Свет на вершине

Глава 21

— Не может быть, — сказал я.

— Похоже, горячо, — ухмыльнулся Жорж. — Жаль, не успели доехать… Но я сделал всё, что мог.

— Завод? Тот самый завод?

— Да, тот самый завод моего отца, который ты, при помощи шантажа и запугиваний, отобрал у моего дяди.

— Но почему?..

— Почему мой отец держал этот завод? Да потому, что завод был всего лишь прикрытием для того места, на котором он стоит. Особое место, отец называл его местом силы. Напрямую о Тьме он, разумеется, никогда не говорил. Может быть, вообще не знал. Насколько я понимаю, охранять это место наш род вынужден был издревле. Возможно, отец даже сам не представлял, зачем это делает. А может, просто не успел рассказать мне. Но, как бы там ни было, я уверен — это то место, которое нам нужно.

— Н-да, — только и сказал я. — Вот и вскрылось предназначение завода.

Теперь оставалось порадовать директора и всех работников.

На проходной мою машину пропустили сразу. Но я притормозил и, опустив стекло, сказал охраннику:

— Машину за нами тоже пропускайте. Сейчас будет эвакуация, так что можете не закрывать ворота.

— Эвакуация? — тупо переспросил охранник. — А это что ж такое?

— Это — все люди с завода уйдут, — терпеливо пояснил я. — Включая вас. И как можно дальше.

Продолжать разговор не стал, отъехал. Начнём с головы.

— Ждите здесь, — буркнул, припарковавшись. — Завод — не место для аристократов.

— А ты как же? — съязвила Агата.

— А ко мне не липнет, — туманно ответил я и вышел из машины.

Жорж вылез вслед за мной.

— Я же сказал… — обернулся я.

— Я слышал. И всё же, этот завод принадлежал моему роду. Имею я право хотя бы посмотреть, что он собой представляет?

— А почему раньше не проявлял интереса?

Жорж пожал плечами.

— Глупым был. Молодость, Барятинский. Ты ведь ещё помнишь, что это такое?

Я вспомнил свою молодость. Хмыкнул. Ладно, чёрт с ним, пусть идёт.

Цеха произвели на Юсупова неизгладимое впечатление. Аристократик явно впервые в жизни увидел производство, и ему, вероятно, казалось, что попал в ад, кишащий грязными чертями. Ужас и брезгливость явственно читались на благородной физиономии — хотя Жорж изо всех сил старался прятать свои чувства. К счастью, скоро мы достигли двери на лестницу и поднялись на административный этаж.

Директор был у себя. Увидев меня, удивился. Увидев Жоржа, удивился ещё больше. В конечном итоге даже поздороваться забыл.

— Эм… Но… А что же?.. — вот и всё, что мы от него услышаи.

— Все работы необходимо прекратить, — сказал я. — Всех людей с территории завода вывести. Вы расходитесь по домам. С сохранением заработной платы, разумеется.

— Но… А что же будет? — недоумевал директор. — У нас план, у нас…

— Завтра об этом поговоришь, — отрезал я. — Не со мной — так с Федотом. Ты, надеюсь, не забыл, кто это?

— Я бы предпочёл с вами, ваше…

— Меня завтра может не быть. Федота, впрочем, тоже. Как и вас… — Я поморщился. — Ладно. Не будем сейчас об этом. Просто срочно остановите производство и эвакуируйте людей. Думаю, что к завтрашнему утру вам уже будет ясно, что делать, и делать ли вообще. В любом случае, благодарю за труд, на всякий случай — прощайте. Это всё. Действуйте.

Мы стояли на плоской крыше завода. Я, Жорж и дед. Император, близняшки Львовы и все остальные пока ожидали в одном из опустевших кабинетов на административном этаже. Младших Воинов Света вскоре должен был портануть к заводу Витман. В этот раз нам действительно понадобятся все силы.

— Проклятый снег! — оглядевшись, буркнул дед.

Зимой снег с заводских корпусов, наверное, сбрасывали. Сейчас, в начале весны, определенно остановились на «скоро сам потает». Плотного, лежалого снега, образовавшего хрусткий наст, тут было выше щиколотки.

— Что бы вы, беленькие, делали без чёрных магов, — фыркнул Жорж. — Отойдите.

Он указал тростью на снег, покрывающий крышу, и что-то шепнул. Из трости выплеснулась струя пламени, как из добротного огнемёта. Вода хлынула в разные стороны, задымился рубероид, однако обошлось без пожара.

— Прошу, — сказал Жорж.

— Нет, это я прошу. — Дед вытащил нож. — Кровь должна принадлежать человеку, отмеченному Тьмой.

— О, — только и сказал Жорж. — Ну тогда чего же мы ждём? — Он протянул деду руку.

Я смотрел, как лезвие взрезает кожу на руке Жоржа. Дед сцедил кровь в вычурный золотой кубок, взял специально приготовленную кисть и принялся рисовать круг. Жорж прижал к разрезу платок.

— Ты в порядке? — спросил я.

Жорж был бледен. Разрез, похоже, показал ему, что всё зашло уже очень далеко. Назад пути не будет.

— А как ты думаешь? — спросил он.

— Я думаю, что тебя сейчас должно трясти, как на электрическом стуле… Пойдём.

— Куда? Мне нужно находиться здесь.

— Ритуал не начнётся, пока не прибудут все. Идём, говорю. Успеем.

Мы спустились вниз, прошли по опустевшему административному этажу в кабинет директора. Выламывать дверь не пришлось — директор так торопился эвакуироваться, что даже запереть её забыл. Искомое я обнаружил в подобии бара, шкафчике со стеклянной дверцей. Початую бутылку рома и стаканы.

Щедро плеснул Жоржу. Тот взял стакан и с сомнением посмотрел на меня.

— А ты?

— Ну… — Я поколебался. — Да, к чёрту. Через час уже будет всё равно.

Налил и себе. Мы выпили. Жорж закашлялся. Пояснил:

— Никогда прежде не пил крепкое. Отец не одобрял, а после его смерти… Проклятье, Барятинский! — он посмотрел на меня. — Как всё до такого дошло? Ты и я, бок о бок, против общего врага…

— Да жизнь вообще прекрасна и удивительна, — сказал я. — К тому же, как выяснилось, не единственна.

— Это для тебя, чёртов ты Бродяга! А я, если умру, то навсегда. Для меня это — конец, понимаешь?

Я понимал. И поэтому налил ему ещё.

— Скажи, Барятинский. — Жорж поставил на стол опустевший стакан. — Умирать — очень страшно?

— Конечно.

— Так я и думал…

— Но ещё страшнее — сдаться. Позволить противнику торжествовать оттого, что тебя можно сломить.

— Ты никогда не сдаёшься?

— Верно. Если уж вступаю в бой, готов идти до конца.

Жорж задумчиво кивнул.

Наконец, все собрались. Прибыл и Витман во главе горстки оробевших Воинов. Они, лишившиеся Платона — который этим ребятам представлялся, наверное, чем-то вроде нерушимой бронзовой статуи — и осознавшие, насколько близка может быть их собственная смерть, стояли возле проходной, переминаясь с ноги на ногу.

— Подкрепление прибыло, господин капитан! — бодро сказал Витман, когда подошёл я.

Подкрепление его бодрости отнюдь не разделяло.

Я вздохнул.

— Итак, ребята! — заговорил громко и, по возможности, спокойно — выпитый ром помогал. — Нам предстоит последняя битва с Тьмой. Действительно последняя! Других уже не будет. И чем бы ни закончилась эта битва, больше таких сражений не произойдёт. Не будет такого страха и такой боли. Сосредоточьтесь на этом. А потом вспомните о миллионах людей, о женщинах и детях, жизни которых в ваших руках. И сделайте этими руками всё, что только возможно!

Подкрепление молчало. И в этот момент я понял, что не могу больше, просто не имею права отделываться от ребят дежурными словами. Вздохнув, я заговорил, как капитан Чейн — на которого когда-то молились сотни и тысячи отщепенцев. Мятежников, не пожелавших продаться ненавистным Концернам.

— Хорошо. Хотите честно — давайте честно. Вы — не воины. Вы — кучка сопливых детишек, которым сунули в руки оружие и кое-как обучили им пользоваться. Вам повезло уцелеть и даже помочь в паре серьёзных битв, но воинами вас это ещё не делает. Вы слабы. Ваше оружие несовершенно. Это — факты. А помимо вас, есть мы, я и мои ребята. Мы гораздо сильнее, и наше оружие намного лучше. Поэтому до сих пор я считал, что вы нам не нужны. Что господин Витман и Платон Степанович понапрасну подвергают вас опасности. Однако моё мнение резко поменялось этой ночью.

Вот теперь они начали слушать внимательно. Так, будто от моих слов зависели их жизни. Впрочем, по сути, так оно и было.

— Мы узнали способ покончить с Тьмой раз и навсегда. Можно было бы, конечно, продолжать тянуть. Продолжать сражаться с отдельными прорывами, понимая, что каждый последующий будет страшнее предыдущего. До тех пор, пока однажды Тьма не хлынет отовсюду и не затопит мир. А можно вызвать Тьму сюда. Заключить в одну оболочку и решить вопрос одним махом. Если мы слишком слабы, чтобы одолеть Тьму — этому миру конец. Если же нет… — Я помолчал. — В любом случае, сегодня вопрос будет закрыт навсегда. Простите за откровенность, но сейчас мне не до того, чтобы бояться за ваши жизни. Сейчас здесь разверзнется самый настоящий ад. И вы — все, как один! — шагнёте туда. Кроме нас, находящихся здесь, в мире нет никого, кто был бы способен поднять оружие против Тьмы. А если бы был ещё хоть один — кто угодно, даже безрукий и безногий инвалид, — я прикатил бы его сюда в коляске и повторил то же самое. С этой секунды вы не имеете права на страх. И смерти для вас не существует. Есть только бой, в котором вы обязаны победить. Любой ценой. Сейчас не нужно орать «ура!», не тот случай. Просто исполняйте команды господина Витмана — до тех пор, пока всё не закончится.

— Или пока не закончится господин Витман, — хмыкнул Витман.

Теперь я видел на лицах ребят именно то выражение, которое было нужно. Суровую, непреклонную решимость.

— Господин Витман! — вдруг подала голос Авдеева. — А разве вы остаётесь?

— Что за странный вопрос, сударыня? — с удивлением посмотрел на неё Витман. — Где мне ещё быть, когда назревает такая заваруха? Кто-то ведь должен будет составить надлежащий отчёт.

— Но у вас даже нет оружия…

— А у вас нет командира. Так что — один-один, — пожал плечами Витман. — Константину Александровичу, уверяю, будет не до того, чтобы координировать ещё и вас. Он, как обычно, нырнёт в самое пекло. А у вас будет две основных задачи: первая — не мешать ему, вторая — помогать. Первое обеспечу я. Со вторым вы, полагаю, справитесь сами.

На лицах ребят вдруг появилось совершенно новое выражение. Они вытянулись по струнке, некоторые, кажется, забыли, как дышать.

Я обернулся. От дверей цеха к нам широким шагом шёл его величество император.

— Ну что, все в сборе? — бодро спросил он. — Можем начинать?

Воины Света второго набора под руководством Витмана окружили корпус широкой цепью. Рассматривался вариант стоять кучкой, но я его забраковал, как только Витман мне его озвучил. Да, единый Световой залп в таком случае будет хорош, но вряд ли он окажется терминальным даже для Стража, не говоря уж о Тьме, которая в нём соберётся. А вот точечная ответка от Тьмы запросто может за одну секунду лишить нас большей части армии.

Поэтому выбрали цепь. В ней же стояли и мои Воины, и сам император.

А на крышу поднялись те, кто остался. Жорж, Злата и Агата, дед, Света и я.

— Костя. Ты в ритуале, в сущности, не нужен, — попытался протестовать дед. — Можешь спуститься вниз.

— Я нужен, чтобы прикрыть твою задницу, пока ты будешь проводить ритуал, — отрезал я. — И не спорь.

— Мою… Что⁈

— Это одно из тех выражений «только для своих», которые мне нельзя повторять, — объяснила Света. — Костя часто так говорит.

По лицу деда скользнула тень.

— Ах, да… — вздохнул он. — Я ведь и забыл почти, что ты — не мой внук…

Вот теперь Григорий Михайлович Барятинский показался мне действительно старым и немощным. Смотреть на него было тяжело.

— Всё готово? — жестко, чтобы отогнать непрошеные эмоции, спросил я.

Дед встрепенулся. Взял себе в руки мгновенно, так, как умел только он. Печаль слетела, взгляд, которым дед окинул собравшихся на крыше, был острым и безжалостным.

— Так. — Дед помолчал, собираясь с мыслями. — Так… Человек, отмеченный Тьмой, господин Юсупов. Займите место в центре круга.

Жорж подчинился. Спокойно проговорил:

— Вы можете называть меня «Жорж» и на «ты», господин Барятинский. Полагаю, это поможет нам сэкономить время. Если понадобится.

Его волнение выдавало только то, как он стискивал трость. Казалось, сейчас либо трость обратится в труху, либо сломаются пальцы.

— Хорошо… Жорж, — согласился дед. — Что бы ни случилось — оставайся в кругу.

— Я помню.

— А я напоминаю! Мы творим настоящее безумие. И очень важно хотя бы сделать всё это разумно. Тогда, быть может, у нас действительно появится хоть какой-то шанс.

— Время, — поторопил я. — Дальше!

— Символ мира, — вздохнул дед. — Сударыни, подойдите сюда. Встаньте вот здесь, спиной к спине…

— Погоди, — поднял руку я. — Девушки. Злата, Агата! Это, может, последний раз, когда вы видите друг друга.

Близняшки непонимающе посмотрели на меня.

— Вас объединят, — пояснил я. — Всё будет так, как предсказывал ваш отец. Вы нашли меня. И теперь благодаря этому станете единым целым. Я, честно, понятия не имею, что вы по этому поводу чувствуете. А уж тем более, что будете чувствовать после. Но, если хотите попрощаться…

Неблизняшки повернулись лицом друг к другу. И, ничего не сказав, порывисто обнялись.

Я отвёл взгляд. Да уж, как потом будут решаться все их проблемы — вопрос, конечно, интересный. Однако куда важнее — обеспечить девчонкам это самое «потом».

— Ритуал пройдёт в два этапа, — заговорил дед. — Первый этап — призыв Стража.

— И уже на этом этапе, — вставил я, — всё может полететь кувырком. Не строим иллюзий. Так что если увидите, что, например, крыша у вас под ногами треснула, магический круг разорван, а из Жоржа и меня вываливаются кишки — бегите отсюда. Смысла в этом, конечно, особого не будет. Но, кто знает — может, и протянете ещё годик-другой. Пока Тьма не дожрёт этот мир окончательно.

Смертельно бледные Злата и Агата, глядя на меня, кивнули. Они уже стояли, прижавшись спиной к спине, и назойливый пронизывающий ветер играл их волосами, спутывая чёрные и светлые пряди.

— Джонатан! — крикнул я.

Невесть откуда явившийся фамильяр рухнул мне на плечо.

Доложился о готовности:

— Государю императору — ура!

— Когда ритуал будет закончен, или когда станет ясно, что ритуал закончить не удастся — спаси отсюда всех, кого сможешь, — приказал я. — Просто утащи их куда подальше. Понял?

Джонатан, подумав пару секунд, вновь восславил императора и взмыл в небеса. Казалось, у него там были занятия куда более важные, чем та ерунда, которой мы тут собрались заниматься.

Дед открыл книгу, которую держал в руках. Я заметил, что руки у него подрагивают.

— Сколько времени потребуется на ритуал? — спросил я.

— Мне нужно будет всего лишь прочитать заклинание. Меньше минуты.

— Значит, эту минуту мы должны продержаться. Хорошо, у меня есть пара идей, как это сделать. Итак, если все готовы — мы начнём.

— Готов, — кивнул дед.

— Готовы! — хором сказали неблизняшки.

— Не тяни, Барятинский, — усмехнулся побледневший Юсупов. — На меня можешь твёрдо рассчитывать.

— Готова, — вздохнула Света и взяла меня за руку.

Я отвёл её подальше. Мы остановились, не доходя шагов десять до края крыши. И тогда я достал из кармана зеркальце.

— На случай, если это наш последний разговор, аватарка. Ты была прекрасным человеком.

— Спасибо, — улыбнулась Света. — Ты тоже, Бродяга. А теперь — давай сделаем это. Мне надоело жить вдали от Света.

— Ну, раз ты просишь, — улыбнулся я.

И повернул зеркальце к ней.

Света взяла его руками, всмотрелась в зеркальную поверхность.

— Я здесь! — пропела она. — Ты меня видишь? Приди и забери, если осмелишься!

Мгновение казалось, что ничего не произойдёт. Что Страж просто проигнорирует отражение Светы, и выяснится, что мы зря здесь все собрались.

Ну действительно, кто сказал, что Света вообще ему нужна? Он и сказал. А с каких это пор Тьма сделалась рупором правды?

Но вдруг послышался тихий звук — это треснуло зеркальце у Светы в руках. Вскрикнув, она отшвырнула его в сторону. Зеркальце упало на самом краю крыши. Я сделал пару шагов назад, таща за собой Свету. Материальная цепь на моём правом предплечье, скрытая рукавом, вдруг нагрелась. Я увидел, что поверх рукава появилась призрачная — личное оружие.

Интересный феномен. Но с ним уж точно я буду разбираться не сейчас. Если вообще буду…

Минута. Нам нужно выстоять минуту. Это — главное, а потом… Про потом пока лучше даже не пытаться думать. А совсем потом думать будет некогда, вот и всё. Так и помру, не подумав, как и полагается солдату. Раз и навсегда определившемуся с тем, за кого и против кого он сражается…

Осколки брызнули из зеркала залпом. Заблестели в воздухе, похожие на миниатюрный фейерверк. А вслед за ними из опустевшей серебряной оправы выплеснулась Тьма.