Темный Лорд Устал. Книга III

Глава 16

Штаб-квартира клана Змеевых в столице была некогда символом информационного могущества империи. Тридцатиэтажное здание из черного стекла и стали возвышалось в самом центре финансового района, а его внутренние помещения представляли собой лабиринт серверных залов, аналитических центров и секретных переговорных комнат.

Теперь это место походило на склеп.

Елена Змеева сидела в своем кабинете на верхнем этаже, окруженная стопками отчетов и финансовых сводок. Панорамные окна, через которые раньше открывался величественный вид на столицу, теперь казались окнами тюрьмы — весь мир за стеклом знал о ее позоре.

На экранах мониторов мелькали цифры убытков, и каждая из них была ударом по ее гордости. В течении нескольких дней после «Вызова Истины» клан Змеевых потерял семьдесят процентов своих активов. Их информационная сеть, которую строили десятилетиями, была дискредитирована. Политические союзники разбежались, словно крысы с тонущего корабля. Банки заморозили кредитные линии.

Елена была главным проигравшим среди всех павших кланов. Волконский потерял деньги, Медведев — влияние. Но она потеряла то, что было для нее дороже жизни — репутацию. Ее имя стало синонимом предательства и коррупции.

«Мы пытались победить его силой, как Медведев,» — размышляла она, листая очередной отчет о бегстве сотрудников. «Пытались загнать в ловушку Закона, как Стрельников. Глупцы. Все мы — глупцы.»

Она отложила документы и подошла к окну. Внизу кипела жизнь столицы — люди спешили по своим делам, не задумываясь о том, что наверху рушатся империи.

«С таким существом нельзя воевать,» — поняла она. «С ним можно только договариваться. Или быть съеденным, если перешел ему дорогу.»

Это осознание не сломило ее. Наоборот — впервые за много дней она почувствовала что-то похожее на надежду. Елена Змеева не зря считалась одним из самых хитрых политиков империи. Она умела адаптироваться, выживать, находить возможности там, где другие видели только крах.

«Если я не могу победить его, я стану его самым ценным инструментом,» — решила она. «Он создал в столице хаос, но сам в нем не ориентируется. Ему нужны глаза и уши в самом сердце этого большого муравейника. А у меня они есть и именно так я выберусь из ямы, в которую угодила, присоединившись к этой бестолковой коалиции»

Змеева вернулась к столу и активировала защищенный терминал. Несмотря на все потери, у нее все еще оставались ресурсы — агенты, встроенные в различные структуры, информационные каналы, которые другие кланы не смогли перехватить.

«Все остальные видят в нем угрозу или противника,» — планировала она. «А я стану его союзником. Первым и самым полезным. Покажу ему, что мертвая Змеева гораздо менее полезна, чем живая.»

Она начала составлять список того, что могла предложить. Планы других кланов-стервятников, секретные приказы правительства, настроения в армии и ФСМБ. Информация, за которую в новом мире будут платить любые деньги.

Но сначала нужно было найти правильный канал для контакта. Прямое обращение было невозможно — слишком велик риск, что его расценят как провокацию. Нужен был посредник, человек из его окружения, который сможет оценить ценность предложения.

Елена активировала голографический проектор и вызвала досье на всех известных приближенных Калева Воронова. За годы работы ее разведывательная сеть собрала подробную информацию о каждом человеке в его окружении.

Первым на экране появилось лицо Глеба — начальника безопасности «Эдема». Змеева изучила его психологический профиль, составленный ее аналитиками.

«Бывший спецназовец, абсолютная лояльность, мышление солдата,» — читала она. «Подкуп невозможен, на провокации не поведется. Слишком прямолинеен для тонких игр. Любое предложение о сотрудничестве расценит как предательство и немедленно доложит начальству.»

Она отмела его одним движением руки.

Следующим был Антон «Молот» — командир «Стражей Эдема». Его досье было еще короче.

«Фанатичная преданность, презрение к политическим играм, готовность убить по первому приказу,» — пробормотала Елена. «Обращение к нему равносильно самоубийству.»

Антон тоже был исключен из списка.

Алина — главный научный консультант. Змеева задержалась на ее фотографии дольше обычного.

«Талантливый ученый, но политически наивна,» — размышляла она. «Идеалистка, верящая в чистоту науки. Слишком лояльна Воронову, чтобы даже рассмотреть предложение о сотрудничестве с „врагом“ и слишком честна, чтобы скрыть такое предложение.»

Алина была отброшена.

Дарина Орлова — целительница и, по некоторым данным, потенциальная невеста Воронова. Здесь Змеева колебалась дольше.

«Дочь патриарха Орлова, имеет политический опыт, но именно поэтому непредсказуема. Может расценить мое предложение как оскорбление чести семьи или попытку поставить ее в неловкое положение перед Вороновым. Слишком много переменных.»

И Дарина была исключена из списка возможных посредников.

Змеева просмотрела еще несколько кандидатов — мелких помощников, охранников, обслуживающий персонал. Все они были либо слишком незначительны, чтобы иметь доступ к Воронову, либо слишком зависимы от него, чтобы рискнуть тайным сотрудничеством.

И тут ее взгляд остановился на последнем досье — Константин Лебедев, финансовый директор «Ворон Групп».

«Интересно,» — подумала она, изучая его биографию. «Бывший сотрудник крупной инвестиционной компании, специалист по враждебным поглощениям, опыт работы в серой зоне законодательства.»

Психологический профиль Лебедева был совершенно иным:

«Прагматик до мозга костей. Циник, понимающий, что в бизнесе нет друзей — только партнеры и конкуренты. Лояльность измеряется выгодой, принципы — результатами. Человек, который говорит на языке сделок и взаимных интересов.»

Змеева почувствовала, как в груди разгорается знакомое чувство охотничьего азарта.

«Он — единственный в окружении Воронова, кто говорит со мной на одном языке,» — поняла она. «Солдаты думают категориями приказов. Ученые — категориями истины. Идеалисты — категориями чести, а финансисты думают категориями выгоды. И я могу предложить ему выгоду, которая перевесит риски.»

Она активировала самый защищенный канал связи — тот, который использовался только для контактов с самыми ценными агентами. Сообщение должно было быть коротким, интригующим и не содержать ничего компрометирующего.

Елена долго подбирала слова, понимая, что от этого послания может зависеть ее будущее. Наконец, она набрала текст:

«Господин Лебедев. У меня есть то, что вам нужно. У вас есть то, что нужно мне. Предлагаю взаимовыгодный диалог. Условия встречи — по вашему выбору. Гарантирую, что информация, которой я располагаю, стоит потраченного времени. — Е. З.»

Она перечитала сообщение несколько раз, внося мелкие правки. Тон должен был быть деловым, но не угрожающим. Уверенным, но не наглым. Интригующим, но не отчаянным.

Наконец, она нажала кнопку отправки.

Сообщение ушло по зашифрованным каналам, и теперь оставалось только ждать. Либо «Костыль» Лебедев согласится на диалог, и у нее появится шанс на новую жизнь, либо он передаст информацию Воронову, и ее история закончится очень быстро.

Змеева откинулась в кресле, впервые за много дней почувствовав что-то похожее на удовлетворение. Она сделала ход. Теперь очередь была за противником.

«Костыль» Лебедев

Константин Лебедев сидел в своем офисе, просматривая финансовые отчеты за последний квартал. Компания Калева росла с невероятной скоростью — новые контракты, расширение производства, инвестиции в исследования. Цифры радовали глаз профессионального финансиста.

Звук входящего сообщения на защищенном канале заставил его поднять голову. Таких сообщений приходило немного — обычно это были особо важные деловые предложения или информация, требующая максимальной секретности.

Лебедев открыл письмо и замер, увидев подпись: «Е. З.»

Елена Змеева. Одна из самых опасных женщин империи, недавно униженная на «Вызове Истины», но все еще владеющая огромными ресурсами и связями.

«Что ей от меня нужно?» — подумал он, перечитывая краткое сообщение.

Здравый смысл подсказывал немедленно переслать это письмо Хозяину и забыть о нем. Любые контакты с представителями павших кланов могли быть расценены как предательство.

Но любопытство финансиста взяло верх. Какую информацию могла предложить Змеева? И чего она хотела взамен?

Лебедев активировал ответный канал и набрал короткое сообщение:

«Заинтересован в диалоге. Условия: виртуальная встреча, максимальная анонимность, без записи. Если согласны — завтра в 20:00. — К. Л.»

Ответ пришел через десять минут: «Согласна. До встречи.»

На следующий вечер Лебедев активировал защищенный виртуальный канал. На экране появился силуэт женщины — голографическая проекция скрывала детали, но голос был узнаваем.

— Константин, — начала Змеева без лишних церемоний. — Давайте обойдемся без прелюдий. Не буду скрывать — мой клан в тяжелом положении, и это вам прекрасно известно.

— Слушаю, — коротко ответил Лебедев.

— Но именно в такие моменты важно быть гибким, — продолжила она. — Ваш господин создал в столице хаос, в котором сам не ориентируется. А я предлагаю стать вашим главным информатором в этом хаосе.

— Конкретнее.

— Планы кланов-стервятников, секретные приказы правительства, настроения в армии и ФСМБ, — перечислила Змеева. — Вы будете знать о любых угрозах за недели до их реализации. Будете видеть все ходы ваших противников заранее.

Лебедев признался себе, что предложение звучало заманчиво. Сейчас информация действительно стала самым ценным ресурсом.

— И что вы хотите взамен?

— Две вещи, — Змеева сделала небольшую паузу. — Первое — гарантии неприкосновенности для остатков моего клана. Вы защищаете нас от других стервятников, которые хотят добить слабого.

— Логично. А второе?

— Эксклюзивные права на коммерческую дистрибуцию всех цветов, выращиваемых в «Эдеме».

Лебедев уставился на экран, не веря услышанному.

— Повторите еще раз?

— Цветы, Константин. Я хочу эксклюзивные права на торговлю цветами вашего патрона.

«Она сошла с ума,» — подумал Лебедев. «Или это какой-то код, который я не понимаю? Зачем одной из самых влиятельных женщин империи торговать цветами? Это же бред!»

— Елена, — осторожно сказал он, — возможно, вы не в курсе, но господин Воронов выращивает цветы исключительно как хобби. Это не коммерческая деятельность.

— Пока не коммерческая, — поправила его Змеева. — Но я уверена, что при правильном подходе это может стать очень прибыльным направлением.

Лебедев покачал головой. Он ничего не понимал в этой логике.

— Хорошо. Я доложу господину Воронову ваше предложение, но предупреждаю — решение будет принимать он лично.

— Именно на это я и рассчитываю, — в голосе Змеевой послышалась странная нотка удовлетворения.

После завершения связи Лебедев долго сидел, размышляя над услышанным. Первая часть предложения была разумной — информация в обмен на защиту, но вторая…

«Цветы. Кому нужны эти проклятые цветы?»

Он не понимал, но должен был доложить. А уж решение их Хозяин примет самостоятельно.

Кассиан

Командный центр «Эдема» был заполнен тихим гудением работающей техники. Я стоял перед центральным голографическим столом, изучая отчеты о деятельности кланов-стервятников, когда вошел Лебедев. Тем удивительнее было то, что он приехал лично. Обычно, Лебедев просто звонил Алине.

— Господин, — начал он с необычным для него колебанием в голосе, — у меня есть информация, которая может вас заинтересовать.

— Слушаю.

— Ко мне обратилась Елена Змеева с предложением о сотрудничестве.

Алина, работавшая за соседним терминалом, резко подняла голову. Глеб, участвовавший в совещании по связи, немедленно включился:

— Константин, ты с ума сошел? Это же ловушка!

— Возможно, — согласился Лебедев. — Но выслушайте условия.

Я молча ждал продолжения.

— Она предлагает стать нашим информатором в столице. Планы других кланов, правительственные решения, настроения в силовых структурах. В обмен просит два условия.

— Какие?

— Первое — защиту для остатков ее клана от других стервятников.

— Разумно, — пробормотал я. — Второе?

— Эксклюзивные права на коммерческую дистрибуцию всех цветов, выращиваемых в «Эдеме».

До этого момента я слушал с легким безразличием. Политические игры, информационные сделки, торги за выживание — все это было предсказуемо и неинтересно.

Но когда Лебедев произнес слово «цветы»…

Мое безразличие мгновенно сменилось раздражением.

— Повтори, — сказал я тихо.

Алина отшатнулась от терминала, почувствовав изменение в атмосфере. Даже через связь Глеб замолчал, уловив опасность в моем тоне.

— Она хочет права на торговлю вашими цветами, — повторил Лебедев, не понимая, что происходит.

Конечно, такой примитив как он, который помешан на цветных бумажках, никогда не поймет в чем заключается проблема. Для него это было просто странным пунктом деловых переговоров. Еще одним товаром для торга.

Но для меня это было попыткой поставить ценник на совершенство, превратить искусство в ремесло, свести красоту к прибыли.

Мои сад был единственным в этом мире, что по-настоящему имело для меня значение. Результат сотен часов кропотливой работы, экспериментов, поисков идеала. И эта торговка решила, что может превратить их в товар на рынке?

— Передай этой… коммерсантке, — рассерженно прошипел я, — что мои цветы не продаются, но можешь предложить ей торговать твоими кабачками. Не думаю, что она найдет разницу.

Лебедев моргнул, явно ошеломленный такой реакцией:

— Господин, возможно, стоит рассмотреть…

— Разговор окончен, — перебил я его.

Константин кивнул и направился к выходу, чтобы передать ответ. Алина и Глеб молчали, напуганные моей вспышкой гнева.

Когда Лебедев ушел, я повернулся к Алине:

— В будущем любые предложения, касающиеся моих растений, отклонять автоматически. Без обсуждения.

— Поняла, господин.

В столице

Елена Змеева сидела в своем кабинете, ожидая ответа. Когда пришло сообщение от Лебедева, она открыла его с нетерпением.

Прочитав ответ Кассиана, она замерла. Ее лицо на мгновение застыло, а затем исказилось от ярости.

Он не просто отказал. Он ее унизил. Сравнил ее с торговкой кабачками на рынке.

«Хорошо, Калев Воронов,» — подумала она, и на ее губах появилась злая улыбка. «Если ты так ценишь свои цветочки… я приеду к тебе лично. И мы поговорим об этом, глядя друг другу в глаза. Посмотрим, хватит ли у тебя наглости повторить это в лицо.»

Отказ Калева дал Змеевой личную, жгучую мотивацию для встречи. Теперь это была не просто политическая игра.

Это стало для нее делом чести.