Следующая станция – Луна

Глава 4 Столичные хлопоты

19 января, среда, время 17:40.

Село Березняки, дом Басимы.

— I won! I won! (Я выиграла, выиграла!) — блажит Алёнка, вышедшая из игры раньше меня с Мишей. Не в последнюю очередь при моём намеренном попустительстве. Но я ей не скажу, конечно.

Переглядываемся с Мишей, держа в руках свои доминошки.

— Кар-рамба! Shame on my gray head! (Позор на мою седую голову!) — вскрикиваем одновременно. Алёнка радостно хихикает.

Домино игра простая. Как раз для детей младшего и более младшего возраста. Самый же юный Гриша продолжает осваивать строительство башен из лего.

Детям-то хорошо, они играют, это я отцом работаю.

С утра хожу с Мишей в школу на лыжах. Смотрит на меня и учится зимнему способу передвижения. Уже не слежу, как в первые пару дней, чтобы аккуратно собрал лыжи, поставил в уголке прямо в классе. Завлекательно улыбающаяся мне учительница разрешила.

Не успел сегодня вовремя удрать, администрация в лице директрисы, дамы плотного телосложения и бальзаковского возраста, взяла за жабры прямо на улице. И не отпустила, пока не выжала обещания прочесть лекцию о вреде самогона, то есть, перспективах российской и мировой космонавтики. Собственно, я почти не сопротивлялся. Всего лишь обговорил дату. А то вынь да положь, здесь и сейчас.

— Готовиться же надо, Лидия Васильевна! Вы же сами учитель, должны понимать.

Вечером идём гулять. Как раз перед сном свежим воздухом подышать, дети после этого спят, как набегавшиеся за день котята. Сладко и без задних ног.

Мише мои друзья смастерили снеговую лопату по росту. Теперь мы вдвоём проводим работы по уборке и утилизации снега. Всё уходит на модернизацию снежной горки. Перед возвращением домой трачу пару вёдер воды. На ледовую дорожку и наращивание бортиков. Сбоку в основном теле горки делаем берлогу, от которой дети приходят в неистовый восторг.

Кроме того взял старую и большую куртку, набил плотно снегом. Получился неплохой тренажёр для отработки ударной техники. Аналог боксёрской груши.

Мишанька пожаловался, что кое-кто из детишек, обычно старше, злоупотребляет «школьным захватом». Вообще-то это боевой приём, удушающий. Использовать его ради баловства нельзя, но что имеем, то имеем. Если вошло в обиход запретное, то надо что-то противопоставлять. Вот и учу его выворачиваться и противодействовать.

22 января, суббота, время 10:10.

Село Березняки, дом Басимы.

— Закрывай выбитые карты.

Миша накрывает каждую выбывшую карту пластинкой из плекса с наклеенными крест-накрест красными полосками изоленты. Перед ним выложены все карты, которыми мы играем. Пока от шестёрки до десятки.

Используем две колоды сразу. Одной играем, второй Миша отражает результаты он-лайн. Смоделировал всё так, как должно отражаться в его умненькой, я надеюсь, головёнке. Пришлось и карты покупать и пластинки по размеру карт парням заказывать.

Формирование человеческого интеллекта чем-то напоминает разработку архитектуры операционной системы. Перед глазами сына постоянно находится картинка, где чётко видно, какие карты выбыли, какие находятся у меня. Если я брал их, разумеется, не сумев отбиться. Когда-нибудь он научиться видеть картину в целом в голове. Без наглядных костылей

Ещё мы пробуем играть вслепую. Пока даже не в шашки, в «козлика и четырёх волков». Цель — научиться играть, не глядя на доску. Затем в шашки перейдём. В шахматы, пожалуй, лишнее, но посмотрим, как пойдёт. Сам-то я могу, хоть с известным напряжением, только не уверен, что оно мне надо.

— Я тоже хочу, — заявляет завистливая Алёнушка.

Она сидит сбоку, неотрывно следя за нашими упражнениями.

Ну, раз ребёнок хочет хорошего, то препятствовать ему не надо. По завершению партии отправляю Мишу к Грише и разыгрываю партейку с Алёнкой.

Трень-брень-дрень! Не успеваем доиграть, свои права предъявляет телефон. Сбросить не вариант, потому что высокое лицо звонит. Такие люди по пустякам беспокоить не будут. Губернатор Антонов, например. Прижимаю ухом к плечу, игра с дочкой сильно не отвлечёт.

— Слушаю вас, Владимир Александрович.

— Доброе утро, Виктор. Докладываю…

Доклад нерадостный, новости, однако, ожидаемые. Вызвали его в Москву и предложили добровольно уйти в отставку. С любой формулировкой. Антонов выторговал время подумать.

— Вот и думаю, — вздыхает пока ещё губернатор.

Не помогло подстилание соломки, закон Мэрфи не сработал. Бывает.

— Соглашаться на добровольность нельзя, Владимир Александрович.

Вряд ли он сам не понимает, но полагаю, созвучные мысли со стороны укрепят его позицию.

— Это враждебные действия или, как минимум, недружественные. Зачем помогать врагу и брать на себя ответственность за его дела. Они, если что, на вас же сошлются. Дескать, сам ушёл, осознал, что не справляется. Нет, пусть своими ручками вас выкидывают. Тогда вся ответственность на них…

А отвечать за свои поступки они не любят. Подобно вампирам, не выносящим солнечного света.

— Намекнули, что устроят мне весёлую жизнь. Ладно бы я, но область пострадает.

— Не пострадает, — усмехаюсь довольно гадко. — Они сами от своего саботажа натерпятся, я позабочусь об этом. И своими возможностями вас прикрою. Если надо будет, новые производства открою.

Какие заводы ставить, ещё не знаю, но что-нибудь придумаю.

Заканчиваю игру с Алёнкой. Как раз к обеду.

1 февраля, вторник, время 14:40.

МГУ, 2-ой корпус, ФКИ, лекционная аудитория.

Кончился мой отпуск. И то сказать, сколько можно длиться хорошему? Пора начаться ещё более лучшему, где тут завалялся весёлый смайлик.

— Скажите, а какая у вас в Агентстве зарплата? — вопрошает ботанистого вида очкарик.

Мало того, что надо обязательно зайти к Наблюдателям и обо всём доложиться. В пределах разумного, конечно. Но ведь тут же навялили обязанность встретиться со студентами. Тяжело вздохнул и согласился. Ноблесс оближ. Я на виду, надо пользоваться общим вниманием в своих корыстных целях.

Надо сказать, зал переполнен, студенты сидят прямо на ступеньках, преподаватели скучились на первых двух рядах. Никаких объявлений, устно оповестили только своих старшекурсников, но набились, как шпроты в банку. Не только старшекурсники, не только наши.

— Вот интересно, — усмехаюсь на проявленный меркантилизм, — когда читал лекцию школьникам, никто не додумался об этом спросить. Интересовались, как стать космонавтом, когда построим базы на Луне, Марсе, Венере. А вы сразу и конкретно: сколько платят?

Проректору Сартаве, одной из моих Наблюдательниц, отказать в комментарии не могу.

— Прошу вас, Татьяна Владимировна, — женщина встаёт, сие нетрудно сидящим на первом ряду.

— Я думаю, Виктор Александрович, что любопытство законное. Взрослые люди обязаны не забывать о материальном. Лишь дети могут позволить себе беззаботно мечтать.

— Наверное, вы правы, — соглашаться легко и приятно, когда спорить не о чем. — И если вопрос задан, то отвечу. Зарплата высшего состава, моих заместителей, руководителей служб и подразделений, от ста двадцати до ста пятидесяти. Обычная зарплата инженерного состава — восемьдесят. Когда приходит новенький, к примеру, кто-то из вас, то будучи начинающим инженером или техником — сорок-пятьдесят…

— У-у-у… — лёгкий гул разочарования проносится по залу.

— Во-первых, — надо подсластить выданную горькую пилюлю, — начальный этап можно сократить до нуля. На пятом-шестом курсе начнёте проходить у нас практику на полставки, когда выйдете на работу, как раз начальная зарплата будет восемьдесят. Во-вторых, не сравнивайте московский уровень доходов с провинциальным. В столице четверть миллиона в месяц разойдётся так, что вы и не заметите. А моим работникам и восемьдесят некуда девать. Цены на продукты ниже примерно в два раза. Очень многое бесплатно, те же ведомственные квартиры. Коммунальные платежи — копейки по московским меркам. За двухкомнатную квартиру — две тысячи в месяц суммарно. За газ, свет, воду и всё остальное.

Поболтать можно и не тяжело. Это предыдущие два дня пришлось попыхтеть. Проводить в столичном филиале аудит в лёгкой форме. Ещё, несмотря на то, что филиал настроен на автономную работу, пришлось подписывать и оформлять массу документов, пополнять рабочие счета. Байконурские, кстати, тоже. Перегнал из Хинган-банка от инвесторов ещё восемьсот миллионов долларов. Персонал отделения ВТБ-банка чуть ли не ниц падает при моём появлении. Два миллиона долларов комиссионных фактически на пустом месте кого угодно торкнет.

— А если захочется в отпуск куда-то съездить? — симпатичная студентка продолжает развивать тему.

— Социальную сферу мы сами себе делаем. Мы на новогоднем празднике вдруг загорелись на горнолыжный курорт метнуться. Человек тридцать сразу. Какие проблемы? Агентство заказывает авиарейс, закупает путёвки, всё оплачивает, и мы туда летим. Жалко, что меня через неделю выдернули, но за эту неделю ни копейки денег не потратил. Режим «всё включено».

— А если мне на море захочется?

— Дорогу туда и обратно Агентство оплатит. Путёвку тоже. Только учтите, что за границу инженерам и конструкторам нельзя. Космонавтам тоже. Так что: Чёрное море, Белое, Каспийское. Любое из тринадцати морей, омывающих Россию.

В зале смешки.

Содержание лекций для школьников и студентов, разумеется, разное. Детям больше об истории космонавтики, студентам — подробности тоннельного способа запуска. Особенно их впечатлило резкое повышение коэффициента полезной нагрузки. С трёх с небольшим процентов до семи с хвостиком. Понятно, что я сильно приуменьшил. Реально ПН достигает почти десяти процентов. Это без учёта массы самой ракеты, чисто доставленный груз. Если считать всё, то мы скоро доберёмся до двадцати процентов. Но об этом я никому рассказывать не собираюсь.

— Как вы считаете, Виктор Александрович, — слово берёт один старшекурсников, лицо знакомое, парень выше среднего роста, — на данный момент российская космонавтика мировой лидер или нет?

— Смотря по каким параметрам смотреть. Смело можно сказать, что мы всерьёз претендуем на первую роль. По коэффициенту полезной нагрузки мы точно чемпионы. По численности орбитальной группировки спутников сильно уступаем США.

— Какой показатель самый важный?

— Уникальность, — пришлось пару секунд подумать, прежде чем сформулировать. — Если мы делаем нечто, чего не могут другие, то мы — первые. Не имеет особого значения факт, что у нас четыреста спутников, а у американцев на порядок больше. Это уже тонкости конвейерного производства. Супертяжёлой орбитальной станции нет ни у кого, а у нас скоро будет.

— Какова запланированная масса орбитальной станции? — наконец-то пошли вопросы по существу.

Ответить мне не очень просто, приходится держать в голове двойную бухгалтерию.

— Двенадцать тысяч тонн, — на самом деле в два раза больше.

С хвостиком больше. И «хвостики» те ещё. Одни фланцы (основания цилиндрической основы «Оби») весят примерно, как почившая в Тихом океане станция МКС. Каждый из них. Так что целиком «Обь» вытянет на двадцать пять тысяч тонн. Кстати, она сама по себе оружие. Если обрушить её на Землю, то средних размеров столицу превратит в пыль. И никакая ПВО не остановит. Так-то энергия столкновения будет порядка 150–200 килотонн в тротиловом эквиваленте, что соответствует средней силы термоядерному заряду. Но ядерное и термоядерное оружие точечное, а «Обь» ударит по касательной, к тому же её можно разделить на части. Можно с уверенностью сказать, что несколько десятков квадратных километров окажется в зоне полного уничтожения всего живого и любых объектов.

Сильно слукавил с массой «Оби», но излишне скромная цифра тоже производит эффект. Опять гул по залу. В кармане тем временем вибрирует телефон. Не первый раз, кстати. На незнакомые номера не отвечаю, но на сей раз номер из списка. Из особого реестра ВИПов.

Отдаю телефон Людочке, которая сидит рядом за столом, записочки принимает. Уполномоченная мной представительница меня уходит за кулисы и довольно быстро возвращается. Надо заканчивать, а эпилог предстоит длинный, письменных вопросов накопился целый ворох. Хорошо, что мои девчонки их рассортировали.

— По всем вопросам личной жизни скажу одно: я женат и женат счастливо. Супруга — выпускница филфака, наверняка её тоже многие знают. На этом всё. Остальная информация носит конфиденциальный характер, и я имею полное право её не раскрывать, — при этом отодвигаю ворох записок на заявленную тему. Не меньше половины от общего объёма.

Выслушиваю краткий доклад Люды о звонке, продолжаю работать с аудиторией.

— «Неужели вы действительно построите супертяжёлую ОС? Не верю!», — зачитываю и откровенно ржу. — Так она уже строится! Буквально на днях закончим первую очередь, будут отдельные каюты для космонавтов с искусственной силой тяжести. Живи и работай почти в земных условиях.

— По нашим расчётам, уровень радиации на станции будет соответствовать условиям проживания в горах не выше двух тысяч метров над уровнем моря. Подавляющая часть человечества живёт на равнинах, но и в горах живёт множество народа. И даже выше двух километров, — отвечаю на следующий вопрос. — Да, предполагается, что на станции можно будет жить годами без ущерба для здоровья.

— В течение этого года строительство станции полностью закончить не сможем. Нам потребуются не меньше четырёхсот запусков, а за год мы можем сделать не более двух с половиной сотен. Но через два года станция достигнет проектных размеров. Если не случится каких-нибудь форс-мажоров запредельного характера. Вроде глобальной ядерной войны, тьфу-тьфу-тьфу!

Ну и так далее.

Только за кулисами могу ответить на важный звонок.

— Приветствую, Дмитрий Анатольевич. Что там за сабантуйчик намечается? И зачем им я?

— Здравствуй, Вить. Специальное и внеочередное заседание правительства. Насколько догадываюсь, посвящено тебе.

— О, как! Это они мне перед вами названивали? — диктую номер, заботливо предоставленный моим всепомнящим искином.

— Да. Знакомый телефон. Вице-премьер Кондрашов, — отвечает после паузы.

— Хорошо. Спасибо за информацию.

Преподаватели вежливо дожидаются конца разговора и обступают со всех сторон. Так плотно, что приходится подавлять приступ клаустрофобии.

— Просто так мы вас не отпустим, Виктор, — во главе сил окружения Сартава, препятствие сопротивлению класса абсолют.

Меня увлекают в закулисье на импровизированное заранее чаепитие. Принципиальных возражений у меня нет, всё равно до ужина осталось не больше часа. Но звонок в высшие сферы всё-таки выцыганиваю.

— Здравствуйте, — пока народ суетиться с разрезанием торта и включением чайников, сразу двух, отхожу к окну, занятому горшками с цветами. — С кем я говорю?

Это я делаю вид. Голос знакомый, искин укладывает его модуляции в соответствующую ячейку памяти, обозначенную, как «вице-премьер Кондрашов». Там что-то ещё есть, после разговора разберусь.

— Кондрашов Анатолий Леонидович, вице-премьер правительства Российской Федерации. Добрый день, Виктор Александрович.

Ого! Искин извлекает сведения из долговременной памяти. Кондрашов был замом министра торговли. Это он приходил ко мне лет пять назад с авантюрным предложением. После его визита мне пришлось пересмотреть нижние границы человеческой наглости и глупости. Хотя с другой стороны он ничего не терял. Ну, не согласился я отдать свой пост главного руководителя Агентства его племяннику и что? Он ничего не потерял. Кроме бесплатного лотерейного билета, за который теоретически мог ухватить даже не миллион, а Эльдорадо. Так что, пожалуй, о глупости речи нет, но наглость запредельная. Счастливый он человек!

Тем временем голос в телефоне журчит дальше.

— Завтра в десять часов состоится правительственное совещание. Главный пункт повестки дня — ваше Агентство. Разумеется, ваше присутствие обязательно…

— Почему заранее не предупредили, Анатолий Леонидович? Я ведь в Москве случайно оказался, моё пребывание в столице довольно спонтанное. К тому же это время у меня занято.

— Совещание планировалось, как предварительное, — мягкость тона уменьшилась от моей прохладной реакции, но не исчезла, нет. — Но раз вы сейчас в столице, то можно сэкономить время. А чем вы заняты? Если назначена встреча, то можно перенести. Не каждый же день вас в правительство приглашают.

— Я подумаю, Анатолий Леонидович. Возможно, мне удастся сдвинуть свои дела. Перезвоню через час.

— Вас же не в бар приглашают, Виктор Александрович, — мягкость из голоса полностью испарилась. — Просто отложите свои дела и приходите.

Прийти могу, мне ничего не мешает. Но разве можно не пустить пробный камень и посмотреть на реакцию. Да и подумать не мешает, стоит ли на самом деле идти туда? Что-то мне подсказывает, меня там не сладкие плюшки ждут.

Жалко нельзя заранее просчитать, какой вариант для меня выгоднее. Хотя почему нельзя? Если меня ждёт неприятность, придётся её принять в случае моей явки. Не смогу отпереться, знать не знаю, ведать не ведаю. Интуиция подсказывает, что хорошее меня вряд ли ждёт. Для хорошего в Екатерининский зал Кремля приглашают.

Но есть необходимость знать, откуда и зачем ветер дует. Расстановку сил в высших сферах понимать не помешает.

— Позвоню через час, Анатолий Леонидович. Тогда и дам окончательный ответ. И прошу вас впредь больше не ставить меня перед фактом. Предупреждайте хотя бы за неделю.

— Я вас не понимаю, Виктор Александрович, — голосом вице-премьера можно воздух сушить. — Как можно пренебрегать мероприятием столь высокого статуса?

На этой риторической ноте диалог заканчивается. Можно делать предварительные выводы…

— А с кем это вы говорили, Виктор Александрович? — на любопытную и симпатичную даму, кажется с факультета геологии, окружающие тут же шикают.

Преподаватели и сотрудники МГУ с давних пор являются самой интеллигентной общностью в нашей стране. В самом лучшем смысле, разумеется. Поэтому вмешательство в чужие дела всего лишь из любопытства не приветствуется, мягко говоря.

— Я могу ответить, это не секрет, — улыбаюсь во всю ширь, — но опасаюсь, что вы засыплете меня другими вопросами и разговор плавно перетечёт в допрос.

Даму окончательно затюкали. Деликатно, одними взглядами. Меня усаживают за непритязательный столик, снабжают чаем и увесистым кусочком торта.

Лаборантская не приспособлена для банкетов, столов на всех не хватило, поэтому притулились, кто где. При этом возникла непередаваемо уютная атмосфера. Свои среди своих. Разнородные темы утрясаются, как мелочь сквозь сито, и на поверхности остаётся только одна. Возможно, благодаря тому, что с факультета геологии три человека, да и физикам она не чужая.

— Когда раскроется тайна происхождения астероидного пояса, Виктор Александрович? — вопрошает дама, опять-таки геологиня, постарше любопытной, но не менее симпатичной.

— Да разве ж это тайна, Наталья Санна? — добиваю тортик. — Это обломки погибшей планеты, злодейски разорванной притяжением Марса и Юпитера. Других вариантов не вижу.

— Почему же?

— Мне как-то трудно представить, что они прилетели откуда-то из глубин Вселенной дружной кучкой. И так же кучно заселились у нас в Солнечной системе. Можно было бы предположить, что астероиды возникли одновременно с планетами из газопылевого облака, но тогда они имели бы круглую форму. Но нет. Они все неправильной формы.

— Истинно так! — меня поддерживает Старостин, относительно молодой замдекана физфака.

— Мне чрезвычайно интересен вопрос о распределении химических элементов в Солнечной системе, — небрежно задеваю почти секретную тему, всегда избегал её обсуждать. — Если теория Ларина верна, то в зоне астероидов должна наблюдаться повышенная концентрация металлов платиновой группы.

— Вы о гипотезе гидридной Земли? — геологические дамы вскидываются хором. — Мода на неё прошла…

— Вот и выясним, верна она или нет, вернее, сопутствующая ей теория возникновения Солнечной системы, — философски пожимаю плечами и сбиваю последующие вопросы на взлёте:

— Года через три-четыре отправим туда автоматические зонды, тогда, возможно, что-то проясниться.

— Понятно, на что вы расчёт делаете, — Старостин демонстрирует догадливость раньше всех. — На то, что там много драгметаллов.

— И на это тоже, — легко соглашаюсь.

— Ну а что? — размышляют геодамы. — В конце концов, в той же Психее наверняка много всего.

Глаза у всех разгораются живым воодушевлением.

— Вот только радиация, — вздыхает Сартава.

— А что радиация? — снова пожимаю плечами. — Какие проблемы?

— Как какие? Специалисты говорят, что для надёжной защиты нужны метровой толщины свинцовые стены!

— Какие проблемы? — начинаю смотреть с насмешкой. — Полкилометра горной породы подойдёт?

Все от изумления замолкают. Кто-то рот раскрывает. Никто, даже Старостин, не успевает догадаться. Опережаю.

— Берём ту же Психею, забуриваемся внутрь, там обустраиваемся. Дальше ставим на поверхности движки, вот вам и космический корабль. Одновременно космическая база и горнодобывающий комбинат.

— О, как… — растерянно произносит Старостин.

— Истинно так! — моё цитирование снимает ступор, все снова начинают двигаться и говорить.

— Медленный кораблик получится, — замечает Сартава.

— Мы никуда не торопимся, — парирую на лету. — К тому же на крупном астероиде и места больше. Можно построить двигатель циклопических размеров.

— Большому астероиду — большое плавание с большими двигателями! — Старостин под общий смех произносит тост. Алкоголя нет, зато веселья хоть отбавляй.

2 февраля, среда, время 09:45.

Москва, Краснопресненская ул. Дом правительства.

— Ты один? — мой куратор, тяжеловес в политическом смысле, но небольшой по физическим габаритам, встречает меня в конце циклопического вида лестницы.

— Я пока не император, чтобы со свитой везде рассекать, — и в самом деле, у меня и портфеля нет, не говоря о свите. Даже приехал на такси.

Внутри нас ждут коридоры власти. Высокие потолки, помпезные лестницы с ковровым покрытием, всюду мрамор или нечто похожее по фактуре. Те же полы, по твёрдости и гладкости вроде мраморные, но разноцветного мрамора не бывает. Какой-то искусственный камень. Ну, или чего-то о мраморе я не знаю.

Странное ощущение возникает по приходу на место. Не в кабинет приходим, а зал заседаний величественного стиля. Некий диссонанс между количеством собравшихся и масштабами помещения. Народу поместится если не в три, то в два раза больше точно.

Министров финансов и экономики опознаю, об остальных на ухо осведомляет куратор:

— Замминистра обороны генерал-полковник Бурмистров Вячеслав Степанович, замдиректора ФСБ Куприянов…

Ну, и другие официальные лица, сильно подозреваю в них статистов, массовку. Чернышов, вице-премьер по космической технике, как и Трофимов, глава Роскосмоса, разумеется, тоже знакомые персоналии.

Сначала дежурная часть, приветствия и оглашение повестки дня. Пункт всего один — моё Агентство. Привычно натягиваю на лицо покерфейс и начинаю тихо гордиться про себя. Ради меня такие люди собрались.

— Мы все наслышаны о впечатляющих успехах российского космического агентства «Селена-Вик», возглавляемого присутствующим здесь Колчиным Виктором Александровичем…

По мере перечисления великих достижений Агентства, «в чём, несомненно, есть огромная заслуга его генерального директора», я всё больше и больше гордо расправляю плечи, приосаниваюсь и выпячиваю грудь. И мнится мне, что я даже ростом выше становлюсь.

Трофимов тоже сидит с непробиваемым видом, но чувствую, каждое слово во славу мне скребёт жёстким наждаком по его трепетной душе. Ведь каждый успех Агентства одновременно свидетельство глубокого и тёмного места, в котором застрял Роскосмос. Им нечем похвастаться, за исключением наконец-то доведённой до ума «Ангары». Только эта победа на фоне работы Агентства оборачивается унизительным поражением. Роскосмос создал могучую ракету, отставшую от передовых систем на десятилетия. Конечно, эти десятилетия копились во всей мировой космонавтике, что только усугубляет. Кто вам мешал обогнать топчущихся на месте европейцев, превративших свою астронавтику в коммерческое шоу американцев и китайцев, изначально нацеленных идти только по проторенному пути? Проиграть соревнование по бегу колясочным инвалидам и церебральным паралитикам, это надо суметь и постараться. К этому надо, с-цуко, стремиться!

— Надо прямо сказать, грандиозные успехи агентства «Селена-Вик» выводят его на новый уровень…

Красиво излагает. Одобряю. Но дальнейшее заставляет настораживаться. Кондрашов постепенно переходит к конкретике. И то, не ради восхваления меня сюда позвал. Мы не в наградном зале находимся.

— Как всегда бывает, решение старых проблем порождает новые. Возникает вопиющее противоречие между частным коммерческим характером агентства «Селена-Вик» и его проектами, — ещё раз отмечу, чрезвычайно успешными, — которые носят огромное государственное значение. Это несоответствие надо устранять.

Кондрашов делает паузу, многие из присутствующих посматривают на меня с украдкой. А я только сейчас понял, почему заседание проходит именно здесь. Величие самого зала должно придавливать любого непривычного. Высокие потолки, золотая лепнина, великолепная акустика, слова того же вице-премьера звучат словно глас с небес. Кое-что сегодня понимаю о себе. Не знаю, недостаток это или преимущество, но для меня нет абсолютных авторитетов. В том числе и власть не вызывает у меня никакого благоговения. Поэтому и здешний тронный зал на меня особого впечатления не производит.

— К сожалению, — Кондрашов принимает удручённый вид, — «Селена-Вик» не является госкорпорацией…

Сами виноваты! Хмыкаю про себя. Было от меня подобное предложение. Это когда вместо запрашиваемых ста миллиардов мне дали восемьсот миллионов с пожеланием ни в чём себе не отказывать. И что теперь? Попытаетесь провернуть фарш обратно?

— … поэтому я вижу только один способ сгладить это несоответствие. Но понадобится ваше содействие, Виктор Александрович.

Снова не обращаю внимания на скрестившиеся на мне взгляды.

— Только участие государства позволит поднять безопасность функционирования вашего Агентства. И соблюдение необходимого уровня секретности. Вы ведь обладаете технологическими секретами стратегического характера.

В последних словах чувствуется вопросительная интонация. Самым лучшим ответом посчитал неопределённое пожатие плечами. Кондрашов немного ждёт и делает знак помощнику, стоящему за его плечом. Передо мной ложится папочка. Гляжу на неё таким же покерфейсом.

— Ознакомьтесь, — предлагает виц-премьер.

— Хорошо, — почему бы и не согласиться? — Мы ознакомимся, посоветуемся и дадим ответ. Скажем, через неделю.

— Почему не сейчас? — Кондрашов удерживается от того, чтобы поморщится. — Вы ведь главный собственник, вам и решать.

— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас принялся изучать важнейшие документы? — изумляюсь неподдельно. — А столь уважаемое собрание, — оглядываю присутствующих, — весьма занятых людей терпеливо меня поджидало?

— В самом деле, Анатолий Леонидович, — вальяжно вмешивается второй вице, — может, действительно, дадим молодому человеку время? Негоже такие решения принимать на ходу.

— Но предварительное мнение можно высказать, — и снова обращается ко мне. — Мы предлагаем вам ввести в число соучредителей Правительство Российской федерации. Разумеется, с возмещением части Уставного капитала. Нам хватит доли в двадцать пять процентов. Как вы на это смотрите?

— Если вам нужно предварительное мнение, — тоже отвечаю несколько вальяжно, — то это похоже на прикручивание пятого колеса к автомобилю. С прекрасными ходовыми характеристиками, к слову говоря. Вы же сами только что нахваливали, — весьма справедливо, кстати, — достижения нашего Агентства. Резонно полагаю, что ни к чему хорошему это не приведёт.

Лёгкий гомон в стиле «зря вы так», «не всё так страшно» и тому подобное. Понимаю чиновничью психологию прекрасно. Заполучить что-то в свои руки на дармовщинку, кто же от этого откажется? Прихватизация может начинаться и с национализации.

— Я не вижу никаких резонов увеличивать государственное участие в делах Агентства, — иду навстречу ожиданиям собравшихся разъяснить свою позицию. — Да, оно сейчас косвенное, но весомое. Например, у меня есть должность заместителя командира космодрома. Есть войсковая часть, осуществляющая военное прикрытие. Есть механизмы координации работы Агентства и Роскосмоса. Считаю, что этого достаточно.

Кстати, совсем забыл! Мне на отдельный счёт складывается зарплата заместителя командующего космодромом. Она не сильно жирная, порядка восьмидесяти тысяч, но за пять лет изрядная сумма накопилась. Порядка пяти миллионов. Прямо не знаю, куда девать! Надо эту проблему Светке скинуть. Она быстро их оприходует. Женщина же…

— Проблемы обеспечения секретности ваших разработок остаются, — возражает представитель ФСБ.

— А вы покажите, как вы их решаете, — предлагаю тут же. — Вам эта история знакома, когда агенты ЦРУ, — или откуда они там? — осуществили диверсию при нашем первом запуске? Работники Роскосмоса, между прочим. И полный контроль государства над ним почему-то препятствием не оказался.

Трофимов держит покерфейс, крыть ему нечем. Улыбка фээсбешника приобретает вид приклеенной.

— А давайте сделаем так, — у меня рождается идея. — Пусть ваши оперативные и агентурные службы попробуют «украсть» наши секреты. Если вам это удастся, исполнителям выпишу премию, скажем, в сто миллионов.

— Ловлю на слове, — улыбка спецслужбиста начинает смахивать на оскал.

— Замётано. Срок — один год.

Таким случайным образом у меня получилось отложить предложение правительства. Пусть пробуют. А через год много воды утечёт.

2 февраля, среда, время 12:20.

Москва, отель «Националь», ресторан «Белуга».

— Он что, серьёзно рассчитывал, что я соглашусь? — наслаждаюсь телятиной с картофелем и овощами. А также неспешной беседой с куратором.

Зампред пожимает плечами.

— Получится — хорошо, не получится — пусть. Вообще-то это предупреждение было. Ты не внял, жди подножку.

Сам зампред наслаждается рыбным заливным из стерляди, с первым он уже покончил.

— Да нет… — тяну задумчиво, — это не предупреждение, оно уже было.

Рассказываю обо всех выкрутасах за последнее время.

— Режим опалы уже включён. Ждать мне надо не подножку, а жёсткой блокады. Например, замораживание банковских счетов или что-то подобное.

— Вряд ли. Твои банки в этом не заинтересованы, а центробанком Кондрашов не командует.

— Вы уверены?

Зампред кивает.

Мне, как дону Корлеоне в фильме «Крёстный отец» на сегодняшнем заседании стало абсолютно ясно, откуда дует ветер. Кто сочинил то постановление об отмене специального налогового режима и кто убирает губернатора Синегорска. Кто вёл заседание в Белом доме, тот и дёргает за все ниточки. Как дон Корлеоне вычислил Барзини по его ведущей роли на собрании мафиозных кланов Нью-Йорка, так и я определил главный источник неприятностей.

— Вам придётся проверить, чтобы окончательно удостовериться. Попробуйте с ним переговорить, — ставлю перед куратором задачу после того, как он одобрил мои выводы.

— И что я ему скажу?

— Спросите прямо: чего он ждёт от меня, и на что я могу рассчитывать, если соглашусь.

Когда закончили с лёгким десертом, слегка обостряю.

— Должен сказать, Дмитрий Анатольевич, что вы плохо меня прикрываете. Мало того, что Кондрашов действует абсолютно беспрепятственно, вы даже не предупредили меня ни о чём.

— Ты преувеличиваешь моё влияние, Виктор, — отвечает сухо. — У меня нет агентурной сети в правительстве.

— Я бы этим не хвастался, — жёсткий смысл смягчаю улыбкой.

— Что ты от меня ждёшь? Я не могу вызвать Кондрашова на ковёр, — не только тоном, но и жёстким взглядом зампред «ставит» меня на место.

— Наверное. Но кое-что вы всё-таки можете сделать…

Мы продлили десерт, заказав соки. Чтобы не заканчивать разговор на улице. Нет времени тянуть кота за хвост, дел по горло.

Наши отношения сами собой выбиваются из схемы вассал-сюзерен или начальник-подчинённый. В области конструирования космических систем он мной командовать не может. Абсолютно не в его возможностях. Политикой уже мне заниматься некогда. На профессиональном уровне, так-то любая должность генеральского уровня и выше уже политическая. Но постоянное занятие ей потребует ста двадцати процентов всего времени.Какое там конструирование или научная работа. Если это не политология.

Кое о чём я, разумеется, не подумал. Зампред бросил, вроде бы невзначай, одну фразу о том, что ему нужны реальные ресурсы. Подумаем. Возможности есть.

2 февраля, среда, время 16:50.

Москва, Ленинградское шоссе, «Лаборатория Касперского».

Стеклянные стены и окна в пол это нечто. С любопытством оглядываюсь, не могу решить: нравится мне такое или нет. Вернее, насколько мне это нравится.

Местный гендир, дама элегантного возраста и вида, с лёгкой улыбкой даёт мне паузу на впитывание приятных впечатлений.

— Итак, НатальИванна, — крутнувшись во вращающемся кресле, приступаю к делу. — Что у нас с операционкой для «Оби»?

— По функционалу это, скорее, искин, чем операционка, — гендир садится рядом, закидывая ногу на ногу. В этом нет никакого эротического намёка, дама в брючном костюме.

— Как назвать эту «яхту» мы ещё придумаем, не горит. Да пусть будет искин. Так на каком этапе работы?

— На финишном, Виктор Александрович. Оцениваю общий объём выполненного процентов на восемьдесят пять — девяносто.

— Замечательно! — ещё бы нет, «Оби» ещё нет, а мозги для неё почти есть.

— В связи с этим у нас просьба: выплатить промежуточный аванс. У нас временные трудности с поступлением средств от заказчиков и клиентов.

Задумчиво покрутившись на кресле, берусь за телефон. Песков глубже в этой теме.

— Могу гарантировать, что на три четверти работа выполнена, — после приветствий Андрюха лаконично отвечает на поставленный вопрос.

— Хорошо. Спасибо, — отключаюсь, ибо нефиг отвлекать занятого человека.

Сумма контракта — двести десять миллионов, аванс в двадцать был с самого начала. Но всё-таки осторожничаю:

— Сто миллионов вас устроит? — получаю согласие. — Давайте бумаги.

Успокоенная заверенным счётом, гендир приглашает меня в местный ресторан. Формально это столовая для сотрудников, но качество блюд таково, что не всякий ресторан рядом встанет.

— Зря омаров не хотите, — женщина улыбается моему выбору.

— Я — приверженец русской кухни, — снимаю оболочку с сосиски, гарниром выбрал гречневую кашу.

— Скажите, Виктор, наша компания может рассчитывать на дальнейшее сотрудничество?

— А как же⁈ Вас интересуют перспективные проекты? — начинаю обрисовывать фронт работ.

Очень многое делают мои ребята: проектируют контроллеры, разрабатывают драйверы. Фирма занята, в основном, ядром и защитным функционалом. Но есть и.

— Мы проектируем лунный зонд, достаточно большой и мощный. Но! — поднимаю вилку с кусочком вверх. — Предупреждаю сразу: информация даже такого общего характера является секретной. Так что учтите этот момент.

— Масштаб, конечно, не такой, как у «Оби». Станцию можно уподобить центральному серверу, лунный зонд — подчинённому. Остальные устройства: малые зонды, дроны, орбитеры, скафандры — можно сопоставить с периферийными устройствами.

— Строго иерархическая структура?

— Да. Но, конечно, с возможностью дублирования. В космосе всё надо делать с запасом и учитывать возможность выхода из строя любого узла.

Угощают меня здесь натуральным турецким кофе. Это приятно. Сегодня ощутил слабо уловимую разницу с обычным растворимым. Видимо, некоторые ощущают её острее.

Денег с меня не берут. Угощают как бы по-домашнему.

— Техзадание на лунный зонд мы вам подготовим. Проект назовём «Аргонавт». Пусть так и фигурирует во всех документах. Его назначение детализировать не надо.

3 февраля, четверг, время 15:40.

Москва, редакция «МК», видеостудия.

— Вить, а почему ваши старты прекратились? — Кира с облегчением отрывается от текстовки нашего интервью. Предлагает отвлечься.

— Климатическая пауза! Ненастные дни, Кира! — закидываю руки назад, с наслаждением тяну их. — Они не каждый день, врать не буду, но основа нашей энергетики — солнечные панели. А солнца мало и дни короткие!

— Могли бы электростанцию себе построить…

— Не могли. То есть могли, конечно, только зачем? Ради дополнительных пяти или десяти стартов зимой? Тратить деньги на то, что будет работать только два месяца в году, так себе идея, Кира.

Нам приносят кофе. Мы сейчас просмотрели ролик, отредактировали текстовку. Перед вторым дублем отдыхаем, наслаждаемся бодрящим напитком.

— Всё-таки я немного мандражирую, Вить, — признаётся девушка. — Так откровенно наезжать на правительство…

— Так не ты же наезжаешь, — пожимаю плечами. — Ты его даже выгораживаешь передо мной. Ответственность за интервью не на интервьюере, а на интервью-иру-емом, — с трудом выговариваю последнее слово.

Девушка слегка хихикает в мою сторону.

— И вообще, как честная девушка, ты обязана отрабатывать моё приглашение в ресторан. Ты же не какая-то там коварная динамо!

Кира смеётся, кокетливо прикрывая рот ладошкой.

3 февраля, четверг, время 20:15.

Москва, 2-ая Фрунзенская, квартира Хижняк.

По лестнице к лифту шёл сзади. Какой нормальный мужчина упустит возможность полюбоваться красивыми женскими ножками. Да с выгодного ракурса.

По тому, как девушка встала ко мне достаточно вплотную в просторном лифте, понимаю, что просто так она меня точно не отпустит. Ресторанные расходы меня не впечатлили, кое-как пятнадцать тысяч пересёк вместе с чаевыми. Ещё одна разница с прошлым, я уже не нищий студент.

— Иногда использую эту квартиру, как студию, — сделав вид, что слегка потеряла равновесие, Кира толкает меня упругими полушариями. — В монорежиме, разумеется. Так-то никого сюда не вожу.

Зато меня умело заводит, ещё в ресторане начала. В такси делала вид, что не заметила якобы невзначай скользнувшей по её бедру руки. Во время работы тоже незаметно кокетничала, но так, в фоновом режиме. Она меня заводит, и я поддаюсь.

— Заходи, — Кира проходит первой и затворяет за собой дверь.

Повернуться уже не успевает, звякает выпавший из рук ключ. Нападаю на неё сзади, нагло вмяв ладони в роскошный бюст. Несколько часов уже то и дело прогонял из головы это желание.

Кира отвечает протяжным стоном и встречным движением кормы. Башню сносит нам обоим и одновременно.

Через десять минут, — взрывы не бывают долгими, — возвращаюсь из ванной, собирая по пути разбросанную одежду. Хоть убей, не помню, как мы разделись на пути к кровати. И когда успел вооружиться резинотехническим изделием, тоже.

— Зачем ты плавки нацепил? Стесняешься?

Сама Кира лежит в одних чулках. Или лень снимать, — они же процессу не мешают, — или намеренно, в провокационных целях. Лежит не просто так, расслабленно, а продуманно. Хотя, возможно, на женских рефлексах — сама на спине, а ноги набок, скрестив.

— Нет. Видишь ли, мужчины инстинктивно воспринимают любую одежду, как доспех. Абсолютно голыми мы чувствуем себя неуютно.

Кира хмыкает, запускает руку мне, сидящему на полу боком к кровати, в волосы.

— Всё-таки плохо, что я за тебя замуж не вышла…

— Ничего не получилось бы.

— Почему же? Подумаешь, я всего на три года старше твоей жены, — Кира придвигается ближе.

— Меня твой отец спугнул. Женись я на тебе, мы бы сразу вступили в жёсткий клинч, — разъясняю тогдашнюю диспозицию. — Он начал бы пристраивать меня в свою упряжку, а мои планы объявил бы детскими фантазиями. Ты оказалась бы между двух огней.

— А так ты был не против? — гладит меня ладошками по шее и плечам.

— А мне-то, хороняке, чего? — пожимаю плечами. — Боярыня красотою лепа, бровями союзна, умна и адекватна, — не удерживаюсь в пределах канона, заданного популярным фильмом, — пылкая, к тому…

Последний фактор спас меня от фиаско. Как ни крепился, но больше пяти минут очень трудно было сдерживаться. Выручило то, что Киру разгонять не было необходимости.

С другой стороны, скоротечность соития часто является свидетельством силы страсти к партнёрше. Что, естественно, для девушки плюс, а не минус.

— Пылкая… — Кира слегка щипает моё ухо, — ты меня целенаправленно несколько часов разгонял. Сама не заметишь, как захочешь…

— Что? — моего ошарашенного лица девушка не видит, а потом начинаю смеяться. Вот ведь!

— На себя посмотри! Мечта фетишиста…

Делом мы занялись после того, как Кира сбегала в ванную и села мне на колени.

— Ибо ровно в десять часов карета превратится в тыкву, а меня безнадёжно срубит… — с удовольствием вожу губами по бархатной коже.

— Это почему же? — Кира буквально вминается в меня.

— Многолетняя привычка…

Утро тоже пришлось провести у неё. Проснулась она только к концу моей зарядки. Тоже многолетняя привычка. Делаю самопальное ката, когда девушка открывает глаза и сладко потягивается.

— Какая ты ранняя пташка… а я вот сова, хотя приходится вставать рано, — Кира поворачивается набок, подбирая ладонью голову.

— А я и не знаю, кто я. Надо вставать рано, вот и встаю…

За завтраком спрашиваю:

— Почему замуж не выходишь?

— А за кого? — Кира флегматично пожимает плечами.

— Не верю, что у такой фактурной девушки ни одного поклонника нет.

— Я молода, красива, самодостаточна. Зачем мне?

— Девочки затем и красивы, чтобы привлечь внимание мальчиков и выйти замуж. Природа, — наставляю подружку на путь истинный. — Чего ты ждёшь? Когда станешь старой, некрасивой и никому не нужной? Тогда и соберёшься замуж? Но тогда тебя никто не возьмёт.

Нравоучения взрослому современному человеку выдавать дело бесперспективное. Скорее для себя делаю, ради очистки совести. Потом не сможет сказать, что её не предупреждали.

Так выглядит Кира: https://www.youtube.com/shorts/X6TIyd-1m8w?feature=share