Тень чупакабры

Глава 11. Сувенир

Когда Новиков в понедельник шёл поутру на работу, в воздухе уже почти привычно чувствовался слабый химический запах, от которого свербело в носу. Все выходные бесконечно лили дожди, теперь же улицы окутал туман. Только не такой, что бывает после дождей. В мокрую погоду туманы лёгкие и влажные, этот же был тяжёлым, плотным и матовым. И от него хотелось кашлять.

— Часто здесь такое? — спросил Новиков у Зины, которую встретил на входе.

— Да постоянно. — Зина стряхивала воду с зонта.

— И всё от этих заводов? — Новиков припомнил тяжёлый дым, рваными клочьями ваты стелющийся над городом. Когда в выходные они с Кристиной и Артёмом ехали на электричке, этот химический чад висел над городом, как меховое покрывало.

— Ясное дело от производств, от чего ещё-то, — бормотала Зина, сражаясь с зонтиком, который никак не хотел складываться.

— Чем, интересно, они там занимаются.

— Это тебе лучше у своей соседки спросить. У неё же папаша там в чинах. — Зина наконец победила зонт.

— Сказала, что в химии ничего не понимает. Да и я не пойму. Слушай, а вот как медик…

Зина прыснула со смеху. Новиков пропустил её на лестницу.

— Ладно. Всё равно, как тебе кажется, в целом насколько люди здесь здоровые? — Новиков шагал за экспертшей вверх по ступенькам.

— Ни насколько, — ответила сверху Зина, обернувшись. — Больные все. Поликлиники забиты, госпиталя забиты. В Горький постоянно кого-то отправляют. Хорошо, что сейчас ещё новые корпуса строятся и врачей хватает.

— Химия, — пробормотал Новиков.

Зина в ответ только угукнула.

После обеда к Новикову заявилась Зыкова. Она плюхнулась на стул для посетителей и закурила.

— Так это вы Арбузову бока намяли? — держа папиросу в зубах, спросила Зыкова.

— Накляузничал?

— Ещё чего, — уважительно усмехнулась начальница Первого отдела. — Подружка ваша, Вислогузова.

— Почему вы называете её моей подругой? — насупился Новиков.

— Да вот только что свистела нам про нападение стаи хулиганов, — намеренно невпопад ответила Зыкова. — Николайчуку теперь разбираться с этим.

— А откуда вы… А, ладно.

Зыкова, улыбаясь, пускала клубы дыма:

— Ничего, на Божедомке тоже есть шпана, которую всё равно пора закрывать.

— Что выпускают на местных заводах? — прямо спросил Новиков.

— Продукцию для оборонки. Точнее не скажу. Секретность, сами понимаете.

— А радиация там есть?

— Вам это зачем? — Зыкова продолжала дымить.

— Я как-то читал, что от радиации могут появляться мутанты. Из-за облучения живые организмы почему-то начинают странно развиваться.

— Вы насчёт коров? — прищурилась Зыкова.

— И насчёт людей тоже, — быстро добавил Новиков.

— Я видела отчёт криминалистов. Человек вряд ли смог бы так коров порезать. Сила нужна немереная. — Зыкова задумчиво смотрела в одну точку, папироса слабо дымилась в её пальцах.

— Разве там нет сторожей? — прервал размышления начальницы Первого отдела Новиков.

— Есть. Не поверите, клянутся, что ничего не слышали. — Зыкова затушила окурок и взяла новую папиросу. — Они по ночам собак выпускают. Если кто появится, псы поднимают лай.

— А тут не подняли?

Зыкова в ответ только покачала головой:

— Псы забились по углам и не вылезали.

— Кто же их так напугал? — тихо проговорил Новиков, глядя в окно. По стеклу снова текли холодные дождевые струи.

— Лето на носу, а тут — десять градусов. Хотя как по мне, всё лучше, чем духота.

Новиков кивнул. Зыкова отчего-то всё не уходила. Обычно такая деятельная, крутилась юлой. А сегодня какая-то задумчивая.

— Что-то неспокойно, — произнесла Зыкова, тоже глядя в запотевшее окно, за которым скучно серел мокрый город. — Выходные были, а…

Раздался торопливый стук в дверь. И тут же в кабинет влетела Зина.

— Ой, здрасьте, — кивнула она Зыковой. Потом открыла рот, чтоб обратиться к Новикову, но он уже надевал пиджак.

Зыкова быстро смяла окурок, и они втроём побежали к выходу.

Неспроста Зыковой было неспокойно. Новиков и сам об этом думал два дня. Выходные, в парке танцы. И ничего. Правда, кругом сновали дружинники и сотрудники в штатском. Новиков уже подумал было, что монстр решил не выходить на охоту, ведь соглядатаи повсюду. Злодея они, конечно, не поймали бы, но чью-то жизнь могли сберечь. Но не получилось.

Тело лежало в глубине парка, у полуразрушенного летнего театра. Картина один в один с остальными. Вся исполосована, еле-еле можно опознать. Правда, с этим проблем не возникло.

У входа в заброшенный театр стоял Стёпа, жених второй жертвы. С красной повязкой на рукаве, он перетаптывался с ноги на ногу и мял в руках кепку.

Зыкова подошла к нему первой и молча посмотрела в глаза. Стёпа опустил взгляд и забормотал:

— Мы вчера на танцах дежурили, Рина тоже с нами. Мы не заметили, как она пропала, только сегодня нас вызвали, потому что она ночевать не пришла, и соседки по комнате стали её искать. Вот мы и решили на всякий случай парк прочесать.

Оставив у тела Зину, Новиков подошёл ближе:

— Дружинница, значит. Имя, возраст?

— Моё? — растерянно спросил Стёпа. — А, ну да. Октябрина Воеводина, лет… не помню. Она в Политехе училась, второй курс заканчивала. Мы вместе ходили в походы, а ещё у неё разряд по бегу и золотой значок ГТО.

— Спортсменка, ясно. В самодеятельности участвовала? — спросила Зыкова.

— Только в институтской.

— В ДК не ходила? — уточнил Новиков.

— Только концерты смотреть. Или если танцы.

— Где жила? — спросил Новиков, делая пометки в блокноте.

— В общаге, на Ленина.

— Родители? — не глядя на Степана, спросил Новиков.

— Они где-то в области, в какой-то деревне. Ключ, что ли.

Новиков перестал писать. Осторожно глянул на Зыкову. У той желваки побелели. Ясно, она в курсе их субботней экскурсии в эту самую деревню.

— Свободен, — жёстко прохрипела Зыкова, бросив короткий взгляд на Стёпу. — Понадобишься — вызовем.

Стёпа кивнул и побрёл прочь от театра.

Зыкова еле слышно ругнулась.

— Всё не так, — проговорил Новиков, окидывая взглядом обломки лавочек и сцены театра. — А почему его закрыли?

— Карстовый провал, — Зыкова указала на широкую, но не глубокую яму, куда уходил угол покосившейся сцены. Где и нашли тело.

Из ямы выбралась Зина и бегом направилась к Новикову. У него пульс зачастил. Видимо, на этот раз что-то нашлось.

— Ну? — успела первой Зыкова.

— В общем, так, — запыхавшись, торопливо произнесла Зина. — Напали, как обычно, со спины. Первые удары — в бок, потом — в шею. Прижали к земле. Она пыталась защищаться, но её сильно прижали. И ещё, — у Зины глаза заблестели. — У неё с кофты отрезана пуговица.

— Именно отрезана? — уточнила Зыкова.

— Так точно, — закивала Зина.

— Деньги-колечки на месте, — проговорил Новиков, пытаясь уложить мысли по порядку. — Значит, не ограбление. Как она сюда попала? Дружинница. Может, заметила что-то, подошла посмотреть. Но напали со спины. Нанесли несколько ударов. Исполосовали уже потом, ведь она лежала на спине, когда её нашли. И ещё пуговица. А ведь раньше он сувениров не брал.

— Может, это другой? — сквозь зубы спросила Зыкова.

— Нет, — замотала головой Зина. — Раны те же. Я их не спутаю.

— Почему тогда он взял пуговицу? — быстро проговорила Зыкова.

— Может, она раньше как-то отвалилась? — предположил Новиков.

— Нет, тогда бы она оторвалась, — затараторила Зина. — Но она отрезана, это точно. А зачем бы этой девушке отреза́ть пуговицу от кофты?

— Хороший вопрос, — проговорил Новиков, глядя на колышущиеся верхушки деревьев. — И снова — никто ничего не слышал и не видел.

— Так музыка громко играла, — пожала плечами Зина.

— Ну да. — Зыкова закурила. — Музыка играла, все танцевали, смеялись. Целовались. А тут кто-то девчонку ножом резал.

— Скорее, скальпелем, — выдала Зина.

— Вот что. — У Новикова, кажется, мелькнула дельная мысль. — Надо всё проверить. Все места, где используют скальпели и опасные бритвы. Больницы, парикмахерские… где ещё?

— Морги, — подсказала Зина.

— Ну да. Ещё магазины, где эти инструменты продаются.

— Сделаем, — пообещала Зыкова. — Только вот есть проблема. Что, если у этого выродка инструмент свой, не ворованный?

— Тогда… тогда придётся взять в разработку абсолютно всех, кто имеет доступ к таким инструментам, — обречённо проговорил Новиков, заранее зная, что выполнить это почти невозможно.

— Всех, кто бреется опасной бритвой, не проверишь, — подтвердила его мысли Зина.

— Твои-то скальпели все на месте? — сухо спросила Зыкова.

— Да, — огрызнулась экспертша. — Но я ещё раз перепроверю. До свидания.

Она развернулась и ушла.

Её инструменты оказались в порядке. Как и скальпели во всех больницах и поликлиниках. И бритвы в парикмахерских и магазинах. И на всех складах всё тоже соответствовало документам. Ничего нигде не пропадало.

Новиков понял, что убил несколько дней на совершенно бесполезную возню. Но больше у него идей не было. Как будто призрак орудовал, честное слово. Если так пойдёт дальше, карьера Новикова закончится, едва начавшись.

Зина, принесшая отчёт по Воеводиной, грустно пошутила, что если это дело рук человеческих, то оно войдёт в учебники по криминалистике. Осталось только его раскрыть.

Отчёт о вскрытии Новиков скрупулёзно сравнил с другими. И разница нашлась. У этой девушки не то что абортов, даже близких контактов с мужчинами не было. В отличие от остальных троих. Видимо, остались ещё порядочные девушки и родители, умеющие воспитывать дочерей. Кстати, о родителях. Недурно бы выяснить, может, Кристина их знает, раз они живут в Ключе.

Со службы Новиков зашёл на почту отправить телеграмму. Недавно от Лены пришло письмо, и она очень хотела приехать в гости, посмотреть, как он устроился. Вот он ей оттарабанил, чтобы носа в Добромыслов не совала. Ей, конечно, не восемнадцать, но выглядит как девочка.

Как только Новиков добрался до дома, ему в который раз повезло — представилась отличная возможность поговорить с Кристиной. Художница вытащила мольберт на улицу и писала, стоя у штакетного забора, который как раз поправлял Гриша, жених Светы. Жанна Сергеевна копошилась в палисаднике по локоть в земле.

— Добрый вечер, — поздоровался Новиков сразу со всеми.

Гриша помахал в ответ рукой, Жанна Сергеевна пожелала Новикову доброго вечера. Кристина обернулась и как-то странно окинула его взглядом.

— Дворик пишу, — произнесла художница, водя кисточкой по палитре.

— Это хорошо. — Новиков помялся, но решил, что уже нет смысла стесняться соседей. — Кристина, вы уже знаете, что случилось? — Когда она молча кивнула, Новиков задал ещё вопрос: — Вы случайно не знаете её родителей? Они живут в деревне Ключ.

— Случайно знаю. — Кристина подняла голову и смотрела куда-то поверх мольберта. — Её отец — священник. Отношения у них, правда, не очень. Рина, ещё когда училась в школе, отреклась от него как от попа́, отсталого нетрудового элемента. А потом даже имя сменила. Раньше была Ольгой.

— И правильно сделала, что отреклась, — резко произнесла Герда, бравым шагом марширующая вдоль дома. — Таких родителей надо посылать подальше. Здравствуйте. — Никто даже ответить не успел, а она уже пошла прямо на Новикова. — Товарищ следователь. Мы, комсомольцы Добромыслова, считаем совершенно недопустимым то, что здесь происходит. Кто-то убивает наших товарищей, а вы, исполнительная власть и правосудие, ничего не делаете, чтобы этому воспрепятствовать.

— Мы делаем… — попытался возразить Новиков, но его вялый протест утонул в продолжении пламенной тирады.

— Мы со своей стороны готовы вам всячески содействовать, — продолжала вещать Герда. — Мы сформировали дружины и, если понадобится, будем патрулировать город круглосуточно. Мы готовы прочесать каждый сантиметр парка, леса и всего города. Мы выпустили листовки для распространения в школах, техникумах, вузах и других учреждениях. И мы настаиваем, чтобы в этом году были отменены вечера в честь Последних звонков.

Герда так распалилась, что замахала руками. И, случайно или нет, сшибла мольберт Кристины. Холст повалился на газон, хорошо, что лицевой стороной вверх.

— Ой, прости. — Герда ползала по земле, собирая тюбики красок и кисточки.

Новиков помог им установить всё как было. Гриша только покачал головой, а Жанна Сергеевна невозмутимо высаживала какие-то цветы.

— Вряд ли школы согласятся отменить Последние звонки, — пробормотала Кристина, снимая крупинки земли с красок.

— Им что дороже — жизнь или развлечения?! — накинулась на неё Герда. Кристина даже отступила на шаг, но боком, и косо глянула на комсомолку. — Ладно, я на занятия пришла. А вы, — она грозно повернулась к Новикову, — возьмите мои слова на заметку. А то мы в ваш главк напишем.

— И напишет, — тихо проговорила Кристина, глядя вслед ушедшей Герде. — А ведь она тоже там была.

— Где? — не понял Новиков, немного ошарашенный выступлением Герды.

— Вчера в парке. Она же тоже дружинница. — Кристина продолжала мешать краски. — Они вроде даже были с Риной в одной бригаде. Понимаете, чьё влияние?

— А вы где были? — вопрос выскочил у Новикова сам собой.

— Дома, работала над портретом тёти Клавы, — невозмутимо ответила Кристина. — Она, кстати, сказала сегодня, что мамаша Герды приходила в ДК. Скандал устроила.

— По какому поводу?

— Так ей повод не нужен. — Кристина наносила едва заметные мазки на холст. — Всё кричала, что к Арбузову как-то не так относятся. Или что-то подобное. Неясно, чего хотела. Кто его может притеснять, если он сам — директор?

— Он ещё на больничном? — Новиков попытался придать голосу безразличия.

— Угу, — кивнула Кристина, не глядя на него. Вот у неё — поразительное самообладание. — Его, конечно, навещают. Говорят, идёт на поправку.

Ясно. Вислогузова застала у любовника девушек из ДК, вот и прибежала скандалить.

— Жанна Сергеевна, а вы в воскресенье вечером были здесь? — спросил Новиков у соседки, подходя к забору.

— Ну да, до темноты, — подняла взгляд учительница.

— Никого чужого не видели?

— Нет, не видела. — Жанна Сергеевна вернулась к цветам.

— А вы были на танцах? — обернулся Новиков к Грише.

— Нет, мы со Светой ездили в Горький, там в драмтеатре давали «Грозу». — Гриша держал гвозди во рту и ловко орудовал молотком, прибивая штакетник. — Вернулись ближе к ночи.

Новиков кивнул. Вообще-то, он всё это знал. Просто раз уж спросил Кристину, где она провела тот вечер, пришлось для вида поинтересоваться и остальными.

Кристина тем временем отложила кисти и достала небольшой складной перочинный нож, которым стала оттачивать простой карандаш. Небольшое лезвие, достаточно тонкое. И хорошо наточенное.

— Скажите, вы сами ножик точите? — спросил Новиков, наблюдая, как она увечной рукой держала карандаш, а здоровой ловко снимала стружки.

— Нет, Гриша помогает. — Она взглядом указала на друга соседки, тот кивнул.

— Если вам интересно, то у меня ещё рейсфедер есть. Им тоже вполне можно кого-то продырявить.

— В каком смысле… — начал было Гриша, но замолчал. Сам понял, о чём шла речь.

Новиков кивнул и вошёл в подъезд. В их квартире за столом с книгами сидели Света и Герда, Артём был на смене.

Пока Новиков готовил ужин, варил макароны и резал колбасу, всё размышлял. Зина в отчёте указала инструменты с односторонней заточкой лезвия. Одно лезвие заострённое, хорошо наточенное, но не длинное. Больше всего похоже на скальпель. Раны неглубокие. Вернее, часть ран. А вот другие — глубже, но лезвие уже не заострённое. Скорее всего, бритва.

Зина утверждала, что от зверины когтей и клыков остаются совсем другие раны. С другой стороны, растерзанные коровы даже её поставили в тупик.

Кристина довольно неплохо орудует перочинным ножом. Но такой ножик — далеко не то же самое, что скальпель. Алиби у неё толкового нет. Никто её в тот вечер не видел, отца дома не было — отмечал юбилей знакомого в Горьком.

И на остальные дни алиби у художницы шаткое. А вот мотив… Корыстных причин убивать, конечно, нет. А вот психоэмоциональный повод — вполне может быть. Сама призналась, что лечилась в психбольнице. Вдруг это последствия собственных травм. На неё ведь когда-то так же напали. Может, вымещает теперь. Человеческая психика — штука сложная.

И про чупакабру она знает, и про это вот, как его, местное понятие о ненаказанных умерших.

Если это она, до конца дней будет в психушке в состоянии овоща куковать.

А это вообще может быть Кристина? Рост слишком маленький, чтобы напрыгнуть на сильную Рину и пригнуть её к земле. Да и веса ей бы не хватило. Допустим, могла компенсировать силой. Психи бывают очень сильными. Но били и правой рукой, а она у Кристины плохо работает. А что, если она начинала левой, а уже добивала правой?

Нет, всё равно не сходится: там первый удар как раз шёл под рёбра правой рукой. Или по шее. Или по горлу, но совершенно определённо правша работал. Если это человек.

А может, Кристина как-то приноровилась орудовать правой рукой? И только прикидывается калекой? Психи могут быть знатными притворщиками. Осмотреть бы её вещи, только втихаря. И рисунки.

Так и не найдя ни одного способа добраться до имущества художницы, Новиков лёг спать.

На следующий день до обеда разбирал бумаги, не в силах придумать, с какой бы ещё стороны взяться за это дело. Когда уже собрался идти обедать, зазвонил телефон.

— Капитан Новиков. Слушаю.

— День добрый, — сказал голос Зыковой. — Тут кое-что стряслось. Может, вам будет интересно. Кристина Сергомасова, ваша соседка. Она в больнице.

— А что с ней? — быстро спросил Новиков.

— Пошла в баню, там упала в бассейн. Чуть не утонула, хорошо, её работница бани быстро увидела. Сумела вытащить.

— Она что, плавать не умеет?

— Да у неё разряд по плаванию, — усмехнулась Зыкова.

— Отцу сообщили? — спросил Новиков, надевая пиджак.

— Да, только он сейчас в Москве на симпозиуме.

— Хорошо. Спасибо. — Новиков положил трубку. Поразмыслил пару секунд.

Поднялся и поехал на Божедомку.