Венец Бога Справедливости

46 глава. Пора расставаний

В столовой все было готово к утреннему чаепитию, хотя и не совсем обычному. Праздничным хотел сделать этот утро Мелибей, поэтому он пригласил небольшой оркестр, играющий теперь легкую, бодрящую музыку. Вслед за Мелибеем к столу пришли и его гости, в честь которых он все устроил: Георг и Руфина. Ночью, после того, как их все-таки отпустили отдохнуть, Георг вежливо попросил родителей разрешить ему заночевать в том доме, где он жил здесь, Руфина же ушла с ними под предлогом того, что кроме Мелибея она в Тэнии никого не знает. Альчести только проводила их с выражением легкого недовольства, основная часть которого кипела внутри, сдерживаемая лишь авторитетом приличия.

"Я не понимаю, почему ты так злишься?" — удивленно спрашивал ее Даниил"

"С чего ты взял, что я злюсь?"

"Мне ли не знать тебя, дорогая?"

"Да, я злюсь, а вот тебя я просто не понимаю: как ты можешь спокойно смотреть на это?!"

"Он любит ее, Альчести! Вспомни, что чувствовала ты по отношению к своим родителям, когда они, как ты сейчас, раздражались твоему взгляду, обращенному ко мне, и подумай: стоит ли развивать те же чувства у Георга"

"Она не достойна его!"

"О, да это уже ревность, дорогая!"

"Нет, это не ревность! Просто… Ладно, наверно, ты прав, но мне… надо с этим смириться"

"Вот это уже здравая мысль"

Итак, все собрались за столом, оркестр продолжал играть. "О, если бы так же, как музыкант может начать исполнять музыку, и мы могли бы сменить грустный лад и настроить струны души на новый, более жизнерадостный!" — с грустью подумал Георг.

— Да, ну и повидали вы, ребята! У меня вчера от ваших разговоров волосы на голове шевелились! Это же надо такому ужасу случиться: королеву, заживо, погребли в склепе! Эта Алисия, должно быть, вовсе не слабонервная, если на все это пошла, да еще потом и сбежать умудрилась. Неужели так хотелось власти? Ой, извини, Георг.

— Ничего.

— На вас обоих просто лица нет. Может, музыку сменить? — Мелибей уже поднялся, чтобы дать знак дирижеру, но Руфина остановила его.

— Нет, нет, не нужно. Музыка очень хороша, верно, Георг?

Юноша кивнул, хотя, несомненно, в глубине души желал скорее тишины, чем какого-то звучания.

— Тогда отчего вы такие печальные? Может, еще принести что-нибудь?

— Нет, нет, ничего не нужно, спасибо. Просто… Просто грустно, что пора расставаться, и с вами, и с Руфиной.

— Ну, со мной ладно, понятно, но вас-то кто разлучает? Вы же оба драконы, можете лететь в Каримэну.

— Нет, — возразила Руфина, — лучше будет, если я останусь за ее пределами.

Да, именно так она сказала вчера Георгу, и именно это повторила теперь.

— Но почему? — как и вчера, воскликнул Георг. — Я не понимаю!

— Так будет лучше.

— Кому лучше? Это ведь из-за моей матери ты не хочешь ехать, верно?

— Нет, она здесь не причем.

"Просто я действительно поняла, что была не права"

"В чем не права, в чем?!"

"Давай не будем об этом, не сейчас, пожалуйста"

Мелибей, несколько смущенный их внешним молчанием, решил сам спросить:

— Ты куда-нибудь хочешь уехать, Руфина?

— Я еще пока не знаю.

— Может, останешься здесь? В моем доме предостаточно места, хотя, конечно, ты в праве выбрать любой дом. И жить здесь можно совсем не бессмысленно: ты можешь стать целителем в одной из больниц, тем более у тебя теперь такая слава в этом искусстве. Ну, конечно, как знаешь, но это неплохой вариант.

— Вы правы, неплохой, очень даже неплохой. Я, пожалуй, так и сделаю. Если король разрешит.

— Разрешит! — заверил ее Мелибей, но тут же осекся, взглянув на Георга: он молча смотрел в одну точку, нервно перебирая пальцами по столу. Воцарилось молчание, и только музыканты продолжали играть.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил, наконец, Георг.

— Да.

— Хорошо. Я сам поговорю с королем. Здесь ведь не все так просто: нужно получить официально заверенное разрешение на пребывание в стране.

— Я была бы тебе очень признательна.

— И еще: останься, пожалуйста, здесь, у господина Мелибея.

— Что ж, если он не против, и ты того хочешь, то с удовольствием.

***

Утром следующего дня драконы должны были улететь. Многие участники Игр уже покинули Тэнию, а некоторые и саму Ридану, так что драконы в этом ряду были едва ли не последними.

— Мне искренне жаль расставаться с вами, — говорил король Адельберт, — и особенно с Георгом. Ты простишь мне, что я так обращаюсь к тебе?

Сегодня перед королем Адельбертом действительно стоял принц Каримэны, о чем говорил белоснежный, вышитый серебром плащ и золотой обруч на голове.

— Что вы, конечно нет! Я даже рад, что могу оставаться для вас просто Георгом.

— Тогда… Георг, я очень рад тому, что ты жил здесь. Знаю, было не все гладко, но, впрочем, это и хорошо, так как это был, действительно, отрезок жизни, со всеми его плюсами и минусами. Спасибо тебе, спасибо, и за тот первый день, когда ты заставил тэнийцев поверить в победу и добиться ее, и за то, что сумел навести порядок в войсках, и за то, что не бросил Яромира, я уж не говорю обо всех твоих подвигах в Идэлии. Ты — настоящий герой и достойный принц своей страны.

— Спасибо вам за добрые слова, но не стоит переоценивать мои действия — я делал только то, что должен был. Так поступил бы любой на моем месте, любой здравомыслящий тэниец, эльф, дракон, все равно кто.

— Ты прав, — Адельберт улыбнулся и, чуть развернувшись, воскликнул. — Да здравствует дружба народов! Ура!

— Ура! — вторили ему все собравшиеся на площади: и тэнийцы, и эльфы, и драконы.

— Что ж, до встречи? Я ведь, надеюсь, ты будешь навещать нас?

— Конечно, тем более что я оставляю здесь одно из самых близких мне существ.

— Не беспокойся, с ней все будет хорошо. Обещаю, никто не посмеет даже плохо отозваться о ней.

— Я уповаю на это.

Король пожал Георгу руку и по-отечески обнял. В этот момент Яромир, стоящий поодаль решил подойти — Адельберт оставил их.

— Прости, если что не так было.

— И ты тоже прости, — Георг положил ему руку на плечо, — знаешь, Яромир, чтобы между нами ни было, и чтобы ни было впредь, я надеюсь, это не мешает и не помешает нашей дружбе. Мы ведь — друзья?

Он протянул мальчику руку — Яромир замешкался, поймав себя на мысли, что это великодушие со стороны Георга — очередная насмешка. Медленно подал он свою ладонь, вяло улыбнулся и весьма не воодушевленно ответил:

— Да, конечно.

"Хотелось бы верить", — прозвучал в мыслях ее голос, Руфины.

Тут же он стал искать ее взглядом — она стояла среди толпы тэнийцев, в первых рядах, прекрасная как никогда, в длинном белом платье с витиеватой вышивкой серебреными нитями, подаренном ей самой королевой Идэлии. Черные локоны девушки не менее, если не более, чем серебряная нить, украшали ее лицо и плечи. Не спуская взгляд с ее красивых синих глаз, Георг медленно подошел к ней, но не смог сказать ни слова, и не только вслух. Руфина подняла руку и осторожно смахнула слезинки с уголков его глаз.

"Не плачь, мы же ведь не расстаемся навсегда"

"У меня дурное предчувствие"

"А у меня нет. Я точно знаю, что увижу тебя, и не раз, и не два"

Георг подхватил ее опускающуюся руку.

— Я люблю тебя, — прошептал он и, словно забыв, где и с кем находится, чуть наклонился и поцеловал ее.

Кто-то даже ахнул.

— И я люблю тебя, с того самого момента, как увидела. Разве может что-то разлучить нас? Время не смогло и никто, и ничто не сможет!

— Ты хоть пиши мне.

— И вы тоже, ваше высочество.

Руфина склонила голову ему на плечо, юноша коснулся губами ее черных волос и нехотя выпустил из объятий, потом он решительно развернулся и как можно быстрее подошел к дракону, который должен был нести его.

Глотая ужасно горькие слезы (а они, действительно, стали очень горькими на вкус), он неотрывно смотрел на исчезающую белую точку. "Мы увидимся, обязательно увидимся!"

***

Антонио нервно расхаживал взад и вперед по комнате, полы его длинной мантии то и дело задевали какие-нибудь предметы, в конце концов, упала ваза, но, к счастью, не разбилась

— Я все равно не понимаю тебя, Яромир! Зачем это нужно, зачем?

— Я так решил, — он хотел добавить "отец", но сдержался.

— Яромир, ты понимаешь, что домой тебя только зимой отпустят.

— Ну и что.

— Ну и что?! Неужели тебе совсем не жалко меня?

— Зачем вы так говорите? Вы мне очень дороги. И… просто я хочу учиться.

— Ладно, Яромир, давай рассуждать логически. Я, конечно, не самый хороший учитель, но и не самый плохой. И я вполне мог бы заниматься с тобой еще год-другой, а потом да, поступай в школу Долины. Но сейчас! Ты ведь еще ребенок, а там, там к тебе будут относиться как ко всем.

— Как к взрослому, — закончил Яромир свой вариант предложения. — Пожалуйста, я решил, решился, если хотите. Потом будет сложнее.

Антонио остановился и посмотрел на мальчика. Пропасть разверзлась между ними и он, пожалуй, только сейчас осознал это. Яромир перестал называть отцом, всячески избегал все эти несколько дней, а вот теперь заявил о своем решении поступать в школу Долины Времен Года.

— Хорошо, — сказал Антонио после продолжительного молчания, — езжай.

В это вечер были собраны все необходимые вещи, и рано утром Яромир с рекомендательным письмом и благословлением от Антонио отправился в Идэлию. В этот сезон он не приезжал домой ни на зимние, ни на весенние каникулы, а летом, вопреки все просьбам Антонио — дождаться международного собрания магов в Долине Времен Года — уехал в Западную страну эльфов, где его, однако, так и не встретили. Антонио не находил себе места, вновь ощутил ту тягость безвестия, но через какое-то время все-таки получил известие о его пребывании в доме учителя. Однако же, когда королевский маг Риданы отправил весточку Артуру Бёрну, то получил вконец обескураживший его ответ: Яромир не посещал этим летом своего школьного учителя, но приехал десятого сентября на занятия. На все вопросы: где он был, у кого, он говорил следующее: "По пути в Западную страну эльфов я познакомился с одним стариком из Идэлии, тот попросил меня помочь в строительстве дома к возвращению дочери. Я не смог отказать, а про учителя сказал потому, что собирался поехать к Артуру Бёрну, но передумал, а письмо написал еще тогда, когда собирался ехать. Думал, оно как раз придет, когда я буду на месте, но вот… так получилось"

"Мне кажется, я начинаю ощущать пустоту той пропасти, что образовалась между нами, — писал Антонио в своем дневнике. — Почему Яромир бросил меня, почему разлюбил? Да, я не его отец, но только по крови. Только по крови! Я люблю его, даже сейчас, после всего, что случилось, после всех его выходок. Я понял, что привязался к нему еще тогда, когда увидел маленький плачущий комочек в лесу. Что я сделал не так, Яромир? Почему ты покинул меня?"