Венец Бога Справедливости

27 глава. Легко перейти на "ты"

С куда более радужным настроением Андрей вышел из кабинета главы Долины, чем то, с которым вошел туда. Он даже улыбнулся стоящим на страже двум эльфам, и на этот раз не забывал приветствовать коллег, что встречались ему по пути. Он шел к Диане Нечаевой, в ставшую ему почти родную Башню Постижения законов Природы. Ближе к повороту, что открывал коридор, ведущий в его комнаты, он остановил одну из своих учениц и попросил её дойти до его покоев и передать Беатрис, что вопрос с сестрами Домниными улажен, так, как им это представлялось, и что они пойдут к девочкам сразу, как только он освободится.

— Час — это самое большое, хорошо, Эмма?

— Да, господин, я всё поняла и всё сделаю.

Девушка, дракон, поклонилась и отправилась выполнять задание, проводив её взглядом с секунду другую, Андрей пошел дальше. Он поднимался вверх, не раз он преодолевал это расстояние в воздухе, просто, выходил на балкон, преображался и взмывал в воздух до того этажа, который ему был необходим, но сегодня он не знал, какой именно этаж нужен ему: Диана могла быть где угодно в это время. Он спрашивал у попадавшихся ему коллег, так, учитель Криг сообщил, что буквально минуту назад говорил с ней в 784 кабинете.

— Там урок?

— Нет, консультация, она уже закончилась, просто Диана сказал, что еще поработает немного в этом кабинете — он будет свободен два часа.

— Спасибо, Тимур, очень тебе признателен. Всего доброго.

— Да, не за что. Всего доброго.

Андрей дошел до двери небольшого кабинета, постучался и почти сразу зашел. Не очень красивый способ заходить, но ждать, как правило, ответа не очень-то хочется.

— Вы? Как вы меня нашли?

— Спросил. Мне нужно с тобой поговорить, — произнес Андрей, проходя в зал.

Он расположился за первой партой, Диана Нечаева смерила его непонимающим взглядом: едва ли когда-нибудь князь Бероев обращался к ней на "ты", он всегда был предельно вежлив. И дело даже не в том, что она на двадцать лет старше, просто этикет требовал: в высшей преподавательской среде принято говорить "вы", а тут…

Диана Нечаева была правой рукой Андрея, не Марк Сметин, а именно она. Волшебница, обладающая незаурядным умом, выдающимися способностями, и, чего греха таить, прекрасной внешностью. Многие были влюблены в неё, и она влюблялась очень часто, даже брак не больно повлиял на неё, и только рождение ребенка поумерило её пыл. Она согласилась на увещевания мужа и семьи, вернулась в Каримэну, стала жить в красивом доме в Каримах, она думала, что сможет принять ту жизнь, или, скорее, та жизнь её, но ошиблась. Сначала она пыталась обманывать себя, но потом сказала твердо, что не может, и возвращается в Долину. Её муж, весьма посредственный маг, но занимающий видное положение в обществе, отказался возвращаться в Долину — да и что бы там могли ему предложить — тогда Диана оставила его, его и ребенка и улетела обратно. Они всегда навещали её, реже она их, хотя поначалу семья хотела порвать с ней все отношения. Она предпочла жизнь здесь, изучение законов Природы, передачу опыта поколений взамен непонятной и скучной ей жизни дамы высшего общества.

— Ты знаешь: я улетаю на поиски Яромира вместе с Беатрис. Мы решили лететь завтра, на рассвете. И я хотел бы, чтобы Башню в моё отсутствие возглавила ты, я сейчас был у Дэ" Найялы, он согласен.

— Э-э, — замялась Диана, "ты" ей точно не послышалось. — Почему я?

— Глупый вопрос. А кто?

— Ну, Сметин, там, или еще кто.

— Перестань, Диана, можно подумать, большую часть дел по части руководства делаешь не ты.

— Да, но…

— На "но" у нас нет времени. Лучше подумай, что хочешь спросить у меня, пока я здесь. Насчет кристаллов могу сказать, что их больше нет. Они, как мы и предполагали, принимают форму желаемого.

— Мирон говорил мне. Что…ты испытал, когда приказывал кристаллам?

— Ничего особенного, какое-то странное чувство опустошения. Так, словно я дорожку в километров пять с утра одолел.

— Мирон говорил примерно то же самое, ну а сейчас?

— Что сейчас?

— Разве этот перстень не…

— Нет, нет, это перстень предыдущего князя Бероева. Насчет того, чтобы надеть тот из кристаллов, я как-то не согласен был сразу. В них не чувствовалось должной силы, внешне всё как надо, а внутри никакого намека.

— В принципе, ничего удивительного, это же не настоящий материал, а только желание таковым его видеть.

— Это ты хорошо сказала, верно.

— Знаешь что, пойдем в главный кабинет, у меня пара вопросов по нескольким документам, похоже на твою ошибку.

— Ошибки надо исправлять, если это только возможно.

— Думаю, что да.

— Тогда идем.

Как с ней всё было просто! Если он или она ошибались, никто не боялся сказать это в лицо, но прямо указать на ошибку, чтобы её исправить. Сметин бы уже порцию намеков на ругательства высказал, а она очень спокойно сказала, как и всегда. Сама Диана же и никогда даже не задумывалась над тем, что спокойно выкладывает начальству о его ошибке, так было еще при Альчести. Хотя, конечно, повести себя так с большинством коллег было нельзя, но только не с Андреем.

— А с каких это пор мы на "ты"? — спросила она в дверях, как бы невзначай.

— С сегодняшнего дня, — также, невзначай, ответил князь, но потом всё-таки добавил. — Если очень режет слух, могу вернуться к исходной позиции.

— Не надо, я не против принять это.

— Анна, где сейчас сестры Домнины? — спросил Андрей перед входом в комнаты для девочек у первой попавшейся ученицы.

— Они у Иры, это сорок шестая комната. Прямо по коридору.

— Спасибо.

Андрей первым шагнул вглубь коридора, Беатрис последовала за ним. В коридоре сновало множество учениц, как и всегда в Долине, всех возрастов, так что оба дракона то и дело отвечали на приветствия. Коридор был очень просторным, красиво убран всевозможными цветами, картинами, гравюрами, рисунками. Оригинально устроенные световые приборы заставляли забыть, что здесь не бывает солнца, поскольку волшебницы соорудили настоящие окна, с занавесками, шторами, цветами на подоконниках. Свет, как истинный, солнечный, падал на колонны, стены, расписанный потолок и выложенный паркетный пол. В некоторых местах у стен стояли тумбы и даже маленькие диванчики. Устанешь — можешь присесть, отдохнуть. Словом, здесь чувствовался уют.

Стук в сорок шестую комнату заставил ее обитателей смолкнуть и замереть. Обе сестры испуганно посмотрели на дверь — кто мог придти к ним? Если кто-нибудь посочувствовать, то лучше не надо — Иру любое напоминание повергало в ужас.

— Может, хотят узнать, как ты?

— А если опять с вопросами?

— Я посмотрю? — предложила Марина, умоляюще взглянув на сестру, ее такое пребывание вдвоем, взаперти, пугало едва ли меньше.

— Нет, ты лучше спроси сначала.

— Ну, я так и хотела.

Девочка спрыгнула с кровати и, подойдя к двери, прислушалась: может, те, кто стучались, уже ушли? Но нет, едва она прислонила ухо к двери, как просьба войти, вновь дала о себе знать. Девочка, ахнув, невольно отпрянула от двери.

— Кто там?

— Мариночка, это я, Беатрис и князь Бероев.

— Ну, что? — шепотом спросила девочка у сестры. — Может, впустить? Они хорошие!

Ира молча кусала губы, нужно было что-то решать, и Марина открыла дверь.

— Входите, только у нас не очень убрано, но…

— Это не важно, — докончила за нее Беатрис. — Девочки, мы пришли за вами: полетите с нами в Идэлию.

— Ура! — воскликнула Марина, но тут же осеклась: сестра отнюдь не разделяла ее восторга.

— Мы летим в Идэлию по одному важному делу и решили отвезти вас домой.

— Домой?! — не поверила Марина. — Здорово, только…

— Вам обеим очень полезно сейчас побыть в домашней обстановке, так что собирайте вещи, мы отправляемся завтра на рассвете.

— Ну, чего же ты стоишь? — обратился Андрей к девочке. — Твоя комната не здесь. Пятерку я тебе уже поставил, и госпожа Нечаева сказала, что у тебя по всем другим предметам выходит "отлично", так что по этому поводу можешь не волноваться.

— Это правда?!

— Конечно, так, что будет, чем порадовать родителей.

— Андрей, может, ты поможешь Марине донести вещи?

— Конечно, милая.

Андрей взял девочку за руку и вышел в коридор, оставив Беатрис наедине с несчастной девушкой. Марина же просто ликовала — ей, несмотря на все случившееся все равно поставили пятерки, да к тому же освободили от экзаменов! Но мог ли проступок вот так сойти на нет?

— Господин, а как же то, что…. Ну, то, что…

— Ты взяла книгу из запретного списка?

Девочка молча кивнула, и виновато опустила голову.

— Это теперь на твоей совести, учитывая все обстоятельства, совет школы решил не исключать тебя, но учти, впредь, за тобой будут наблюдать самым внимательным образом.

— Пусть наблюдают, я буду хорошо себя вести. Хотя, жаль, что нам такого на уроках не рассказывают!

— Ну, хоть не зря читала-то? — внезапно для девочки князь задал ей вопрос не прежним нравоучительным голосом, но с долей лукавства.

— Честно? — Марина испытывающее посмотрела на учителя.

— Никому не скажу, клянусь.

Девочка огляделась по сторонам, но, решив, что вокруг слишком много народа, решила поделиться опытом чуть позже. Когда они пришли в её комнату, Марина, выпроводив двух девочек, с которыми жила здесь, заговорческим тоном рассказала.

— Я попробовала на Димке Берестове. Во-первых, он страшный жадина — его надо было проучить, а во-вторых, не самый талантливый ученик, так что все должно было получиться. Я знаю: он сладкоежка, он еще на первом курсе договорился с поварами, что они ему будут в отдельном порядке давать всякие пончики и конфеты, но после ужина, поэтому возвращается он всегда позже всех. Я подкараулила его на выходе из кухни и заколдовала, а потом велела все сладости, что он нес в сумке, отнести в общую гостиную и выложить на стол. Представляете, что с ним было, когда он очнулся! Все уплетали его конфеты, и благодарили за неслыханный поступок!

Озорные огоньки играли в глазах девочки, а на губах играла улыбка, сейчас она не боялась рассказывать это князю Бероеву, любимцу многих учеников, скорее, наоборот, с гордостью говорила о своем деянии.

— Молодец, ценю!

— Правда?! — восхищенно произнесла девочка.

— Да, родителям, конечно, лучше не рассказывать об этом, и, вообще, знаешь что, скажи им, что ты просто взяла ту книгу, но не читала её. Так, и им будет спокойнее и тебе. Это совет.

— Ладно, я так и сделаю, только вот насчет возвращения домой…. Не знаю я, господин, действительно ли это хорошая идея. Ира все заладила: убегу, да убегу. Боится она, очень боится.

— Ничего, мы уладим этот вопрос. Ты, ведь, согласна с тем, что нужно не убегать, но попытаться найти оптимальное решение? Что ее ждет в бегах? Не очень завидная жизнь, согласись.

— Да, я ей так и говорила, а она всё одно, как будто одну фразу знает.

— Ничего, Беатрис с ней поговорит, она ведь целительница, настоящая.

— Она очень красивая, — завороженно произнесла девочка, — мне даже как-то страшновато быть рядом с ней. Она ведь… из прошлого.

— Теперь уже из настоящего. Это надо принять. Ладно, что тебе нужно помочь?

— Да, пока ничего, я всё соберу сама, только если потом все вещи вынести надо.

— Это мы оставим до завтра, а пока я тебя покину, хорошо?

Девочка кивнула, а Андрей вернулся к сорок шестой комнате, словно почувствовав, что он идет, Беатрис открыла дверь — он невольно вздрогнул. Это чувство было еще незнакомо ему, ново, непонятно — в отличие от Беатрис. Поначалу, занятый этим, Андрей не заметил Ирину, но, придя в себя, увидел, что она улыбается. "Ничего не надо говорить", — предупредила его Беатрис на мысленном уровне.

— Господин Бероев? — окликнул его кто-то сзади, он знал это голос, но, погруженный в себя, не понял: кто это был. — Вас искал господин Сметин, он очень просил вас придти, это по поводу передачи временного руководства над Башней Постижения законов Природы.

— Иди, я помогу Ире, — полушепотом произнесла Беатрис.

Андрей повернулся и увидел Лизу Дармиеву. Ну, конечно, то был её голос, странно, что он не узнал её сразу. Только, звала она его…

— А без меня ему, что, совсем никак?

— Ну, — замялась Лиза, она еще ничего не знала о разрыве старой товарищеской дружбы. — Он просил, сказал, что это необходимо. Вы ведь улетаете?

— Да, да, ладно, где он?

— У себя в кабинете.

— Хорошо, я сейчас иду.

Андрей не знал, как всё сложится в жизни, но одно знал точно: с Марком Сметиным ему не хочется поддерживать отношения, только долг службы или сугубо внешний этикет могут заставить его впредь общаться с ним, не более. И Марк в свою очередь знал это, но исправить положение, даже, просто, попытаться это сделать, не мог. Более того, он решил никогда больше не заводить с Андреем нравоучительные беседы, ничего серьезного и личного, только то, что будут требовать дела Долины. Обоим было обидно, хотелось услышать извинения другого, но оба были слишком горды, чтобы признать собственную неправоту.