Трофей Степного Хана

Глава 19

Когда немного успокоилось дыхание, а звуки снаружи затихли, старуха оглянулась на Алю и покачала головой.

«Старый хан плохо, надо молодой», - явственно звучал в сознании ее скрипучий шепот.

Молодой?!

Аля обомлела. Сразу вспомнилось предсказание: «Быть тебе женой хана».

Ей аж дурно стало. Молодой - это старший сын хана, что ли? Тот, с кем Тэмир дрался за нее на поединке? Видела она этого Дер-Чи. Высокий мужчина, красивый, мощный. Но он был страшен. Жесток. Такой если станет ханом... И замуж за него? Ни за что!

- Если это произойдет, - тихо проговорила Аля, - я убью его.

И неважно, что будет после. Взглянула на старуху, потрясенно смотревшую на нее, и сказала:

- Я выйду замуж за Тэмира и только за него.

- Ох-хо... - бабка прикрыла рот ладонью и покачала головой. - Луу*! (дракон). Охин-луу*! (девушка-дракон), судьбу не обманешь.

«Что такое судьба? - хотелось сказать Але. - Не мы ли делаем ее своими руками?»

Старая шаманка посмотрела на нее искоса и вдруг усмехнулась. А потом позвала зычно:

- Эй! Кто там?! Айте!

В шатер просунулась голова ее внука:

- Что кричишь, старая?

- Как с кайнаной разговариваешь? Живо немного арака принеси, я знаю, у тебя есть.

- Э-э? Вот еще!

- Неси. Устала старая Шертэ, надо сердце успокоить.

Тот принес небольшую фляжку, сопя, отдал. Бабка повертела фляжку в руке, взглянула на него косо. Круглолицый щекастый парень тут же вспылил:

- Что?! Нету у меня больше!

- Оис-с, ладно, - махнула она рукой. - Принеси нам еды и зови Цэцэг.

***

Прибежала Цэцэг, им принесли разной еды и еще сладких ягод. Они втроем ели и пили арак маленькими глоточками, а потом Давина бабка и Цэцэг пели какие-то песни, расчесывали и переплетали Але волосы.

Может быть, от арака, хотя она и выпила всего два наперсточка, а может, от этих песен и оттого, что ей расчесывали волосы, но тревога, сжимавшая сердце, отпустила. И Аля сама не заметила, как уснула.

Во сне ей снился город. Такой... восточный. Средневековый, жаркий и пыльный.

Высокие зубчатые стены, дома из необожженного кирпича, плоские кровли с полосатыми палатками наверху, узкие улицы. И дворец. Дворец был велик, ей смутно виделись большие залы, цветные изразцы, сады внутри...

По площади перед дворцом неслись всадники.

Дальше Аля ничего из сна не запомнила.

***

После того короткого боя с Джйдэ других столкновений не было. Отряд Тэмира все время шел быстрой рысью, останавливаясь только ненадолго ночью. И вот, после двух дневных переходов, вдали наконец показался караван, который они должны были встретить.

Впереди был пустынный участок, проплешина в степи. Красноватый песок, камни, жалкие пучки сухой травы. Согласно старой договоренности, от границ Керканда до пустыни караваны сопровождали отряды хазиев. А вот от пустыни уже их встречали и дальше сопровождали степняки. Обычно это были люди Угэ-хана, реже даулеты. Когда между ними еще был мир.

Караван был виден издали размытым пятном. Но уже отсюда было видно, что он как-то странно и широко забирает по пустыне. От общей массы еще отделилась группа всадников и помчалась к ним.

- Что там у них происходит? - пробормотал Тэмир, глядя на приближающееся облако красноватой пыли.

Потом закрыл широким темным платком лицо и первым сорвался вперед. Его отряд быстро покрыл отделявшее их расстояние, а когда они достаточно приблизились, стало понятно, что караван преследуют и пытаются взять в клещи. Верблюды неслись, выбрасывая вперед длинные ноги и вздымая пыль. И за этой пылью было не разобрать, с кем сражается охрана. А другая часть защитников каравана бросилась к ним, видимо, приняв за врагов.

Неожиданный поворот.

Тэмир приказал развернуть знамена ургурцев с красовавшимся на них волком Угэ-хана. К тому моменту, когда его отряд доскакал, их встречали измученные хмурые наемники.

- Там! Там! - выкрикнул один из них.

Убедившись, что они не враги, охрана каравана тут же повернула обратно, туда, где еще кипел бой. Отряд Тэмира с ходу врезался в сечу, но бой был недолгим. Увидев, что подошла подмога, нападавшие сразу ушли в сторону степи. Нетрудно было узнать тех самых даулетов, которых они потрепали пару дней назад. Преследовать их Тэмир не стал, важнее было доставить караван в целости и сохранности.

Уже потом, когда все было закончено, старший над наемниками, крепкий, седой мужчина в чужеземном головном уборе, оглядев Тэмира, пробормотал:

- Кто ты? Так носят только пустынники, живущие к югу от Керканда. Ты бывал там?

Тэмир сдвинул платок, открывая лицо, и сказал:

- Я новый минбаши войска Угэ-хана.

Наемник поклонился.

- Плохи были бы наши дела, не подоспей вы вовремя.

И стал рассказывать, обтирая потное лицо и размазывая налипшую красноватую пыль, что не успел отойти отряд хазиев, как на них напали. А под конец спросил:

- Что творится?

- Война, - мрачно проговорил Тэмир, глядя в ту сторону, куда ушли даулеты.

Много разного в голову полезло. Становище. Алия. Он уже мысленно был там, но караван идет гораздо медленнее, чем ему хотелось бы.

Потом дал отмашку и велел поднимать всех.

***

В эти четыре дня Дер-Чи со своим войском двигался к тому пустынному участку, думая перехватить Тэмира по дороге. Чтобы расправиться с ним и самому сопроводить караван до становища. А потом сказать отцу:

- Не ждал?

И забрать все, чего ему так давно хотелось. Небесный трон, власть, девушку со светлыми волосами. А заодно его старую жизнь.

Но Тэмир ему так и не встретился. Змееныш со своим отрядом словно растворился в степи. Вышло так, что они все это время шли в одну точку, только их пути ни разу не пересеклись. Дер-Чи искал его на знакомой дороге, но каждый раз находил только следы боя и все больше ярился.

Встретились они неожиданно.

Это было уже в одном дне пути от края красной пустыни. Дер-Чи со своими двумя тысячами двигался вдоль холма и вышел прямо на него. Змееныш ехал впереди, как чабан. А караван позади него показался старшему ханскому сыну стадом баранов.

На какое-то очень недолгое время два войска, одно двухтысячное, а другое совсем куцее, там не было даже трех сотен, застыли друг против друга. Дер-Чи смотрел на развевающиеся на ветру знамена с волком, знамена его отца. И, каменея от досады, понимал, что не может напасть сейчас. Он упустил момент. Опоздал. Надо было ловить его в степи.

Молчаливое противостояние затянулось.

Но вот Тэмир двинул вперед буланого коня с черной гривой и медленно проехал мимо. Караван двинулся за ним. Дер-Чи смотрел на это и чувствовал то же, что и когда увидел, как тот вез через все становище Алию. Непроизвольно сжались кулаки. До белых костяшек, до хруста.

Ничего, вечно не будет змеенышу везение, однажды они встретятся лицом лицу.

- Урра-гах! - выкрикнул Дер-Чи.

Хлестнул коня и развернул свое войско.

Он слишком долго отсутствовал. А отец, похоже, совсем выжил из ума. Настало время вернуться и взять власть в свои руки. Однако сразу вернуться не удалось, на пути к становищу ему снова попался отряд даулетов, пришлось погоняться за ними по степи.

***

Когда они отъехали на достаточное расстояние и войско ханского сына скрылось из вида, к Тэмиру подъехал старший над охраной каравана.

- Минбаши, - сказал, поклонившись. - С тобой хотят говорить купцы.

Хотят говорить? Тэмир не представлял, о чем. Да и времени у них было в обрез, останавливаться нельзя, в любой момент может вернуться Дер-Чи или нагрянет кто угодно. Он оглянулся на караван и сказал:

- Хорошо, только недолго.

Тот понимающе кивнул:

- Я передам.

Тэмир остановился, пропуская колонну вперед, и стал ждать. К нему подъехали трое. Купцы были в возрасте и заметно нервничали. Наконец, один из них, тучный мужчина в просторной иноземной одежде, переглянулся с остальными и начал:

- Господин, мы слышали, что идет война. И мы хотим дать тебе десятую часть от нашей возможной прибыли. Только довези нас и наш товар.

Он сначала не понял, а когда понял, отвернулся.

- Господин, не прогневайся, мы от чистого сердца, - тут же зачастил купец.

Хотелось сказать, что довез бы он их в любом случае, у него приказ. Но люди смотрели на него не отрываясь, ждали ответа. Тэмир подумал - ладно, пригодится, мало ли чего еще потребует от него хан. Кивнул, а потом показал нагайкой вдоль всей линии, в которую растянулся караван, и коротко приказал:

- Все по местам, пока не уйдем на безопасное расстояние, останавливаться нельзя.

Люди заговорили разом, но он уже не слушал, ускакал вперед.

***

В становище жизнь в это время текла иначе.

Много дел было у хана, но он не забывал навещать Трофей. И, конечно же, старый Угэ не прекратил поисков. Теперь он уже присматривался к утвари, к лошадям. Даже к скоту и собакам. Он лично выбирал себе в еду барашка или теленка, бдительно следил за тем, какая используется посуда. Должен был подержать, попробовать. И каждый день требовал новую. Ему меняли постель, кошму, перестилали все ковры.

Ведь это могло быть что угодно. Хотя внимательно осмотреть все становище порой казалось ему непосильной задачей. Слишком много людишек, слишком много шатров! Это было трудно и требовало усилий, но Угэ-хан утешался мудростью древнего философа, гласившей: «Неважно, с какой скоростью ты движешься к своей цели, главное - не останавливаться»*.

И хан не останавливался ни на минуту.

Только иногда, проезжая мимо шатра нового минбаши, задерживался и заходил туда ненадолго. Странно, странно было Угэ-хану. Сколько ни присматривался, не мог понять, что не так.

Как будто бродит вокруг пустого загона, внутри ничего нет, все видно насквозь. А его тянет. Потом ему вдруг пришла мысль - что если это шатер? Тот шатер, что он подарил Тэмиру?

В конце концов, устав разгадывать загадку, он откладывал это на завтра и отправлялся дальше.

***

Когда Угэ-хан появлялся, Алю обдавало отвращением и ужасом. Холодный змей. Липкий, противный, он казался ей ядовитой пиявкой. Пока он говорил о чем-то с Давиной бабкой, она пряталась за занавеской, надеясь, что обойдется. Но в какой-то момент хан все равно требовал, чтобы она вышла.

И тогда приходилось выходить.

А Угэ-хан каждый раз разглядывал ее так, словно искал в ней что-то. И взгляд у него такой, как будто щупальца ползают по коже, оставляя борозды. Однажды он даже велел ей сесть за стол и обращался с разными вопросами. Аля к тому времени уже понимала почти все, что говорилось, но упорно молчала и смотрела в пол.

В тот день хан ушел, однако на следующий пожаловал снова. И все оглядывал шатер. Они еле дождались, пока он убрался.

Казалось, это никогда не кончится.

Но вечером того дня неожиданно пришла новость.

Тэмир отправил вперед гонцов сообщить, что они уже в одном дне пути.

***

Оставалось немного. Становище уже недалеко, но впереди еще был тот самый опасный участок между двух холмов. Место, где даулеты напали на них однажды. Этот участок надо было миновать как можно быстрее, дальше ровная степь, а после холма трех менгиров - земли ургурцев, можно считать, что они уже у себя.

Тэмир рвался назад. Тревожно было за Алию, и просто скучал. Изнывал по обжигающему глотку живой воды и огня. Иногда закрывал глаза и видел ее перед собой. Светящиеся глаза, улыбку. Видел, как взметнутся ее тонкие руки, обнимая его за шею, и тогда...

Он очень торопился, но все равно не смог проехать мимо.

Между двух холмов, немного в стороне от того места, где они раньше схватились с даулетами, их встретило еще одно поле битвы. Очевидно, что бой был ожесточенным, но коротким, и закончился недавно. Стервятники только начали слетаться.

Поодаль, совсем недалеко, паслись кони, так и не ушедшие от своих павших хозяев. Брошенные знамена даулетов и их знамена, с волком Угэ-хана. Даулетов было больше. Сейчас на поле оставались только убитые и тяжелораненые, некоторые из них еще стонали.

Тэмир уже понял, что здесь прошелся Дер-Чи, столкнулся, вероятно, с Джейде или с одним из его отрядов. Он приказал остановиться.

- Минбаши, мы не сможем похоронить всех убитых, - осторожно сказал один из его сотников.

- Ловите коней, делайте сани-волокуши, подбирайте раненых. Может быть, кого-то удастся спасти.

- И даулетов?

- Всех.

Он не стал говорить, но они и так потеряли много людей, а пленные враги тоже могут оказаться полезны в будущем.

- Зачем ты это делаешь, минбаши? - спросил старший охраны каравана, глядя, как воины ищут на поле живых.

- Когда-то мой дом так же вырезали, - ответил Тэмир. - Я поклялся.

Наемник покосился на него и пробормотал:

- Твоим врагом становиться опасно.

Тэмир только мрачно хмыкнул.

***

Собрали живых - и своих, и даулетов. Всех, кого еще можно было надеяться поднять на ноги и вылечить. Получился целый обоз. Но дольше уже задерживаться было нельзя, они и так потеряли седьмую часть дневного времени.

Солнце склонялось к вечеру, когда караван спешно выдвинулся в путь. А дальше пришлось гнать. Обоз задерживал движение, с ним Тэмир оставил пятьдесят из своих, две сотни выставил в авангард. И сам постоянно курсировал, появляясь и там, и там.

К тому моменту, когда на ночном небе взошли Ай и Сар, они миновали холм трех менгиров. Оттуда до становища было уже рукой подать. Их встречали патрули.

Дом ближе - легче идти, прибавляются силы. Кони ржали, почуяв приближение жилища, верблюды быстрее пошли. Люди уже устали, но даже купцы не смели жаловаться. Все торопились поскорее добраться, чтобы уже ощутить себя в безопасности и поесть не на ходу в седле, а на земле, сидя у костра.

В первую ночную стражу они наконец-то въехали в стан.

***

Гонцы прискакали накануне, принесли весть, что караван в одном дне пути. Это значило, что Тэмир вернется завтра. И как только это завтра наступило, Аля ждала его с самого утра.

День прошел в мертвых делах.

Хан появлялся. Он теперь появлялся ежедневно. Аля уже начала привыкать к визитам этого неприятного старика, как к неизбежному злу. Но обычно он ее до дрожи напрягал, а сейчас ей было не до него. Все мысли о другом.

Где Тэмир?

А к вечеру стал накатывать ледяными волнами страх. Почему они не едут? Неужели что-то случилось? Она гнала от себя эти мысли. Сидела, сжав руки, и пыталась представить его в степи. Дать сил, дорогу перед ним выровнять. Молилась. Пусть они тут другой веры, неважно.

В конце концов к ночи Давина бабка не выдержала, напустилась на нее:

- Охин-луу! Зачем так себя изводишь! Он сказал вернется, значит вернется! Спать иди!

Аля пыталась возразить, но та ее буквально вытолкала за занавеску:

- Оис-сс! Иди! Старая Шертэ все равно не может спать. Старая Шертэ посидит.

Но ей не спалось. Прилегла не раздеваясь, а в голову постоянно лезли мысли. Сколько Аля проворочалась, сама не знала, время стало как резиновое.

Вдруг среди ночи шум.

Совсем как тогда, когда напали на стан. Ее тут же подбросило, выскочила из-за занавески, а там Шертэ. Они вместе стали прислушиваться, и тут издали донеслись приветственные выкрики, шум и гомон. Топот снаружи. Смех. Гырдо выкрикнул снаружи:

- Аррр-чи! Як! Як! Наши пришли!

***

Была уже ночь, пока они добрались. Тэмир торопился, и больше всего беспокоило даже не нападение даулетов, те уже ослаблены, не рискнут. В стане остался Забу-Дэ, и гвардия с ним. Он опасался, что Дер-Чи может вернуться раньше него.

Алия.

Но ему повезло. По какой-то причине ханский сын со своими людьми ушел в другую сторону. Он успел, теперь не страшно. И все равно Тэмир не мог бросить все и идти к ней в шатер. На нем был караван, купцам надо было помочь разместиться. Накормить людей.

И еще оставалась забота о тех раненых, которых они подобрали. Их Тэмир определил к лекарям в отдельные шатры. Даулетов раненых особо, надо было сразу обозначить, что это пленные.

Коней. Посты. Доклады выслушать.

Но это уже на ходу. Перед самым шатром он развернулся, взглянул на людей, что шли за ним по пятам и смотрели на него как на вожака, и одним резким жестом повесил на полог нагайку.

Знак. Не беспокоить до утра.

А потом вошел внутрь.

Только шагнул, Алия повисла у него на шее. Оба застыли, так и не заметили, как остались в шатре одни и когда Давина бабка успела выскользнуть. Он обнимал ее, чувствуя, как вливается в него огненная сила, целовал и шептал:

- Я грязный, охин-луу, дуртай, подожди, я грязный, запачкаю тебя.

- Ничего, - она смеялась и разглаживала ладонями одежду на его груди. - Я сейчас тебя вымою.

***

Раздевала его сама, гладила ладонями по груди, обмывала всего влажной тряпочкой. Мужчина задыхался от каждого прикосновения, сжимал ее тонкие руки в своих, вглядывался в огромные серые глаза.

«Что ты делаешь со мной, охин-луу... Я же не железный! Остановись, теперь я».

Потрескивала коптилка, краснели в жаровне угли, в воздухе пряный запах трав...

До утра горела за занавесом маленькая масляная лампа. Поцелуи - живая вода с огнем пополам, закрывались глаза, тела сплетались, мелькали тени на стенках шатра.

***

Когда хану доложили, что караван благополучно прибыл, Угэ скривил губы и процедил:

- Вернулся.

Примечание:

* Высказывание принадлежит Конфуцию.