Верховный маг Ордена

Глава 18

Собрание всех орденских магов в десятых числах марта застало меня врасплох. Не совсем уж полностью: Аркадий меня дня за три предупредил, что устраивает общий сбор магов, дабы «обсудить организационные вопросы». Но у меня было столько дел, что я как-то пропустил предстоящее событие мимо сознания. Ну, сбор и сбор. Гораздо важнее казался прогресс, который наметился у меня в регенеративной магии. Или тренировки на полигоне. Или подготовка к следующей метакосмической экспедиции. Или предстоящая сдача школьных экзаменов — сразу за восьмой класс, экстерном. Программу десятилетки я все же за несколько месяцев не осилил, но восьмилетку очень рассчитывал к концу июня подготовить хотя бы на четверки. И это параллельно еще занимаясь юридическим ликбезом! Как-то никогда не читал орденское законодательство, а теперь это оказалось насущно необходимо.

Короче, подготовку к этой встрече я провафлил, и, когда явился «на огонек» — в смысле, в конференц-зал, тот самый, где когда-то встречался с Бастрыкиным — то был абсолютно не в курсе, что вообще планируется обсуждать. Хотя Аркадий присылал мне в мессенджер повестку, я даже ее видел. Но открыть и просмотреть не удосужился.

Что меня удивило: в конференц-зале сидели не только все уже знакомые мне ребята, участники метакосмической экспедиции, плюс ССО-шник Мурат Исмаилов с позывным «Дикарь», но и четвертая — точнее, после отпущения Герцога, третья — Тень. Девочка с прозвищем, немного немало, Голубая Фея. С ней я пока пересекался очень мало. Знал только, что она с ходу поддержала всю нашу движуху, спокойно признала Аркадия общим лидером, а Свистопляса — основным командиром экспедиций в Метакосмос, и начала проходить подготовку вместе со всеми. И еще что там были некоторые сложности, поскольку новенькая Тень оказалась гражданкой Директората Фали, а не Ордена. Но в итоге Аркадий и Свистопляс все же включили ее в команду.

Выходит, раз она здесь, значит, уже успела инициироваться как маг? И даже без визита в Междумирье? Лихо.

— Привет, Кир, — сказал Аркадий, который уже легкомысленно сидел на стуле лицом к спинке и слегка на нем раскачивался. — Опаздываешь.

— Ничуть, — я демонстративно посмотрел на часы. — Это вы все раньше пришли. А я, между прочим, до последнего вытягивал мужика, у которого пять штырей в позвоночнике…

— Да я в не в укор, — сказал главтень. — Просто мы тут уже начали обсуждать, что нам нужна Ассоциация Магов, с Уставом и прочими атрибутами. И желательно со статусом, закрепленным законодательно. А то кто-нибудь еще ее создаст, и мы не успеем это проконтролировать.

— Отличная идея, — сказал я, присаживаясь на свободный стул между Риной и Ксюшей: девчонки мне, конечно, придержали место. — А чем эта ассоциация будет заниматься?

— Ну, по сути, тем же самым, что и Служба в отношении детей-волшебников, — пожал плечами Аркади. — Только объектом приложения ее усилий будут не дети-волшебники, а уже полноценные маги. Это если в общем. А в частностях сами решим. Мы же будем этой ассоциацией.

«Прелесть, — кисло подумал я. — Еще больше работы!»

— Наша задача сейчас, — продолжил Аркадий, — это сформулировать устав, цели и задачи. Но для этого нужно первым делом выбрать лидера. Не то толкового обсуждения не получится.

— Отлично, давай выберем тебя, а ты кого-нибудь назначишь на составление устава! — обрадовался я. — Только не меня, а то я кони двину.

— Давай выберем тебя, и ты кого-нибудь назначишь, — хмыкнул Аркадий. — Только не меня, а то я… Ну, скажем так, кони не двину, но очень сильно развлекусь с составлением этого документа!

— Очень смешно, — сказал я.

— Ничуть не смешно, — тряхнула головой Рина. — Нам правда нужен лидер, и кто, кроме тебя, Кир? Я ставлю на голосование Кирилла!

Я был уверен, что хоть кто-то выскажется за то, что пускай лучше командует Аркадий — ну вот хоть Марина или взрослый ССО-шник Мурат, или, может быть, Герцог — но, как ни странно, все тут же, без галдежа и вообще без споров согласились принять меня. Других кандидатур даже выдвигать никто не стал! Обалдеть, когда это я успел набрать столько авторитета? Вроде, не замечал… Был уверен, что тот же Свистопляс, который так круто командовал во время отражения атак чудовищ, пользуется куда большей популярностью! Ну и что Аркадий вообще вне конкуренции.

Однако результат на табло: оказывается, моя персона внушала народу больше доверия! То ли потому, что все к тому времени знали историю того, как я вообще вошел в Программу (про АЭС и про вырванное у Кесаря сердце), то ли мои девочки постарались, поднимая мой рейтинг — а я точно знал, что они реально всем прожужжали уши на тему моей крутизны. То ли и то, и другое разом.

Так, почти неформально, я стал Верховным магом Ордена. Титул, кстати, утвердили тут же.

Обалдеть.

Потом кроме меня по предложению Аркадия Рину выбрали председателем собрания. И утвердили регламент обсуждения, по которому председатель давал слово тому или иному спикеру согласно повестке дня. После чего Аркадий тут же попросил слова.

— Я считаю, первое что надо сделать — это заняться юридическим статусом детей-волшебников после того, как Проклятье будет снято, — серьезно сказал он. — Скорее всего, по предварительным результатам расшифровки, мы сможем сделать так, что выйти из этого состояния можно будет добровольно. Но даже так, даже добровольно окажется много ребят, которые будут не готовы вернуться к прежней жизни.

— Я лично точно не готов! — заметил Облачный Странник. — Но я почти уже совершеннолетний. Пусть только предки попробуют мною командовать!

— Регламент, — строго напомнила ему Рина, — давайте сначала обсудим, какие есть предложения. Потом можно будет свести их в итоговый документ.

Из ее слов и уверенной интонации стало ясно, что по крайней мере она уже заранее успела с Аркадием все обсудить и порядком подготовиться. Ф-фух, хорошо, а то без ее поддержки я бы сейчас «плавал». Хотя могла бы и предупредить меня!

— Она пыталась тебе вчера рассказать, — не размыкая губ, проговорила Лёвка. — А ты пришел и сказал, что сейчас поужинаешь и поговоришь, а сам заснул без ужина. Мы не стали тебя будить.

— Я что, вслух спросил? — растерянно поинтересовался я у Лёвки, точно так же, не размыкая рта.

— Нет, но из твоих эмоций было очевидно, — ответила вместо нее Лана.

Пока мы обменивались этими репликами, народ за столом, кое-как сдерживаемый Риной, очень живо обсуждал предложение Аркадия. Причем в формате, весьма далеком от регламента! Страсти так и кипели. Некоторые стояли на том, что законодательство должно разом признать всех освобожденных детей-волшебников совершеннолетними, независимо от их календарного возраста. Другие настаивали, что несовершеннолетние должны вернуться к родителям — или попросить убежища в социальных службах (среди инициированных немало ребят с нехорошими семейными обстоятельствами). А четвертая Тень, Голубая Фея, вообще в безапелляционных выражениях настаивала, что все дети-волшебники, независимо от возраста и семейных обстоятельств, должны пройти обязательную психологическую реабилитацию в специализированных интернатах.

Раскрасневшийся Облачный Странник с жаром спросил у нее:

— И что, сама тоже на этой реабилитации сидеть будешь⁈

— Разумеется! — Спокойно ответила эта девочка. Она вообще всегда говорила спокойно, и покер-фейс у нее был всем на зависть. Примерно так любят изображать андроидов в фантастических фильмах. — Я не прекращала психологические консультации с момента инициации, но чувствую, что мне еще далеко до умения самостоятельно жить среди людей.

Кажется, Облачный Странник от этой фразы обалдел и отстал. А я сделал себе пометку поговорить с Голубой Феей. Предчувствие подсказывало, что там какая-то из ряда вон выходящая история. Невероятно абьюзивная семья или что-то в этом роде. Такие вещи о ближайших соратниках нужно знать.

Однако пусть Облачный Странник и отстал, в целом накал дискуссии никак не желал стихать: тема-то касалась каждого. Аркадий, запустивший эту бомбу, сидел, скрестив руки и ухмылялся. Я понял, что придется вмешаться.

— Рина, то есть госпожа председатель, можно мне слово?

— Конечно, Верховный, — сказала она. — Как приятно, что кто-то соблюдает регламент, НА КОТОРЫЙ МЫ ТОЛЬКО ЧТО ВСЕ СОГЛАСИЛИСЬ!

Ее рев возымел эффект: народ притих. В наступившей тишине я сказал:

— Слушайте, этот горячий спор сейчас все равно ни к чему не приведет. Чтобы нечто имело силу закона, мало принять решение внутри нашей организации. Напоминаю, у нас тут сугубо частная лавочка! Мы должны подготовить законопроект, потом найти, через кого его подать в Звездную Палату…

— Наша организация будет иметь статус народного консультанта при Звездной Палате, я уже договорился, — ухмыльнулся Аркадий. — Можно не искать подходящего сенатора, а самим представить документ.

— Отлично! — сказал я. — Короче, мы подадим проект, там его передадут в рабочую группу, причем мы в эту группу можем войти, а можем и не войти, если не продемонстрируем свою компетентность! В этой рабочей группе его обсчитают, подготовят примерную смету, распишут этапы выполнения, возможные последствия и все такое. После этого он поступит опять на обсуждение в Звездную Палату. И если там все одобрят, то тогда Великий Магистр может его подписать в закон. А может — и нет! Поэтому сейчас с наскоку мы не решим, как следует поступать с такими, как мы! Мы можем только подготовить как можно более логичное обоснование по каждой предложенной мере. Например, насколько Орден может себе позволить то, что предлагает Голубая Фея — Лалия, да? Я правильно помню?

Она кивнула:

— Мое имя действительно Лалия Татье, — сказала она, — и мне жаль, что я пока не нашла времени поговорить с тобой, Верховный маг. Надеюсь, мы вскоре сумеем исправить этот недочет. Если хочешь, я могу предварительно рассчитать, сколько примерно будут стоить предложенные мною меры. Только не могу сообщить временные рамки, поскольку никогда такой деятельностью не занималась и даже приблизительно не знаю, как долго она займет.

Орденский в ее устах звучал абсолютно без акцента, как родной, но при этом слишком ровно и правильно. Словно фразы она формулировала по книгам примерно вековой давности. Мне опять пришла на ум ассоциация с андроидами.

— Это очень хорошо, что ты сама это предложила, — кивнул я. — Уверен, Аркадий может тебе посоветовать, с чего начать.

— Учту, — коротко сказала девочка.

— Вот в таком духе и придется работать, — сказал я. — Знаю, скучно! Но кто хочет участвовать в том, каким будет будущее, тому придется не только горло драть. Давайте так. Сейчас накидаем примерный список, какие меры потребуются. Потом каждую кто-нибудь возьмет прорабатывать. Из тех, кто хочет, конечно. Три дня — это мало на такую работу, но хотя бы общие контуры проблемы можно накидать. Так что через три дня встретимся и обсудим еще раз.

Мне не хотелось давать на подготовку неделю: по моему школьному опыту, обычно при таком сроке народ норовит забить. Точнее, отложить до последнего.

— Но до этого, — продолжил я, — давайте все-таки обсудим цели и задачи нашей организации. С одним ясно — юридическое сопровождение бывших детей-волшебников. Точнее, помощь в этом. А что еще?

…Через каких-то два часа обсуждения, что Аркадий назвал «очень хорошим результатом», у нас имелся наконец набросок целей и задач, которые можно было отдать надежному юристу и превратить все-таки в Устав организации. И были кое-какие понимания целей. Но — очень приблизительные. Чувствовалось, что работать еще над этим и работать. А очень не хотелось!

Нет, я понимал, почему Аркадий затеял все именно сейчас. Собственно, он сам озвучил причину: потому что если мы не подсуетимся теперь, кто-нибудь другой подсуетится обязательно! Но блин, до чего же не хватало времени!

Еще мы приблизительно сформулировали список мер по «реабилитации и поддержке» детей-волшебников, освобожденных от Проклятья — как тех, что сумеют и захотят стать магами (мы теперь знали довольно надежный способ инициации: взять всех в Междумирье, да и все), так и тех, кто этого не захочет. Кстати, вот по поводу магической инициации тоже сломали копья: захочет ли Орден предлагать опцию с путешествием в Междумирье каждому ребенку-волшебнику до снятия Проклятья, будет ли это делаться централизованно и сколько это будет стоить? Тут даже Аркадий не мог ничего сказать, поскольку эти вопросы еще не обсуждались «на самом верху».

— Моя интуиция подсказывает, что в итоге будет принято решение все-таки поставить инициацию в Междумирье на поток, — сказал он. — Но для этого нужно набрать еще статистику. Например, действительно ли все дети-волшебники инициируются без осечек? Сколько максимально времени и на каком расстоянии от Кромки можно провести, чтобы точно не напали чудовища? И так далее.

В общем, пока ясности не было, так что ничего толкового мы предложить точно не могли.

— Считаю, первое собрание прошло весьма продуктивно, — заметил теневой маг, когда мы уже закончили, и в кабинете остались только мы с девчонками. — Куда продуктивнее, чем я ожидал! Ты, Кир, был на высоте.

— Как это ты не ожидал? — возмутилась Ланочка. — Мог бы уже и привыкнуть, что Кирилл всегда превосходит ожидания!

Аркадий усмехнулся.

— Твоя правда. Ну раз так, то, значит, по крайней мере Подкова Торнадо не удивится, когда я скажу, что Великий магистр хочет встретиться с Кириллом, обсудить эту новую Ассоциацию магов.

— Надо же! — воскликнула Рина. — Он опять сюда приедет?

— Нет, на этот раз он хочет, чтобы Кирилл посетил его в Большом дворце, в рабочей обстановке. Завтра, в семь вечера. Вы, девочки, к сожалению, Кирилла сопровождать не можете. Пропуск только на него выписан. Придется Кириллу держать удар в одиночку.

— Как это в одиночку? Разве тебя там не будет? — спросила Левкиппа.

— А мне что там делать? — удивился Аркадий. — Я даже не знаю, о чем именно Великий хочет с Кириллом поговорить. Считай, только приглашение передаю.

— Не знаешь — но наверняка догадываешься? — спросил я.

— Догадываюсь, — кивнул теневой маг. — Мне кажется, речь пойдет о будущем нашей цивилизации.

Большой дворец — комплекс исторических зданий в самом центре Лиманиона, более всего знаменитый своим Залом Тысячи Колонн. В Зале исторически заседает Звездная Палата, но ее огромный амфитеатр, построенный еще триста лет назад, не единственное помещение в этом здании. На втором этаже расположен кабинет Великого магистра — тот самый, официальный, с длинным столом и безумным количеством мониторов, который иногда мелькает в новостях.

Но меня провели не туда, а в кабинет, который я счел действительно рабочим. Размерами он был куда скромнее, вообще ни одного монитора в нем не имелось. Только письменный стол, стеллажи с книгами и диванчик. Письменный стол, кстати, тоже оказался пуст. Зато накрытым был небольшой круглый стол в стороне у окна: на нем стоял чайник, две чашки, бутерброды и вазочки с печеньем.

А окно этого кабинета выходило не на центральную Площадь Светлого Будущего (да-да, так и называлось! Говорю же, местные названия мне до сих пор доставляют!), а на один из многочисленных внутренних двориков Большого дворца. Построенный в старинном орагонском стиле, этот комплекс насчитывал таких мощеных двориков какое-то безумное количество.

— Кирилл, добрый вечер! — кивнул мне Бастрыкин. — Присаживайся, чай наливай… Я помню, вы, маги, всегда голодные. А сам я еще поужинать не успел. И не успею сегодня, если не воспользуюсь этой возможностью.

Ну прямо добрый дядюшка!

— Спасибо, — я не стал отказываться.

Чай оказался вкусным, душистым, каким-то очень непростым — ну, а чего еще я ожидал? А вот бутерброды меня не впечатлили, примерно с такой колбасой я обычно возвращался из магазина. Если для Великого закупают какие-то элитные продукты, то, скорее всего, разводят на деньги: вкус тот же самый!

Но вообще любопытно, что Бастрыкин именно с этого начал. Я-то думал, разговор будет строго рабочим, а речь-то, похоже, действительно пойдет о более отвлеченных материях.

Однако тут он меня удивил, снова сменив тон.

— Я, разумеется, одобряю вашу инициативу с Ассоциацией магов, — сказал он. — Но ты ведь понимаешь, что такой же поддержки, как у Службы, у нее не будет? И тех же ресурсов тоже. Нет, разумеется, некоторые фонды выделим, но далеко не в том масштабе!

— Понимаю, — кивнул я. — Служба поддержки детей-волшебников — это государственная организация, причем одна из старейших. В некотором смысле вокруг нее Орден и образовался. А мы начинаем с нуля. Зато и свободы у нас будет больше. Я так понимаю, именно поэтому вы с Аркадием решили не учреждать какой-нибудь Магистериум магических дел?

— Не только, но и поэтому тоже, — кивнул Бастрыкин. — Видишь ли, если создать Магистериум магических дел, то придется отдавать ему на откуп и вашу Программу, и многое другое… Поставить его главой Аркадия или тебя не выйдет. Причин много, но главная: даже у него нет для этого нужных компетенций, он просто до сих пор не имел возможности их получить. С тобой все то же самое в кубе. Двенадцать лет — это просто слишком юный возраст для ответственных государственных постов в современном обществе, даже если бы ты готовился к ним с пеленок. Значит, придется искать другого человека. Но никого достаточно надежного у меня нет. Кроме того, если мы выделим магов в особую подсистему, то рано или поздно получим лютое лоббирование их интересов, а еще чуть погодя — особые привилегии всех магически одаренных граждан! Тут уже и до сословного деления недалеко, и до феодальной раздробленности. С постоянными войнами магических родов, отсутствием централизованной власти и тому подобным, сам вообрази, не маленький… В смысле, маленький, конечно, но ты меня понял, — усмехнулся Бастрыкин.

— Что означает гибель современной техногенной цивилизации, — кивнул я, припомнив слова Аркадия. — Но… Если так рассуждать, не кажется ли вам, что права магических меньшинств лучше и вовсе ограничить?

Говоря так, я ощутил очень явный дискомфорт. В конце концов, я и сам принадлежу к «магическому меньшинству», и почти все мои близкие люди — тоже!

— Тоже путь в никуда, — качнул головой Бастрыкин. — Ограничения всегда порождают сопротивление. Будет то же самое, только немного быстрее. Да и кроме того, стоит нам, Ордену, хоть как-то ущемить магов — другие государства тут же начнут давать вам преференции, и вы просто побежите туда… Скажешь, нет?

Я кивнул.

— Наоборот, — продолжал Бастрыкин, — я считаю сейчас самым важным закрепить в законе и в общественных практиках полное равенство одаренных и обычных людей. И постараться по мере сил распространить имеющиеся у вас, магов, преимущества на остальную часть общества. Главное из которых — здоровье и долгая жизнь.

— Разнарядка по магическому исцелению, — кивнул я. — Все маги должны будут в обязательном порядке уделять часть времени лечению людей. И омоложению. Я об этом уже думал. Мы даже это указали в нашем Уставе. Способствовать улучшению общественного здоровья и что-то там еще. С деталями определимся позже. Когда будем точно знать, какой процент от населения вообще магически одарен, и отработаем технологии исцеления. Пока нет ясности, то ли каждому из нас достаточно будет пару часов в неделю этому посвящать, то ли для адекватного результата придется только на медицину пахать с утра до вечера! И вообще, что считать адекватным результатом… Это все нужно прорабатывать.

— Согласен, — кивнул Бастрыкин. — Рад, что по этому пункту мы друг друга понимаем.

— Но насколько я понимаю то, как в принципе работает человеческое общество, — заметил я мрачным тоном, — все это только временные меры. Ладно, сейчас пока мы мало что можем и умеем. А что умеем, в принципе сравнимо с возможностями современной техники. Но… Рано или поздно мы прокачаемся, создадим свои магические роды со своими секретными техниками и прочим! А заодно маги таки прорвутся во власть в товарных количествах и установят власть этих родов. Тогда обычным людям придется с ними бороться. Я уже это в голове крутил. И я вообще не представляю, как на это сейчас повлиять, чтобы не допустить новых магических войн лет через двести!

— А тебе не кажется, что лет через двести ты сам будешь у руля и не допустишь развития событий, которое тебя не устраивает? — весело спросил Бастрыкин.

— Так вот я сейчас и стараюсь, чтобы через двести лет не пришлось напрягаться! — в тон ему ответил я.

Бастрыкин захохотал.

— Логично! Что ж, можно сказать, я занимаюсь тем же самым.

— Вот-вот. Только все, что мне удается придумать, какие-то полумеры. Или лютый мрачняк. Например, понятно, что требуются магические университеты и максимально свободный обмен информацией, чтобы не допустить концентрации знаний в отдельных семьях — но это заодно и опасность! Ведь если до магических знаний может дотянуться любой псих, рано или поздно он до них дотянется! То есть нужны какие-то градации, ограничение доступа к знаниям — а там и правда до сословных элит недалеко…

Бастрыкин кивнул.

— Ты хорошо видишь опасности. Но делаешь типичную ошибку молодежи.

«Ошибку молодежи»! Это я-то. Ну ладно.

— Какую же?

— Ты воображаешь, что решение в принципе есть. И забываешь, что существует класс проблем, в принципе не решаемых человеческими силами, — тут он чуть улыбнулся. — К счастью, есть еще и Творец. Или, для неверующих, судьба.

Тут я опешил. Как-то странно было слышать такое от главы государства! Тревожненько, я бы сказал.

— То, о чем ты говоришь, упирается в общую для всех проблему — парадокс власти. Эту тему мы с тобой уже затрагивали. Нет ничего страшного в том, что со временем люди, которые пробьются к рычагам управления жизнью общества, будут в основном из числа магов. В конце концов, психологически вы ничем не отличаетесь от обычных людей. А правят всегда немногие, по определению. Какая разница, будут эти немногие иметь магический дар, или нет? Страшное начнется тогда, когда условные магические элиты станут отгораживаться от условного «простого народа», не учитывать его чаяния и потребности, не пополнять свой состав. А это узкое место всех элит, не только магических. Проблема утраты эффективности, я бы сказал.

Кажется, на моем лице было написано удивление, потому что Бастрыкин пояснил:

— Мне не нравится словосочетание «простые люди» — люди, по моему опыту, редко бывают простыми. Однако иначе придется прибегать к более сложным эвфемизмам, чтобы сказать то, что я хочу сказать… Так вот, люди, которые приходят к власти, по определению жестче, резче, часто менее эмпатичные, чем люди, которые к власти не стремятся. Кроме того, власть — ужасно приятная штука. Ты, Кирилл, должно быть, уже это распробовал.

Я хотел было сказать, что не успел — и понял, что совру. Власть — это ведь не только командование людьми. Власть — это, наверное, в первую очередь право решать, как именно будут жить и что думать другие люди. А на это я успел оказать самое непосредственное влияние. Пусть даже из соображений «если не я, то кто?». И мне, что греха таить, понравилось.

— Так вот, раз получив власть, человек не хочет ее отдавать. Это естественно и нормально. Он создает вокруг себя «прослойку безопасности», назначая на зависимые посты людей в первую очередь верных, которые не подсидят, пусть даже они выполняют свои обязанности немного хуже — будем великодушны, пусть сначала именно «немного» хуже!

— И вы так не делали? — не удержался я от вопроса.

— Разумеется, делал и делаю, — Бастрыкин и бровью не повел. — Более того, поскольку я сам пришел на свой пост, скажем так, не вполне мирным путем, мне до сих пор приходится мириться с очень многими проколами людей, которые мне помогли в тот момент. Нельзя убирать тех, кто тебе верен и поддерживает тебя, даже отправляя в почетную отставку, если их некем заменить! В этом смысле то, что ты помог нашему общему другу решить его проблемы со здоровьем — огромный для меня подарок. Когда-нибудь поймешь, почему.

— В смысле? У вас на него планы, заменить им кого-то менее эффективного?

— И это тоже. Но тут надо понимать, что людей вроде него или тебя сложно использовать как вздумается. Вы все-таки не столько инструменты, сколько игроки, просто на поле, несколько отличном от моего. Я, — он выделил местоимение голосом, — это понимаю.

— А вот теперь вы мне льстите… — пробормотал я.

Бастрыкин захохотал.

— Точно! Ну дай польщу еще раз и скажу, что ты отлично читаешь между строк.

Я хмыкнул и отпил еще чаю.

Великий магистр между тем продолжал:

— Ну да ладно, возвращаясь к нашим баранам… Каждый хочет защитить свою задницу, это нормально. Но со временем такая «нормальность» приводит к тому, что элиты перестают пополняться эффективными и адекватными управленцами, которые сами прогрызли себе путь наверх, представляют, как живет основная масса людей и не утратили с нею связи. А начинают пополняться всякими… Пусть даже и неплохими, может быть, людьми, но — карьерными чиновниками во втором-третьем поколениях. Мамкиными пирожками — в лучшем случае. В худшем же — избалованными увальнями, которые относятся к любой работе спустя рукава и все больше погрязают в самых разнообразных, не вполне удобоваримых пороках. Принципиальной разницы между магами и не-магами я тут не вижу.

У меня аж рот открылся от удивления. Услышать от главы государства что-то похожее на то, о чем мы едко рассуждали за пивом с приятелями еще в той, прошлой жизни, — это было сильно.

— И? Какой же выход? — хмуро спросил я. — Кроме очевидного? «Хочешь сделать хорошо — сделай сам»?

— Так ты ведь и второй вариант мне назвал.

— Какой же это?

— Участие людей в жизни государства, — Бастрыкин улыбнулся. — Люди часто жалуются на чиновничий произвол, на засилье солдафонов — но сами не понимают, что именно они создают государственную среду, в которой живут. Твои слова, нет?

— Мои. Но как…

— Так вот, чем больше люди участвуют в жизни государства, тем больше вероятность, что среди них найдутся те, кто способен разглядеть и решить назревшую проблему. А участие может быть самым разным. От подачи жалоб на плохой вывоз мусора во дворах до службы в горячих точках Болоса. Время от времени элиты паршивеют, ты недавно столкнулся с одним прямо-таки вопиющим примером. И люди «снизу» должны их снести и заместить. Если государство жизнеспособно, такие циклы обновления проходят своевременно и относительно бескровно, в виде дворцовых переворотов, как до сих пор было в нашей истории. Впрочем, наша история довольно короткая… Если дело зашло слишком далеко — начинаются кровавые революции, как в Фали и Истрелии.

Я машинально кивнул, удивляясь, как он туда вывернул.

— В этом я и вижу спасение от магической диктатуры. В общих усилиях. Особенно они будут эффективны, если магия не будет давать таких уж невероятных преимуществ. Нам бы продержаться хотя бы лет пятьдесят, может, чуть больше — и есть надежда, что научно-технический прогресс действительно сравняется с магией. Так, чтобы возможности каждого человека, получаемые за счет общего уровня развития общества, не слишком отличались от возможностей прокачанного мага. Собственно, люди Терры шли к этому со времен Исхода… Чтобы магия была лишь одним из бонусов у некоторого числа граждан, что-то вроде высокого роста или абсолютного слуха. Полезно в некоторых профессиях, и только.

«Да наш Великий — мечтатель, — подумал я. — Или зачем-то хочет создать у меня такое впечатление… Но лучше я буду думать, что он со мной относительно искренен. До сих пор у него слова с делами не расходились».

А потом вспомнил, как Андрей Васильевич усмехался, когда я сказал, что омоложение должно быть доступно всем по полису государственного страхования!

Видимо, я тогда тоже показался ему мечтателем!

— Иными словами, — медленно проговорил я, — вы так видите нашу задачу? Чтобы мы сейчас прошли по тонкой грани… С одной стороны, не позволили эксплуатировать магов как живое оружие. С другой, чтобы маги не получили необоснованных привилегий и преимуществ перед другими людьми? А наоборот, стали одной из интегрирующих сил в обществе? Ну вот проблему с демографией помогли решить…

Бастрыкин снова усмехнулся.

— Я слышал, проблемой с демографией вы там уже занялись во всех смыслах… Хотя лично тебе я бы все-таки советовал этот вопрос хотя бы на несколько лет отложить.

Я почувствовал, что краснею, и Великий магистр снова расхохотался. М-да, шуточки у него… Действительно какие-то очень мужицкие. Даже у Аркадия — и то лучше!

— Но в целом ты говоришь абсолютно верно, — глава государства приподнял чашку с чаем, словно собирался сказать тост. — И на мою поддержку в этом деле можешь рассчитывать. Но — как я уже сказал, эта поддержка не должна выходить за рамки помощи пусть важной, пусть действующей в русле государственной политики, но чисто общественной организации. Понимаешь?

— Полностью, — заверил я его.

То есть давай, выплывай сам, а мы будем с берега смотреть, может, спасательный круг бросим, если что. Хорошо устроился!

Впрочем, а нафига я все это затеял, если не выплыву? Справлюсь, конечно. Мы справимся. Благо, у меня немало людей, на которых можно положиться!

Тут я вспомнил кое о чем. И подумал, что это будет неплохим способом проверить его искренность. Если, конечно, слушать не только содержание, но и форму ответа.

— Михаил Николаевич, раз мы говорим на такие темы… Можно личный вопрос?

— Можно, но оставляю за собой право не отвечать, — хмыкнул тот, откусывая от очередного бутерброда (за разговором мы с ним не очень-то налегали на еду, но тут явно наметилась пауза, если не окончание беседы).

— Вы дважды или трижды упомянули нашего общего друга… А у меня еще раньше по паре оговорок сложилось впечатление, что вы за что-то на него до сих пор обижены. То ли за то, что он после инициации улетел и не поддерживал с вами контактов, то ли еще за что-то. Мне неверно показалось?

Великий магистр вздохнул, отложил бутерброд.

— Да нет, верно… Но тут сложно ответить в двух словах, а подробности тебе, пожалуй, не нужны. — Он подумал еще немного и произнес. — Скажем так, нынешний я немного лучше разбираюсь в людях, чем десятилетний Мишка. И отлично знаю, что подросток с характером Аркадия, пережив трагедию, ни в коем случае не пойдет просить эмоциональной поддержки у младшего друга. А я ведь младше, больше, чем на год — это в том возрасте много значило. Хотя сам всегда считал себя лидером нашей небольшой компании, — он суховато улыбнулся. — В общем, сейчас, задним числом, я понимаю гораздо больше. Но тогда — не понимал. А переживания, связанные с похищением, с гибелью тети Майи почти что на моих глазах, с исчезновением лучшего друга — все это во многом определило и мой характер, и мой жизненный путь.

Он положил остаток бутерброда в рот, переживал и, вытирая салфеткой губы, добавил:

— Некоторые поступки, хочешь того или нет, оставляют след. Некоторые вещи задним числом исправить нельзя, да и исправлять не стоит. Я не думаю, что ты хочешь как-то изменить итог своей ссоры с отцом полугодовой давности?

Я мотнул головой.

— Вот видишь, — сказал Бастрыкин. — Но… Мне действительно жаль, что мы тогда не доделали лодку на колесах! Ребята из Фалийского посольства вызвали нас на гонку, а мы ее продули, не явившись. Они потом год мне этим тыкали. Теперь разве что обойти их в гонке вооружений — единственное утешение осталось, — и он хищно улыбнулся.

Если бы у меня в этот момент во рту был бутерброд, я бы им подавился. Да уж, все переживают детские травмы по-разному!

p.s. Если тоже желаете Ордену победы в гонке, ставьте лайк!