Тень чупакабры

Глава 16. Выбор так себе

Следующий день Новиков посвятил хозяйственным магазинам. В городе чувствовалось беспокойство из-за разрушенного дома, но следователю это скорее на руку — меньше внимания уделялось его расспросам.

Домой он приехал после обеда, и первой, кого встретил, оказалась Зыкова.

— Выяснили что-нибудь? — буднично спросила начальница Первого отдела, помешивая ложечкой чай.

— Да. — Новиков устало плюхнулся на стул. Артём налил чаю и ему. — Кто дома?

— Только мы, — тихо ответил Артём. — Остальные готовят Выпускные.

— Хорошо, — устало вздохнул Новиков. Горячий чай с мятой действовал успокаивающе. — В одном из хозмагов мне сказали, что Нора Вислогузова часто приходит за хозяйственным мылом и отбеливателем.

— Нора? — хором спросили Артём и Зыкова.

Новиков только кивнул, мелкими глотками попивая чай.

— Ну, тут могут быть разные объяснения, — с сомнением проговорила Зыкова. — Хотя… — Она сдвинула брови, будто что-то подсчитывая в уме. Потом наморщила лоб и произнесла: — Всё сходится. Я узнала: как раз в квартале, где они живут, идёт большой расход воды.

— Но зачем ей? — удивлённо произнёс Артём.

— Может, ней ей. — Новиков откинулся на спинку стула. Он отчётливо помнил, как Нора у них в коридоре отчитывала дочку за то, что та льёт слишком много воды.

— Герда? — спросила Зыкова, переводя взгляд с Артёма на Новикова.

— А ей-то зачем? — удивлённо выдал Артём.

— Так, подождите. Давайте подумаем. — Зыкова повела ладонями над столом. — Могла Герда всё это провернуть? Вроде бы да. Она сильная. Да и девушки её не пугались, потому что были знакомы. Плюс она же дружинница, и поставлена на службу для их безопасности. Её появление в парке не привлекает внимания. Она может даже объяснить кровь на одежде — мол, пыталась помочь, трогала тело.

— Как она это обставила на днях с Сергомасовой, — тихо произнёс Новиков.

— Герда? — снова поднял брови Артём.

— Ну да. Я тут поинтересовался — она же спортсменка, хотя и любительница. Но у неё золотой значок ГТО. Бегать и прыгать она хорошо умеет. Плюс знает местность — постоянно тут торчит. От меня сбежала, обогнула дома́, где-то оставила куртку и появилась снова. Ещё и первую помощь сумела оказать.

— Я думал, это тот пацан или его папаша, — проговорил Артём, наливая ещё чаю.

— Кстати, что там с провалом? — спросил Новиков, откусывая домашнее печенье (Кристина на прошлой неделе напекла целую гору).

— Вот это, пожалуй, самое интересное, — усмехнулась Зыкова. — Погибших пятеро — тот самый мальчишка, папаша и трое его дружков. Они там что-то химичили в подвале. Оно долбануло, дом развалился. Да ещё там, и правда, была карстовая пустота. Потому так и рухнуло.

— А за что сидел его отец? — спросил Новиков, отпив чаю.

— Когда мальчишка был в первом классе, учительница, якобы в назидание другим, поставила его перед всем классом и заставила извиняться за неуважительное отношение к уборщице. Отец пришёл в школу, дошло до драки. Ладно, сейчас не об этом. — Зыкова достала папиросу и стучала ею об стол. — У нас на повестке Герда. Допустим, возможность у неё была. А мотив?

Все молчали. Потом Новиков спросил у Артёма:

— А что у тебя с ней было?

— С кем? С Гердой? — Артём, казалось, удивился. Потом вспомнил тот случай. — Да ничего не было. Она пришла ко мне, давай, говорит, поженимся. А оно мне надо? Так она сразу раздеваться стала. Ну, я её и выставил.

— Поженимся? — сощурилась Зыкова.

— Ну да. Мол, от матери хочет уехать.

— С чего это? — спросил Новиков.

— Так она её до сих пор ремнём лупит. А сама спит с директором ДК. Герда говорила, он и к ней приставал.

Новиков и Зыкова переглянулись.

— Это всё равно не объясняет нападений, — покачала головой Зыкова, постукивая папиросой об стол. Новиков поднёс зажигалку, но Зыкова отрицательно помахала рукой. Тогда Новиков предложил ей леденец.

— Это с какой стороны посмотреть, — пробормотал Новиков, пока Зыкова разворачивала конфету.

В уме Новикова потихоньку всё становилось на свои места, но главная разгадка пока маячила в сумерках, и следователь подбирался к ней осторожно, как кошка к чему-то незнакомому.

— Месть? — предположила Зыкова, гоняя леденец за щекой. — Но у неё не было конфликтов с девушками.

— А дело не в девушках. — Новиков мысленно ходил кругами у мерцающей идеи. — Вернее… А где Сергомасова?

— В больнице, — хмуро ответила Зыкова. — Её, правда, перевели в другое отделение. Нервный срыв подозревают.

— Вот это совсем некстати, — с досадой произнёс Новиков. — В любом случае, надо с ней поговорить. И чтобы ты тоже там был, — кивнул Новиков Артёму.

— Причём здесь вообще Сергомасова? — спросила Зыкова. — Или они всё-таки заодно?

— Нет, они не заодно. Но тем не менее, Кристина тогда учуяла запах Герды. А нам почему-то не сказала.

— Почему? — быстро спросила Зыкова. Отлично, она уже в курсе ситуации с обнюхиванием улик.

— А вот мы у неё и узнаем. Поехали. — Новиков поднялся и надел пиджак.

Зыкова вызвалась отвези их на служебной машине. Ясно, просто хотела иметь представление обо всех деталях, потому что пока не до конца понимала происходящее.

Машина становилась у цветущего сада неврологического корпуса первой городской больницы. Втроём они вышли из машины и поднялись на второй этаж. Врач, только увидев Зыкову, сразу согласился пустить их к пациентке.

— Вот что, — понизив голос, сказал Новиков у двери палаты. — Вы пока подождите здесь. Когда я позову, Артём пусть войдёт.

Новиков негромко постучал в дверь. Потом потихоньку заглянул в палату. Кристина сидела на подоконнике, прислонившись к оконной раме.

— Можно войти? — спросил Новиков.

— Можно, — слабо произнесла Кристина. У неё была забинтована рука, а на шее крепилась ватная повязка. — Вы любите сказки?

— Сказки? — переспросил Новиков, усаживаясь на стул. — Смотря какие.

— Страшные, — улыбнулась художница бледными губами. — Только жизнь страшнее. А помните, Баба Яга жила в лесу и сжирала каждого, кто появится у её избушки. Вот, я тоже так хочу. Только жить не в лесу, а где-нибудь на чердаке обычного дома, но, чтобы ни с кем не разговаривать. И чтобы никто не приходил. А если придёт — то с лестницы кувырком.

— А почему не в лесу?

— Там удобств нету. — Кристина выпрямилась. — Так чего вы от меня хотите?

— Вспомните, пожалуйста, тот день, когда вы чуть не утонули в бассейне бани. Вы всё хорошо помните?

Кристина задумалась, потом кивнула. Новиков осторожно проговорил:

— Тогда ответьте на вопрос: там была Герда Вислогузова?

Кристина чуть сдвинула брови. Помолчала, потом медленно произнесла:

— Да, она мылась на предыдущем сеансе. Но когда я упала, она уже ушла.

Или ты так думаешь, — пронеслось в мыслях Новикова.

— А каким мылом она пользуется?

Кристина молчала, глядя на следователя исподлобья.

— Почему вы не сказали, что учуяли её запах? — прямо спросил Новиков.

— Потому что это очень серьёзное обвинение. А я могла и ошибиться.

— А если нет? Если она ещё кого-нибудь убьёт?

— А если она не виновата, и её расстреляют? — парировала Кристина. — Тогда выходит, мы с вами убьём её. Выбор так себе, вам не кажется?

Новиков барабанил пальцами по колену.

— Это она на вас тогда напала? — Новиков подбородком указал на повязки Кристины.

— Не понимаю, зачем, — покачала головой художница.

— Правда? — Новиков наклонился и заглянул в разноцветные глаза. — Неужели не понимаете?

— Я ей ничего плохо не сделала. Может, не нарочно. Но я бы попросила прощения.

— Не все умеют прощать. — Новиков закинул ногу на ногу и смотрел в угол. Как же это трудно.

— Так в чём я виновата? — Кристина просительно заглянула ему в глаза.

Хочет жить в мире со своей совестью. Ещё с того раза, когда её порезали в Горьком, постоянно грызёт себя — считает, что чем-то провинилась. Ещё и в церковь ходит, где ей внушают, что все кругом — грешники, и надо бесконечно каяться. А всё плохое, что происходит — это наказание свыше за грехи. Лучше бы поддержали человека.

— Мне нужна ваша помощь. — Новиков наконец прямо посмотрел на художницу. В ней еле душа держалась, но всё сходилось, так что пришлось свою жалость затолкать куда поглубже.

— И что я могу сделать? — подняла одну бровь Кристина.

— Сейчас. — Новиков поднялся и выглянул из палаты. Поманил Артёма внутрь, кивнул Зыковой и снова затворил дверь. Встал так, чтобы видеть сразу Артёма и Кристину. Обратился к обоим: — Нужно, чтобы вы сымитировали бурный роман.

У Артёма мигом покраснели уши, и он искоса глянул на Кристину, которая смотрела на Новикова с пустым лицом.

— Ну, или хотя бы вы вышли из его комнаты у всех на виду, — чуть сбавил обороты Новиков.

— Пустяк какой, — улыбнулась Кристина, махнув рукой. Потом жёстко добавила: — Может, нам ещё пожениться?

— Зачем это надо? — хмуро спросил Артём. И сам же догадался: — А, для провокации.

— Для провокации кого? — спросила Кристина, истерично хихикая. — Герды? А ей что за дело?

— Она дважды пыталась вас убить, — медленно произнёс Новиков, глядя в глаза художницы. — Но привлечь мы её не можем, вы же не даёте показаний.

— А кто мне поверит? — прошипела Кристина. — Я же ненормальная.

— Вот именно. Поэтому нужно, чтобы она сама себя выдала. Или вы хотите, чтобы она попыталась ещё раз?

— Жаль, что у неё ничего не получилось, — шмыгнула Кристина, глядя на сцепленные руки. — Могла бы сделать мне одолжение.

— Она не хочет делать вам одолжение. — Новиков начинал терять терпение. — Она хочет вас уничтожить.

— А я её — нет. — Кристина подняла голову и смотрела прямо на Новикова.

— А другие девушки? Они чем виноваты? — Новиков попробовал зайти с другой стороны. — Её надо остановить. Надо. Если вам плевать на себя, подумайте хотя бы о других.

— С чего она вообще стала на них нападать? — вяло спросила Кристина. — Они-то при чём?

Новиков потёр виски. Кристина задавала слишком много вопросов.

— Вы поможете или нет? — устало спросил Новиков.

Кристина глянула на Артёма. Тот с готовностью кивнул.

— Ладно, будь по-вашему, — нехотя проговорила Кристина. — Но изображать потаскуху я не стану.

— Это и не нужно, — успокоил её Новиков. И потёр руки. Наконец шестерёнки завращались. — Начнём с малого. Вы, Кристина, продолжайте лечение. Ты, Артём, будешь её навещать. И невзначай рассказывай об этом за общим столом. Главное, чтобы Герда узнала.

План был хорош. Но, кажется, бесполезен. Артём честно рассказывал соседям, как навещает Кристину, какие конфеты и цветы ей относит. А Герда, которая так и паслась в их квартире, кивала и даже что-то подсказывала. Играла она великолепно.

Когда Кристину выписали, она сразу стала приходить в гости, якобы посидеть с Артёмом. Но Герда общалась с ней как обычно, и Новиков стал ещё больше опасаться за художницу. Нервы-то не в порядке, как бы не выдала себя. Но Кристина была на высоте.

— Кристина, а вы могли бы кое-что для меня сделать? — спросила как-то Герда, изображая дружелюбную улыбку.

— Что именно? — спросила Кристина, рисовавшая у окна. Она поставила цветы в хрустальной вазе прямо на тюлевую занавеску, и теперь ловила солнечные лучи, разноцветные блики и кружевные тени.

— Можете достать мне шёлк для выпускного платья? — подчёркнуто вежливо попросила Герда. — А то праздник уже через неделю, а я ещё платье не сшила.

— Так быстро вряд ли получится, — покачала головой Кристина.

— А, ну тогда ладно. Придумаю что-нибудь попроще.

Кристина вернулась к своей картине.

— Кто хочет чаю? — спросила Жанна Сергеевна, в первый раз за много дней проводившая вечер дома.

— Ой, я же пирожные сделала, — спохватилась Кристина. — Сейчас принесу.

И она выпорхнула из комнаты. Жанна Сергеевна накрывала на стол, Герда ей любезно помогала. Новиков делал вид, что читал журнал, а сам внимательно следил за Гердой. Как-то она уже сумела его одурачить, когда как бы случайно толкнула Кристину и подкинула ей пуговицу.

Но сейчас придраться было не к чему. И это начинало раздражать. Приходилось всё время успокаивать себя. Рано или поздно она себя всё равно выдаст. Такие не останавливаются. Поэтому надо постоянно быть начеку.

Кристина вернулась и поставила на общий стол блюдо с пирожными — песочными и «картошкой» собственного изготовления. Хотя теперь она ещё и часто бывала на кухне квартиры, где жил Новиков. Вроде как готовила для Артёма. Он мужественно ел и нахваливал непрожаренную картошку, жидкие супы, сгоревшие котлеты и полусырые отбивные. Оказалось, что кулинарный талант Кристины не распространялся дальше сладостей. Но все умилялись, потому что думали, что так Артём хочет угодить невесте.

Герда же играла свою роль с мастерством заслуженной артистки. Ни один мускул ни разу не дрогнул.

— Ой, вы чай пьёте, можно с вами? — Света только что пришла, оставила сумку в своей комнате и вымыла руки. — На улице жарко, так пить хочется. А у меня, кажется, ещё полбутылки лимонада оставалось.

Света ушла на кухню, где ещё грелся на плите чайник.

— Чем пахнет? — вдруг скривилась Кристина. Она бегло осмотрелась, а потом рванула из комнаты, уронив по пути громыхнувший стул.

Тут же раздался возмущённый возглас Светы:

— Ты что?!

Новиков поднялся и прошёл на кухню. Кристина морщась, нюхала бутылку, в которой плескалась прозрачная жидкость.

— Это растворитель. — Кристина протянула бутылку Новикову. Тот поднёс её к ноздрям и отшатнулся от резкого запаха.

— Какой ещё растворитель? — недоумённо спросила Света.

— Для красок, — мрачно произнесла Кристина.

В кухню заглянул Артём, тоже понюхал бутылку и поморщился.

— А как ты не заметила? — спросил он у Светы.

— Да у меня из-за аллергии на пыль нос заложен. — Действительно, она говорила немного гнусаво.

Новиков вопросительно глянул на художницу. Та со вздохом кивнула:

— Да, я использую такой растворитель. Да, я его держу в бутылках из-под лимонада. Но моя бутылка на месте. Пойдёмте, покажу.

Все вместе они вышли из кухни. Кристина подошла к своему мольберту и стала копаться на этажерке, куда сложила кисти:

— А ведь его тут нет. Но только что был! Я полчаса назад им пользовалась!

— Чего тут нет? — спросила Герда, переводя взгляд с Кристины на остальных.

— Растворителя, — ответил Новиков. — Потому что вот она, твоя бутылка. — И Новиков указал на свою руку.

— И как она попала в холодильник? — недоумённо спросила Кристина.

— Может, ты машинально его туда поставила? — Герда состроила невинные глазки.

— Да я даже на кухню не ходила!

— Так что, ты хочешь сказать, это кто-то из нас сделал? — строго произнесла Герда.

— Ничего я не хочу сказать, — отвернулась Кристина.

Артём подошёл и обнял её за плечи.

— Это, наверное, как-то случайно вышло, — слабо проговорила Жанна Сергеевна, глядя на всех по очереди.

— Я это есть не буду! — Герда указала на пирожные, что принесла Кристина.

— Ну и не надо! — огрызнулась художница и уже взяла блюдо со стола, но её удержал Артём.

— А я буду! — Он схватил «картошку» и откусил сразу больше половины. — Офень фкушно.

— Я тоже не откажусь. — Новиков налил себе чаю и сел за стол. — Если не возражаете.

Кристина протянула ему тарелку, и он переложил на своё блюдце сразу песочное и «картошку». Действительно, пирожные оказались что надо — песочное мягкое, с хрустящей глазурью и ароматным джемом, а «картошку» Кристина слепила варёной сгущёнкой из шоколадно-кексовой крошки. Да ещё и розочки умудрилась сделать.

Сама художница тоже села за стол и невозмутимо налила себе чаю.

— Не хотите — можете не есть. Нам больше достанется. — И она маленькой блестящей ложечкой отломила кусочек «картошки». Ела она красиво, аккуратно работая изящными ручками (левой, правую прятала), да ещё спина у неё прямая, как у балерины. И шея длинная, и волосы слегка вьются и блестят на солнце. Ну прямо барышня Пушкинской эпохи.

Герду от вида этого изящества перекосило. Челюсть у неё сползла направо, брови сошлись в одну жирную линию. Потела так, что волосы липли к шее.

Жанна Сергеевна, видимо, решила не выделяться, и тоже положила себе «картошку». Света смачно чихнула и от пирожных отказалась, сославшись на аллергию. Видимо, всё-таки опасалась Кристининой стряпни.

Новиков работал челюстями и пытался придумать повод выйти на улицу, чтобы поискать пустую Светину бутылку. Как на зло, ничего не лезло в голову. И тут его неожиданно выручила Жанна Сергеевна:

— Светочка, сегодня у нас во дворе кошка запрыгнула на скворечник, он и свалился. Попроси, пожалуйста, Гришу поправить.

— Ладно, — сказала Света, наливая себе чаю. — Только завтра, у него сегодня ночная смена.

— Давайте я помогу, — вызвался Новиков. — Где там ваш скворечник? Показывайте.

Новиков встал из-за стола и отряхнул руки. Повернулся к Кристине и с улыбкой сделал картинный поклон:

— Спасибо, всё было очень вкусно. — Протянул ей бутылку с растворителем. — Вот, возьмите и больше не теряйте.

Кристина аристократично кивнула и взяла бутылку.

— Пойдёмте. — Жанна Сергеевна поднялась со своего места. — Только надо ещё со стола убрать.

— Я пока тут посижу, — сказала Света, наливая ещё чашку. — А потом всё уберу.

— Я только инструмент возьму. Где они у нас? — Новиков театрально излучал энтузиазм.

— О, пойдёмте, я покажу. — Жанна Сергеевна отвела Новикова к кладовке. — Раньше-то мы всё хранили в вашей комнате.

Новиков близко наклонился к ней и прошептал:

— Надо спровадить Герду. Быстро.

— Зачем это? — захлопала глазами учительница.

— Надо!

Жанна Сергеевна закивала и посеменила обратно в комнату.

— А пойдёмте все гулять! Погода-то какая чудная!

Гурьбой все соседи вышли в палисадник, где к вечеру стали сильнее пахнуть июньские цветы. Новиков нашёл глазами Жанну Сергеевну и указал взглядом на Герду.

— Гердочка, а что ты всё-таки с платьем решила? — как бы между прочим спросила учительница.

— А? — растерянно переспросила Герда. — Да ничего пока. Хорошего материала нет. — И она снова уставилась на Артёма, который взял Кристину за талию и усадил на высокую деревянную решётку, куда обычно клали ковры для выбивания.

— Но в ателье сейчас очереди, тебе надо поторопиться, — проговорила Жанна Сергеевна, глядя на Новикова, который копался в чемодане с инструментами.

— А, ну да. Пойду, может, ещё успею, — сухо произнесла Герда. — Всем до свидания!

Когда она зашла за угол, Новиков бросил свой чемодан и полез в кусты шиповника под окнами.

— Ты чего там? — спросил из-за веток Артём.

— Вот она, родимая, — довольно произнёс Новиков, победно показывая соседу пустую бутылку из-под лимонада.