Вероника. Дом там где сердце

Глава 47

Глава 47.

Картина прошлого и тень воспоминаний

Вечер в доме начинался как обычно — золотой свет ламп ронял блики на паркет, в чайной комнате пахло бергамотом и мёдом, а Вероника листала старинный альбом с копиями работ русских художников, который, как оказалось, появился в доме вместе с очередной заявкой на задание. Но вечер не обещал быть спокойным.

Кристалл, трепещущий в воздухе над пьедесталом у Кодекса, загорелся мягким фиолетовым светом и с лёгким раздражением заговорил:

— Опять эти коллекционеры! Что на этот раз? Монета с Троей? Кинжал Клеопатры?

— Нет, — вздохнула Вероника, скользя пальцами по странице. — «Рыцарь на распутье»… Васнецов. Но не музейная версия, а черновой вариант, сделанный до окончательной картины. Считается, что он утерян, но, судя по приложению к заказу, на самом деле он попал в частную коллекцию купца Корнилова в девятнадцатом веке.

Кристалл иронично фыркнул:

— Ага, конечно. И, как всегда, просто сходить, попросить и получить.

— Не совсем, — сказала она, поднимая глаза. — Коллекционер не в восторге от идеи отдавать картину музею. Нам придётся уговорить его — легально. Или предложить обмен.

Макс, появившийся из библиотеки в серой рубашке с расстёгнутым воротом, посмотрел на неё с интересом:

— Девятнадцатый век. Пушкин жив, Толстой ещё не написал «Анну Каренину». Прекрасная эпоха. Но скучная. Мужчины пьют, женщины хандрят. — Он усмехнулся. — Ты готова к бальным платьям и длинным перчаткам?

— Я никогда не готова к корсетам, — отрезала Вероника. — Но да, мне интересно. Всё, кроме хандры и морали.

Эван молча стоял у окна, наблюдая за закатом. Лондон тонул в туманной дымке, и на фоне розовато-серого неба его профиль казался выточенным из мрамора. Он обернулся, когда загорелся свет оповещения от Кодекса.

— Кстати, — сказал он тихо, — если мы отправимся в тот период, стоит быть осторожными. У Корнилова, по слухам, есть связи с… одной дамой. Очень опасной и до ужаса обаятельной.

— О да, — усмехнулся Макс. — Мы с Эваном… пересекались с ней. Восхитительно стервозная. Милая Элизабет, если я не ошибаюсь?

— Она же Лисса, — добавил Эван, и в голосе его промелькнула острая нота.

— Кто такая? — Вероника навострилась.

— Та, из-за кого у нас с Эваном было последнее «непрощённое» молчание, — ответил демон с усмешкой. — И, судя по всему, она тоже всё ещё в том времени. По крайней мере, магический след остался.

Вероника выдохнула, поднялась и потянулась:

— Значит, берём карту, документы, одежду — и в путь. Но сначала… костюмерная.

Дом отозвался на её желание — одна из дверей, ранее запертой, открылась, и Вероника вошла в комнату, от которой захватило дух. Костюмы всех эпох, от греческих хитонов до скафандров будущего, висели на золотых плечиках, а в центре стояло зеркало, реагирующее на пожелание примерить любой из нарядов.

— Надень что-нибудь приличное, — ворчал Кристалл. — Мини-юбка в девятнадцатом веке — и нас сожгут как ведьм.

— А ты не боишься, что я тебя случайно уроню в чай с мятой? — отрезала она, и Кристалл возмущённо замерцал.

В итоге она выбрала тёмно-бордовое платье с лифом, расшитым бисером, и полупрозрачную накидку с капюшоном. Макс, переодетый в фрак, выглядел как герой любовного романа — волосы зачёсаны назад, в глазах играл огонёк. А Эван, скромно одетый в серый костюм с золотым карманным часами, выглядел аристократично и… слишком правильно.

— Вам обоим не хватает лёгкого разгильдяйства, — пробормотала Вероника. — В жизни нельзя быть настолько идеальными.

— Мы стараемся, — сказал Эван с серьёзным видом. — Но твой уровень хаоса вдохновляет.

Портал вспыхнул, как золотое зеркало, и команда шагнула в Москву 1862 года. Снег, лошадиный навоз, запах пряников и мороза — всё смешалось в вихрь.

— Добро пожаловать, — прошептал Макс, — в мир, где холод — это нормально, а борщ — религия.

Они направились к особняку, где жил коллекционер. В пути — остановка у трактира, разговоры у печки с местными, встреча с торговцем, который, похоже, заметил нечто странное в глазах Макса.

Вероника удивлялась: как ловко оба мужчины подыгрывают времени — речь, повадки, даже походка изменилась. А она… всё ещё чувствовала себя туристкой.

— Просто будь собой, — сказал Эван, заметив её взгляд. — Ты одна такая. Этим всё сказано.

Вечерний приём в доме Корнилова.

Люстра из чешского стекла, ароматы меха и дорогих духов, смех дам и холодные взгляды мужчин. И среди них — она.

Элизабет. Высокая, в чёрном платье с серебряной вышивкой, с глазами как лёд. Улыбнулась Максу, кивнула Эвану… и задержала взгляд на Веронике.

— Какая интересная компания, — произнесла она. — А вы, сударыня… кажется, чужая в этом времени. Но весьма… яркая.

Вероника приподняла подбородок:

— А вы, сударыня, умеете делать комплименты с привкусом угрозы.

Макс сдержанно усмехнулся, а Эван хмыкнул. Картина, как оказалось, висела в библиотеке — закрытая, но доступная. Однако разговор с Корниловым должен был состояться позже.

А пока — бал, свечи, интриги.

И первая искра ревности, мелькнувшая в глазах Вероники, когда Элизабет взяла Эвана за руку. Слишком мягко. Слишком… нежно.

Кристалл внутри браслета мелодично проворчал:

— Ну-ну. Я же говорил, тройничок — это не простая математика.