Винсе

Странник: Глава 24: Вернувшийся мертвец

Мокрый и замёрзший, Корэр выбрался на песчаный берег, распластавшись по нему, лишившийся всякой возможности пошевелиться, не находя силы даже для того, чтобы отползти от воды на достаточное расстояние.

Лениво оглядевшись, он залился истерическим смехом. Вокруг расстилалось «золотая пустыня», внешне не отличимая от той, что окружала столицу Империи, но только здесь, песок не был ценным металлом, хотя и отливал всё тем же жёлтым цветом.

Отлежавшись, Корэр всё-таки сумев заставить себя подняться, поплёлся прочь от берега, разыскивая какое-нибудь укромное местечко, чтобы обогреться, благо заплечный мешок, сшитый Имперскими мастерами, воду не пропустил.

Он прошёл несколько тринадцатков сшодов шагов, ёжась от холода под мерзки, пробирающим до самых стягивающих нитей ветром, пока не наткнулся на давно обглоданный каркас одной из летающих тварей. Оглядев находку, Корэр ухмыльнулся: один крылатый засранец заставил его вымокнуть, другой послужит укрытием, где получится высохнуть.

Проблема была только в том, что нечем оказалась кормить костёр. У него конечно был сборник легенд, прихваченный в Империи, но ведь это же книга! А будет ли гореть каркас твари? Пусть он и был не сделанным полностью из гоузерта как у ария, но всё же наверняка содержал большое количество металлов и минералов, а они, если и горели, то не во всяком огне… Использовать обычное пламя, высекаемое камнями, заряженными Первым элементом, было бессмысленно. Чтобы развести Вечное, понадобилось бы масло, а его Всевидящая Триллер не положила. Значит был другой способ справиться? Слишком хитрая она всё-таки девица, и не могла не знать чего-то подобного.

Выход был, вот только никчёмный он — Корэр, его не видел.

Стягивая с себя мокрые вещи ария переодевался в сухие, те, что подарил ему добрый царь… За шесть сундуков-то, с чводом стрел каждый, конечно он расщедрился.

Только теперь, издевающаяся память подкинула сцену из прошлого. Вряд ли бы у него что-то получилось, но попробовать стоило… В любом случае, либо он найдёт выход, либо огонь окажется не так уж и нужен, но двигаясь хотя бы согреется.

Ария уселся в детале головы твари, наломав щепок грудной части каркаса, торчавших из песка величественно, но вместе с этим не сопоставимо жалко, сиротливо, подобно колоннам в столице уже павшей Империи — Золотом городе, до того как его окружила стена, словно завершившая общую картину упадка. Не мало времени понадобилось Корэру чтобы припомнить заклинание, которое он невольно подслушал ещё в далёком детстве. Всё же он до последнего сомневался, ведь эти слова прописывались для Ар, он же мог быть попросту не инициализирован, тем более, что автором заклинания был его брат. Но всё же малая надежда, что его Экор тоже любил и хоть немного заботился, оставалась. Он должен был попробовать хотя бы для того, чтобы окончательно убедиться: его старший брат — одноглазый расчётливый урод, которому чужды всякие привязанность и забота, и для которого Ар была полезна, а он — Корэр — нет.

Выставив перед собой руки, закатав рукава, ария тяжело выдохнул, заговорив на Первом: «Дитя звёзд просит вашей защиты», — по правой ладони, на которой он сосредоточил внимание, тут же растеклось приятное тепло, предшествовавшее обегающему ядовито-алому пламени, тут же на ней заплясавшему.

Жар ощущался, но рука оставалась целой… До тех самых пор, пока Корэр не поднёс огонь к сложенным в кучку щепкам. Жадно охватив угощение Ядовитое пламя принялось пожирать всё, до чего могло дотянуться. Ария вздрогнул от стремительно нахлынувшей боли, непроизвольно встряхнул рукой, капля раскаленного имперского золота, служившего ему кровью, упала на по́лу кавта́на, прожигая дыру.

Мечущееся от боли сознание наконец вспомнило, что нужно сжать ладонь. Перехватив запястье второй рукой, Корэр всё же смог заставить себя согнуть пальцы покрытые налившимися кровью волдырями. Огонь неохотно, но всё-таки стих.

Корэр тут же принялся подкидывать в еле тлеющий огонёк новые щепки. На раненную руку он не решался смотреть до последнего. Взглянув ария ожидаемо ужаснулся. Разлепить пальцы удалось не с первого раза от того, что вся ладонь больше напоминала месиво из отслоившихся тончайших пластинок каркаса и пошедшей буграми, вздувшейся волдырями и прожжённой кожи, каждое натяжение остатком которой приносило немыслимую боль.

Как-то некстати вспомнились ему расспросы сестрицы о том, почему же он он носит перчатки, ведь: «…Я думала у тебя с руками что-то не так. Ну, знаешь, аристократы ведь прячут изъяны фэтэ и этэ, даже шрамы полученные в битвах, считают признаком не мастерства. А у тебя физиономия симпатичная, прямо таки идеальная, а изъян-то какой-нибудь должен быть». Вот и изъян появился…

А вообще, зря он о брате так плохо думал. Экор всё же и о нём позаботился, наверняка ведь знал, что Корэр чисто из принципа не станет прибегать к заклинанию, рассказанному ему, а так получается, что он только подслушал и проверил из любопытства. Наверняка он там оказался не случайно, одноглазый урод всё подстроил!

Да нет! Он сейчас слишком хорошо думает о поганом выродке. Это всё от радости, что впервые в его жизни заклинание не разнесло пол города, а просто руку искорёжило, да и то, только из-за того, что он тупоголовой кретин, не сумел вовремя отпустить огонь, зажжённый вшитым в плоть мира заклинанием.

Точно ведь, одноглазый ублюдок мог просто прописать в коде идентификации набор частиц элементов, совпадающий для всех них троих из-за кровной связи. Не будет же этот мудак делать что-то хорошее для него, особенно после всего, что заставил пережить.

Или будет? Ведь Корэр уже не раз мысленно говорил поганцу спасибо. Не раз ему спасали жизнь навыки, вбитые в его голову с болью. Что это? Какая-то извращённая забота? Если уж так, брат мог бы быть менее жесток. Ар же он не выставлял против толпы разбойников с одним клинком, не заставлял рубить головы сдавшимся на их милость врагам, не брал на ночные вылазки во вражеский лагерь, заставляя перерезать глотки спящим. С Ар было всё как-то мягче. А ведь если бы с ним — Корэром — так же спокойно поговорили, чётко объясняя все за и против, он бы…

Да кого он обманывает? Ни одни разговоры не заставили бы его делать то, на что сподвигал страх получить ножичком в бок или ещё чего похуже. Брат похоже нашёл самый лучший способ его воспитания. Жёсткий и даже жестокий, но действенный. Зато теперь, Корэр не боялся получить удар в спину от пощажённых врагов, их не оставалось. За всё время странствий по колыбели он сглупил лишь раз, когда согласился помочь Яню налететь на дом Ноюрна, где не оказалось самого Ноюрна. Это грозило аукнуться в будущем.

И чего он только попёрся? Почувствовал себя полезным, купился на сладкие речи о том, что в нём нуждаются. Опрометчиво!

Ну да это всё потом, а пока, лелея больную руку, Корэр выудил из заплечного мешка бинты, чистую тряпку и скляночку, в которую уже заранее сцедил слюну. Обработав раны, Корэр собирался было перебинтовать ладонь, но любое прикосновение к ране доставляло немыслимую боль, потому он решил просто накинуть обрез тряпицы, чтобы никакая грязь не попала, да перевязать на запястье.

За всеми этими действами Корэр не заметил, как наступил вечер. А когда небо окрасилось закатно-алым, таким же, как жадно пляшущее на щепках каркаса пламя, он понял, что ночью идти уже никуда не хочет.

Вихрь пришлось перевесить на правую сторону, под здоровую руку. Получилось это не сразу, мокрые снаружи и от того скользкий кожаные ремешки и так были не очень податливы, но ему приходилось обходиться одной рукой, помогая зубами.

Наколов щепок каркаса с расчётом на несколько уров, Корэр устроился поудобнее, развесив вымокшие вещи, прикрыл глаза, запустив больную руку под кавта́н, сощурился, глядя на разгоревшийся от подброшенных щепок костёр. Перед глазами поплыли блики, складывающиеся в причудливые узоры.

Проснувшись, чтобы подкормить ослабшее пламя, Корэр ощутил чьё-то присутствие. Подобравшись, ария немного извлёк Вихрь из ножен, приготовившись пустить его в ход, но так и не шевельнув повреждённый рукой.

Шаги, выдавшие присутствие незнакомца стали отчётливее, позволив понять, что гость не тварь пустоши, ведь на ногах его была кожаная обувь, а ещё он явно не пытался скрыть своего присутствия — шёл неспешно, но уверенно, размеренным шагом. Потому Корэр немного расслабился, откинувшись на стенку головного каркаса, но руку с меча не убрал, мысленно ругая себя за спешку, ведь если бы меч остался слава, получилось бы незаметно придержать его здоровой рукой. Но ария всё же нашёл в себе силы, чтобы высвободить правую и придержать большим пальцем клинок за гарду, оставляя его на пэ высвобожденным из совсем не простых ножен, сковывавших клинок куда лучше трёх сундуков Гримора, прекращавших все процессы в клинке и позволявших отпустить контроль.

Приняв самую непринуждённую позу, на какую только был способен, Корэр слегка улыбнулся незнакомцу, пролезшему в каркас не через пасть, как забирался сам ария, а протиснувшись в глазницу. Гость тоже улыбнулся ему, демонстрируя слегка острые зубы, но с прищуром оглядев Корэра, мгновенно изменился в лице.

То, что незнакомец не был местным, Корэр и так понял по нетипичным для здешних чертам лица не определённого возраста, волосам, почти пепельно-серым и чернющей радужке глаз из-за которой сложно было понять, не ария ли гость. Но то, что пустынный странник заговорил на почти чистом Имперском, лишь слегка скатываясь на акцент, что свойственно для любых жителей центральных миров, арию поразило:

— Позволишь погреться тут у тебя? Проклятая пустошь пожрала почти всё живое, уж думал придётся этой ночью опять мёрзнуть, но увидел твой огонёк.

Корэр кивнул, ещё чуть растянув улыбку, получившуюся в свете костра зловещей, и дружественности ей совсем не добавляла её неестественность:

— Проходи, садись. Только вот кроме огня у меня предложить нет ничего.

Незнакомец улыбнулся, вытащив из под полы кожаного плаща несколько ящериц, связанных за хвосты.

— Часть живности здесь всё же осталась, угощу.

— А без огня ты их сырыми жрал бы? — хмыкнул Корэр.

— Разделал бы, да замочил в солёной воде на пару дней. Я знаю, тут рядом океан, а соль тоже неплохо паразитов убивает.

— Как твоё имя, странник? — поинтересовался Корэр, поглядывая за тем, как незнакомец, выпотрошил змиеподобных зверюг, содрав с них чешуйчатую кожу. Делал он всё это на весу, очень ловко орудуя больших охотничий ножом, больше пригодным для разделки более крупной добычи.

— А есть разница? Сегодня мы встретились впервые, завтра разойдёмся, преследуя разные цели. Это очевидно, ведь ты явно прибыл на этот материк, а я двигаюсь отсюда. Я не стану спрашивать, как ты сюда добрался, что ищешь и какое имя носишь. Ты поступишь так же. Это Пустошь, здесь свои законы. Я — Странник, ты — Странник.

Корэр понимающе кивнул, слегка улыбнувшись. Отец в своё время рассказал ему, что не всегда следует называться. А если хочешь избежать раскрытия личности, как вариант, начинай философствовать, лей собеседнику в уши любые более менее уместные мысли. О как же часто брат прибегал к такому способу! Большинство дурачков из окраинных миров пошли за ним из-за таких вот загадочных речей. Порой действительно можно получить красивый уход от ответа, а порой, прокатить за сумасшедшего. В той или иной мере оба варианта могут оказаться выгодны. Это был излюбленный всеми ариями способ сокрытие правды, ведь они не лгали, а просто не договаривали.

Неужели, незнакомец имел дела с Имперцами и перенял привычки народов, сблизившихся с видом, к которому принадлежал сам Корэр? Или же он просто был изворотливым хитрюгой по природе своей?

Между тем, Странник, выудив из походного мешка несколько небольших мешочков, принялся обмазывать мясо, нанизанное на длинные щепы каркаса твари, послужившего укрытие, в засушенных травах. Заметив заинтересованный взгляд Корэра, Странник решил объяснять:

— Со специями оно ведь всегда вкуснее. Трава здесь тоже не вся погибла, какая-то приспособилась, стала такой же дикой, как и здешние края, но выживает. Да и местные тут тоже, выживают — с другого края материка осталась парочка поселений, они мне и рассказали, какие колючки можно в пищу использовать.

— А как же твари пустоши? На поселения не нападают?

— Нападают конечно, но здесь живёт отчаянный народ. Им терять уже нечего. У некоторых даже имён своих не осталось, — сообщил Странник, заставив Корэра на миг подумать, что незнакомец намекает об обычаях Империи. — Пустошь это как последний приют для отчаянных, она принимает всех, и стирает их следы. Ну да не будем об этом. Интересный огонь, цвет такой необычный. Я читал, что мало кто кроме его создателя смог довести пламя до такого состояния. В центре множество аристократов бьётся над его секретом, а тут ты, безродный скиталец с окраин просто сидишь и греешься у Ядовитого костерка. Расскажешь секрет?

— А с чего ты взял, что я не аристократ из центральных миров? — поинтересовался Корэр, ухмыльнувшись половиной рта.

Странник тут же расхохотался:

— Есть конечно в тебе нечто от аристократкой надменности, но эти зажравшиеся неженки не стали бы сидеть в этой заднице. Могу предположить, что ты из Империи, только эти психи приключения любят больше чем комфорт. Но да их осталось так мало, что вероятность повстречаться слишком мала. Да и не будут они просто так сидеть, помчатся же преобразовывать миры, перестраивать государства.

— Ты много знаешь, — проворчал Корэр ухмыляясь.

Детское желание прихвастнуть распирало его. Пусть ария и понимал, что в подобном нет смысла, действия эти слишком не рациональны, но ведь как округлятся глаза Странника, если он узнает, с кем говорит. Можно даже не рассказывать, что он временно отрёкшийся Император, хватит того факта, что он ария.

— Ты же знаешь, что у большинства арий золотая кровь?

Странник кивнул, всё ещё продолжая похохатывать. Корэр, вытащил раненную руку, сдёрнув тряпку, демонстрируя обожжённую ладонь, покрытую волдырями и ошмётками кожи, под которыми виднелись золотые пластины каркаса. Дернувшись, Странник отвёл глаза. Только закрепив тушки ящериц над костром и промыв руки водой из фляжки, он подошёл ближе. Корэр дёрнулся от прикосновения незнакомца, попытался вырвать руку, но пальцы Странника впились в запястье. Подняв к лицу Корэра взгляд, в котором блеснула искорка фанатичного азарта, путешественник проговорил:

— Судя по состоянию раны, ей уже несколько дней. Кровь перестала сочиться и кожа в некоторых местах даже обратно начала прирастать. Но судя по тому, что ты весь мокрый, недавно пришлось окунуться, тогда почему в рану не попала ни соль, ни мелки водоросли, тут даже частиц ткани не осталось? Использовал для защиты перчатки из плёнки из центральных миров или рана свежее чем выглядит? Если так, то это очень любопытно. Я не лекарь, но мой покровитель может в этом разбираться, позволишь мне его вызвать?

Наконец вырвав руку, почти прижав к себе израненную ладонь, Корэр поинтересовался:

— Кто такой этот твой покровитель?

Вскинув руки в примирительном жесте, Странник, явно любивший почесать языком, принялся объяснять:

— Древняя могущественная сущность. Мертвец, знавший при жизни достаточно много, бывший богом на одной окраинной планетке, хранителем, вроде бы даже наследник великой державы, что ныне канула в забвение. Его вроде прикончил то ли близкий друг, то ли ещё кто-то подобный. И вот теперь он нашёл путь в миры живых не рождаясь. У нас с ним нечто вроде договора, я служу ему сосудом, он делится со мной знаниями. Ты думаешь, откуда я про огонь ведаю. Скажу честно, я-то сам лично не знаю, но он мне тут подсказал что есть заклинание, прописанное на плоти мира, для такого вот огонька. В общем, ему нравятся всякие подобные случаи. Если сможешь уговорить его, подлечит.

Корэр скрипнул зубами. Был богом, был хранителем, погиб от рук кого-то вроде друга… А может быть отца? наследник державы, нашёл способ явиться в миры живых не рождаясь, да и про заклинание знает, а уж не дорогой ли его братец? Он ведь тот ещё находчивый проныра. Может сейчас посидит на задворках сознания этого бедолаги, а потом зеберёт себе его тело, целенькое, не покорёженное смертью. Тем более, он ведь уже дважды мёртвый, чего ему стоит стать дважды воскреснувшим. Если его «сущность» и правда Экор, то похоже у Корэра появился прекрасный шанс прикончит братца. А согласится ли в этот раз Вихрь пойти против своего создателя? Если нет, то он просто разнесёт пол материка — не жалко.

Положив перед собою Вихрь, извлечённый из ножен, Корэр кивнул. Странник, покосившись на меч, ухмыльнулся, так же, как ухмылялся когда-то одноглазый урод, но ничего не сказал. Закатав рукава, он прочёл слова на Первом, вырезанные на коже предплечья: «И мёртвых увидят живые».