Трофей Степного Хана

Глава 36

Утром Тэмир ушел очень рано, Аля еще спала. Когда проснулась, сквозь узенькую щелочку пробивались солнечные лучи. Она потянулась на мягких шкурах и уже собиралась вылезти из-под тонкой кошмы, как вдруг услышала женские голоса.

- Вэ! Я только посмотрю, как там наша ханым, - шепотом выводил молодой, звонкий.

- Оис-сс! Сиди тут! Ханым спит, - недовольно скрипел старушечий.

Цэцэг и Шертэ?! Это было так неожиданно. Аля мгновенно натянула на себя халат, вылетела из-за занавеса и кинулась их обнимать.

- Ох-хо! Задушишь меня, охин-луу, - ворчала старуха, а сама довольно улыбалась и вытирала влажные глаза.

А Цэцэг заливисто смеялась.

- Но как?.. Вы здесь?! - выпалила наконец Аля, когда немного улеглась радость.

- Пхе! А ты думала, старая Шертэ останется?! - лукаво щурилась шаманка и шутливо грозила ей пальцем. - Я же знаю, этот бешеный луу* (дракон), твой муж, будет рваться в бой, кто потом смажет мазью его раны? Вэ?

Оказалось, что они и еще некоторые женщины тоже выступили в поход со своими родными. Только для них были повозки, они двигались медленнее и подошли уже спустя два дня. А сопровождал их Дава со своей сотней. Они теперь все нукеры великого хана. И Есу, и Гырдо, и Табга.

- Да ты что? - Аля всплеснула руками.

- Да, - кичливо покачала головой старуха.

Потом мечтательно вздохнула:

- Вот женю моего давшана*(зайца) внука, и можно умирать. - И захихикала: - Кхе-кхе! Но сперва еще ваших детей на руки возьму.

При этих словах Аля невольно отвернулась, сердце кольнуло. Стало больно.

- Вэ? Ты что, ханым?

Она неловко улыбнулась и повела плечом.

- Не получается у нас.

Старая шаманка вопросительно посмотрела на нее. Перевела взгляд на ее живот и сделала замысловатый жест, как будто выбросила что. Аля знала, что значит этот жест, так обычно знаком показывали месячную кровь. Она отвела взгляд и молча кивнула. Дурные мысли полезли в голову. Тэмир великий хан, не может быть у хана бесплодной жены. Повисла пауза, замолчала даже хихикавшая до того Цэгэг.

Наконец старуха коснулась ее руки.

- Не бойся, охин-луу, просто не пришел твой срок, - улыбнулась она щербатым ртом, ткнула в бок Цэцэг и шикнула:

- Айте! Ханым Алия проснулась, скажи, пусть побольше еды принесут!

Потом подмигнула Але:

- Старая Шертэ знает травы. Все будет.

Сейчас, когда самое страшное позади, Але очень этого хотелось бы - новой жизни.

***

А для Керканда новая жизнь уже началась. Царство хазиев в считанные дни перешло под руку степняков. Да, это произошло без особых жертв, а город и вовсе был взят бескровно.

Но жители страны, привыкшие считать себя защищенными и практически неуязвимыми за своей неприступной стеной, никак не могли свыкнуться с мыслью, что их завоевали какие-то грязные варвары-кочевники, которых они, просвещенные, привыкли считать низшими народами. Как это могло произойти, не укладывалось в их головах, казалось сверхъестественным, мистическим. А все непонятное страшит.

Разумеется, обе стороны - и победители, и побежденные - не испытывали ни малейшего доверия друг к другу. И если уж говорить прямо, хазии до икоты боялись дикарей. Ведь те, несмотря на то что обещали в случае добровольной сдачи помилование, могли в любую минуту превратиться в разъяренных зверей. И тогда все вмиг обернется кровавой резней.

Однако даже страшное становится привычным, страх притупляется и уже не мешает мыслить. Древняя мудрость говорит: «Все, что не убивает, делает сильнее». Так и великий эмир Керканда тоже пришел в себя и успокоился. Раз его не казнили в первые минуты, значит, все еще может обернуться в его пользу. Он собирался бороться за власть, но своими, тонкими, цивилизованными методами. И когда наутро после знаменательного дня был назначен большой совет в тронном зале, он был к нему готов.

Не готов оказался Микдад только к одному.

Хан Тэмир шел твердой поступью и просто лучился той непередаваемой энергией, которую может дать только страстная ночь с любимой. Эмиру казалось, от него «пахнет» ЕЮ, женщиной, которая ему так и не досталась. Досада и запоздалая ревность сдавили горло мужчины.

Микдад скрипнул зубами, однако на лице его не отразилось ничего, кроме подобия кривоватой улыбки. Он уже знал, о чем будет говорить с варварами в первую очередь.

Власть.

Волевым усилием он отсек все остальное.

Но чтобы сохранить власть, ему нужно было действовать осторожно. Стальной клинок в бархатных ножнах, вот что эмир Микдад называл дипломатией. Он прекрасно понимал, для чего степняки сохранили ему жизнь и как собираются использовать.

И собирался использовать их тоже.

Обернуть против них их слабости.

Потому что против своей природы не пойдет никто. Кочевники не возделывают землю, не строят домов. Их дом - степь. Они не смогут жить в каменных стенах городов, не станут заниматься земледелием. Значит, они возьмут дань и уйдут. В этом эмир был уверен, как в том, что завтра снова взойдет солнце.

И вот тут и начинались тонкости. Дать им дань и при этом не дать ничего. Он это мог. Никто не знает ресурсов Керканда и состояния казны лучше него. Если он сохранит и сосредоточит ресурсы страны в своих руках, он сохранит власть.

Что может быть нужно дикарям, живущим в шатрах?

Прежде всего, эмир понимал, что нужно создать у них ложное представление, обмануть, приуменьшить богатства своей страны. И им дать немного золота (этим эмир, так и быть, готов был поступиться) и сколько угодно наложниц.

Глядя на хана и по-прежнему испытывая отголоски досады и ревности, эмир начал свою речь. Но все пошло не так.

Этот хан Тэмир оказался слишком хорошо осведомлен о состоянии дел в Керканде. Ему было известно, чем богата каждая провинция, даже промыслы и ремесла. Слушая это, Микдад в очередной раз испытал острое желание удавить вождя даулетов. Однако за тот короткий срок, что даулеты жили на землях хазиев, мерзавец Джейдэ просто не смог бы успеть разведать все так глубоко и подробно.

Микдад не удержался и спросил хана, откуда у него столь полные сведения.

- Я жил в Керканде семь лет, - просто ответил тот.

Эмир замолчал, понимая, что отстоять свои позиции будет гораздо сложнее. Но кто ж мог знать... Однако ему надо было сохранить лицо.

- Что ж, в таком случае, я надеюсь, великий хан Тэмир не откажется принять в дар золото и самых прекрасных наложниц? - спросил Микдад.

Среди степняков послышался короткий ропот одобрения, эмир воодушевился. Кажется, он не ошибся. Хан Тэмир проговорил, глядя ему в глаза:

- Ты предлагаешь в дар то, что мне и так принадлежит.

У Микдада невольно сжались кулаки, он еле заставил себя распрямить пальцы и спросил, пытаясь сохранить остатки спокойствия:

- Так чего же ты хочешь?

Когда хан варваров заговорил, эмир был потрясен. Он хотел мастеров. Разнообразных! Ткачей, гончаров, строителей! Военных инженеров, а также тех, кто умеет прокладывать каналы и арыки.

- Но зачем?!

- Я хочу основать город.

- В степи?! - вырвалось у эмира. - Ты безумец!

Хан Тэмир едва заметно усмехнулся:

- Мне не раз это говорили. - А потом обратился к тому старику, что сидел рядом каменным изваянием и пялил на эмира свои пустые глазки-щелки. - Забу-Дэ, тебе решать, какую взять дань золотом, наложницами, лошадьми и оружием.

Встал и направился к выходу. Микдада сотряс взрыв бессильной ярости. Вот так проиграть было невозможно! Было еще кое-что важное для любого мужчины. Его женщина. Он язвительно усмехнулся и бросил уходящему варвару в спину:

- Как себя чувствует прекрасная ханша Алия?

Укол достиг цели! Мужчина замер и медленно обернулся. Эмир впился взглядом в его лицо, ища досаду, гнев, ревность. Но так и не нашел.

- Она благодарит тебя за оказанное гостеприимство, - проговорил степняк и повернулся к нему спиной.

В этот момент Микдад чувствовал себя уничтоженным. А вокруг него сидели эти шакалы, и ему еще предстоял с ними омерзительный и унизительный торг.

- Вэ-э? Что ты сказал про золото, эмир? - проскрипел старик, когда хан Тэмир покинул зал. - Я поставлю свой шатер в саду, принесешь туда золото. И наложниц пришлешь тоже. Пусть помоют меня, кхе-кхе! И постригут мне ногти на ногах.