Верховный маг Ордена

Глава 16

Время сузилось до каких-то смешных величин, превратилось в набор действий, которые нужно просто выполнять одно за другим, без паузы, без осечки, без права на ошибку.

Во-первых, командирский канал.

— Видел, что сделала Подкова Торнадо? — спросил я Аркадия. — Она без маски на боку Сома, иду за ней.

— Понял, — ответил теневой маг. — Подождем вас. Если не получится, оставлю радиомаяк.

От радиомаяка толку в Междумирье мало, мы оба это прекрасно знали. То есть на самом деле Аркадий завуалированно советовал поторопиться.

Во время этого короткого разговора я и не думал снижать скорость, но у меня было в запасе еще несколько секунд радиосвязи, так что я переключился на канал группы.

Я знал, что девчонки слышали все, что я сказал Аркадию — по нашей связи, не по радио — а поэтому не стал тратить время на повтор очевидного.

— Девчонки, если мы не успеем вернуться до отхода с группой, не ждите, — велел я. — Мы найдем дорогу сами.

— Хрен тебе! — это Ксюша, конечно.

— Позаботьтесь о Лёвке! — рявкнул я. — И друг о друге! И об остальных! Мы с Ланой вернемся в любом случае, поняли? Даже своим ходом!

— Поняли, Кир, поняли, — сказала Рина. — Не волнуйся, лети. Я тебе обещаю, что уведу девчонок, если что.

Рина не сказала, что уйдет сама, но я не стал настаивать. Все равно стремительный полет, подстегнутый каждой толикой магических сил, которые я мог из себя выжать, уже уносил меня все дальше от скопища платформ и ошметков чудовищных трупов — а значит, за пределы не только радиосвязи, но и связи сердец. Она у нас действует где-то на расстоянии триста-четыреста метров, мы проверяли.

Впрочем, в Междумирье, где радиосвязь иссякает на десятикратно меньшем расстоянии, это серьезное подспорье!

Хвостовые щупальца Панцирного сома маячили впереди, двигаясь вверх-вниз, вверх-вниз. Вот одно из них вытянулось с явным намерением достать меня, но я увернулся, переворачиваясь в полете — и заодно очень удачно чиркнул по щупальцу крылом. Извивающийся ошметок полетел в сторону, я еще поддал скорости.

Только бы Лана не выпала из своего ненадежного укрытия! Только бы не попала под удар щупальца спереди или сзади или не осталась плыть в пустоте Междумирья, легкая добыча для любого рыскающего вокруг хищника! Я ведь не замечу, если она сорвется со спины, я даже толком не вижу тот участок шкуры…

Расстояние между мною и Панцирным сомом сокращалось медленно, чудовищно медленно — или мне так казалось. Я ухнул всю магию, все свои резервы, всю постоянно тянущуюся из Междумирья энергию в скорость — и все равно этого не хватало! Сколько уже Лана дышит здешними газами⁈

Наконец последним рывком я обогнул крутой бок гигантской рыбины. Вот они, броневые пластины при переходе от туловища к голове, вот пазы… А вот и Лана! Лежит в позе эмбриона, надежно застряв между двумя пластинами! Как повезло, что она такая маленькая!

Маска-респиратор, к счастью, не потерялась, летела на шланге следом за нею — очень удачно! В моей аптечке был аварийный респиратор, но совсем маленький. Не уверен, что его бы хватило.

С размаху вонзив в броневую пластину заостренный воздушный щуп, я, держась на этом импровизированном крепеже, принялся надевать на Лану маску. Мне не нужно было щупать ее пульс, я и так знал, что она жива, чувствовал, как бьется ее сердце — слабо, но все-таки бьется! Отлично, не нужно делать непрямой массаж или колоть адреналин прямо сквозь костюм и грудную клетку! Я верну респиратор на место, и она придет в себя. Да, так и будет. Не может не быть.

Мои руки двигались быстро и ловко, ни одного ненужного движения. Не зря мы до автоматизма отрабатывали помощь товарищам в таких ситуациях! Я попал в пазы на воротнике Ланы с первого раза, стекло изнутри почти сразу запотело, ее бледное личико с сине-фиолетовыми кругами вокруг закрытых глаз стало видно хуже. Все, теперь все будет хорошо.

…Если, конечно, я смогу вернуть нас к «якорю» Проклятья, а оттуда — на точку, где будет открыт портал для выхода на Терру!

Или найду крупного хищника, который как раз соберется поохотиться в богатых дичью угодьях нашей планеты, но это уже совсем хардкорный вариант, предпочел бы обойтись без него.

Ну что ж, после того, как я надел на Лану шлем и убедился, что она дышит, больше ничего я для нее сделать не мог. Точнее, мог — как можно быстрее доставить в зону регенерации Проклятья! Возможно, для этого достаточно просто спуститься к Кромке… Вот только, мать вашу, я вдруг осознал, что понятия не имею, где верх, где низ! А еще у меня не было гарантии, что «нити» Проклятья натянуты вдоль всей поверхности Кромки! В принципе, было бы логично, если бы они усиливали только зоны гор, например.

Значит, план «А» — возвращаемся к «якорю». Вроде, мы еще не так далеко отлетели, на это наших инерциальных систем должно хватить!

Как я уже говорил, гироскопические трекеры, расположенные на платформах, позволяли уверенно ориентироваться относительно к проделанном маршруту и уже доказали свою надежность в Междумирье. Не так обстояло дело с браслетами-трекерами, которые каждый из нас носил на запястье: гиродин туда было попросту не впихнуть. При удалении на два-три километра погрешность при возврате составляла чуть ли не двести-триста метров — слишком много в условиях хреновой видимости!

Но ведь дальность нашей с девочками связи как раз примерно столько, даже чуть побольше. Надо за нее зацепиться! Если девчонки еще возле «якоря», конечно.

Все эти рассуждения пронеслись у меня в голове едва ли за секунду или две. Развеяв «щуп», я, держа Лану под мышкой, оттолкнулся от бока сома и рванул в направлении, в котором цифры на моем трекере начали изменяться со знаком «минус» — то бишь строго в обратном. Надеюсь.

Увернувшись от конвульсивно дергающегося щупальца — кстати, а где там Черноцвет? Все еще поедает Сома спереди, или рыбина его сбросила? — я снова поддал скорости. Быстрее, быстрее… Только бы успеть! Не в том смысле, что наша экспедиция уйдет без нас. В том смысле, что, пока они будут нас ждать, нападет кто-нибудь еще веселенький, по сравнению с кем Панцирный Сом покажется цыпленком!

— Кир?.. — тихий шепот Ланы застал меня врасплох.

Давно я не чувствовал такого облегчения!

— Меланиппа! Молодец, очнулась. Ты умница, ты увела хищника, всех спасла. А теперь лучше помолчи, ты могла трахею обжечь. Регенерации-то у тебя нет сейчас.

Вместе со словами я передал ей как можно более строгое внушение, тревогу и ободрение: мол, все точно будет хорошо, особенно если кое-кто снова не будет своевольничать.

— Как скажешь…

Вот же!.. Но, несмотря на это маленькое непослушание, по связи я получил такой заряд обожания, блаженства и спокойствия, что это ощущалось натурально как удар в голову! Лана моментально поняла нашу ситуацию, догадалась, что я рванул за ней в погоню, и что сейчас мы возвращаемся к своим без всяких ориентиров, пользуясь ненадежным прибором — и ей было абсолютно все равно! Ну то есть не все равно, а она просто радовалась, что у нее получилось, что она спасла меня и девчонок, а я спас ее, и это правильно и так и должно быть, как и положено в семье!

Так, блин, а ведь, если верить показаниям прибора, якорь уже должен показаться! И ни слуху, ни духу. В смысле, ничего не видно, кроме уже набивших оскомину разноцветных облаков. Даже странно, что они поначалу казались красивыми.

Но…

Тут-то, напрягая все чувства, я таки ощутил! Рину, кажется.

— Кир… — прошептала Лана. Вот, блин, никакого уважения к командиру. — Кир, я чувствую девочек! Надо… Надо поторопиться. Там что-то не так!

— Молчи, — снова велел я. — Сейчас долетим и все исправим!

Но сердце у меня сжалось — сжалось вполне буквально, потом заныло, как больной зуб. По связи я чувствовал гнев, ярость, страх… И горе — сильное, соленое, как океанский прибой!

Там что-то случилось. Что-то очень плохое.

В первый момент я подумал об Аркадии — просто по инерции. Во-первых, спасать теневого мага уже успело войти у меня в привычку, во-вторых, перед началом миссии и потом у меня бродили мысли, что надо бы за ним проследить, а то вдруг бросится жертвовать собой — и Клятва Тени намекает, и в целом ситуация «один взрослый в куче детишек» тоже на подсознание капает… А сам в итоге не проследил, занявшись более срочным и важным — спасением Ланы.

Но почти сразу я понял, что девчонки не станут так горевать по экс-аналитику: за минувшие месяцы он успел стать им другом, они уважали его как командира и наставника, но не более того. А тут чувствовалось что-то совсем ужасное, как если рушится часть твоей вселенной…

Нет!..

Нет!

Нет, быть того не может!

Сейчас я вернусь, и мы все исправим!

Три волны ярости, решимости, ужаса, горечи. Одна волна неестественного, дурманного спокойствия, перебиваемого нотами страха, благодарности и чего-то похожего на эйфорию. Вдруг я понял, что чувствую сбивчивые попытки молиться.

Лёвка!

Левкиппа, держись! Что за хрень, это же была только сломанная рука⁈

Вот и наши платформы. Нас с Ланой не было всего несколько минут — пять-шесть, едва ли десять! — но за это время картина изменилась разительно. Во-первых, «якорь» Проклятья был закрыт, снова превратившись в сплошной шар, во-вторых, платформы уже отделились от него. Одна плыла в обратном направлении вдоль световых линий, другие только начинали. Мы успели в самый последний момент.

— Они возвращаются! — услышал я голос Хризостома на командирском канале. — Отставить радиомаяк!

Еще: чудовищных трупов в пустоте вокруг плавало больше, и я с удивлением опознал парочку недоброй памяти Пастехватов — надо же, и эти налетели, пока нас не было! А на второй и третьей платформе находилось больше людей, чем должно быть. На первой же наоборот, меньше. Все чтобы освободить пространство, на котором расположилась герметичная палатка с притороченным к ней кислородным баллоном — классная штука, устанавливается автоматически за тридцать секунд и предназначена для помощи раненым в ядовитых средах.

— Кир, там Лёвка, — сказала мне Рина по нашему групповому каналу. — У нее была сломана рука, мы с девчонками пошли ей помочь, но раньше успел один из этих семицветиков… Она приняла бой, и когда мы его отогнали… В общем, все плохо.

— Восемь проникающих в живот! — воскликнула Ксюха. — Столько же у тебя было после АЭС, я запомнила! А ты выжил, значит, и она выживет! Надо только в зону Проклятья добраться.

Вот мать вашу. Я-то из зоны Проклятья тогда не уходил и, если верно помню рассказ медиков, меня вытащили только за счет переливания крови и слизи из кокона! Блин, тут не попадалось ли коконов под рукой?..

— С ней Аркадий и Скрипач, лечат магией и медициной, — продолжила отчет Рина.

— Я тоже хотела полечить, но там места нет, и наш командир лучше меня сечет, — вставила Ксантиппа. — Кир, ты не волнуйся, они справятся!

Но, судя по эмоциональному фону Ксантиппы, она сама пребывала в таком состоянии, что это даже за волнение-то не счесть. Ну как не счесть зону внутри смерча за тотальный штиль.

— Понял. Рина, возьми Лану, ей пока нехорошо.

— Давай, я пристегну ее на платформе… Лана, ты как?

— Нормально.

Рина приняла у меня Ланочку, все еще висящую без сил, несмотря на ее «нормально». Я чувствовал решимость нашей Подковы Торнадо ни в коем случае не создавать проблем, пока с Лёвкой так плохо.

Я переключился на командирский канал.

— Аркадий, я вхожу в палатку.

И пусть попробует меня не пустить!

Но теневой лидер промолчал.

Вход в палатку мы отрабатывали на тренировках, и сейчас нужная последовательность всплыла у меня в голове, тоже на удивление четко. Молния, тамбур, продуть от остатков атмосферы, уравнять давление… Тамбур как бы тесный, но тесный он для двоих-троих взрослых мужчин в защитных костюмах, а для меня так слишком даже просторный… Но вот внутри самой палатки действительно сразу стало не повернуться.

Лёвкино лицо, совершенно обычное в розоватом освещении, сразу же бросилось мне в глаза. Если Лана без маски выглядела бледной до синевы и явно больной, то тут ничего подобного. Наша главная любительница лошадей глядела осмысленно, встретилась со мной взглядом и улыбнулась. А Скрипача и Аркадия я даже от входа не опознал, они сидели спиной. Просто какие-то мужики в защитных костюмах. У одного в поднятой вверх руке походная капельная система с прозрачной жидкостью — видно, плазма крови. У другого одна рука, окутанная сине-зеленым сиянием, лежит на шее Левкиппы, другая — на животе. Сама же Левкиппа закутана в походный спальник, тот самый, антишоковый, в котором я так потел на занятиях. В спертом воздухе палатки очень силен запах крови.

— Кир… — прошептала Лёвка, и меня вдруг окутало мягкое облако облегчения и обожания. У нее не было сил проецировать далеко, но теперь, когда я был рядом, ее эмоции осветили меня, как луч фонарика.

— Ш-ш, еще одна туда же! Молчи!

Я не мог опуститься рядом на колени, взять ее за руку — места просто не было — но я присел на корточки и коснулся ее упакованной в спальник ноги.

— Значит так, — услышал я спокойный, почти жизнерадостный голос Аркадия. — У Левкиппы очень серьезные повреждения и, к сожалению, она то и дело норовит скатиться в шок, несмотря на мой командирский приказ! Если сейчас окажемся в зоне действия Проклятья, оно может ее стереть прежде, чем Свистопляс успеет ее отпустить. Чтобы этого не произошло, Левкиппе нужно бодрствовать, пока мы не достигнем нужной зоны. Волевой контроль не даст активировать механизм самоуничтожения, вшитый в предмет-компаньон. Я так когда-то целых две минуты выдержал, Левкиппа тоже сможет, тем более, ей столько не нужно. Кир, меняемся местами. Общеукрепляющее воздействие, по той же схеме, как ты лечишь мышцы и суставы, только на сей раз энергии не жалей. Твоя вторая задача — не дать Левкиппе заснуть. Уверен, что с учетом ваших отношений ты справишься! Я уже вызвал Свистопляса, сейчас он меня сменит.

Как мы менялись местами в тесноте палатки, не помню. Помню, что, когда мои руки легли на шею и поверх покрытого повязками живота Лёвки, я очень остро ощутил, что моя магия… Ну, не то чтобы бесполезна, а просто утекает куда-то в пустоту! Что я, пусть даже не жалея маны, латаю не то и не там. Но одновременно я всем своим существом, всей своей разрекламированной Аркадием интуицией чувствовал, что отпускать руки ни в коем случае нельзя, что это точечное регенеративное воздействие сейчас — разница для Лёвки между жизнью и смертью.

— Давление падает, — вдруг сказал спецназовец, как там его, Скрипач. — Где-то внутреннее кровотечение есть. Вы можете с ним что-то сделать, Кирилл?

Я сжал зубы. Не могу! Ничего не могу! Я пока мало что умею диагностировать, у меня нет ничего похожего на рентгеновское зрение, мой арсенал медицинских приемов рассчитан на длительное и постепенное улучшение самочувствия, а не на полевую медицину! И…

— Кир… — снова прошептала Лёвка. — Ты… Я так рада, что это я. Что не ты. И не кто-то из девочек…

И я уловил от нее что-то по связи, что-то такое тревожное, но прямо сейчас сделать с этим было ничего нельзя, и я решил пока просто проигнорировать.

— Ты чего, красивые последние слова придумываешь? — ласково и самую каплю насмешливо спросил я. — Не стыдно? Мы ее вытащить пытаемся, а она тут сдается! Ну-ка давай, соберись! Кто обещал с родителями насчет Гнедка договориться, а? Ты еще свою породу лошадей выведешь! Ферму разведешь, всю долину Вьосы нашими кабачками завалим!

— Почему… Кабачками?

— Ну хочешь, морковкой? Нет? Не хочешь? А что хочешь?

— Яблоки… — прошептала Лёвка. — Гнедко… Любит.

— Ну вот и отлично, значит, все яблонями засадим, весной знаешь как красиво будет?

Я бросил взгляд на Скрипача, мы встретились глазами. Он отрицательно мотнул головой, кивнув на экран тонометра, который лежал перед ним.

Бли-ин…

Веки Лёвки между тем смыкались, карие глаза закатывались…

Нет, ледяной ад вас всех побери! Я отказываюсь принимать, что нет выхода! Я отказываюсь считать, что это конец! Я отказываюсь принимать, что моя жизнь закончится вот так — потому что моя жизнь закончится вместе с ней, вместе с этой девочкой, которую я связал со своим сердцем, точно так же, как она закончилась бы вместе с Ланой, или с Риной, или с Ксюшей, или с Саней… А значит, не бывать этому. Я спасу ее. Мы спасем.

Мои пальцы, лежащие на шее Лёвки, машинально поглаживали ее по подбородку — и вдруг зацепили тонкую цепочку, сбившуюся под скафандром. Подкова! Подкова Шторма, ее предмет-компаньон, ныне почти бесполезный — если не считать того, что через нее она кастовала магию… Или нет.

Если дети-волшебники смогли использовать магию без подключения к Проклятью, значит, заклинания хранятся в предмете-компаньоне! Что логично: будь иначе, древним магам было бы проще вообще не возиться с материальным носителем для каждого ребенка-волшебника. Внутри этой маленькой безделушки — сохранены своего рода матрицы для разных спеллов… В том числе и для долбанной регенерации! Вот только включение и выключение медицинской подсистемы компаньона не зависит от солдата Проклятия, оно запускается и останавливается самим Проклятьем. То есть по внешней команде.

Эти мысли промелькнули в моей голове во мгновение ока — кристально-ясные, хрустально-холодные. Совсем не так, как если бы моя жизнь висела на волоске. Так, когда от моих действий зависела судьба АЭС-58. И мамы. Точно как в тот раз, я собрался вложить всю свою жизнь, все силы и всю волю в один удар. Вот амулет, в нем ключ к спасению Левкиппы. Нужно только подать сигнал. Нужно правильно подать правильный сигнал, отправив его вместо сервера Проклятья. Я понятия не имел, какая команда будет верной и как зарядить ее вместе с током магии. Однако, придумав «Светлячок», я понял общий принцип.

Кажется, еще две секунды я потерял на распутывание цепочки, чтобы аккуратно достать ее из ворота скафандра. Скрипач бросил на меня удивленный взгляд, но ничего не сказал. Вот она маленькая подковка, у меня в руке. Выглядит как обычное украшение, безделушка. Если только не смотреть магическим зрением и не видеть толстой энергетической нити, уходящей от этой цацки к Лёвкиному сердцу.

— Лечи ее! — приказал я, не только словами — всем своим существом. Сжал это «лошадиное» украшение обеими руками. — Повинуйся. Включай регенерацию! Я, маг, тебе велю!

Параллельно я пытался подобрать сочетание энергий, чтобы в подкову «ухнуло» — но пока магия рассеивалась зазря. Не вся. Часть мне удавалось буквально вталкивать в компаньон, отчего от подковы пошло отчетливое тепло. Ну же. Голос не работает, формулы обращения игнорируются… Вроде бы. Но даже механический замок щелкает, когда ключ к нему не подходит. А у меня есть кое-что получше ключа! В прошлой жизни я как-то на практике узнал одну тонкость, подав «двести двадцать» вместо двадцати четырех вольт на блок тепличной автоматики. Если мощности достаточно, можно заставить работать эффектор, пробив управляющие контуры. Удар!!!

Я бухнул в эту гребаную подкову всю свою магическую энергию до последней капли. Всю, сколько ее ни было — в ту виртуальную точку, что я определил как «замок» включения регенерации. Перед глазами поплыли красные круги, сердце сжалось от резкой боли. Ладони обожгло так, что я перестал их чувствовать… но едва заметил это все. Лёвкины глаза удивленно распахнулись, она охнула. А Скрипач сказал радостным тоном:

— Растет! Давление растет! — и добавил нецензурное словечко.

Я судорожно, с хрипом втянул в себя воздух… И раскашлялся от мерзкого запаха жженой резины. Хорошо видимый дымок поднимался от моих перчаток — его затягивало в отверстие для вентиляции. Справился.

p.s. А вы знали, что лайки тоже оказывают лечебное действие?