поводу кое-какие мысли.

– Ваше Сиятельство, успокойтесь, – попросил я. – И скажите, что мне передать Андрею, чтобы он мне поверил?