Снежность Иве, или Господин Метелица

Глава пятнадцатая, в которой вдовствующая королева веселится, а Иве осматривается

г. Фьорс, столица Фьоренхолле. Королевский дворец

– Раз уж Максимилиан устроил этот отбор, нам нужно сделать так, чтобы победила нужная нам кандидатка, – Адалин расхаживала по кабинету короля, как по своему собственному, переставляя разные безделушки с места на место.

Тиберус сидел за письменным столом и правил списки девиц, идущих в следующий тур. Двойник короля замер подле окна в ожидании дальнейших указаний.

– А какая нам нужна кандидатка? – оторвался от вычеркивания неугодных девиц лекарь.

– Удобная, Тиберус, удобная, и никчемная. Чтобы в подходящий момент можно было от нее избавиться, погоревать для вида, и оставить лишь строчку в родовом древе королей Фьоренхолле, ведущую вникуда… Поэтому самые знатные выйдут из отбора первыми, парочку оставим для правдоподобности на последние испытания.

– А почему?

– Сам подумай хоть немного! За принцессами, герцогинями, маркизами стоят их семьи, рода, королевства. Это тянет шлейф неприятностей и никому ненужных расследований за собой…

– Тогда оставим простолюдинку?

– И это тоже чревато. Если простолюдинка займет место королевы, она сразу станет народной любимицей и героиней. Она даст людям что?

– Что? – не понял Тиберус.

Адалин устало вздохнула.

– Надежду. Что любая сопливая чернавка с миловидным личиком может выйти замуж за короля и стать правительницей страны. От народных героинь избавляться еще труднее, чем от родовитых принцесс, уж поверь.

– Тогда что же нам делать?

– Искать золотую середину. И она обязательно найдется. Я присмотрюсь к девицам повнимательнее. Сколько сейчас их осталось?

– Сорок восемь.

– Пока оставь так. Ваше величество, скрепите подписью!

Двойник встрепенулся и тут же подошел к столу, принимая от лекаря письменный прибор.

– Прекрасно! – оценила его подпись Адалин. – А теперь, Максимилиан, сидеть!

Двойник послушно сел на пуфик.

– Молодец, хороший мальчик. К ноге!

Кукла в облике короля мгновенно поднялась с пуфика и присела рядом с подолом пышного платья вдовствующей королевы, которой эта игра доставляла истинное удовольствие.

– Какой ты у нас замечательный, ух! – она потрепала его по светлым волосам и протянула на раскрытой ладони маленькую конфетку. Тот аккуратно прихватил лакомство зубами. – Все, служи!

Двойник вернулся к окну и умильно сложил руки на животе.

– И почему я раньше этого не сделала? Сколько радости от такой зверушки! Но вернемся к делам. Тиберус, это отдай церемониймейстеру, – она указала на список, – пусть дальше этот старый хрыч Отто делает, что положено. Теперь следующее. Ты достал мне списки лучших оружейников Фьоренхолле?

– Это было нетрудно, ваше величество! Самые искусные оружейники награждаются королевским знаком отличия, и вносятся в отдельный реестр. Там же ведутся пометки о смерти, переезде в другую страну, смене деятельности. Я выписал всех, кто сейчас продолжает работать и может смастерить для вас оружие.

Королева задумалась.

– Переделывай. Мне нужны имена тех, кто мог смастерить оружие в течение последних шести лет. Даже если сейчас они мертвы.

Тиберус озадаченно пожал плечами, но противоречить госпоже не стал.

– Максимилиан, завтра утром ты идешь на совет по продовольственным нуждам населения. Ничего не говори, просто слушай и кивай, когда выступают советники. В общем, делай все то, что делал наш настоящий глупенький король. А теперь – марш в свою спальню изображать спящего человека.

Двойник поклонился и ушел исполнять распоряжение.

Адалин и Тиберус же отправились в покои к первой, переводить истинного Максимилиана в более укромное место. Главный лекарь предложил использовать вы качестве темницы комнатку в лазарете, предназначенную для душевнобольных пациентов. Даже если на юношу кто-то и наткнулся бы случайно, то ни за что не заподозрил в нем кого-то большего, чем простого безумца.

Надо ли говорить, что там их ожидала не только новенькая дверь, которую исполнительные слуги успели поставить за полдня, но и очень-очень большое разочарование. Королева впала в такую ярость, что разбила две весьма ценные вазы о головы и без того не блещущих острыми умами стражников.

Окрестности Мюлля, дом г-жи Метелицы

Шли вторые сутки пребывания Иве в доме Метелицы, а ничего толком не прояснялось. Сама старуха так и не появилась, а таинственный незнакомец, который вроде как очнулся, почти сразу же впал в тяжелый и беспокойный сон. Иве только и успела, что поднять его с пола на тахту. Наверное, это оказалось чрезмерным усилием для раненого мужчины.

Но волей-неволей пришлось девушке начать хозяйничать в чужом доме, потому что принесенной из дома еды хватило ненадолго. В кухне отыскался небольшой закуток с запасами продуктов. Там были кадки с крупами, сахаром и мукой, большой глиняный кувшин молока, круглый белый хлеб, завязанный в чистую тряпицу и корзинка с яйцами.

“– Надолго ли хватит?” – подумала Иве.

Еще с утра она заглянула в маленькую тепличку, что стояла во дворе и в который раз удивилась. Изнутри она оказалась гораздо больше. Знать, и здесь поработала какая-то чудесная сила, хотя чего еще ожидать от пристанища старой чародейки? Здесь все росло и плодоносило без оглядки на сезон и время созревания.

Помидоры Иве пробовать доводилось лишь пару раз в детстве, когда был еще жив отец, их доставляли купцы контрабандой по Гарунгу, и стоили они баснословных денег. Зеленые продолговатые плоды, свисающие с колючих вьюнов и покрытые пупырышками она не знала и решила, что это какие-то ингредиенты для волшебного варева, скорее всего ядовитые. С большой радостью она отыскала понятные для себя молодую редисочку и репу, лук, чеснок, а за теплицей несколько рядов картофеля. Но ничего из этого брать не стала, потому что все ждала, как вернется Метелица. Что, если обвинит ее в воровстве?

А вот от хлеба и молока не удержалась, уж больно хотелось есть. Молоком же напоила раненого: для укрепления сил. Тот сначала рта не раскрывал, но как только получилось Иве влить в него несколько капель, так сразу сделал несколько глотков сам. Так и прошел еще день, Иве подходила к нему то с водицей, то с молоком, и поила, как слепого котенка, который вдруг остался без матери.

Еще один вопрос не давал ее любопытству покоя: как выглядит та самая снежная перина, которую надобно будет выбивать? Она отважилась и тихонечко поднялась по широкой лестнице на второй этаж. И обнаружила там две обыкновенные спальни, с ничем не отличающимися от привычных ей кроватями, умывальную и еще одну комнату, дверь в которую была заперта на ключ. Все другие двери в доме были коричневыми, а эта – белоснежной и гладкой-гладкой. Иве провела по блестящей поверхности ладонью, и кончики пальцев словно закололо холодом. Вот бы заглянуть туда хоть одним глазком!

Сама разместилась в одной из спален, окно которой выходило в сторону родного Мюлля. Одной было тоскливо и скучно. Она все чаще вспоминала, как славно они жили в своем доме с матушкой и Рози, когда еще не было отцовского долга. И ведь казалось тогда, что хочется бы и побогаче жизни, и платьев покрасивее, и разных безделушек, какие были у других девушек. А теперь хотелось лишь вернуться в тот день, когда они с Рози увидели Дигги, приколачивающего к столбу то самое объявление, и отговорить сестру от разных глупостей. Где она сейчас? Во что опять влипла? В то, что Рози обязательно влипла в какую-то историю, Иве и не сомневалась. Пришли ли к матушке бандиты требовать долг?

С этими мыслями она спустилась вниз, в чайную комнату, проверить, жив ли незнакомец.

Тот сидел на тахте, спустив ноги вниз, и неловко пытался надеть на себя рубашку с засохшими пятнами крови.

– Если вам очень нужно надеть ее именно сейчас, я помогу, – негромко сказала Иве, замирая в проеме двери. – Но все-таки не советую.

– Я сам, – отрывисто сказал незнакомец и посмотрел на нее очень пристально и неприятно, а затем добавил:

– Спасибо.

– Не за что, – вежливо ответила Иве. – Если что, зовите, я на кухне.

– А как тебя звать-то, девица? – спросил мужчина, размышляя, где он мог видеть раньше эту девушку.

– Иветтой. А вас как величать? Вы уж простите, сударь, но на госпожу Метелицу вы точно не похожи.

– Так и величай. Господином Метелицей. Я ей дальним родственником прихожусь. Или по имени – Дагмаром.

Иветта кивнула, и, постояв в неловком замешательстве с пару мгновений, отправилась на кухню.

Господин Метелица, тем временем, попытался встать с тахты и с третьей попытки у него это даже вышло. Еле ступая по полу и опираясь на подвернувшуюся под руку мебель, он зачем-то отправился из дома во двор.

Иве высунулась из кухни, чтобы предложить свою помощь, но он поднял одну руку в предупреждающем жесте:

– Все в порядке. Я сам.

На крыльце что-то оглушительно загремело.

– Да куда ж вы собрались в таком самочувствии? – не выдержала Иве и вышла за ним. – Давайте я под руку возьму и провожу, куда вас там понесло?

– Куда понесло, там ты мне точно не нужна! – вышел из себя этот неблагодарный человек. – Иди уже в дом!

Тут Иве вдруг поняла, что после того, как она споила ему без малого полведра воды и треть кувшина молока, у того могли быть веские основания сходить во двор без лишних свидетелей.

– Нужник там, но я могла бы…<принести вам какую-то посудину>, – хотела она продолжить, но мужчина оборвал на полуслове и сказал:

– Лучше я умру.

– Ну, воля ваша. Помирайте в нужнике, коль очень хочется, – пожала Иве плечами и вернулась в дом.

Дагмара не было слишком долго и Иве, не удержалась и глянула в окно. Тот стоял, опершись о забор, ел огромный помидор и смотрел на небо. Девушка решила, что ее помощь больше не нужна, и отправилась спать в свою комнату.

Утром ее разбудил настойчивый стук в дверь.

– Эй! – кричал ей из-за двери сердитый голос. – Ты долго еще спать собираешься?

Иве посмотрела в окно: только недавно рассвело, и спать она собиралась еще долго.

Она нахмурилась и села на кровати, переплетая косу. Быстро оделась и вышла из комнаты.

– Выстирай и почини мне камзол, а то тут дыра на спине, – бросил Дагмар ей свою одежду в руки. – Приготовь еды. Да сыщи ткань и пошей новую рубашку. Потом у нас с тобой еще много дел.

Выглядел он, на удивление, гораздо лучше вчерашнего, даже слишком хорошо для человека, который еще недавно был на грани между жизнью и смертью.

Иве посмотрела на него с неприязнью и сказала:

– Нет.