Тень чупакабры

Глава 10. Зверь в человеческом обличье

Нора Вислогузова рассказала, что у производственного объединения (НИИ и завода) в пригороде Добромыслова имелось довольно обширное подсобное хозяйство — коровник, картофельное и свекольное поля, несколько овощных теплиц, и даже вполне приличная оранжерея.

Когда Новиков прибыл в одно из сельскохозяйственных «подразделений», вокруг коровника, у шеренги тракторов, сновали люди.

— Не понимаю, что вы тут хотите найти, — бурчала Вислогузова, когда они с Новиковым вышли из служебной машины.

— А вон там что? — Новиков проигнорировал её недовольство и указал на тёмную полосу леса, виднеющуюся за большим гладким полем.

— Лес, — пожала плечами Нора.

— Это тот самый мазыйский лес? — уточнил Новиков.

— Тот самый, — фыркнула Нора. — Обыкновенный лес, ничего особенного. Напридумывали сказок. И это после полувека здорового материализма.

Новиков не стал обращать внимание на привычные клишированные речи Вислогузовой и двинулся вдоль длинного приземистого коровника. Деревянные ворота оказались открыты, одна из створок разбита в щепки. Новиков присмотрелся. На крашеных досках виднелись тонкие глубокие царапины. Он уже видел такие раньше — на металлической табличке, запрещающий ходить по тайному скотомогильнику в мазыйском лесу.

— Это здесь был мор скота? — почти шёпотом спросил Новиков у Вислогузовой, топавшей следом за ним.

— Не знаю, кто вам там чего наговорил…

— Кто надо, — жёстко сказал Новиков.

В ответ Нора только поджала губы и отвела взгляд. Ясно, дело было тут. А сожжённые туши закопали там, в лесу. Подальше от овощных полей и любопытствующих.

Новиков заглянул в коровник. Вроде всё как обычно — коровы, доярки, скотники.

— А где пострадавшие? — спросил Новиков, осматриваясь.

Женщина в белой униформе и косынке, что всё время топталась рядом, указала за угол. Новиков обогнул коровник. Кто-то уже сбросил окровавленные туши в кучу и прикрыл стогом сена.

Беглого взгляда хватило, чтобы рассмотреть длинные тонкие раны на шкурах.

— Сколько скота загубила, тварь, — злобно пробормотала женщина в косынке.

— Раньше такое бывало? — спросил Новиков, садясь на корточки у коровьей головы, вокруг которой кружили мелкие чёрные мушки.

— А то, — хмыкнула женщина. — Только обычно зимой. И всё на телят кидалась. А тут — вон чего.

— Н-да, такую большую корову одному просто так не утащить, — пробормотал Новиков и поднялся на ноги. — Вот что. Вы пока эти туши никуда не отправляйте.

— Как это? — быстро спросила работница коровника.

— Я сейчас вызвоню эксперта. Надо кое-что проверить.

— И что вы там собрались проверять? — наигранно тяжко вздохнула Вислогузова.

— Где телефон? — спросил в ответ Новиков.

Ему повезло, на выезд отправилась Зина Батенко. Пока она осматривала порезанных коров, Новиков отправился в заводской отдел кадров. Сам не знал зачем, просто хотелось отделаться от Норы Вислогузовой. Но ему это не удалось — зампред профкома увязалась за ним. Хорошо, что начальница отдела кадров оказалась приятельницей Норы, и они, оставив Новикова в комнате со стеллажами личных дел, отправились чаёвничать.

Никто из сотрудников завода Новикова пока не интересовал. Разве что профессор Сергомасов, да и тот числился в НИИ. Расхаживая между пыльными стеллажами, Новиков блуждал взглядом по корешкам картонных папок.

Личные дела всех трёх девушек он уже чуть ли не наизусть выучил. Ничего примечательного. Двоих звали Катями, но сейчас это популярное имя. На Божедомке чуть ли не каждая третья девушка — Катя.

Все три погибшие жили в одном районе. Все три занимались в одном Доме культуры. И всё это Новиков прокручивал в уме уже сотый раз.

Или все совпадения случайны, или чего-то явно не достаёт. Как-то раз на рыбалке ему пришлось тащить крупного леща из воды голыми руками. Здоровенная такая рыбина, холодная. Выкручивалась как могла. Скользкая. С острыми плавниками, пальцы ему расцарапала.

Вот и теперь разгадка этого дела трепыхалась и выскальзывала из рук. Разница только в том, что та рыбина просто хотела жить, а чупакабра, кем бы она ни была, хочет убивать.

Леща он тогда отпустил. Только на ладонях остались глубокие царапины. Но здесь-то ничего нельзя упускать, тут не простые ссадины, тут — жизни.

В соседней комнате Нора, видимо, звонила Арбузову. Из-за неплотно прикрытой двери доносился её слащавый голос:

— Борюсик, ты ляг, полежи. Главное — не нервничай и не нагружайся, тебе вредно. Ничего страшного, всё пройдёт. Я вечером заеду.

Борюсик, — фыркнул про себя Новиков. Что они нашли-то друг в друге? Вислогузова — не глупенькая нимфетка. Кстати, а сколько ей лет?

Новиков стал просматривать стеллажи с личными делами. И ладно бы, этот хлыщ за Гердой увивался. Она, правда, не так чтобы первая красавица города, но это дело вкуса. А вот мамаша очень даже ничего — выглядит молодо и свежо, одевается по моде.

Наконец Новиков отыскал её личное дело. Пролистал. Оказалось, Норе всего-то чуть за тридцать. И уже взрослая дочь. Стало быть, Вислогузова родила её, ещё когда училась в школе. Вот скандалище, наверное, был. А кто отец?

О муже в личном деле не было ни слова. Стало быть, не смогли заставить его жениться. Алименты? Исполнительный лист не приложен. Может, полюбовно договорились. А может, он просто сбежал. Или умер. Если Нора вообще знает, кто он. Разное случается.

Новиков вернул личное дело Вислогузовой на место и стал дальше мерить комнату шагами.

Ну, допустим, Борюсик, то есть, Арбузов, прельстился на связи Вислогузовой. Она тут явно в любое место без мыла залезет.

А она в нём что нашла? Романтику?

Новиков закрыл глаза и запрокинул голову. Мысли роились как черви в ведре.

— Можно? — раздался голос Зины.

— Да, — встряхнулся Новиков. Поманил Зину и закрыл за ней дверь. — Ну? Только тише.

— Хорошо, — кивнула Зина. — В общем, характер ран совпадает. Очень похоже на то, как девчонок исполосовали. Но есть и различия. На коровах — отчётливые следы зубов. Клыков. Здоровенных таких.

— Волк? — вяло предположил Новиков.

— Скорее, медведь. Только зубы длиньше и тоньше. Но у медведей когти другие, я же знаю. И медведи нападают по-другому. — Зина переминалась с ноги на ногу, глаза у неё бегали. — И у коров слита кровь.

— Слита? — шёпотом переспросил Новиков.

— Ну, или выпита. — Зина провела рукой по лбу. — И дверь разломана с большой силой. Ну не бывает у зверей таких когтей!

— Вампир, — пробормотал Новиков, припоминая что-то, вскользь сказанное Кристиной. — Вот что. Вы взяли пробы? — Зина кивнула. — О результатах исследования никому, кроме меня и Зыковой, не распространяйтесь. И пожалуйста, не ходите вечером одна.

— Я же не дура, — буркнула Зина. — Меня каждый день муж встречает.

— И всем…

— Подругам давно сказала.

— Хорошо, — уважительно кивнул Новиков. Хоть одна сообразительная и толковая женщина.

Дома Новиков решил пораньше лечь спать. Голова шла кругом от несостыковок. Клыки, когти. Хорошо хоть, рогов пока не наблюдалось.

Посреди ночи Новиков проснулся от звука шагов за дверью. Кажется, это Артём куда-то спешно пробежал. Новиков поднялся и выглянул в окно. Точно, за углом дома мелькнул край голубого платья. Кристина, не иначе.

Новиков посмотрел на часы. Почти четыре. Уже рассвело, конечно, но куда она направляется в такую рань? Да ещё одна. Конечно, одна, иначе бы Артём за ней так не рванул. Наверное.

Эти умозаключения Новиков делал, уже спускаясь по лестнице. Он нагнал Артёма минут через пятнадцать. Кристина маячила впереди, метрах в двадцати, и уже подходила к лесу.

— Куда направляетесь? — спросил Новиков, подталкивая Артёма под локоть. Увернуться от мощного удара в челюсть удалось лишь чудом.

— А, это ты. Извини, привычка. — Артём сумел вовремя остановиться и не нокаутировать Новикова вторым ударом.

— Хорошая привычка, — выдохнул Новиков, радуясь, что пронесло. Правильно, нельзя неожиданно подкрадываться к чекистам. Особенно к тем, что охраняют заключённых и ловят беглецов. — Так уда вы направляетесь?

— Понятия не имею. — Артём хмуро глянул вслед Кристине, уже добравшейся до кромки леса. — Кажется, на станцию.

— У них дача есть? — тихо спросил Новиков, продолжая слежку и стараясь оставаться незамеченными (спасибо птицам, трезвонящим на все голоса).

— Есть, но в другой стороне. Туда электрички не ходят.

— Может, она хочет порисовать где-то на природе? — вяло предположил Новиков.

— А этюдник где?

Действительно, в руках у Кристины ничего не было. Она уверенно шагала через священный лес, а Артём и Новиков, осматриваясь, шли следом.

— Хорошо, что соловьи заливаются, — пробормотал Новиков, радуясь, что художница их вряд ли услышит.

Минут через двадцать лес поредел, впереди показалось открытое пространство. Действительно, Кристина поднялась на железнодорожную платформу. Совершенно пустую.

— Это что за полустанок? — тихо спросил Новиков, когда они с Артёмом остановились у лесенки. Платформа пустовала, и им было трудно не обнаружить своё присутствие.

— Товарное, — шёпотом ответил Артём. — Для завода строили. Здесь ещё узкоколейка была. В ту сторону. Раньше в этой лесополосе были склады.

Подошла электричка, Кристина вошла в третий вагон. Артём и Новиков запрыгнули в последний. Почти бегом пронеслись сквозь полупустые вагоны, чтобы найти Кристину. А потом полчаса стояли в громыхающем проходе, наблюдая за ней через окно тамбурной двери.

На одной из станций, название которой Новиков не расслышал, художница вышла из электрички. Немного прошагала, потом побежала. Артём и Новиков — тоже. Хорошо, что она вроде бы не заметила, что они вслед за ней запрыгнули в автобус, отъезжавший от небольшой автостанции.

— Это что за место? — спросил Новиков, выглядывая в окно.

— Городец Заволжский, — тихо сказал Артём, протягивая монетки кондукторше.

— И куда мы едем? — спросил Новиков, не став вслух задавать главный вопрос — а зачем собственно, они туда направлялись.

Артём только пожал плечами. Автобус прокатил мимо поворота к городу и поехал куда-то в поля. То и дело за окнами мелькали крыши деревенских домиков, пашни, теплицы, коровники.

На одной из остановок Кристина вышла. Автобус покатил дальше, а Новиков с Артёмом, успев в последний момент выпрыгнуть в закрывающиеся двери, быстро спрятались за остановочным павильоном.

— Ключ, — прочитал Новиков название остановки. — Это что?

— Деревня, — Артём кивнул на ряды домов.

— Может, она просто приехала к кому-нибудь в гости. — Новиков зевнул.

— Тогда мы просто поедем домой, и всё.

Кристина прошла по деревенской улице, поднялась по тропинке на холм. Остановилась у старой обшарпанной церкви. Сняла с шеи тонкий шарфик и надела на голову. Перекрестилась и вошла внутрь.

Новиков молча повернулся к Артёму.

— Это единственная действующая церковь на всё Черноречье, — пробормотал Артём, оглядывая старое здание с покосившимся крестом. — Успенскую пустынь недавно снесли, а лечебницу оттуда переселили в монастырь в Растяпинске. Церковь на Вражьей горе сейчас тоже закрыта. В Покрышкино была, но там теперь клуб. В Красных Серпах — овин.

— Зайдём? — спросил Новиков, кивая на церковь. Он ни разу не был в храмах так, чтобы не по службе.

— Давай лучше тут подождём.

Новиков охотно согласился. Ему не слишком хотелось заходить в церковь. Как-то неудобно было. да и бессмысленно, если честно: что им там делать? Смотреть, как Кристина молится в компании местных бабушек? И что в этом интересного? С другой стороны, так и осталось неясным, а зачем они вообще сюда прикатили. Лучше бы выспались.

Так они с Артёмом и бродили вокруг церкви почти два часа, пока из храма не начали выходить старушки. Кристина была здесь единственной молодой прихожанкой. Она вышла, сняла с головы шарфик, повернулась к церкви, трижды перекрестилась и поклонилась.

Какая-то бабуля долго уговаривала её взять букет крупных ирисов из сада. Новиков припомнил ветви сирени со срезами. Вот, они, значит, откуда.

Кристина с улыбкой приняла букет, поблагодарила бабулю, попрощалась и бодро зашагала по тропинке. И увидела Новикова с Артёмом. Замедлила шаг, механически надевая шарфик на шею.

— Сколько раз вас просили не ходить в одиночку, особенно по лесу? — спросил Новиков, когда они втроём несколько секунд простояли в полной тишине.

Кристина ответила хмурым взглядом, потом прошла между ним и Артёмом. Засунув руки в карманы плащика и держа ирисы под локтем, топала по откосу к остановке.

В молчании они втроём добрались до полустанка, ждать обратную электричку на Добромыслов. Кроме них, на платформе больше никого не было.

— Зачем ты туда ходишь? — спросил Артём. Он стоял, засунув руки в карманы. Кристина локтем опиралась на металлический забор. — Это же антинаучно. Гагарин в космосе был, а Бога там не видел.

— Был такой выдающийся хирург — Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, — медленно проговорила Кристина. — Он сделал сотни операций на мозге, и не видел там ни ума, ни совести. А ещё он — епископ.

— Не понял, — сдвинул брови Артём.

— Священник и выдающийся врач в одном лице. Что непонятного? — Кристина упёрлась подбородком в ладошку и смотрела вдаль.

— Тебе-то там что надо?

— Страшно мне, понимаешь? Ты, дубина! — Кристина сверлила Артёма взглядом и шипела: — Каждый день страшно, каждую минуту. А там — не страшно. Ясно?

Артём отступил на шаг и спросил:

— А чего ты боишься?

Кристина шипяще усмехнулась и отвернулась.

— А вы не боитесь, что кто-то узнает, что вы ходите в храм? — спросил Новиков, подходя ближе.

Тут Кристина рассмеялась, будто услышала хорошую шутку:

— Рассказывайте, пожалуйста. В психушке я уже побывала. Вот это как раз мне не страшно. Там такие хорошие пилюли дают, вообще ничего больше не пугает.

Новиков и Артём переглянулись. Для чекиста признание Кристины, кажется, тоже стало неожиданным.

— Так чего конкретно вы боитесь? — медленно спросил Новиков.

Кристина рассматривала увечную руку. Новиков хотел было спросить, не боится ли она повторения, но художница, похоже, угадала его мысли.

— Того, кто это сделал, давно расстреляли. — Кристина убрала руку в карман. — Мне ещё повезло, успела закричать и лицо закрыть. Другие вообще не выжили. Маркович его тогда поймал. Я больше всего боялась ещё одной встречи, но мне повезло — когда был суд, я как раз отдыхала в ПНД. А потом его расстреляли, и я снова боюсь этой встречи.

— Где вы теперь можете увидеться-то? — непонимающе спросил Артём.

— Там, — Кристина дёрнула головой, указывая на небо. — Как подумаю — аж колотит. А в церкви не так страшно.

— Есть вопрос. — Новиков приготовился к неадекватной реакции. — Чем конкретно орудовал этот… — Он указал взглядом на руку Кристины.

Художница пару секунд смотрела на следователя. Потом тихо произнесла:

— Опасной бритвой. С тех пор этот инструмент видеть не могу. Отец бреется электрической, хотя это и не приветствуется. Экономия ресурсов.

Кристина отвернулась. Артём молчал. Только напряжённо ходил туда-сюда. Новиков тоже молчал. Высматривал электричку, которая отчего-то всё не ехала. Надо было срочно разрядить обстановку, иначе им потом трудно будет даже просто находиться в одном помещении.

Увы, Новиков за последнее время отвык от разговоров о природе и погоде и мог обсуждать только одно дело. Или что-то с ним связанное. Или кого-то.

— Кому-нибудь известно, кто отец Герды? — спросил Новиков сразу обоих попутчиков.

Кристина только пожала плечами.

— Я же не тётка в очереди, чтобы сплетни пересказывать, — скривился Артём.

— И тем не менее, — настаивал Новиков.

— Говорят, какой-то высокий чин, — нехотя произнёс Артём. — Вроде как он им до сих пор помогает, хотя у него семья есть.

— Кристина, а в Доме культуры знают про роман Арбузова и Вислогузовой? — спросил Новиков после небольшой паузы.

— Про него все знают, — улыбнулась Кристина. — Просто девчонки думают, что он с ней ради связей, а он им ещё врёт, что её не любит и вот-вот бросит.

— А она-то с ним ради чего? — задал Новиков вопрос, не ожидая ответа.

Артём только отвернулся. Ему, похоже, этот разговор был скучен и неприятен.

А вот Кристина оживилась:

— Она же тоже женщина, ещё не старая, ей тоже любви хочется. Он ведь ей наплёл, что она особенная, что он такой в жизни не встречал и уже не встретит. Что все вокруг против него, что он такой страдалец. Умеет он женщинами крутить.

Новиков в ответ на неожиданный психологический анализ только помычал. Как-то не верилось, что такая деловая и далеко не глупая дама, как Вислогузова, могла поверить в такую банальную ложь. С другой стороны, Кристина права — всем хочется любви. А кто ещё станет за Вислогузовой ухлёстывать?

— Значит, вы часто ходите через священный лес? — переменил тему Новиков. Кристина только внимательно на него посмотрела. — Чупакабру не боитесь?

— Люди страшнее, — тихо произнесла Кристина.

— А вы в лесу не видели чего-то похожего на это чудовище? — спросил Новиков, припоминая огромную тень, шнырявшую недалеко от забора «семёрки».

— Нет, — покачала головой Кристина, будто про эту тень и думать забыла. — Зато чудовищ в человеческом обличье — сколько угодно. И в лесу, и в городе, и вообще везде.

Новиков не мог решиться задать вопрос, который давно его занимал. Рано, наверное. С другой стороны, в таком деле лучше рано, чем поздно.

— Что вы вообще думаете про эти нападения?

— А почему вы спрашиваете? — Кристина смотрела в сторону.

— Художники — люди наблюдательные. Помните, вы заметили, что куст у забора вокруг зоны был неправильным.

— Вы не можете понять, зверь это или человек? — спросила Кристина после паузы.

Новиков кивнул. Раздался гудок электрички.

— Я думаю, всё вместе. Зверь в человеческом обличье. Или человек в зверином.

Гудок стал громче, послышался стук колёс. К платформе подошла зелёная электричка, двери открылись. Все трое вошли в полупустой вагон и разместились на деревянной лавке. Поезд повёз их обратно к Добромыслову, где высокими трубами сиренево-чёрно дымили химические заводы.