Винсе

Пленник: Глава 41: На этом всё

Хозяюшка смерила Корэра строгим взглядом золотых глаз, поинтересовавшись:

— А ты чего тут шастаешь? Почему не в кровати?

Смутившись, сын Империи отвёл взгляд, тут же попытавшись встать, но пошатнувшись, плюхнулся обратно в кресло. Женщина, цокнув и пробурчав что-то о Беленькой и Чёрненькой, без слов подхватила Корэра на руки, что заставило его ощутить себя беззащитным ребёнком. Только теперь юный ария осознал, что хозяюшка оказалась выше его на голову, какими было большинство женщин их вида.

Присев на край кровати, Пряха поправила одеяло Корэра, погладив гостя по лбу, поправив отросшую за время странствий пушистую чёлку. Только она собралась отстранить руку, как юный ария коснулся её ладони подрагивающими пальцами, пробормотав:

— Вы такая тёплая, позволите?

Владеющая кивнула, коснувшись щеки юноши, подалась немного вперёд, склонившись над мальчонкой отыскавшим приют под сводами её дома, так что выбившиеся из пушистой косы пряди золотых волос коснулись его лица. Чихнув от пощекотавших нос волосков, Корэр прошептал:

— Вы пахнете луговыми травами, как мама.

По лицу женщины расплылась лучезарная улыбка, так похожая на улыбку Фор. Неожиданно Корэр ощутил, как по щекам его потекло нечто тёплое, в страхе, что повязка, пропитавшись кровью больше не способна её впитывать, он тут же ощупал левой рукой лоб, только теперь осознав, что по щекам текли слёзы. Всхлипнув, ария, позабыв обо всех предрассудках, обхватил хозяюшку за талию, уткнувшись лицом в её грудь, взвыл, содрогаясь от рыданий. Женщина, понимающе склонив голову, прижала к себе совсем ещё малого мальчонку, каким для неё был юный Император, всего лишь восемнадцати ходов от явления в миры живых, нежно погладила его по голове.

За спиной Пряхи скрипнула затворяясь дверь, Няша, поморщившись, пошла прочь, закинув в рот горсть вымытых сочных ягод, которых в лесу надрала целую миску, специально для Корэра. Утешала Колдуна не она… Да она бы наверное так бы и не смогла, не была она женщиной, способной ласково погладить по головке. Нечем ей было отплатить Корэру за заботу.

Изо дня в день Корэр бессмысленно валялся в кровати, тупо уставившись в стену, из раза в раз водя взглядом по узору висевшего на стене ковра.

В самом начале он было зарекнулся о том, чтобы обучиться магии, от чего лицо хозяюшки в миг стало ледяным, она тут же велела Корэру встать. Не противореча, юный ария послушно спустил ноги с кровати, ощутив приятное покалывание шерстяного носка на левой и нестерпимую боль в правой. Покряхтывая, с величайшим усилием сдерживая стон, рвущийся от ноющий боли, без жалостно вытеснившей все прочие ощущения, до крови закусив губу, чтобы не заорать, юный Император подтащил к себе костыль. Встать получилось не сразу, а встав, Корэр вцепился в палку, служившую ему опорой, до скрипа шарниров, сжимая правую руку поверх ладони левой, изломанные пальцы которой, пусть и почти вернули прежнюю форму, никак не хотели подчиняться воли их хозяина.

Ведающая уважительно хмыкнула, потребовав идти к ней, лёгким движением скользнув в дальний угол комнаты. И вновь Корэр послушался, привыкнув к этой манере требовать от него чего-то невыполнимого и непонятного, которая, похоже, была присуща не только его брату, но и большинству арий.

Выставив перед собой костыль, Корэр с глубоким вздохом, подтащил к нему искалеченное тело, от чего-то против всех правил слабевшее с каждым не то, что днём, а даже уром. В момент побега ему удалось пролететь немалое расстояние с Няшей на руках, а потом пройти ещё большее, теперь же простое шерстяное одеяло ложилось на него неподъемным грузом. Ещё несколько дней назад он смог выйти в коридор, теперь же не уверен был что удастся сделать второй «шаг».

Хозяюшка подошла к нему ближе, заглянув в бездонные синие глаза, переполненные обидой, готовой в любой момент излиться потоком слёз, удерживаемой только лишь принципиальностью самого Корэра.

— Вот а когда ты сможешь сам встать, выйти из дома, обойти его и вернуться в эту самую постель, мы поговорим о магии, — сообщила Пряха, тут же попытавшись добавить: — А до тех пор…

Она замолчала, стоило Корэру с глухим стуком выставить перед собой костыль, и вновь, повиснув на нём, под шагнуть левой ногу и подтащить правую. На лице юного Императора застыл оскал подобны оскалу дикого зверя, измотанного долгой погоней и загнанного в угол, но не согласного просто так сдаться.

От усилий начавшие уже зарастать раны вновь открылись, кровь, быстро пропитав повязки, потекла по груди, марая свободную мягкую рубаху, пахнувшую луговыми травами и по лицу, заливая глаза. Высвободив руку с изломанными пальцами, Корэр утер рукавом лицо, вновь попытавшись сделать шаг, но при попытке подтащить тело к выставленному вперёд костылю, ладонь его тут же соскользнула, опора выпала из рука и пошатнувшись, Корэр распластался по полу. Взвыв, ария подтянул колени к груди обхватив их руками, придерживая левую за запястье.

Пряха, подобрав несколько слоёв юбок, присела рядом на корточки, собравшись вновь что-то сказать, но Корэр опередил её:

— Раньше же получалось! Я же ещё недавно в коридор выходил!

В ответ на это Пряха хмыкнула:

— А теперь вот нет. Раньше твоё фэтэ работало на пределе своих возможностей, чтобы вытащить тебя из условий, в которых твоя жизнь была под угрозой. Стремление жить в нас заложено не то что на подсознательном уровне, а на уровне фэтэ, за это спасибо Ра, хотя и цель у него тогда была несколько иной. Но благодаря этому, кстати, если в бою тебя насадят на пару тройку копий, то всё ещё будешь продолжать сражаться. Были случаи, когда даже отрубленные конечности не сразу отпадали. Хотя, после приходит очень неприятная расплата. Если бы тебя просто искалечили, это одно. Думаю уже потихоньку пришёл бы в норму. Но ты почти исчерпал все доступные тебе ресурсы, ещё чуть и фэтэ принялось бы черпать энергию из его связей с фэтэ, а это уже первый шаг к необратимой дороге в иные миры. Тебе повезло успеть, — по лицу Пряхи скользнула улыбка, показавшаяся Корэру насмешкой.

Перевернувшись на спину юный ария заглянул в глаза Ведавшей и Владеющей судьбами, тяжело дыша, выплёвывая слова обрывками, спросил:

— Так че-го ты, х-ра-ни-ца, не помогла? Зна-ла же где…

— А зачем нам нужен Император, который сам о себе позаботиться не может? Докажи, что достоин, и арии, которые здесь, пойдут за тобой.

Больше ничего не говоря, она поднялась, выйдя прочь. Корэр перевернулся на живот, потянувшись за ней, попытавшись проползти следом за оставившей его Хозяюшкой, но так и не позволив себе попросить о помощи.

У Корэра была мысль о том, чтобы подползи к костылю, который казалось, лежал вот, под рукой, да уже опираясь на него пройти те несчастные три шага, отделявшие его от мягкой уютной постели, но сил не хватало даже на то, чтобы хоть немного сдвинуться. Он так и остался лежать на тёплом дощатом полу, покрытом мягкой шкурой какого-то зверя, беззвучно всхлипывая от собственного бессилия и боли, всё никак не оставлявшей его, не позволявшей нормально заснуть, а только отключиться в бредовом забытьи.

Отворившись, дверь скрипнула, раздались тяжелые размеренные шаги, которые Корэр не сразу узнал, но точно определил, что так не ходила ни Хозяюша, ни кто-либо из сестрички, ни из редких гостей Пряхи, тоже бывших ариями и от того привыкших ступать почти бесшумно. Заявившийся же к нему явно был из тех, кто привык больше ступать в сапогах с деревянной подошвой по каменным мостовым, делая тяжёлый уверенный шаг, чтобы никто не посмел покуситься на него.

Толчком перевернув тело на спину, Корэр встретился взглядом с Няшей, от чего-то не заходившей к нему пока Пряха была хотя бы в доме и в основном занятой чем-то во дворе а то и вовсе в лесу. Наёмница тут же отвела глаза, пробурчав:

— Женщина ушла, я пришла тебе помочь.

— Она не просто женщина, она Ведающая и Владеющая судьбами, их Пряха. Та, кого одна из создателей миров оставила после себя следить за порядком в них, — пояснил Корэр, от чего-то решив это очень важным.

Проворчав что-то неразборчивое, Няша подхватила Корэра за ворот рубахи, усадив его. Только воительница собиралась взять арию на руки, как он запротестовал:

— Просто подай костыль, я должен сам.

— Не дури, — хмыкнула Няша, всё же встав по правую сторону от Корэра, перекинув его руку себе через шею, став опорой, позволив Корэру самому перебирать ногами, тактично не замечая что тот просто повис на ней.

Усадив арию на постель, Няша наклонилась за костылём, услышав странные всхлипы, она поспешила обернуться к тому, кого весь их отряд привык называть «Колдуном», заметив что тело его сотрясается в такт то-ли рыданиям то-ли смешкам. Приставив костыль к изголовью кровати, Няша поинтересовалась:

— Чего?

Корэр, запрокинув голову, со вздохом ответил:

— Не могу ноги поднять.

Хмыкнув, воительница помогла арии лечь, подоткнула одеяло, опустившись рядом на пол, оперевшись спиной на кровать.

— Я с тобой посижу? — попросила Няша.

Но Корэр, не расслышав в её голосе вопросительных интонаций, прошептал:

— Спасибо, — опустив руку ей на плечо.

Накрыв ладонь Корэра, не по мужски тонкую, с криво сросшимися пальцами, от чего их длинна немного отличалась от длинны тех же пальцев на правой, своей ладонью, широкой и мозолистой, Наша заговорила:

— Я тогда уже к праотцам готовилась отправиться, а нет выжили мы.

— Выжили, а что толку? Я тапер бесполезный калека, не знаю, можно ли такое вообще починить? Надеюсь хоть у тебя всё будет хорошо.

— Всё поправимо, пока живы, — ответила Няша.

Корэр в ответ на это хохотнул, припоминая, как всего пару ходов, мечась в горячечном бреду после того, как в дуэли с Маной в рану попала кровь упыря, он кричал нечто подобное, требуя чтобы Гэо и Роктвик отстали уже наконец от него со своим лечением. Но ведь действительно: «Пока не помер, всё нормально», вот только это лишь слова, ничего не нормально, ничего не поправимо, он теперь беспомощный калека, не способный даже пожрать нормально, ведь от большого напряжения рука начинала дрожать и содержимое ложки всё выплескивалось ему на рубаху. Оставался бы себе в Империи да не умничал. Он же бесполезный, но там мог хоть лицом поработать, если уж на большее не хватало ни ума, ни сил. А теперь вот с ним все как носились, но всё это бессмысленно.

Няша, поняв смешок Корэра несколько иначе, попыталась вдохновить его:

— Вспомни того же Жердяя, вот уж кого добить было бы милосерднее, но ты ему это скажи, глотку перегрызет.

«…добить было бы милосерднее…» — про себя повторил Корэр. А ведь действительно!

На что он, бесполезный, может надеяться? В его существовании изначально не было смысла. Он не достигал вершин, а просто существовал где-то там, на фоне действительно достойных детей своих отца и матери: Экора и Ар.

Возможно, целью его явления в миры живых, было только лишь оттенить гениальных брата и сестру, теперь же всё, предназначение его исполнено. Всё теперь говорит, что дальше Корэру дороги нет. Тем более, что с течением жизней связь его этэ с мирами станет слабее, а значит есть шанс, что уже в следующей жизни искусство управления силами миров будет не таким уж и недостижимым.

Несколько дней он всё выжидал, когда выйдет стащить с пояса Няши большой боевой нож, ведь самый простой способ прикончить арию, это перерезать глотку, попутно с нитями, тянущимися от управляющего центра в голове, ко всем остальным частям тела, тем самым истончив и связи фэтэ с этэ, а после останется лишь позволить истечь кровью. Это время он почти не спал из-за боли, которую удавалось заглушить лишь какими-то зельями, что приносила Беленькая, но действовали они всего с ур или максимум два, а девчонка готовила их по дню, каждый раз гоняя Няшу за травами, которые постоянно заканчивались. Не хотелось Корэру заставлять девушек прилагать столь много усилий впустую, потому он очень скоро сказал что способен потерпеть, и не солгал, ведь терпеть он действительно мог, а то что он непрестанной боли он порой просто отрубался, и мысли в голове путались, роясь вокруг одной единственной, звучавшей чётче прочих и не покидавшей его воспалённый разум никогда, — было простой «мелочью», не заслуживавшей особого внимания.

Отказался Корэр и от еды, не желая тратить продукты на бесполезного себя… Няша и девочки всё суетились вокруг него. От чего-то их не устраивала простая отговорка, что переработка пищи занимает слишком много усилий, потому ему нужно просто несколько дней полежать, а потом обязательно станет полегче. Не мог же он сказать, что без снадобий, на процессе питания, раньше доведённом почти до автоматизма, теперь никак не получалось сосредоточиться…

Только Пряха ничего не говорила, она просто иногда заходила посмотреть на него, словно проверяя, жив ли ещё, и взгляд её… Только раз Корэр видел такой взгляд… Так Ра смотрел на Экора, предупреждая, что во время Третьей войны применит заклинание, изменяющее состояния фэтэ всех, кто мешал свою энергию с чужой, поглощая её, и что область действие его распространится на планету, где будет сражение и на ту, где твари устроили столицу своего поганого королевства. Экор тогда вроде бы как-то отшутился, но Корэр приметил, как сжались кулаки его брата и не улыбался он тогда, а скалился… Что-то с одноглазым паршивцем было не так, а отец конечно же всё знал, но позволял самостоятельно обжечься на своей ошибке, а слова его были предупреждением.

Вот и Пряха, как бы бросив случайную фразу в разговоре с сестричками, предупредила его, что если уж решил, то стоит делать, а не морочить окружающих… Или нет и слова были отнесены к чему-то иному, а разум его, измотанный болью и отсутствием сна, выловил только лишь то, что согласовывалось с его безумной идеей?

Так или иначе, Пряха попросила девушек оставить его в покое.

И вот, в один из вечеров, когда обеспокоенная Няша, заглянула к нему, собираясь поговорить, что так больше не может продолжаться. Подозвав к себе девушке, ария с кряхтением поднялся на локтях, с величайшим трудом скрывая страдания, стремившиеся перекосить его и без того не слишком уж симметричную физиономию.

Няша поспешила переложить подушки у Корэра за спиной, тут же помогла ему сесть, подхватив за туловище, пока он, сделав вид, что хватается за её талию, чтобы приподняться, отстегнул ножны от пояса.

Няша собиралась было по обыкновению сесть на пол, опираясь спиной на кровать, но Корэр кивнул на место у себя в ногах, то самое, где обычно сидела Пряха. Смущённо отводя взгляд, воительница всё же села.

— Как тебе здесь, нравится? — поинтересовался Корэр, мотнув головой, как бы показав, что говорит не только о доме, но и об острове в целом.

Няша, тут же посветлела, разогнав все мрачные мысли, что скопились в её голове, пока Корэр уходил в себя, отказываясь и от еды и от лекарств, травы для которых она по прежнему продолжала собирать, ведь иначе просто не могла, ощущая себя бездельницей в доме Хозяюшки.

— Да. Девочки меня немного считать учат и писать. А ещё они иногда говорят на этом вашем странном языке, я парочку слов из него выучила. Да и… они сказали, что вас нельзя называть кевелами… но в остальном, такие добрые. Они посматривают на меня немного с настороженностью, но я ведь чужачка. Но ко мне никто не пристаёт и не унижает. А ещё у них можно продукты брать просто так. Мы с девочками в город ходили, просто так приносили снадобья в одни… ну это же не лавки, если они ничего не продают?.. и брали по корзинке продуктов в других и не каких монет. Странные вы, конечно, но добрые.

Корэр как-то по доброму и даже с заботой улыбнулся, чего Няша за ним раньше ни разу не замечался, но улыбка ей эта очень понравилась.

— Тогда оставайся жить здесь, помогай Пряхе и девочкам, или поселись в городе. Главное работай и арии тебя не погонят. Здесь не повторится всего того дерьма, что пришлось тебе пережить.

Няша в ответ кивнула, заговорив:

— Я буду рада остаться среди твоего народа. Но вот не пойму, если у вас тут так всем хорошо, чего же вы других к такой жизни не приучите? Почему на всех остальных… девочки мне сказали, что это вроде бы материки называется… все живут не так?..

— Я сам это не сразу понял, другие не хотят, так жить сложно…

— Нет! Я вот хочу. И мне не сложно: просто не бери больше чем нужно, и отдавай, сколько можешь.

— Таких как ты очень мало. Возможно, когда-нибудь, и другие к этому мридут, но пока оставайся с ариями.

Хмыкнув, Няша собиралась было уйти, но перед этим позволила себе невообразимую раньше вольность, о возможности которой заставила её подумать та мимолётная приятная улыбка Корэра. Склонившись над арией, она очень аккуратно коснулась губами его щеки, тут же отстранившись, стыдливо отведя глаза, напомнив себе, что она всего лишь шлюха, притом самая дешёвая, а Корэр — благородный воин, сын богов. Но ария, против её ожидания, немного замешкавшийся, пока доставал руки из-под одеяла, подался вперёд, приобняв её, так же аккуратно коснулся её щеки.

И вновь Няша позволила себе наглость, легко толкнув Корэра в грудь, стараясь не задеть рану, заставила его откинуться на подушки. Скинув тканевые туфли, воительница забралась к арии на кровать, нависнув над ним, впилась в его пухлые, но растрескивавшиеся, покрытые коркой запёкшиеся крови, губы, от наслаждения зажмурившись. Но когда она вновь открыла глаза, заметила странное опасение в лице Корэра, тут же поспешив удалиться, прихватив с собой камень-светильник. Она помчалась в свою комнату, кленя себя за наглость и дурость.

Оставшись в темноте, Корэр коснулся камня у изголовья кровати, зажигая свет. Нащупав под одеялом нож, он наконец облегчённо выдохнул, Няша чуть не наткнулась на него коленом, если бы только она села на пару пэ выше… Если бы… Тогда бы весь план рассыпался бы прахом. Но Няша не села, не нашла и просто не осталась с ним, а значит в воли Судьбы было, чтобы он исполнил задуманное.

Мучительно долгий ур Корэру пришлось ждать, пока в доме всё стихнет. В отсутствии хозяюшки девчонки ложились куда позже, пользуясь перепавшей им толикой свободы, а Пряха куда-то ушла ещё по утру. Арии показалось, что за это время боль только усилилась, к тому же и голова начала ужасно раскалываться… Словно рабское клеймо оплавило каркас и теперь от того места, где он истончился, расползались трещины.

А потом он всё никак не мог решиться… По щекам текли слёзы, никогда ещё ему не было так страшно. Зубы содрали корку из отмершей кожи и крови с губ, обкусываемых на протяжении вот уже несколько дней в попытке отвлечься от ноющей сильной боли, на эту резкую, короткую, контролируемую.

В голове мелькнула мысль, служившая когда-то ему спасением: «Раньше было лучше». Раньше у него были отец и мать, а теперь он один и не то чтобы жив. Раньше от проблем можно было спрятаться среди книжных полок, теперь же ему не убежать, проблемы не только догнали его, но уже оплели плотным коконом.

Зато, в Ином мире у него будет возможность встретиться с матерью… Главное они с Фор будут в одном мире, а уж как добраться, он придумает. А с мамой ему можно будет не думать, не решать, а просто быть.

Правой рукой зажав рукоять в левой, всё ещё неконтролируемой ладони, Корэр, задержав дыхание всадил лезвие в горло. Внутри что-то булькнуло, кровь заполнила рот, а глаза широко распахнулись. Толкая правой рукой, Корэр перерезал каркас, достав до его дальней стенки, явно задев если не все, но большинство управляющих нитей. Нож выпал из ослабших рук на постель.

Было больно.

Как и всегда, последние насколько акь…

Но эта боль была не сильнее той, что денно и ночно преследовала его, усиливаясь при каждом движении. А рассудок заволакивала тьма, отвратительная и холодная, но несущая умиротворение, ведь после этого забытья ему не придётся не жить, а только лишь существовать в ка́лечном теле.

Конец «Винсе. Том 1»

Продолжение следует.