Свет на вершине

Глава 7

Я кивнул.

— И не единственный нюанс, прошу заметить. Слова Тьмы — так себе источник информации, но всё же. Скелет сказал, что вся Тьма в целом порвёт Изнанку одним своим количеством. И тут я склонен ему верить. Потому что Изнанка всё же не может быть больше нашего мира. А Тьма… Ну, эта тварь, похоже, сожрала не один мир, прежде чем добралась до нас. Так что мы поймали в капкан одну её лапу — и на том спасибо.

Витман кивнул, совсем погрустнев.

— А самое скверное, — выложил я последний горький козырь, — заключается в том, что у нас нет рабочей технологии по выходу с Изнанки. В первый раз мы с Кристиной чудом выскочили через портал, который остался от Юнга. Если бы этот старательный негодяй не пришёл добивать нас лично — вероятнее всего, там бы и остались. Но он, видимо, был о нас слишком высокого мнения. Решил подстраховаться и прос… проигрался вчистую. Джонатан, как показала практика, тоже может вытаскивать людей с Изнанки. Но готов поклясться, что больше я его так делать не заставлю. Это чистой воды самоубийство.

— Кто тут говорит о самоубийстве? — раздался вдруг усталый, но довольный голос.

Я поднял голову и увидел Клавдию. Выглядела она так, будто работала, не смыкая глаз, на протяжении месяца. Глаза и щёки ввалились, волосы потускнели, даже халатик выглядел не лучше моей рубашки.

Но на плече у Клавдии сидел живой и здоровый Джонатан.

— Государю императору — ура! — оповестил он закусочную о своих промонархических взглядах.

— Воистину — ура! — отозвался я. Поднялся и поцеловал Клавдии руку. — Клавдия Тимофеевна, вы — чудо! Я построю вам ещё один корпус для вашей клиники.

— Ах, это, право, ни к чему. — Клавдия упала на стул, который заботливо подвинул ей Витман. — Сейчас у меня не так много больных. А вот сделать в здании ремонт, перекрыть крышу и заменить оконные рамы — за это я была бы чрезвычайно благодарна.

— Записал, — кивнул я.

Будь я проклят, если дед не превратит эту клинику в дворец!

А Джонатан не спешил покидать плечо Клавдии. Устроился там, как так и надо, и гордо смотрел куда-то вдаль — будто высматривал жертву в других измерениях.

— И ещё кое-что… — Клавдия опустила глаза. — Не смею навязываться, но не мог бы кто-нибудь из вас поделиться со мной энергией?

Я подался было к ней, но меня перебила Кристина:

— Конечно. Я могу.

— Но… — попытался возразить я.

— Костя, ты сегодня практически в одиночку закрыл прорыв. Ты побывал на Изнанке, ты создал два портала, один из которых был за гранью человеческих возможностей. Ты уверен, что тебе есть чем делиться?

Я мысленно проанализировал свои силы и пришёл к неутешительному выводу: Кристина права. Вздохнув, махнул рукой — делайте, что хотите.

Клавдия и Кристина пересели за отдельный столик. Устроившись друг против друга, взялись за руки. Джонатан не стал мешать деликатной процедуре и таки перепорхнул ко мне. Я рассеянно погладил его по голове, Джонатан нежно тюкнул меня клювом.

— Вы так на них смотрите, капитан Чейн, — сказал вдруг Витман.

— Угу. — Я и правда не отрывал глаз от двух девушек, блондинки и брюнетки, держащихся за руки. — Они мне кое-что напоминают.

— Что же?

— Мою жемчужину.

К Мурашихе мы ехали на машине Витмана. Сначала завезли домой Клавдию, которая, как всегда после энергетической донации, была сама не своя. Потом развернулись и выдвинулись к основному месту назначения.

Выжатая, как лимон, Кристина уснула на заднем сиденье. Я сидел спереди, Витман рулил.

— Почему-то, когда я рядом с вами, я чувствую себя лишним, — вдруг сказал он.

— Вы это о чём? — Я отвлёкся от созерцания убогого пейзажа за окном и посмотрел на Витмана.

— О своём ощущении, не больше. Мне постоянно хочется уйти и не мешать вам. И я до сих пор не могу понять, что бы это могло быть. Сначала мне казалось, что дело в любви, но теперь… Нет, это даже не любовь. Это что-то другое. Вас с моей дочерью как будто объединяет… нечто. Что-то, чего мне не понять.

— А это плохо?

— Разумеется. Я ненавижу подобное состояние. Не терплю неопределенность. Когда мне что-то не понятно, не могу успокоиться до тех пор, пока не докопаюсь до правды.

— Да бросьте, Эрнест Михайлович, — улыбнулся я. — Ваша дочь уже взрослая. Пора выпустить её из гнезда и успокоиться.

— Повторю, капитан Чейн! — Голос Витмана наполнился сталью. — Если бы речь шла о любовном увлечении, я бы спокойно отошёл в сторону и не стал мешать. Вы — весьма и весьма достойная партия, с какой стороны ни взгляни. Это касается как вашего положения в обществе, так и весьма достойных личностных качеств. Но здесь — нечто иное. И меня это тревожит.

Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем эта въедливая ищейка докопается до правды? Полагаю, не так уж много. Сейчас Витман занят, в основном, вопросом Тьмы, на меня и мои загадки у него попросту нет времени. Но когда (если…) мы разберёмся с Тьмой, ему уже ничто не помешает взяться за эту задачу в полный рост. Витман непременно найдёт ответ.

И что тогда? Вряд ли он предаст огласке, что я и Кристина — пришельцы из иных миров, захватившие не принадлежавшие им тела. Но сам факт того, что будет это знать, мне ой как не нравится.

«Убей его, как только разберёшься с Тьмой, — шепнула мне моя чёрная половина. — И всё. Это значительно упростит жизнь всем».

Я мысленно пожелал чёрной половине прогуляться куда подальше.

— Что скажете, капитан Чейн? — спросил Витман.

— Скажу, что мы приехали, — буркнул я. — Пойдёмте, выясним, чем нас хочет порадовать старушка, которая видела конец.

Вздохнув, Витман припарковал автомобиль возле халупы Мурашихи.

Прорицательница нас ждала. Всех троих. Во всяком случае, перед её столом стояли три пустых плетёных стула.

— Ну что, навоевались? — буркнула Мурашиха, наливая в стаканы свой фирменный чай. — Ведь когда ещё письмо передала! А они и не торопятся. Всё бы им войны свои воевать. Помрёшь, покуда дождёшься…

Мы сели к столу. Мурашиха тоже привычно плюхнулась на двойное сиденье, в которое прекрасно вписывалась. И с укоризной посмотрела на меня.

— Когда я получил твою записку, вообще-то, на бал ехал, — сказал я. — По приглашению всей императорской семьи сразу. Помолвка великой княжны Анны, слыхала о такой? А потом — да, потом был прорыв. Так что приехал сразу, как только смог.

— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан, сидя на столе.

Ухватил с него хлебную горбушку. Та исчезла в чаячьей пасти целиком.

Джонатан, разумеется, был с нами. И в машине ехал с нами. Пока остерегался летать. Да, собственно, и не жарко сейчас на улице.

— «Ура» ему, ишь ты, — ворчливо передразнила Мурашиха. — Рано ещё ура кричать! Вот погоди. Потеряешь свою девицу, тогда-то покричишь…

— Кого-кого? — насторожилась Кристина. — Какую ещё девицу?

— А вот не скажу, какую! — принялась вредничать бабка. — Больно самостоятельные все стали…

— Так, — вмешался Витман. — Давай-ка, старая, без фокусов! Говори по существу. Что видела? Что будет?

Пока Мурашиха пререкалась с Витманом, я отхлебнул чаю. И почувствовал вдруг, как в тело возвращаются силы, а к духу — бодрость.

Дивный напиток. Рецепт, что ли, попросить? Так ведь не даст, вредная. А и даст — так не то. Получится слабительное, или ещё чего похуже. Кто её, Мурашиху, разберёт, в какой момент она помогать хочет, а в какой — глумиться.

— В общем, вот что! — громыхнула бабка Витману, когда ей наскучил пустой спор. — Замолчи уже, голова от тебя болит!.. Нити сплелись наконец-то, потому я вас и позвала. Развилок пока хватает, потому скажу иные вещи. Чтобы вы повернули, куда надо. И ежели всё исполните, как должно, то всё хорошо и будет.

— Хочешь сказать, что мы сумеем победить Тьму? — снова влез Витман. — Полностью? Окончательно?

— Тьфу ты. Опять встрял, окаянный! — возмутилась Мурашиха. — Сказано ж тебе уже!.. Нет, повторить надо десять раз. Ну так и давай будем сидеть, да трандычить одно и то же. А Тьма покамест мир пожрёт.

— Эрнест Михайлович, не мешайте, — попросил я. — Пусть говорит.

Ещё через пару минут ворчаний и уговоров Мурашиха, наконец, вернулась на правильные рельсы.

— Тьму победить у вас получится, — сказала она. — Но лёгкой прогулки не ждите.

— Уж об этом можно было не предупреждать, — фыркнула Кристина.

— Вот и не буду предупреждать!

— Кристина! — шикнул я на неё.

Кристина молча подняла руки. Мурашиха смилостивилась и продолжила:

— Битва будет страшной. Не все её переживут. Имён не назову, не проси. Всяко может сложиться, и смерть я вижу ясно. Однако иного пути нет.

— Так, — кивнул я, принимая эту простую истину.

— Другое помни. Придёшь ко мне ещё раз, когда ни просвета в твоей жизни не останется. И со мной попадёшь в кромешную темень. А там увидишь Свет.

— Принято, — кивнул я вновь. — Что-то ещё?

— Ещё — ничьей помощью не гнушайся. Будет у тебя союзник, которого ты не ждёшь. Этот союзник тебе и поможет больше всех, без него ничего не выйдет. Не вздумай его оттолкнуть!

— А имён опять не будет?

— А нет их, имён. — Мурашиха вперилась в меня насмешливым взглядом. — Чай, не справочник телефонный читаю. Нити судьбы смотрю. А они, знаешь ли, не подписаны.

— Жаль, — вздохнул я. — Большое упущение.

Мурашиха развела руками.

— Может, всё-таки можно чуть поконкретнее?

Мурашиха покачала головой:

— Нет, вояка. Не будет тебе конкретнее. Вот как есть — так и покупай. А не нравится — так и гори оно синим пламенем! Тони во Тьме! — внезапно разбушевалась бабка.

И начала размахивать руками, будто ветряная мельница.

— Ой, всё, — остановил я. — Запомнил твои слова. Спасибо… Мы закончили, надеюсь? А то я, хоть и не прорицатель, но чую, что спать лягу ещё не скоро.

Долг велел, во-первых, навестить сестру и убедиться, что с ней всё хорошо. А где сестра, там и Риито, негритёнок жил в нашем особняке. Он отчего-то очень ко мне привязался, стоило заглянуть домой — вцеплялся намертво. А во-вторых, когда я вернусь в академию, со мной наверняка захочет поболтать великий князь. Витман сказал, что оставаться во дворце он наотрез отказался. И отмахаться от его высочества будет посложнее, чем от Риито.

— Всё, — буркнула Мурашиха. Но когда мы уже поднялись и направились к выходу, добавила: — Есть, правда, ещё одна новость…

— Какая? — резко обернулся Витман.

Мы с Кристиной тоже напряглись. А Мурашиха довольно ухмыльнулась.

— До весны можете все спать спокойно — вот какая!

— Это почему? — не понял я.

Мурашиха расплылась в улыбке ещё шире:

— А потому, что прищемили вы Тьме хвост! Тут ведь две еёные сущности оставались. Одну вы раньше угробили, а другую нынче в капкан поймали. Теперь — пока-то эта пакость с силами соберётся… В общем, до весны — отдыхайте. Раньше не полезет.

В академию мы с Кристиной, как я и предполагал, вернулись глубоко за полночь.

Борис был бледен и едва не валился с ног. Но встретил меня, по старой доброй традиции, на лестнице, ведущей на наш этаж. Рядом с ним сидела Агата, держа его высочество за руку.

Отбой наступил давно, но великий князь в стенах этой академии пользовался некоторыми преимуществами. А Агата, как и положено чёрному магу, беззастенчиво грелась в лучах вседозволенности своего возлюбленного.

— Так и знал, — сказал я с тяжёлым вздохом. И присел на ступеньку ниже.

Джонатан переместился с моего плеча на колено. Втянул голову в плечи, закрыл глаза и ушёл в спящий режим. Мол, война войной, а отбой у магических фамильяров — по расписанию.

Кристина прислонилась к перилам. Ей дорогу на этаж не перегородили, ничто не мешало отправиться к себе в комнату. Но предпочла остаться и послушать.

— Как ты? — спросил Борис. — Мне рассказали, что происходило там… Это ужасно.

— Жив, — коротко ответил я — Тьма проиграла ещё одну битву. С нашей стороны жертв нет. А значит, мы победили.

Борис растерянно кивнул. Мои слова его, похоже, обескуражили. Ну а что мне было делать — расплакаться перед ним?

— С нашей стороны потерь нет… — медленно повторил Борис сказанное мной. — А как же люди? Те, которые не Воины Света? Те, что были приглашены на помолвку? И те, которые…

— Мне очень жаль, что так вышло, — холодно оборвал я. — Мы сделали всё, что в наших силах, поверьте.

— А больше тебе нечего сказать?

Я пожал плечами.

— Увы. Как ваша сестра и остальные?

— Прекрасно, — отмахнулся Борис. — Не считая этих её страданий по поводу замужества — всё хорошо. Анна даже толком понять не успела, что происходит.

— Хорошо, — кивнул я. — А вы, ваше высочество? Как себя чувствуете?

— Я? — Борис задумался.

— Тогда, в зале, Её Величество хотела вас вытащить. Но вы предпочли остаться. Почему? Вы не Воин Света, пользы от вас не было никакой. И я говорил об этом не раз. Какой был смысл в вашем поступке?

— Константин Александрович, мне кажется, что вы придаёте чересчур большое значение своей персоне! — возмущенно вмешалась в разговор Агата. — Разумеется, она обладает очень большим значением, с этим трудно спорить. Но хочу напомнить, что войну ведёте не вы один!

— Агата! — поморщился Борис. — Не нужно меня защищать, пожалуйста. Костя прав — со стороны мой поступок выглядел по-дурацки. И я понимаю, как глупо это сейчас прозвучит, но… Пойми, Костя. Мне хотелось выстоять! Когда всё это началось, мне в голову как будто таран ударил. Тьма рвалась наружу. Кричала на разные голоса, убеждала в том, что человечество прогнило насквозь, что избавиться от него было бы благодеянием. Мне показалось, что если я убегу — Тьма победит. И я остался. Я выдержал, глядя в глаза Тьме — если можно выразиться таким образом.

— Вы молодец, ваше высочество, — сказала Кристина. — И ваш поступок вовсе не глупый.

Во взгляде, который Агата метнула на Кристину, отчётливо читалась ревность. Впрочем, Кристина не обратила на Агату внимания. А Борис Кристину, кажется, вовсе не услышал.

— Неужели теперь каждый раз так будет? — глядя на меня, бесцветным голосом спросил он. — С каждым разом всё тяжелее? Но ведь тогда… Тогда мы однажды просто не выдержим, Костя. Либо ты. Либо — я…

Да уж, две перспективки, одинаково приятные. Если сломает меня, то мир останется без одного из главных своих воинов. А вот если сломается Борис, то у одного из главных воинов не останется мира.

— Не всё так грустно, — возразил я. — Есть и хорошие новости. Мурашиха сказала, что линии вероятностей наконец показали ей какой-то финал. И если мы все хорошо постараемся, то победим.

— Победим? — переспросил Борис, глядя на меня, как на чокнутого проповедника. — Это возможно?

— Об этом я как-то не задумывался. Сказано: «победим» — значит, победим. А уж возможно оно или нет — не наша забота, — улыбнулся я. — Отправляйтесь-ка спать, ваше высочество. Вам это сейчас действительно необходимо.

Борис не стал спорить. Он и правда был очень утомлён. Он и Агата попрощались. Агата спустилась на пару ступенек, открыла дверь и оглянулась на Кристину. Та качнула головой. Пожав плечами, Агата скрылась у себя на этаже. Борис с трудом, опираясь на перила, поднялся вверх. Минуту спустя я услышал, как закрылась дверь.

— А у тебя какие планы на ночь? — спросила Кристина.

Я внимательно посмотрел на неё. У девушки порозовели щёки, она отвела взгляд. Пробормотала:

— Ну, я подумала… В конце концов, каждый из нас может погибнуть в любой момент…

— А за тобой ведь сохранили твою комнату? — спросил я. — Ты живёшь всё там же?

Кристина кивнула. Я улыбнулся.

Комната Кристины находилась прямо под моей. Соответственно, одна стена, отделяющая её от площадки чёрной лестницы, была капитальной. И хранила один секрет, о котором не знал никто из учителей и наставников. Ну или, по крайней мере, они делали вид, что не знали. А именно: сквозь эту стену можно было пройти. На неё забыли наложить запечатывающие заклинания.

— Окажете мне честь, госпожа Алмазова? — Я протянул руку.

Кристина, совершенно зардевшись, положила свою ладонь в мою.

— Государю императору — ура! — выпалил Джонатан.

О существовании которого мы благополучно успели забыть.

Кристина и я посмотрели на него. И хором сказали:

— Нет!

Оскорблённый в лучших чувствах фамильяр издал бессловесный вопль. И взлетел вверх по лестнице. Надо полагать — на чердак, к Свете. Жаловаться на горькую судьбину и подбивать в качестве компенсации совершить ночной налёт на столовую. Шансы добиться успеха у него были, прямо скажем, не нулевые.