Венец Бога Справедливости

12 глава. Первые шаги Богини Любви

Бойкий огонек в камине звонко прыгал и трещал, отражая на потолке, полу, стенах отзвуки своей игры. Он словно говорил: "Ну, поймай меня!", достигал заманчивой близости, а потом резво отскакивал. Однако эти игры достигали максимум середины комнаты, остальная её часть оставалась во мраке

Дверь открылась, и в комнату вошел Марк Сметин

— Ну, что? — спросил он лекаря, Николая Грошева Юрского, тот сидел в кресле в правом углу от камина.

— Ничего нового: спит. А как Арман?

— Тоже спит. А рана… раны больше нет.

— Ну, вот видишь, а ты требовал: перевяжите ему голову чем-нибудь нормальным! Она, наверняка, приложила яд! Она — настоящая целительница, нам до нее жить и жить, учиться и учиться.

— Да, — Марк подкатил второе кресло поближе к камину, сев напротив Николая. — А ведь мы, можно сказать, похоронили Армана.

— Её так и держат взаперти? Под охраной?

— А как иначе? Мы ведь даже не знаем, кто она. То есть по внешности, конечно, знаем, но такое ведь невозможно. Ник, это невозможно!

— И все-таки, вы не правы, её нужно отпустить, тем более она ясно сказала: "Позвольте быть рядом с Андреем" Искать вам ее не придется.

— Ну, если бы она еще хоть что-нибудь сказала, например, ответила бы на часть вопросов, а то мы дождались от нее только двух фраз. Первая: "Позвольте осмотреть раненого юношу", и вот эта, вторая.

— Знаешь, если она действительно та самая Беатрис, то правильно и делает, что молчит, я бы тоже молчал! Это же прямое оскорбление.

— Оскорбление — не оскорбление, — настаивал Марк, — а нас тоже можно понять.

Николай только хмыкнул в ответ.

— Вот погодите, проснется Андрей, он вам всем устроит! Возмездие за недоверие Беатрис!

— Андрей не компетентен в данном вопросе, ты же знаешь его ненормальное отношение к той самой Беатрис, заметь к той самой, а не к этой, просто он ослеп. Это нормально, его можно понять, но мы должны быть трезвы в принятии решений.

Но Юрский только покачал головой.

— Всё равно, в трезвом подходе или каком, но вы не имеете права так обращаться с ней. И тем более, никто не имел права поднимать на нее руку! А что касается Андрея, то попробуйте: остановите его, ты же знаешь, не хуже меня: что он, что принц Георгий, если им надо, они горы свернут на свои пути и уберут любого, вспомни: кто их мать, и как она их воспитывала.

Марк сделал вид, что не слышал последних слов, он помолчал некоторое время и только потом мрачновато заметил.

— На счет руки, это, да, перебор. Но Храмов, сам знаешь, тоже, горячий. А ты бы, Ник, как отреагировал, когда тебя игнорируют и отвечают на все вопросы упорным молчанием?

— Еще раз говорю, — твердо сказал Юрский, — правильно делает, что молчит. А Храмова не надо было и близко пускать для допроса. Сам бы лучше допросил.

— Ну, ты скажешь! — почти в полный голос воскликнул Марк. — Как будто это я решаю! Кто Храмов и кто я!

— Беатрис, — донесся до них голос Андрея, оба дракона вздрогнули. Марк невольно укорил себя за то, что повысил голос. Но Юрский только пожал плечами и, подойдя к стене, зажег свет. В комнате сразу стало светло, комната была достаточно большой, красиво и богато обставлена, когда-то она принадлежала настоящему главе башни постижения законов Природы, теперь заместителю — Андрею Бероеву. Со времен родителей Андрей мало что изменил в этих покоях, говорили, конечно, что роскошь навеяна воспоминаниями о прежней жизни, но и аскетизм предпоследнего руководителя башни тоже никто не одобрял.

— С возвращением, князь, — произнес, было, Марк, но Андрей осек его сразу и решительно.

— Где она?

— Кто?

Андрей смутился — а что если всё это ему приснилось, и не было никакой Беатрис. Или была, и теперь… исчезла?.. Но что-то подсказывало ему: она здесь, иначе с чего это Марк отводит взгляд, а делает он так всегда, когда не хочет отвечать, да и то, что он обратился к нему, именно так, тоже наводило на подозрения.

— Беатрис, где она?

Да, Марку было из-за чего отмалчиваться, он только вздохнул, встал и подошел к окну, провожаемый пристальным взглядом Андрея. А на край кровати сел Юрский.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Где она?

— Это ты у него спроси, — кивнул лекарь в сторону Марка. — И что они сделали, тоже спроси.

Андрей побледнел. Нет, как они посмели? Что-то сделать? И что именно они сделали?

— Я требую, чтобы меня отвели к ней! — заявил он, вставая с постели.

Развернувшись, Марк окинул его чуть удивленным взглядом, и почти насмешливо спросил.

— Так и пойдете? В одной рубашке?

— Надо будет, и пойду! — зло отрезал Андрей и, со всей силы хлопнув дверью, ушел переодеваться в соседнюю комнату.

— Ты бы предупредил Храмова, что ли, — предложил Николай.

— Да, князь уже в бешенстве, а ведь сейчас как раз допрос идти должен — увидит, полшколы разнести может.

Не прошло и минуты, как Андрей вышел в полной амуниции, он даже успел захватить плащ, но не простой учительский, а белый, с вышитым гербом Бириимии, на ходу одевая его, Андрей уже вполне спокойным голосом предложил.

— Марк, давайте по-хорошему. Вы отведете меня сейчас прямо к ней.

— Соглашайся, — подхватил Юрский.

Сметин только вздохнул и, не глядя на Андрея — точно, виноват, чуть слышно сказал:

— Идемте.

Еще один признак: он перешел на "вы", значит, ни к какой откровенности не расположен. Если Андрей всегда обращался к Марку на "вы", отдавая дань возрасту Сметина (он годился князю Бероеву в отцы), то Марк к нему в исключительных случаях. Неужели это один из них? Андрей нервно кусал губы, в душе всё клокотало, но когда они свернули в сторону темниц, то стали понятны все увертки Сметина. Позеленев от негодования и возмущения, Андрей едва сдержал себя, чтобы не расквитаться со всеми и сразу сию минуту.

— Отвечай! Выпускали ли ты чудовище Балскове?! — кричал заместитель главы школы, эльф Виктор Храмов, держа в руке приличной величины кнут. Беатрис гордо молчала, не желая удостоить его даже взглядом.

Храмов начинал выходить из себя: да как она смеет, вот так сидеть и молчать, игнорировать его?! Эльф зло ударил кнутом, пока только в воздухе, а вот следующий удар.

Услышав гневный тон Храмова, Андрей забыл о шаге и, стремглав бросился вперед.

— Ну вот, — подытожил Марк, — началось!

При виде разъяренного князя Бероева, оба стражника в страхе отступили — они не понаслышке знали о его победе над лианой Кавериса, и спасенной им Долине. Андрей ударом ноги вышиб дверь, а, увидев занесенный Храмовым кнут, он выпустил в этот самый кнут огненную стрелу. Эльф взвыл — стрела задела ему руку.

— Ты что, с ума сошел?!

— Нет, это ты с ума сошел!

— Как ты смеешь тыкать мне, гадёныш, да я тебя!

Последние слова он произнес шепотом — Андрей припечатал его в стене и сжал рукой его горло, не посмотри, что рука тонкая и изящная, силы в ней было немало. Взглянув в эти глаза, Храмов не на шутку испугался: он знал о мощи Бероева, знал и потому ненавидел, и боялся одновременно.

— Успокойся, Бероев, я ей ничего не сделал!

— Андрей, возьми себя в руки! — воскликнул подоспевший к месту Марк.

Но молодой дракон и не думал слушать его, а вот Беатрис, увидев вбежавшего Андрея, едва не вскрикнула (от радости! Часто ли такое с ней бывало!), и неприятностей ему из-за себя не хотела. Она быстро подошла к Андрею и, положив ему на плечо свою ладонь, попросила.

— Пожалуйста, отпусти его, не нужно никаких стычек из-за меня. Андрей, прошу тебя!..

До конца своих дней будет вспоминать Храмов тот день, и, ненавидя всей душой обоих, отдавать должное Беатрис: она спасла его, не дав, по крайней мере, покалечить. Андрей брезгливо оттолкнул от себя эльфа, еще раз ударив, тем самым, о стену — Храмов зло прошипел в его адрес не слишком лестные слова — дракон уже развернулся, но Беатрис еще крепче сжала его руку, занесенную, было, для удара.

— Нет!

— Пошли отсюда!

Как и утром. Андрей взял Беатрис за руку и повел за собой — Беатрис не противилась, она словно, вообще не заметила этого. По пути они встречали и учителей, и учеников, но никто не остановил их до самых покоев князя Дэ" Эстена Бероева в башне постижения законов Природы.

— Проходи.

После сумрачной холодной темницы хорошо освещенная уютная гостиная заставила Беатрис впервые за всё время пребывания здесь улыбнуться. Она благоговейно вдохнула этот приятный воздух, сделав три глубоких вдоха, отчего даже немного, но приятно, закружилась голова.

Андрей меж тем закрыл изнутри двери. Убирая ключи в карман, он столкнулся с несколько удивленным взглядом Беатрис.

— Так надежнее, — пояснил он. — Хочешь принять ванну? Идем, я покажу где.

Он вновь взял её за руку и повел вглубь комнат, в четвертой они остановились, Андрей осторожно отпустил её ладонь и подошел к правой от входа стене.

— Здесь от мамы осталось два платья, ну, не сказать, чтобы очень красивых, но все-таки лучше, чем испачканное в крови.

Он открыл дверцу шкафа, столь умело встроенного в стену, что Беатрис поначалу его даже не заметила.

— Какое тебе больше нравится. Белое или розовое? Они по фасону одинаковые, только… — Андрей прикусил гуду, ему стало жутко неловко, — оно чуть ниже колена.

— О! Если честно, я даже рада, а то длинное платье далеко не всегда удобно.

— Тогда ладно, а то я уж, было, испугался! Так…

— Белое, — закончила за него Беатрис.

— Да, возьми еще полотенце и тапочки, это тоже от мамы, когда они с отцом вдруг решают навестить меня, это весьма пригождается. Ванна там, за той дверью, а я буду в кабинете — это через боковую дверь в предыдущей комнате, потом до конца залы. Да, если тебе еще что-то понадобится, я имею в виду из вещей, не стесняйся, бери. До встречи.

Он и улыбнулся и оставил ее одну, Беатрис еще минут пять неподвижно стояла на месте, не понимая, что произошло, происходит, или должно произойти, почему она не злится на такое внимание, и не то, чтобы не злится, а не может злиться! Или она слишком устала? Так, что теперь безумно рада этой помощи, ведь можно отдохнуть, принять ванну, забыться… "Но только с тем, чтобы потом во всем разобраться! — решила Беатрис. — На свежую голову" А допросы, кнут, пощечина — всё это осталось там, за дверью, и пока можно было не думать о том, что ключи придется достать.