Темный Лорд Устал. Книга III

Глава 20

Игорь Стрельников шел по длинным коридорам штаб-квартиры ФСМБ, и каждый его шаг эхом отдавался от мраморных стен. Двадцать лет он считал это место своим домом. Двадцать лет он служил идее Порядка, превратив свой болезненный дар в оружие против хаоса.

Он помнил тот день, когда впервые переступил этот порог — молодой идеалист, готовый отдать жизнь за стабильность империи. Тогда его способность чувствовать ложь была проклятием, причиняющим физическую боль. Здесь же она стала благословением — инструментом поиска истины.

«Калев Воронов,» — размышлял он, поднимаясь по ступеням к кабинету генерала. «Ты — фундаментальная Ложь. Аномалия, разрушающая саму ткань реальности. Мой долг — устранить тебя из нашего мира.»

Провал «Вызова Истины» не сломил его. Напротив — неделя в архивах принесла новые открытия. Древние тексты о «переписчиках реальности», забытые теории о существах, способных изменять законы причинности. Манускрипты, которые большинство сотрудников считали мистическими бреднями, обретали новый смысл в свете происходящего. У него уже был набросок нового плана, более тонкого и изощренного.

Стрельников остановился перед массивными дубовыми дверями с золотой табличкой «Генерал В. И. Тарханов» и постучал.

— Входите, — раздался знакомый хриплый голос.

Кабинет генерала Валерия Ивановича Тарханова был воплощением дурного вкуса и показной роскоши. Золоченая мебель в стиле ампир, портреты императоров в тяжелых рамах, персидские ковры стоимостью в годовой бюджет небольшого города. Стены украшали трофеи с подавленных восстаний и карты завоеванных территорий. За массивным столом из карельской березы сидел сам хозяин в парадном мундире, увешанном орденами за операции, о которых общественность никогда не узнает.

Тарханов не поднял головы. Перед ним светился голографический экран с биржевыми сводками, и цифры на нем были преимущественно красными. Его жирные пальцы нервно барабанили по столешнице.

— Стрельников, — произнес генерал, не отрываясь от графиков. — Подождите. Изучаю последствия вашей… деятельности.

Игорь стоял по стойке смирно, чувствуя, как напряжение нарастает в воздухе. На экране мелькали сводки новостей и аналитические отчеты: «Акции оборонных предприятий упали на 15 %», «Массовые отставки в правительстве», «Три региональных губернатора объявили о смене политического курса», «Банковский сектор в панике», «Валютный рынок лихорадит».

Тарханов пролистывал документы, и с каждой страницей его лицо становилось все мрачнее. Отчеты о падении рейтингов доверия к власти, сводки о росте популярности «независимых политических сил», анализ настроений в армии и спецслужбах.

— Интересная картина, — пробормотал Тарханов, наконец отложив планшет. — Знаете, что это такое, дознаватель?

— Временные колебания, генерал, — осторожно ответил Стрельников. — После любого крупного политического события всегда наблюдается период турбулентности. Рынки стабилизируются, когда…

— Это хаос, — резко перебил его Тарханов, наконец подняв глаза. — Полный, абсолютный хаос. Который империя не видела со времен Великого Кризиса.

Генерал встал и подошел к окну, за которым простирался центр столицы:

— Видите эти здания, Стрельников? Каждое из них — символ порядка. Каждая улица — результат столетий планомерного строительства. Но теперь все это трещит по швам.

Он повернулся, и в его маленьких глазках плясали злые огоньки:

— За неделю после вашего «Вызова» мы потеряли контроль над тремя ключевыми регионами. Десять крупнейших олигархов перевели активы в офшоры. Половина генералитета запросила аудиенции у императора — они хотят знать, как теперь быть.

Стрельников почувствовал, как пересыхает во рту:

— Генерал, это все поправимо. Если дать мне время разработать новую стратегию…

— Время? — зло рассмеялся Тарханов. — У нас нет времени! Каждый день промедления стоит нам миллиардов денег и десятков важных сторонников!

Генерал выключил голограмму, вернулся и откинулся в своем массивном кресле из натуральной кожи. Его маленькие глазки-бусинки изучали Стрельникова с холодным расчетом хищника, оценивающего добычу.

— Неделю назад, дознаватель, я отстранил вас от дел в знак уважения к вашим прошлым заслугам, — начал он медленно, смакуя каждое слово. — Дал время на размышления, пока мы оценивали масштабы ущерба от вашей… инициативы.

— Генерал, если позволите, я хотел бы представить новые данные…

— Молчать! — рявкнул Тарханов, и его лицо мгновенно налилось кровью. — Говорить буду я! Оценка завершена, и результаты превзошли самые мрачные прогнозы.

Он встал и начал ходить по кабинету, как разъяренный медведь в клетке:

— Ваша «тонкая игра» привела к катастрофе национального масштаба. Вы превратили потенциальную угрозу в народного героя! Наших союзников из кланов — в посмешище! Правительство балансирует на грани полномасштабного кризиса!

Тарханов остановился у стеллажа с наградами и ударил кулаком по полке:

— Знаете, что мне сегодня сказал министр внутренних дел? Что в трех регионах местные власти открыто игнорируют распоряжения центра! А министр обороны докладывает о «нестандартных настроениях» среди офицерского состава!

Стрельников почувствовал, как земля уходит из-под ног:

— Генерал, вы не понимаете всей картины. Калев Воронов — это не обычный человек. Мои исследования в архивах показывают паттерны, которые…

— Ваши исследования показывают только одно — полный, сокрушительный провал! — жестко прервал его Тарханов. — Двадцать лет безупречной службы перечеркнуты одной грандиозной ошибкой!

Генерал вернулся за стол и достал из ящика красную папку с грифом «Совершенно секретно»:

— Ваше расследование официально признано несостоятельным по решению Верховного совета безопасности. Вы уволены с лишением всех званий и привилегий. Окончательно и бесповоротно.

— Что? — Стрельников не мог поверить услышанному. Комната поплыла перед глазами. — Генерал, двадцать лет безупречной службы… моя репутация…

— Двадцать лет, которые закончились грандиозным фиаско, — холодно констатировал Тарханов, перелистывая документы. — Решение принято на самом высоком уровне после консультаций с императорской канцелярией. Обжалованию не подлежит.

Игорь попытался собраться с мыслями, чувствуя, как рушится вся его жизнь:

— Генерал, прошу вас, выслушайте меня! Вы не понимаете природы угрозы! Он не человек в привычном смысле этого слова! Он переписывает реальность на квантовом уровне! Обычные методы против него не просто бессильны — они контрпродуктивны!

Он сделал шаг вперед, умоляюще протягивая руки:

— Нужен тонкий подход, долгое изучение, понимание механизмов его способностей…

— Меня не интересуют ваши метафизические бредни! — взорвался Тарханов, ударив кулаком по столу так, что задрожали стеклянные сувениры. — Меня интересует результат! Конкретный, измеримый результат! А результат — это потеря контроля над ситуацией! Система не терпит потери контроля!

Глаза генерала горели фанатичным огнем:

— Вы знаете, сколько звонков я сегодня получил? Сколько «обеспокоенных вопросов» от людей, которые раньше не смели даже заикаться о политике? Они все спрашивают одно: «А что, если этот Воронов прав? А что, если система действительно прогнила?»

— Но если мы просто попытаемся его физически уничтожить, это только…

— Именно это мы и сделаем! — зловеще усмехнулся генерал, откидываясь в кресле. — Вы играли в шахматы, дознаватель. Придумывали хитроумные многоходовые комбинации. Изучали психологические профили. Искали слабые места.

Он наклонился вперед, и его голос стал почти шепотом:

— Пора доставать кувалду. Иногда самое элегантное решение — самое простое.

Стрельников почувствовал приступ тошноты. Его дар кричал от лжи, которой была пропитана каждая фраза генерала. Тарханов не видел в Калеве угрозу Порядку — он видел угрозу собственной карьере и личной власти. Все его слова о системе и контроле были лишь прикрытием для примитивной мести.

— Генерал, я умоляю вас пересмотреть решение! — в отчаянии воскликнул Игорь. — Дайте мне хотя бы время объяснить…

— Решение окончательное, — отрезал Тарханов и потянулся к коммуникатору. — Обсуждению не подлежит.

Он нажал кнопку вызова:

— Охрана! Немедленно проводите господина Стрельникова к выходу. И проследите, чтобы он сдал все служебные документы и пропуска.

— Не нужно охрану, — тихо сказал Игорь, и в его голосе прозвучало такое достоинство, что Тарханов невольно замолчал. — Я сам дойду.

Он медленно расстегнул пиджак и достал удостоверение — красную кожаную книжицу с золотым тиснением, которая двадцать лет была его пропуском в мир власти и секретов. Документ, ради которого он когда-то отказался от семьи, от нормальной жизни, от всего, что делает человека человеком. Рядом с удостоверением лежал серебряный жетон с гербом ведомства — двуглавый орел, сжимающий в когтях весы правосудия.

— Мое удостоверение и знак, — сказал он, аккуратно кладя их на полированную поверхность стола.

Тарханов даже не взглянул на документы. Они, очевидно, больше не представляли для него интереса — просто бумажки уволенного сотрудника. Он уже активировал секретный канал связи, набирая код особой важности на защищенном коммуникаторе.

— Да, это генерал Тарханов, — говорил он в микрофон, полностью игнорируя присутствие Стрельникова. — Дело «Воронов» переходит под мой личный контроль. Прежний куратор уволен по результатам служебного расследования.

Пауза. Видимо, на том конце линии задавали вопросы.

— Нет, никаких тонкостей. Готовьте полные досье на все наши спецподразделения. Мне нужны лучшие из лучших. Люди, которые не задают лишних вопросов.

Игорь молча направился к двери, чувствуя, как в груди нарастает смесь гнева и отчаяния. На пороге он остановился и обернулся:

— Генерал, последний вопрос. Вы действительно считаете, что грубая сила сработает там, где не сработала тонкость?

Тарханов оторвался от переговоров, прикрыв микрофон ладонью:

— Дознаватель… бывший дознаватель, я считаю, что ваши «тонкие» методы привели к национальной катастрофе. Знаете, гвоздь нужно забивать молотком, а не пытаться его уговорить словами.

— Понятно, — кивнул Стрельников, и в его глазах мелькнула жалость. — Удачи вам, генерал. Она вам очень понадобится.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Тарханов.

— То, что вы создаете врага, с которым не сможете справиться, — спокойно ответил Игорь. — Но вы этого не поймете, пока не станет слишком поздно. Прощайте.

Он вышел из кабинета и медленно пошел по длинному коридору. Каждый шаг отдавался в душе острой болью — это место больше не было его домом. Мимо проходили коллеги, некоторые кивали в знак приветствия, не зная о произошедшей катастрофе. К завтрашнему утру вся штаб-квартира будет гудеть от слухов.

Молодой аналитик из его отдела, Михаил, поравнялся с ним у лифта:

— Игорь Викторович, как дела с делом Воронова? Слышал, Тарханов лично взялся…

— Больше не мое дело, Миша, — устало ответил Стрельников. — Больше вообще не мое дело.

Парень непонимающе моргнул, но лифт уже приехал, и Игорь вошел внутрь.

«Полная чушь,» — думал он, спускаясь на первый этаж. «У них ничего не получится. Их прямолинейные методы лишь усилят Воронова. Сделают его еще более могущественным и опасным.»

У проходной его остановил дежурный офицер — седой полковник, который знал всех сотрудников в лицо:

— Господин Стрельников, ваш пропуск, пожалуйста.

Игорь молча достал из кармана пластиковую карточку с магнитной полосой — последнюю физическую связь с прошлой жизнью. Двадцать лет он проносил ее через эти турникеты.

— Удачи, — тихо сказал охранник, принимая пропуск. — Вы были хорошим начальником. Справедливым.

— Спасибо, Василий Петрович, — ответил Игорь. Тот даже моргнул, немного шокированный, что он помнит имя простого охранника. — Берегите себя.

Автоматические двери раздвинулись, и Игорь Стрельников шагнул на улицу.

Серый день встретил его моросящим дождем и пронизывающим ветром. Он стоял на гранитных ступенях здания, в котором провел лучшие годы жизни.

Прохожие спешили мимо, укрываясь под зонтами, торопясь по своим делам. Никто из них не знал, что рядом стоит человек, который еще час назад был одним из самых влиятельных следователей империи, а теперь стал никем.

' Ну что же, игра переходит от шахмат к удару кувалдой,« — размышлял он, поднимая воротник плаща. 'И я досмотрю ее до конца, хотя уже знаю, чем она закончится.»

Он представил себе, что будет дальше. Тарханов пошлет против Воронова элитные спецподразделения или еще что-то придумает, но обязательно ударит так или иначе. И все это разобьется о человека, который существует по законам, недоступным их пониманию. Поражение будет не просто сокрушительным — оно окончательно разрушит систему, которую Игорь всю жизнь пытался защитить.

Но у него был другой план. Неофициальный. Личный.

Игорь достал из внутреннего кармана плаща мобильный телефон — личный, не служебный — и набрал номер из памяти.

— Алло, Виктор? — сказал он, когда на том конце сняли трубку. — Это Игорь Стрельников. Нужно встретиться. Срочно и конфиденциально.

— Игорь? — удивился знакомый голос. — А я думал, ты по уши в этом деле с Вороновым…

— Больше нет. Я теперь частное лицо. Именно поэтому нужно встретиться.

Небольшая пауза.

— Понял. Где и когда?

— Помнишь то кафе, где мы праздновали твое повышение? Через час.

— Буду там.

Игорь убрал телефон и зашагал по тротуару, сливаясь с потоком людей. За его спиной возвышалось серое здание ФСМБ, символ порядка и контроля. А впереди простирались бесконечные возможности человека, который больше ничего не боится потерять.

Игорь Стрельников исчез в толпе прохожих, начиная свою собственную, неофициальную войну против того, кого считал главной угрозой существующему порядку. Только теперь он был не дознавателем ФСМБ, а просто человеком, абсолютно убежденным в своей правоте и готовым идти до конца.