Танец В Небесах

ГЛАВА 4

Остро вставала проблема оружия, безоружными идти в страну грургов не имело никакого смысла. При всех умениях Джаса, ставшего неплохим воином — Сайха, клыков и когтей Сима, у них были беззащитные Юнчи и Вилья, да и Айн недолго бы выдержал, случись какое-то нападение.

Джас решил попробовать мысленно пообщаться с Симом.

— Зверь, — присев неподалеку на камень, — ты слышишь меня? — спросил он Сима.

— Чего тебе, убогий? — как-то лениво процедил лабис.

— Убогому надо оружие, меч и, если ещё что-то другое найдется, буду рад. Мальчик мечтает увидеть своих, мечтает взлететь, здесь его никто этому не научит, поскольку мы бескрылые.

— А что, — ехидненько так зазвучало в голове у Джаса, — и тебя не цепляет, что мальчик пошел в мать?

— Нет! — коротко ответил Джас.

— Ой, лукавишь, степняк??

— Нет, наоборот, я продолжаю свою никчемную жизнь только из-за Сайха, пока нужен ему — живу.

— А потом?

Джас вздохнул:

— Хочу верить, что потом не скоро настанет, и я ему пригожусь, как хотя бы… вон, охранять кого.

— Не Вилью ли?

— Нет, я о таком даже не мечтаю, да и зачем ты, зверь мифический, мучаешь меня, ковыряешься в ране, как…

— Как?

— Ну… как я бы вот раньше, до всего этого, поступил.

— А сейчас — верни тебе чудо язык и силу??

— Так не будет, это нереально!

— Ну, а если бы??

— Тем более, стал бы сы… Саю нужным.

Лабис хмыкнул:

— Мальчику нужные и верные люди необходимы, могу ли я тебе верить до конца, степняк, запятнавший свое имя очень жестокими деяниями??

Джас не стал клясться и доказывать, а просто спросил:

— Если бы тебе после пятнадцатилетнего рабства и нежелания жить совсем, если бы тебе выпал шанс увидеть… иметь возможность дотрагиваться до сына, о котором даже и не мечтал, что бы ты выбрал? Он для меня все, вся моя жизнь теперь в нем, я их учу быть сильными, у него синяки на теле, каждый день, а у меня в душе. Прошу тебя, зверь мифический, лучший друг сына, помоги с мечами!! Я больше всего на свете хочу, чтобы он жил, умел постоять за себя и своих друзей, а в стране грургов у него их будет немало, уверен.

— А Вилья? — спросил Сим.

— Вилья? Эта девочка — живое напоминание о том диком звере — моя боль, не мучай, Сим, самый жестокий судия мне — я сам.

Сим внимательно посмотрел в черные печальные глаза.

— Ладно, посмотрим-поищем, что где завалялось в горах.

С утра Сим потерся о руки своего Сайха и, муркнув, куда-то убежал, его не было весь день, а к вечеру Сай заволновался:

— Деда, где может быть Сим??

— Мальчик, не переживай, твой мифический лабис не пропадет, скорее всего, что-то сильно его заинтересовало…

Сима не было и утром, у Сая все валилось из рук, он был рассеянным и расстроенным.

А Сим явился к обеду с какой-то длинной палкой в пасти. Весь уставший, но чем-то довольный, его друг, муркнув, проскочил к Асу и положил у его ног какую-то, оказалось, ржавую железяку. Все с удивлением увидели необычное — как всегда сдержанный, безэмоциональный учитель вскочил, осторожно повертел эту железяку и низко-низко поклонился Симу. Такой радостной улыбки у Аса ещё не видел никто.

Он поманил всех к песку и написал:

— Сим нашел оружие! Настоящее!!

— Эта ржавая железяка — оружие? — скептически удивился сын.

— Посмотришь!

Ас написал, что сегодня тренировки не будет — он займется железякой.

Пошел к воде, там весь день, не отвлекаясь даже на перекус, чистил железяку сначала толченым камнем, потом песком, потом поднялся повыше в горы, приволок какие-то ветки, наладил костерок, подвесил небольшой котелок, побросал туда нарубленные ветки и травки, взятые у удивленного Юнчи, сварил какой-то резко пахнущий отвар, поставил остывать и знаками показал, что останется на ночь там, возле костерка.

Юнчи сказал мальчишкам, чтобы не мешали ему, и они только издали любопытно поглядывали на суету Аса возле костерка.

Утром, усталый, с ещё больше запавшими глазами, но довольный Джас осторожно дотронулся до плеча сына. Тот мгновенно вскочил, увидев прижатый к губам палец, кивнул и тихонько пошел за ним.

И вот там Сай не сдержался — восторженно завопив при виде странного клинка, изогнутого, с острым лезвием, отливающим в голубизну, и у самого навершия, как бы расходящегося надвое.

— Это что?

— Это меч такой, старинный, такие были когда-то у моих предков — турычей, воинственных и жестоких племен, про такие мечи мы только слышали, и видел я изображение их самого легендарного меча всего в одном старинном фолианте.

— Можно я его возьму в руки?

— Конечно.

Сайх с волнением поклонился мечу — он сам потом не смог пояснить, откуда взялся этот поклон и слова — и произнес:

— Дозволь с тобой подружиться, о, меч мечей!

Взял его в руки и ласково провел рукой по рукоятке, а потом пальцем дотронулся до лезвия. На пальце тут же выступила кровь из небольшого пореза.

Джас, интуитивно догадавшись, жестом велел ему не стирать эту каплю, а наоборот, оставить на лезвии. И увидели оба необычное — капля как-то вмиг разбухла, вздулась шариком, и он лопнул, разбрызгивая мельчайшие капельки по лезвию. Меч сверкнул, а Сай изумленно сказал:

— Ас, он нагрелся. Ас, ты чего?

А Джас уже склонился в глубочайшем поклоне, мысленно благодаря этот, действительно легендарный Меч Мечей. У него в голове раздался смешок:

— Узнал меня, дальний и не самый лучший потомок? В мальчишке есть же наша кровь, хоть и мало, но достоин он моего внимания, да и надоело быть ржавой железякой, валяться столько веков без дела!!

А из хижины выбегали разбуженные воплем Сая — деда, мамочка и Айн, только Сим, дернув ухом, продолжал спать. Деда, увидев очищенный от ржавчины и сверкающий на солнце меч, рухнул на колени. — Деда, ты чего??

Юнчи молчал, только катились по сморщенному лицу радостные слезы, потом, тяжело поднявшись, кивнул Джасу и пошел с ним поговорить, на песке написал:

— Меч Мечей признал нашего мальчика — значит, не выродится степной народ!

Сим опять удивил всех — после отсутствия да обеда, прибежал и тут же начал тянуть Сая за штанину, явно куда-то приглашая.

Мальчишки было собрались рвануть за ним, но их знаками остановил Джас. Взяли с собой запас воды и еды, огниво и ушли. А Вилья вздохнула:

— Не успела осознать, что вот этот такой заботливый и славный мальчик — мой сын, как уже он становится взрослым мужчиной!

— Не печалься, девочка — твой сын из породы мужчин, которые никогда не оставят своих родителей.

— Я чувствую себя такой виноватой — мальчик рос без моей заботы и любви.

— Не скажи, он инстинктивно чувствовал, что ты у него настоящая мать, посмотри, как он купается в твоей обретенной любви, сердце замирает, глядя на вас. Ведь с двухлетнего возраста заботился о тебе-мало того, что за руку тебя везде водил — первый цветок, первая ягодка — всегда были тебе, вторая — мне, а только потом — себе. И ведь я этому не учил!! Сколько раз я прятал слезы от его внимания.

— Я очень рада, что ребенок пошел не… — она содрогнулась, — не в того степняка.

— Кое что в нем есть от него, как ни удивительно. Именно хорошее! Он вырос сильным, ловким, отважным! — заметил Юнчи. — Доведись Джасу расти с матерью, он, глядишь, и не стал бы таким жестоким. Посуди сама — месячного, его забрали от матери — не пристало рабыне воспитывать хоть и полукровку, но сына повелителя. Джаймис пять жен взял, надеясь, что хоть одна из них родит ему наследника. Жены беременели, исправно рожали, но все время девочек, Джас так и оставался единственным сыном. И отравить, или подстроить несчастный случай нельзя было — Джаймис предупредил всех о том, что уничтожит весь род, кто осмелится.

Вот и гадили по-тихому, рос-то в общей детской среде. А как ненавидели его и жены, и все сестры, можешь себе представить. Мальчишка едва научился ходить — получал тычки и тумаки, к трем его годам это был уже дикий лихв, дальше — больше, когда стал совсем неуправляемым и жестоко наказывал за обиды — начались повальные жалобы на него. Джай вечно занятый — степняки народ дикий, а он мечтал оставить сыновьям крепкую страну, вот и мотался по степи, то уговаривая, то принуждая к объединению — думал недолго — отдал его в ученики мне. Я кой чему сумел-таки научить Джаса, но дикая степняцкая кровь…

— А ты где был, Юнчи, почему мальчишку не забрал к себе ещё тогда, совсем маленького?

— А я, милая, был учителем для всех этих злобных сестер, не волен был выбирать. Когда его мне отдали, это был жестокий, озлобившийся ребенок. Я с ним был строг, но справедлив, пожалуй, единственным — к кому он мог прислушаться, если хотел. Скорее всего, все хорошее, что было изначально в нем — просто задавили злобой и завистью. А Сай, он вырос в мире и любви — моей, Сима, сейчас купается в твоей! И есть у него, пусть не такой ловкий и умелый, но рассудительный и толковый друг — Айн, и очень замечательный, преданный, что очень замечательно — наставник. Наставник за него в огонь и воду пойдет, он же после рабства заново родился. Идти ему некуда, кому он нужен изуродованный такой?? А Саю крепкая защита за спиной ох как нужна!! Подозреваю я, что именно нашему мальчику суждено стать тем, кто сделает много хорошего и для степняков, а уж если грурги взлетят… Сай, он больше грург, поистине смелая сильная могучая птица из него получится. Я, дожив до таких лет, прошу у небес только одного, доскрипеть до этого момента — увидеть нашего мальчика в небе!!

Вилья долго молчала:

— Юнчи, а кто такой Людиг? Откуда я помню это имя? Из того, прошлого, я помню только дикие черные глаза и это имя?

— Глаза, девочка, почти у всех степняков черные, а Людиг? Людиг как раз и сумел остановить жестокого Джасима, который, опьянев от вседозволенности, начал постоянно устраивать налеты и на соседей. Вот и выловил его Людиг, там после его лучников в живых оставался только Джас и его главный пакостник, остальные все так и сдохли от отравленных стрел.

— А этому, Джасиму, что?

— Ох, девочка, он сполна получил за все, никто точно не знает… поговаривали, что его продали куда-то в каменоломни, да и вряд ли он выжил после того, что получил заслуженно.

— Это получается — мальчик мой этому правителю степняков родной внук?

Юнчи кивнул:

— И подозреваю, что единственный! Но не волнуйся — Сай никогда не поведется на власть и богатство. Нашего ребенка ещё и Сим воспитывал. Да-да! Сим — не просто друг Сая, подобранный им совсем крошечным. Поверь, а я за свою ох какую долгую жизнь много чего видел и знаю — лабисы так просто не появляются. Тем более, столько веков считается, что этого зверя не существует, он только в легендах. Сама же видела, каким он был, когда мы Аса и Айна нашли, как он сумел перенестись и перенести всех нас. Я уверен, случись ваша встреча с Джасом не в такой жуткой ситуации, он бы, наоборот, тебя оберегал от всего и всех. А то, что именно от смешивания двух разных рас должен появиться достойный потомок — это ещё Инчи, мой многомудрый учитель предсказывал.

— А Людиг, он где сейчас?

— Думаю, все там же — охраняет границы, надеюсь, тебе и нашему Саюшке суждено с ним встретиться. Я не знаю, где ты была долгие месяцы беременности, но уверен, что Людиг тебя просто так не отпустил и одну не оставил бы. Пойдем к гругам когда — постараемся разузнать про Людига.

Лена все больше привыкала к этой новой жизни, Ликт и думать забыл — как это сидеть над какими-то бумажками-сводками, у него же есть верная помощница — Леенка.

Она стала очень нужной ему во всем, местные, приглядевшись к ней, попривыкли к её лицу и оценили, как бы сказали в том бывшем мире, её деловые качества, по достоинству.

Она ничего не забывала, никогда не повышала голос, со всеми без исключения вела себя отстраненно-вежливо. Народ, живший в крепости, повидавший много из того, что не снилось там, в центре страны, все больше проникался к ней уважением. А уж когда она подсказала Ликту идею организовать для маленьких деток группу, по типу земных детсадов-ясель, а потом ещё и много времени уделила воплощению этой идеи в жизнь — её зауважали все.

Она тормошила Ликта, он заставлял заниматься чем-то полезным и нужным для города своих подчиненных — городок потихоньку из захудалой крепостцы, стоящей на краю мира — географии, преображался. Улицы стали чище, покрашенные в веселые цвета дома заметно оживили унылую атмосферу, а женщины по примеру Леенки стали украшать окна и оконца цветами в горшках.

Улочки, бывшие безымянными, получили название по цвету домов. Так были уже в городке — Зеленая, Голубая, Желтая улицы и всякие переулочки, типа — Каменный, Разноцветный, Радужный. Ленка категорически была против мрачных окрасов домов, говоря:

— В жизни и так больше мрачного цвета, зачем ещё и жить в унылой серости?

И только один человек злился и завидовал Ленке — её товарка, соотечественница — Нинка. Ту бесило все. Когда она увидела впервые обезображенное лицо Ленки, в душе возликовала — теперь-то она, Нинка, станет на голову выше этой замороженной, высокомерной Ленки, во всем.

Первое время — да, люди невольно сравнивали их внешность, и Нинка была, что называется — на коне. Сейчас же Ленка была в авторитете, что бесило, а ещё Ликт… Ликт, который, казалось бы, был уже у Нинки на крючке и как-то внезапно сорвался с него. Нет, он не спал с Ленкой — она бы сразу об этом узнала, но и к Нинке особо не благоволил.

По городу прошел слух, что в ближайшее время к ним приезжают два отряда — один степняков, другой грургов из столицы на какие-то важные переговоры.

Степняки, озабоченные какими-то непонятными происшествиями, просто не согласились далеко уезжать, объясняя это тем, что их мечи могут в любой момент понадобиться, если они будут далеко, то рискуют не успеть на помощь.

— Леена, надо бы все провести и организовать на высшем уровне! — Ликт и сам не заметил, как стал иногда выражаться иномирскими словами.

Лена тут же спросила, сколько человек, где разместить, какую еду предпочитают — её дотошность иногда доставала Ликта, особенно по первости, а потом он сто раз поблагодарил судьбу за такой подарок, не только ему, но и всему городку.

Целую неделю Лена приходила домой уже совсем поздно, но одно её радовало — успели, приготовили все, чтобы прибывшие степняки и грурги остались довольны.

— Ликт, земля, как у нас говорят, слухом полнится, разве плохо, если с подачи грургов и степняков о нашем городке заговорят как об уютном и привлекательном для посещений, глядишь, и туризм развиваться начнет?

— Как-то непонятно… Леена, что такое туризм?

Лена пояснила. Ликт покачал головой.

— Конечно, было бы неплохо, но получится ли что-то?

— А не попробуешь — не узнаешь!

Наконец приехали гости, первыми прибыли степняки, Лена с интересом смотрела на них: смуглые, да, как наши среднеазиатские народы, но и отличающиеся от них… во-первых, фигуры у них были какие-то гибкие, текучие, — на ум пришло сравнение с хищниками, лица вполне симпатичные, особенно поражали глаза — черные, не темно-карие, а как говорили раньше — черные, жуковые. Но в то же время в этих гибких мужчинах чувствовалась немалая мощь, они были похожи на леопардов. Почему? Ленка не поняла, но вот такое у неё сложилось мнение о них.

Лена занялась их размещением и не видела, как приехали грурги. А когда выглянула в окно, грурги уже стояли вместе со степняками дружески общаясь. Среди уже привычных для неё людей-грургов обращал на себя внимание старший.

Обычный как бы грург, но было в нем что-то такое, неопределяющееся сразу. Ленке, повидавшей всяких представителей мужского пола за годы работы, он напомнил барса — умного, сторожкого, никогда не ошибающегося, даже в мелочах, и ещё, птицу-кондора. Седой, с резкими чертами лица, как бы состоящими из одних углов, он даже этим обращал на себя внимание, плюс высокая жилистая фигура-этакий мореный дуб, и холодные, невиданные никогда Ленкой раньше — сиреневато-серые, все подмечающие глаза.

— Страшноватый мужчина! — прошептала молоденькая девушка из помогающих Ленке.

А Ленка наоборот, посмотрев на него, подумала:

— Вот позови такой — все бросишь, пойдешь за ним на край света. Только кто её такую позовет?? Жаль, не встречались в свое время на Земле ей такие вот мужчины.

— Людиг? Людиг, как я рад!! — по лестнице буквально слетел Ликт и мужчины крепко обнялись.

— Великий Путник! — Ахнул кто-то из женщин сзади. — Сам Людиг!

— Девочки, пошли гостей размещать, им с дороги помыться, перекусить надо.

К вечеру уставшая Ленка поплелась на выход из этой гостиницы — как мысленно она называла дом для приезжих, отмытый и переоборудованный, ставший из сарая вполне приличным домом для гостей. В коридорчике, её перехватил какой-то черноглазый. Притиснув к стене зашептал:

— Пойдем со мной. Не обижу. Даже заплачу, ты мне понравилась.

Ленка аккуратно расцепила его руки.

— Извините. Я не по этой части.

. -Да ладно придуряться, мне указали на тебя, как на самую горячую, сказав, что ты можешь всю ночь… пойдем, добавлю, так и быть.

— Вас ввели в заблуждение, почему бы Вам не позвать ту, кто Вам это сказал? — догадываясь, по чьей наводке этот степняк её тискает, спросила Лена.

— Она занята уже, а ты свободная! Пойдем! — он ухватил её за руку, намереваясь силой тащить по коридору.

— Ну, Ленок. Вот и пригодились тебе земные навыки! — Ленка ловко вывернулась из хватки степняка и резко ударила ногой в причинное место.

— Извини, иначе ты не понимаешь! — сказала согнувшемуся степняку. — Никогда не слушай кого-то, могут и присочинить, а нагло хватать и тащить куда-либо… учись думать, можешь и без хозяйства остаться!

К её удивлению, степняк не стал обзываться и говорить гадости, кое как разогнувшись сказал:

— Первый раз женщина меня уделала, уважаю!! Покажешь, как ты это делаешь? Сури меня зовут, я могу надеяться, что мы с тобой не станем врагами? — И помрачнев, добавил, — слишком много у степняков теперь невидимых врагов, и я совсем не желаю иметь тебя во врагах — наоборот, хочу подружиться.

— Только не через интим, койку, то есть.

— Согласен! — Он протянул ей жесткую ладонь. — Скажи, как тебя зовут?

— Леенка я здесь!

Негромко разговаривая, они пошли к выходу, а стоящий в темном углу Людиг, собравшийся вмешаться, сильно удивленный умением женщины отвечать достойно и словами, и приемами, неожиданно подумал, что эта женщина с изуродованным лицом — достойно повела себя в такой ситуации. Надо будет Ликта расспросить про неё.

Шли Ленка с Сури медленно — и она устала, и ему было не очень удобно идти после такого удара, но степняк не унывал, дотошно выспрашивал Леену, кто и как научил её такому.

Поскольку скрывать было нечего, она кратко сказала, что попала сюда из другого мира — как и почему-одни Боги знают, а там, на высоте, где они летели на неведомом са-мо-лё-те (Сури так и не понял, что это такое, как железная огромная птица может лететь, как Великий Путник?), очень холодно, вот и не осталось нормальной кожи на лице, тело-то было закрыто одеждой. Пролежала три месяца в прохладной пещере — никто уже не ждал, что выживет, но вот…

Борьбой занималась, ещё учась в школе — ну, ваш дом знаний, потом ещё занималась за плату, вот и научилась.

А про себя подумала:

— знал бы ты, мальчик черноглазый, как и сколько раз приходилось отбиваться от пьяных, уверенных во вседозволенности господ. Это потом уже, став стервозой почти для всех, она стала весьма уважаемой-многие умные и хваткие мужики-бизнесмены всегда договаривались с Эммой, чтобы в сопровождении Ленки лететь за бугор. Её ценили и уважали, многие звали к себе в секретари-референты или помощницей, она было начала подумывать, но вот не успела.

А Сури откровенно радовался, что вот эта необычная женщина не злится и не проклинает его.

— Прости меня, дурного степняка, Леена, я был введен в заблуждение.

Ленка протянула ему руку.

— Это что?

— Этот жест у нас, в нашем мире такой, значит, я тебя принимаю.

— Не пожалеешь! — став серьезным, сказал Сури. — Я буду тебе верным другом!!

Договорились, что Лена с утра сделав все дела, покажет степняку свои приемы, а если время останется, то немного и поучит его и пару других степняков.

Людиг подробно расспросил Ликта о двух таких, оказывается, разных женщинах-иномирянках. Одна, такая миленькая внешне, но с гнилой, он в этом нисколько не сомневался — душой. И другая — достойно встретившая такую беду — изуродованное лицо, не ноющая, умная, выдержанная, быстро освоившая их речь и грамоту, и ставшая незаменимой помощницей Ликту.

Ликт всегда был неуживчивым, манеры и характер, несмотря на привлекательный вид — оставляли желать лучшего, поэтому и служил взрывной Ликт на самой окраине — не умел он лавировать и хитрить. При расспросах о женщинах Ликт насторожился:

— Не хочешь ли ты подложить мне очередную пакость — забрать у меня Леену? Я за неё… Может, и женюсь даже.

— А что сразу не женился?

— Хмм, так ведь она внутри-то до сих пор ледышка, но хороша, такая умница, в нашем городе её знают и уважают все.

— Скажи-ка, Ликт, а Фейх их обоих проверял тогда?

— Нет, Леена была совсем не живая, Ниинку проверил, сказал — не подходит.

— Вот старый… — проглотил какое-то слово Людиг, — неужели не сообразил, что надо и Леену проверить??

— Ты думаешь? — как-то недоверчиво спросил Ликт. — У неё ведь лицо…

— Что лицо, кровь главное, сам же знаешь наше печальное положение. Вон, и у степняков тоже… Джаймис весь согнулся от печали — Джаса, похоже, в живых нету. Одна надежда его и держит — показывал мне этот свиток, что их мудрейший Инчи ещё когда сделал — есть от Джаса наследник или наследница, и явно живой.

Он рассказал про светлую черточку, что сначала пунктиром шла от Джаса, а теперь стала ровной четкой линией.

— Как они его ищут, есть у них предание-поверье, что спасением степного народа станет сын двух… — Людиг замолчал. — Вот я слепой, под носом же все…!! Подозревал я, что стала матерью наследнику степняков та моя маленькая девочка — названная дочь. Уж очень быстро она исчезла и уже столько лет, пятнадцать почти, я ищу свою доченьку, знаю — найду, что-то мне подсказывает это. Скорее всего, так и есть? — он глубоко задумался. — Так кровь двух народов, точно… грурга и степняка, у Вильи в родителях грурги отметились, были под лопатками наметки крыльев… Это же получается… — он поднял ошарашенные глаза на Ликта. — Ликт, я пятндцать лет не видел у себя под носом… Великий Путник!! Это значит, мой внук или внучка, скорее, все-таки мальчишка, и …

— Что и, Людиг??

— То и значит, Фейх старик, ему простительно, но мне-то. Так, так, но опять не складывается, мальчику около пятнадцати, а… Ликт, мне надо крепко подумать, чтобы не ошибиться, пойду-ка посижу в тишине, поразмышляю.

Людиг сидел почти до утра, прикидывая и так, и сяк — по всему выходило, что Вилья выжила, и родился ребенок от этого насильника, мерзавца Джаса! И исчезла она тогда именно поэтому. Как искал её Людиг, но она пропала бесследно.

— Подозреваю, Великий, ты приложил к её исчезновению свою когтистую лапу! — Подняв глаза к потолку, пробормотал Людиг. — Но я все равно найду свою дочку и, скорее всего — внука.

А днем, где-то после обеда, мельком взглянув в окно, там мелькнуло что-то красное — Людиг замер: в красном, каком-то непривычном одеянии, помощница Ликта, ловко уворачиваясь и делая какие-то хитрые выверты руками и ногами, несколько раз подряд уронила Сури, а потом ещё троих азартных степняков. Остальные, окружив площадку, восторженно вопили и орали хвалу необычной женщине. Потом плотно обступили её, явно напрашиваясь, чтобы она их поучила.

Людиг подумал, что откажется, ан нет — через пятнадцать минут все степняки и несколько грургов, усиленно повторяли за Лееной какие-то упражнения, взмахивая руками и ногами. Они прыгали, бегали, кувыркались, всем было радостно, а Людиг вдруг подумал, что такие-то вот занятия — борьба, они действеннее объединяют, чем всякие красивые слова…

После занятия, дав Леене отдышаться и переодеться, Людиг с Ликтом долго пытали её про такие вот занятия. Лена коротко рассказала про этапы соревнований, дошла до Олимпийских игр, у Людига, этого каменного мужика, загорелись глаза, став более сиреневого цвета. Ленка залюбовалась ими, потом сама себя одернула.

— Леена, тебе надо побывать в столице, наш Правитель — Айхо, он точно все это устроит, а если все три страны станут соревноваться, то это скорее укрепит хорошие отношения. Молодежь, она увлекающаяся. А им и жить!

— Я подумаю, но не обещаю скоро! — к радости Ликта сказала Лена. — Хорошо, тогда расскажешь нам с Сури все, что касается этих состязаний.

Людиг и Сури радовались, из-за общего интереса вызванного Леенкиными приемчиками, смешно называемыми джиу-джитсу, трудно выговариваемыми, но такими интересными, а когда Сури достал её, и она показала игру ногами — фут-бол… тут уже заболели все — и степняки, и местные, и приехавшие грурги.

Только Нинка злилась и бесилась, опять все получилось совсем не так, как она задумала, эта уродина осталась на коне, вон как крутится возле неё этот степняк. Она думала, что получится наоборот, и Ленка уберется куда-то в степь с этими ненасытными степняками — Нинка после ночи любви со степняком, целый день не могла ходить, а уж худосочной Ленке тем более пришлось бы совсем не сладко.

Но все пошло не так, Ликт совсем перестал даже смотреть в Нинкину сторону. А уж этот жуткий мужик, Людиг, он один раз посмотрел на Нинку, и она целый день тряслась от страха. Сейчас же все как с ума сошли, целыми днями толкались на местном пустыре, который уже принимал очертания стадиона, носились в пыли разгоряченные игроки, орали, свистели, вопили как резанные истовые уже болельщики. Ленка была нарасхват, никто не шарахался от её жуткой рожи, а Нинку особо и не замечали, даже тот степняк, что был в восторге от ночи проведенной с ней.

Она думала сначала, что Ленка уже не очнется, и есть возможность стать первой леди, пусть в небольшом городишке, но все же.

— А эта уродина очухалась и, смотрите-ка, стала просто незаменимой… — так злясь и досадуя, она летела по коридору и впечаталась в кого-то… ей показалось, в дерево.

— Извини… — слово застряло у неё в горле, когда она увидела в какое «дерево» ей не повезло врезаться. На неё, как на шмакодявку, смотрели ледяные глаза этого Людига. Нинку затрясло, а он, как-то неприятно усмехнувшись, пошел дальше.

Людиг так и не перестал изумляться — какие разные иномирянки попали к ним, эта вот, налетевшая на него, пухленькая, симпатичная девица, строящая всем глазки и виляющая пышным, тем, что ниже талии, и Леена — худенькая, такую запросто можно спрятать у себя на груди, умная, выдержанная, много знающая, умеющая разговаривать со всеми, к ней одинаково прислушивались и грурги, и горячие взрывные степняки. Ликт уже начал беситься, её пожелали взять в жены многие из приехавших, но надо отдать должное, она не выделяла и не давала повода никому, что очень нравилось Людигу.

— Стоп! — сам себе сказал он. — С каких это пор тебе нравится поведение отдельно взятой женщины? Что-то раньше за тобой такого не замечалось?

Он даже сбился с шага, остановился, покачал головой, удивляясь, и ясно как-то понял, что вот такую женщину он, похоже, и хотел бы видеть рядом с собою.

— Так, Людиг, взвесь и прикинь все как следует, судя по всему, этой худенькой иномирянке ох, как в жизни досталось, видно же по её грустным глазам. Да ещё лицо такое, надо Фейха озадачить, так и так проверить её кровь нужно, да и, может, есть возможность хоть не совсем убрать, но немного разгладить эти рубцы. Что касается его, Людига, он уже давно не обращал внимания на внешность, его всегда интересовала сущность, а в Леене он видел сильный стержень, такие как она — самые надежные.

Ликт раньше Людига понял, что его стародавнего друга и учителя очень заинтересовала Леенка, такой заинтересованности у жесткого и закаменелого друга-учителя он не мог припомнить. И тут, как бы ему не нравилась Леенка, он по-любому мешать Людигу не станет. Да и вряд ли кто осмелится вставать на пути Людига, таких смельчаков просто не осталось в живых, ещё с тех давних пор.