Следующая станция – Луна

Глава 2 Праздник к нам приходит…

28 декабря, вторник, время 13:10.

Байконур, комплекс Агентства, каб. Колчина.

— Это что это? — вглядываюсь в поданный документ.

— Виктор Александрович! — Елизавета Евгеньевна восклицает осуждающе.

Она с недавних пор взялась меня воспитывать, прививать манеры. В пику ей иногда намеренно косноязычу. А чо? У меня, в конце концов, пролетарское происхождение.

— Спрошу по-другому. Чозахрень?

Главбух закатывает глаза к потолку. Ладно, пусть постоит. Читаю документ, извещение из федеральной налоговой службы, где чёрными словами по белому листу прописаны неприятности:

«Решением правительства РФ за №… от… с ООО „Космическое агентство «Селена-Вик»“ (Агентство) снят специальный льготный налоговый режим. С 1 января 2033 года Агентство согласно законодательству РФ подпадает под общий режим налогообложения…».

— Что такое «общий режим налогообложения»?

— Это отчисления во внебюджетные фонды, суммарно 30% к зарплате. Это НДС, налог с продаж, налог на прибыль, транспортный и земельный налог. Также страховые взносы на несчастные случаи.

— Короче, полная жопа, — резюмирую после внимательного выслушивания.

Главбух вздыхает, но на этот раз не протестует. Видно, у самой слов нет.

— Как можно выкрутиться?

— Под УСН и другие распространённые схемы мы не подходим, Агентство слишком мощное предприятие, — удручённо вздыхает Елизавета.

— Всё равно, что сокрушаться о своём толстом кошельке, — замечаю я. — Или женщине сожалеть о том, что она слишком красивая.

Последние слова сопровождаю неторопливым и одобрительным обзором всех статей главбухгалтерши. Та от удовольствия слегка розовеет. Но надо приступать к делу.

— Я так понимаю, земельный налог в аут? Ведь мы формально на территории Казахстана?

— Надо с юристами посоветоваться…

— Это само собой. Но пока давайте сами прикинем, что к чему.

И мы прикинули. Под транспортный налог отдаём только те машины, которые ездят в город. Представительские легковые и автобусы. Тяжёлую технику, включая грузовики, отнесли в разряд «подъёмных и прочих механизмов». Опять-таки надо как-то сочетать с казахстанским законодательством. Скорее всего, удастся улизнуть, но это пусть у юристов голова болит. Налог на прибыль нас тоже не касается, по причине её полного отсутствия. НДС? С этим отдельные предприятия, «Гефест» и «Ассемблер», сами разберутся. Они, как раз на упрощёнке сидят. У нас НДС тоже не к чему прицепить, мы ничего не продаём.

— Не сильно на нас руки погреет родное государство, — удовлетворённо откидываюсь на спинку кресла.

— А вот что делать с отчислениями во внебюджетные фонды, не представляю, — вздыхает Елизавета Евгеньевна.

— Я представляю, — подумав, излагаю схему. — Понимаю, что вам придётся попыхтеть, но экономия пары десятков миллионов в месяц того стоит.

Идея простая, как железный рубль. 30% это отчисления с базы в 680 тысяч. Со всего, что сверху, берут 10%. Мы ставим подавляющую часть работников на голый МРОТ. Остальная часть зарплаты уходит их доверенному лицу. Обычно это их начальник, которому начисляется поднебесного уровня вознаграждение. Из него он в частном порядке возмещает всем подчинённым формально недоплаченное. Налом. Разумеется, делает это не сам, так-то он просто расписывается за свои длинные рубли, а разница между полученным и начисленным уходит подчинённым через бухгалтерию. Как бы двухступенчатая выплата получается, а что делать?

Возились весь остаток рабочего дня, в конце которого рожаю итоговый приказ о новой схеме оплаты труда. Согласно которой можно сделать скоропалительный вывод о том, что в Агентстве начальство — всё, а остальные — низкооплачиваемый плебс. Лично у меня формально зарплата за миллион.

Домой ухожу озадаченный. Защитные мероприятия мы организуем, тут вопросов нет. Только что это всё значит? По какой причине Агентство, показывающее рекордные результаты и поднимающее международный престиж страны, вдруг впадает в немилость у родного правительства? Неприятненькая загадка.

Квартира Колчина.

— Ты что, в этом наряде собираешься на балу танцевать? — оглядываю неописуемо эротичное танцевальное платье Светы.

Платьем это назвать трудно. Скорее, облачение одалиски, танцующей перед султаном.

— Тебе что, не нравится? — вопрос украшается кокетливой улыбкой.

Резонно! Мне-то нравится и поэтому что? Поэтому возражать не буду, пока не закончим тренировку.

Приятно чувствовать упругость тёплого тела под гладким шёлком, сладкую тяжесть обольстительного тела в постоянно меняющихся поддержках. Блеск женских глаз, игривая улыбка, предназначенная только мне, всё это превращает тренировку в блаженное общение. Пожалуй, в этом есть что-то глубоко интимное. И уж точно не желаю, чтобы её кто-то в таком наряде видел. Всего лишь видел.

— Твой стиль изменился, — замечает Света в антракте.

— Испортился?

— Нет, так не скажешь. Он у тебя проявился, ты отошёл от канона.

Не подталкиваю её вопросами, просто слушаю. В конце концов, её голосок мне сладок и приятен.

— Твои движения стали напоминать бойцовские. Например, ты делаешь пасс рукой, — Света наверчивает кистью сложную траекторию, — неожиданно понимаю, что он у тебя похож на накидывание удавки и её затягивание. Весь наш танец с тобой — комплекс боевых упражнений. С твоей стороны.

— Ты преувеличиваешь! — смеюсь от внезапного вида на себя со стороны. — Если только пленение прекрасной воительницы.

— Отказываешься от комплимента? — хихикает Света. — Я же говорю, это индивидуальный стиль, огромный плюс.

В конце второй части с сожалением ставлю Свету на пол. С моих рук она тоже неохотно слезает. Восстанавливаем дыхание.

— Только в этом костюме принародно ты танцевать не будешь?

— Почему⁈ — Света удивлённо округляет глаза. Ой, что-то мнится мне, прекрасно она понимает, о чём я!

— Он мне слишком сильно нравится, — умею я быть дипломатом, х-хе, даже с собственной супругой. — Такое имею право видеть только я. А уж в чёрной сеточке и полупрозрачном облегающем, тем более.

Для порядка Света ещё немного поспорила. Без особого энтузиазма. Подозреваю, примерно ради таких слов:

— Ты слишком красива, чтобы демонстрировать переполненным гормонами школьникам такие эротические образы. Рискуешь нарваться на групповое изнасилование.

— Преувеличиваешь.

— Преувеличиваю, — легко соглашаюсь, — но ни к чему потрясать их настолько. Половина из них мгновенно обратятся в фетишистов.

— Да понимаю я всё, — как обычно бывает, в конце разговора женщина оставляет мужчину в дураках. — Я, какой-никакой, педагог всё-таки.

— Я тебе щас отомщу! — надвигаюсь грозно. — Какого хрена я распинаюсь, если сама всё знаешь?

Светка, хихикая, выскакивает из комнаты и запирается в ванной.

29 декабря, среда, время 16:50.

Байконур, комплекс Агентства, школа, актовый зал.

Мы выходим. Платье на Свете почти нейтральное.

Отзвучали официальные короткие поздравления. Спела Катя, так, что все замерли, и её волшебный голосок захватил всё пространство зала в блаженный плен. Могу поклясться чем угодно, превосходит оригинальную певицу Машу из группы «Маша и медведи».

https://rutube.ru/video/b45008f0f0c94483bd0de42480fd833c/

Настал наш черёд. Мы выходим. Спускаемся с разных концов сцены и по сходящимся линиям встречаемся в центре поодаль от сцены. На нас скрещиваются восторженные взгляды онемевших школьников и всех присутствующих. Почти все взгляды прилипли к Свете. Даже девичьи.

Вчера немного поспорили, что исполнять. Я предлагал джайв, не самый мой любимый, но по моему разумению более подходящий для молодёжи. Очень энергичный, должен задать тон всему празднику. Примечательно, что слово «джайв» почти не отличается от «драйв». Света настаивала на латине. В итоге согласился. Он тоже энергичный и, пожалуй, красивее. Да и мне нравится больше.

Вот нечто подобное мы и урезаем: https://vk.com/clip155872572_456239100

В какой-то момент школьники начинают прихлопывать в ритм, сопровождая это стонами восторга. Когда прекрасное заканчивается, веду Свету прямо к сцене. Легко на неё вскакиваю, тут всего-то метр. Оборачиваюсь и с приседом, обхватив за талию, выдёргиваю к себе партнёршу, словно одинокую былинку из рыхлого песка.

Вестибюль школы примерно час назад.

— Стой! — ладонь слегка приземистой бронетанковой тётки упирается в грудь вошедшего старшеклассника. — Рощин, тебе нельзя! Возвращайся домой!

— ТаисьПетровна! — Егор пытается возмущаться. — Мне никто не запрещал!

Сзади завуча маячат два крепких выпускника, снабжённых красными повязками. Не забалуешь.

— Классная руководительница должна была предупредить, — завуч непреклонна. — Видно, Светлана Сергеевна даже разговаривать с тобой не хочет. К тому же ты уже не в её классе. Ты у нас восьмиклассник.

Два парня сзади обмениваются смешками.

— Согласно Уставу школы, — продолжает завуч, — наказанный за плохое поведение лишается права присутствовать на развлекательных мероприятиях. В текущем полугодии. Во втором полугодии можешь приходить. Если вести себя будешь прилично.

Егор набычивается и темнеет лицом. Почти не сопротивляется, когда завуч разворачивает его лицом к выходу. Понуро плетётся на улицу, где кружит лёгкая метель.

— Девочки, это не концерт, чтобы исполнять на бис, — отбиваюсь от насевших старшеклассниц с горячими просьбами сбацать ещё что-нибудь со Светланой Сергеевной.

Означенная Светлана Сергеевна сидит рядом, уже переодевшаяся в элегантнейший брючный костюм, вольно вытянув длинные ноги. Я тоже переоблачился, футляр с саксофоном рядом. Чуток аккомпанировал Кате.

— Это был урок. Он закончен. Мы вам показали, какими вы можете стать, если захотите. Не только мы, Екатерина Николаевна тоже.

— Ну-у-у, Ви-и-ктор Александрович… — ноют девочки.

Мы общаемся в уголке большого зала, гремящая музыка до нас достаёт, но разговаривать можно.

— У меня к вам тоже претензии есть, — заявляю им, окружившим нас со Светой, — ко всему вашему классу. Почему никто не вмешался, когда Рощин практически начал угрожать вашей учительнице? Она вам не нравится?

Не обращаю внимания на протестующе всколыхнувшийсяцветник, девушки принарядились знатно.

— Светлана Сергеевна закончила МГУ, немецкий знает почти, как русский. Танцовщица S-класса, если переводить в спортивные разряды, то мастер спорта. Выше только М-класс, но это уже те, кто блещет на международных соревнованиях. Фанатики, которые жизнь положили на танцы. Не нравится?

Нытьё в стиле «Как вы можете так говорить?» не слушаю.

— Хорошо. Заберу её обратно в Агентство, а вам найдём тётеньку с двадцатилетним стажем, надёжную, как кувалда.

— И выглядящую так же? — негромко острит один из парней за спиной девочек. Ехидно улыбаюсь.

— Когда Рощин устроил тот перформанс, вы что делали? Кто-то из вас поблёскивал глазками «Ой, что щас будет!». Скажете, не было? Было. Так или иначе, вы все остались зрителями.

Кое-кто из девочек, таких насчитал не больше трёх, отводит глаза в сторону. Я не совсем прав, они элементарно не знают, как реагировать правильно. Но мне не трудно объяснить.

— Никаких мер класс не принял. Не устроили ему тёмную, не объявили бойкот, не надавали подзатыльников на перемене. Максимум, косились неодобрительно. Вы поймите, я не собираюсь бросать любимую жену в клетку с тиграми и крокодилами. Если вы будете делать ей нервы, немедленно заберу её из школы.

Класс Светы, около нас три четверти, не меньше, смурнеет. Один из парней догадывается перевести стрелки.

— Виктор Александрович, а не сыграете на саксофоне? — кивает на футляр.

— А сыграю, — мне всё равно практиковаться надо. — Только с одним условием. Музыка протяжная, для медленных танцев. И никто из вас простаивать не будет. Стоящих у стены не потерплю. Разбивайтесь на пары.

Иду с золотой трубой на сцену, веселящаяся под музыкальный центр мелкота почтительно расступается. Вскакиваю на сцену и, выключив музыку, заряжаю свой любимый «Амено».

31 декабря, пятница, время 21:05.

Байконур, СКК «Энергия».

Завершаю арию под бурные аплодисменты своих работников и приглашённых гостей. Здесь все, у кого нет маленьких детей. Тим здесь, с парой офицеров, школьные учителя и верхушка Агентства. Всех позвать не можем, но премии к Новому году позволят отметить его, как полагается. Составив междусобойчики по интересам. Чаще профессиональным. Космонавты у себя, электронщики у себя и так далее.

Естественно было бы и педагогам эмансипироваться, но сделать это трудновато. Изрядная часть учителей прямо или косвенно связана с Агентством. Моя супруга, например. Дергачёв, Дим Ерохин, Зина — работники Агентства, Катя — супруга Димы. Школьный педагогический коллектив фактически веточка от могучего ствола Агентства.

— Ещё! — требует народ, им отказать не могу. И не хочу. Друзья же.

— Катина очередь, — кто мне помешает перевести стрелки? Тем более мне всё равно подыгрывать.

Но не только мне. Биологиня Таня тоже музыкалку закончила, так что садится за фортепьяно. Катя и сама может, но одновременно играть и петь… на чём-то обязательно провалишься. Совмещение это отдельный жанр.

Катюша не ограничивает количество песен, как в школе, одной. Разражается тремя подряд к восторгу публики. С одним перерывом для моего соло. Убеждаюсь лишний раз, что нам нужен полный музыкальный коллектив. Если усечёнными средствами неплохо получается, то что даст с музыкальным ансамблем в комплекте? Перманентный аншлаг, однозначно!

Сам собой формируется кружок переменного состава вокруг ядра, меня и моих замов. С нами Овчинников, который почти закончил подготовку площадки приёма «стаканов» на юге Омской области. Агентство формирует там второй опорный узел. Поначалу хотели доставлять «стаканы» обратно грузовым транспортом. Но расстояния у нас не европейские, километраж по дорогам набегает под две тысячи километров. Тяжёлый транспорт будет ехать не меньше недели, сожжёт не одну тонну топлива. Мы решили, нафиг надо, теперь Игорь занят тем, что строит фактически стартовую площадку. Со своим энергокомплексом, водоснабжением и надёжными транспортными трассами.

— У местных сельских, как только они поняли, чего и сколько мы будем строить, — ржёт Игорь, — глаза расширились и до сих пор прийти в нормальный размер не могут. Это будет в России местность с самым большеглазым населением.

Все сидят за столом с вкусностями, пьют и закусывают, с удовольствием внимают эпопее из уст Игоря.

— У них с водой больная тема. Грунтовых вод нет…

Грунтовых вод там нет. Мы и раньше об этом знали, тот регион стоял в наших планах, пока нам Байконур не всучили.

— Сейчас заканчиваем прокладку трубы от Иртыша, но качать воду круглый год не собираемся. По согласованию с местными властями на полную мощность насосы будем включать только во время паводка и перед ним. Заодно немного уменьшаем риск выхода реки из берегов.

— Где воду накапливаешь? — это не я спрашиваю, Юра Ольховский, он от этих дел далеко.

— Водохранилище строим. Первая очередь уже готова, можно работать. На пять миллионов кубов, озеро средних размеров. В дальнейшем объём увеличим на порядок. Прокладываем водопровод в ближайшую пару сёл, но пока не запустили. Вода будет питьевая, только очистные ещё не готовы, и очищать пока нечего. Рассчитываю до весны закончить прокладку трубы от Иртыша, тогда и начнём водохранилище заполнять.

Когда площадка будет готова, «стаканы» будут заправляться, снабжаться носовым обтекателем и запускаться обратно на Байконур. Топлива понадобится намного меньше, «стакан» ведь не будет разгонять тяжёлый «Симаргл». Все эти пляски ради увеличения полезной нагрузки ещё на пять тонн.

— Вить, а почему запуски прекратились? — своим вопросом Катя показывает, насколько далека она от агентского народа. Но ответить мне не трудно.

— Мы сейчас в режиме энергодефицита, Катюш. Дни короткие, пасмурные, наше поле «подсолнечников» энергию даёт жалкими капельками. Энергостанция сжигает водород, накопленный летом. Но ничего. Дни начинают удлиняться, ясные дни всё чаще.

Усиливаю голос и обращаюсь ко всем:

— Народ, в силу образовавшейся паузы все, работающие на стартовой площадке и причастные, могут уйти в отпуск! На пару недель от 1-го января.

— Там и так выходные! — подсекает меня Овчинников.

— Значит, неделю в счёт отпуска прибавляем к выходным, — делов-то…

— Слушай, Вить, — Пескова посещает идея. — А давай на горнолыжный курорт съездим?

— Давай. Марин, провентилируй вопрос. Подбери что-нибудь острое, национальное, казахское. Поднимите руки, кто желает. Агентство башляет. Гостиница, путёвки, дорога туда-обратно.

Набирается человек двадцать. Поднимает руку и сама Марина. Рядом с ней, как замечаю, постоянно крутиться Тим Ерохин, впечатлённый её статями. Или она около него? Не, она у меня умненькая и хитренькая, делает так, что Тим начинает вокруг неё виться. Не возражаю против такого оборота. Она всего на год старше, не критично.

Горнолыжный курорт Шикбулак, Казахстан.

4 января 2033 года, вторник, время 16:40.

И-и-и, раз! Разгибаюсь, преодолевая непонятное стремление тела дольше побыть в свёрнутом состоянии. В-ш-ш-и-и-х-с-с! Победно шелестят лыжные полотна, радуясь, что наездник избежал риска поломки. Удерживаю равновесие и, оглянулся посмотреть, не собирается ли кто нанизать меня на свою траекторию. И вираж в сторону. Это первое, чему здесь научился.

Местечко это обнаружил случайно, в самом низу одной из трасс. Делаю для себя открытие — меня манит фристайл. Длинные спуски приелись на второй день, хотя остальной народ в полнейшем восторге. Нас тут почти тридцать человек, почему-то многих накрыла идея активного отдыха. Зафрахтовать самолёт не проблема. В нашей авиакомпании «Вест-Эйр» за нами закреплён самолёт. За весьма умеренную аренду. Амир с блеском выходит из положения, всегда берёт попутчиков. По согласованию со мной может высадить нас на Байконуре и тут же отправить борт дальше. На Урал, в Москву, Питер или в мой Синегорск. Затем таким же путём возвращает его обратно.

В первый день Овчинникову вожжа под хвост попала, не иначе. Горный воздух на него так подействовал, что ли.

— Нафиг эти трассы для начинающих! Зелёные вообще для детей! Айда на красную!

Трассы по степени сложности, прежде всего, по степени уклона делятся на четыре категории. Зелёная — для новичков, синяя — для разминки, красная — для опытных, чёрная — для мастеров. Есть ещё трассы вне категорий, специально для отмороженных на всю голову, с уклоном до 80 градусов. И жёлтая, для детишек и тех, кто только с дивана слез.

— Притормози, Игорёк, — сначала сказал мирно.

Остальные с любопытством прислушивались. Какой-никакой, а бунт на корабле.

— Что, шеф, страшно? — ну, хоть не выразился в том смысле, что я в штаны наделал.

— За тебя страшно, Игорёк. Я тебе в тот раз ничего в голове не повредил? Мы сюда отдыхать приехали, а не судьбу испытывать. Ты — опытный горнолыжник? Нет? Тогда не вздумай смотреть в сторону даже синих трасс без моего разрешения. Ослушаешься — премии лишу. Сразу за квартал.

Оглядываю всех вокруг.

— Всех касается! Кроме тех, кто умеет. Есть такие?

— Я немного умею, — поднимает руку Марина, моя секретарша. — Но давно на лыжи не вставала, так что тоже с зелёных начну.

Так и договорились. С одним уточнением: разминочку и реанимацию навыков проводит на жёлтых. Есть и такие, совсем для детей.

Вечером в кафе Игорь нашёл слова, чтобы объяснить свой закидон.

— Ты не понимаешь, Вить. Выброс адреналина прочищает мозги и всё тело. После такого чувствуешь победителем и заново родившимся.

А вот в этом резон есть. Но всё равно, не разрешил. Нефиг бегать, когда ходить не умеешь. Я тоже не умею, с детства-то хожу на лыжах, но все эти слаломы как-то мимо меня прошли.

Закрепляю освоенный навык, прыгаю ещё. На коротенький разгон метров в сорок никто подъёмника ставить не будет, но мне не трудно. После того, как достиг небрежной лёгкости, пробую изменить ось вращения, перевернуться не строго через голову, а боком, как падающая спиной кошка. Перестарался, меня бросает набок по ходу поворота. Сгруппироваться не проблема, пару кувырков боком по снегу и останавливаю нежелательный способ передвижения.

— Я гляжу, ты тут развлекаешься на полную?

Мои глаза фокусируются на стройных обтянутых спортивным комбезом ножках, взор неторопливо перемещается вверх и останавливается на смеющемся лице Светы. С удовольствием разглядываю раскрасневшееся лицо. Чуть ли не впервые вижу её в таком спектре не по причине смущения.

Рядом, лихим разворотом обсыпав меня снежными крошками, останавливается Марина. За ней Зина, подъехавшая не так эффектно, зато как бы ни более технично. Опытная спортсменка везде себя проявит. Встаю.

— А где Катя?

Девчонки переглядываются, две из них — угадайте, кто, — хихикают.

— С мальчишками, — говорит Марина, и спасибо ей за такое поименование, — катается на синей трассе.

Да, мои ребята освоились быстро, с сегодняшнего дозволил им «синий» уровень. Но Катя!

— Ерохины поддерживают её с двух сторон, а она визжит, как сирена, — заходится смехом Света.

Неторопливо катим в сторону базы. Время к ужину, надо сложить амуницию, принять душ, приодеться, как раз час и уйдёт. Всё это и проделываю с неожиданным удовольствием от таких элементарных действий. Чуть ли не впервые за много-много лет никуда не тороплюсь. Весь мир на паузу — я отдыхаю.

После неспешного и сытного ужина собираемся в общем холле отеля. Народ почему-то не хочет расходиться. Особенно после слов Катюши:

— Душа поёт, и сердце просит… петь хочу, а тут даже пианино завалящего нет.

— Душа поёт и сердце просит, — всплывают вдруг в голове нечаянно когда-то прочитанные строки, — объятий трепетных любви. Идём мы все дорогой в осень, но звезды нам и там видны.

(Михаил Лето 43)

— Катюш, моя труба при мне.

— Неси!!!

Ну, я и принёс.

Как только Катя запела «Землю»: https://rutube.ru/video/b45008f0f0c94483bd0de42480fd833c/ холл стал заполняться постояльцами отеля и его служащими, вылезающими изо всех щелей. Как раз к концу песни и собрались.

Катя царственно подманивает меня пальчиком.

— А эту знаешь? — выдаёт название и тихо напевает.

— Я-то знаю! — удивила, так удивила. — А ты-то откуда? Ты вроде в английском не сильна?

— На песню меня хватит.

Ну, хватит, так хватит. Мне-то что? «Энигма» почти вся хорошо ложится даже на одиночный саксофон. И Катя заряжает на глазах ошеломлённой публики так, что стёкла позвякивают:

https://vkvideo.ru/video-194440161_456239031

И немного пугает меня.

— Катюша, голос не сорвёшь?

— Не волнуйся. Давно распеваюсь.

Тогда ладно…

Сразу уйти возбуждённая публика нам не даёт. Катя соглашается повторить первую песню.

— Мне сейчас перегружать связки нельзя, а эта песня легче.

Прикрываю её, когда она уходит. Утешаю публику парой сольных арий. Но перед этим забавный эпизод происходит. Один взрослый, но достаточно молодой казах начал трясти пачкой купюр, героически беря на себя оплату продолжения банкета.

— Ты что, с ума сошёл? — нахожу способ унять считающего себя новым казахом парня. — Я — миллиардер, могу весь этот курорт купить, в придачу к горному хребту, а ты меня за лабуха держишь⁈

Он понял, что я не шучу. Убеждают снисходительные улыбки и покровительственные насмешки моих ребят.

Мы поднимаемся в номера. Мальчики — налево, девочки — направо. Условно говоря. Так-то налево, как заметил краем глаза, только Тим свалил. Ведя за руку не сопротивляющуюся Марину. Приглашаю всех к Пескову, он устроился в двухместном номере с Куваевым. Эти двое пока жёстко холостякуют. Жёстко это значит, что даже подружек нет. Или они есть, но я их не вижу.

— Чай, кофе? — предлагают радушные хозяева.

К моему удивлению парни выбирают кофе.

— После насыщенного дня, — наставительно поднимает палец Игорь, — чашка кофе приводит нервную систему в стабильное состояние, сжигает остатки ненужного адреналина в крови.

— Ты прав, — на следующую мою фразу регочет Куваев в своём неподражаемом стиле, с ходу генерируя атмосферу беззаботности и веселья. — Иногда один только вид твоей рожи вызывает прилив адреналина.

Ольховский пытается воззвать к миру, но затыкается в смущении, оказавшись в фокусе всеобщего недоумения. В том числе, Игоря Овчинникова. Во всех глазах одно выражение — чувак фишку не рубит. Режим жёсткого стёба в нашей среде давно в диапазоне приемлемого.

С нами ещё Таша, единственная представительница прекрасного пола, директор школы Максим, главсвязист Сафонов и Дергачёв, школьный англичанин и ведущий инженер проектной группы «Анжела».

— Господа и товарищи! Леди, — взгляд в сторону Таши, — джентльмены и не джентльмен, — взгляд в сторону Овчинникова под всеобщий смех.

Игорь делает каменное лицо и показывает кулак, якобы исподтишка.

— У меня для вас пренеприятное известие! — первое значимое слово за моим высокопревосходительством. — Некие столичные и облечённые чиновники высокого ранга лишили Агентство льготного налогового режима. Теперь мы как все.

— Ну, ёксель через заднее копыто! — Игорь со стуком ставит чашку.

Навостряю уши, ничего особенного, но что-то новенькое, надо будет коллекцию Зины пополнить.

— Вот козлы! — кратко и с огромным чувством выражается Куваев. Саня, как поклонник высокого интеллектуализма, соответствующие характеристики за высшими госорганами не признаёт. Во многом он прав.

Песков более сдержан, но трясёт головой, как после удара.

— Не, ну вот зачем ты это сделал? — выдвигает претензию Овчинников. — В конце отдыха сказать не мог? Всё настроение испортил! Все каникулы отравил!

Мой искин даже на четверть мощности моментально выдаёт варианты ответов. Я прямо, как терминатор, только выбираю. Как у него там было? «Да/Нет», «Пошёл вон!», «Пожалуйста, зайдите позже», «пошёл нахер, козёл» и просто «пошёл нахер» (момент 1:14:19 в фильме «Терминатор»).

Так сразу не поймёшь, но мой вариант круче брутального отклика непрошибаемого Шварцнеггера. Правда, изрядно многословнее.

— Игорёк, — от моего ласкового тона Игорь напрягается, все остальные моментально впадают в режим предвкушения очередного шоу, — я употребил слово «пренеприятное» только в знак уважения к классикам. На самом деле новость неприятная только с виду.

Приходится читать очередную лекцию. Что я со вздохом и начинаю делать.

— По сути, она замечательная. Как вам объяснить… вот, представьте, мы воюем и получаем известие, что на каком-то участке фронта враг начал наступление. Это настораживает, конечно. Но неужели вы думаете, что мы ничего не предприняли? Наступление врага уже остановлено, ничего у него не выйдет…

Рассказываю о контрмерах, которые проработаны с главбухом.

— Предположительно, налоговое бремя увеличится процентов на десять, не больше. С учётом того, что налоги на нас невеликие, сумма дополнительных издержек микроскопическая.

— Замечательность в чём? — Игорь не имеет привычки отступать.

— Замечательность в том, что мы предупреждены. Предупреждены о том, что враг способен ударить именно с этой стороны. Далее вспоминаем: «предупреждён, значит, вооружён». Нас вооружили, вот в чём замечательность.

Попиваю кофе, нагнетаю интригу.

— Сначала зайду издалека. Ты, Игорь, совсем неправильно воспринимаешь происходящее. Да и другие тоже. Вбейте себе в подкорку мозга: для нас не существует плохих новостей! Они бывают благими и нейтральными. Нет худа без добра, наша задача в том, чтобы найти это «добро» и увеличить его до степени превосходства над «худом».

— И как ты это сделаешь? — Овчинников отступает на заранее подготовленные позиции.

— Как-нибудь сделаю. С высшими российскими кругами мы ведь поступили так же, как с казахами. Они просто экономически заинтересованы в нашем успехе. Почти триста миллиардов рублей, которые мы увеличим в пять раз, это вам не шуточки. Почему бы мне не включить этот механизм? Но для нас важно другое.

Отставляю пустую чашку после последнего глотка. Мне наливают ещё.

— Дело вот в чём. Раньше мы исходили из того, что российское правительство нам благоволит, идёт навстречу нашим пожеланиям. Ситуация изменилась, и нас об этом заботливо известили. С этого года мы должны исходить из того, что политика Кремля в отношении Агентства становится непредсказуемой. Возможно, только возможно, что она скоро станет откровенно враждебной.

— Почему, Вить? Что мы такого плохого сделали? — подаёт голос единственная среди нас девушка.

— Неправильный вопрос, Таша. Ответ на него простой — нам плевать, почему. Начхать, по какой причине на нас напали. Кто-то нанял, кто-то вспомнил старые счёты, кто-то решил пограбить, не важно. На нас напали — надо защищаться. Позже, когда переломаем вражине все кости, можно будет спросить, зачем он это сделал. Если тебе, Таша, так интересно, я спрошу.

— И как мы будем защищаться? — подаёт голос Андрей.

— Как обычно. Так, чтобы от нападающего только мокрое место осталось.

От подробностей ухожу.

— Это мы завтра обсудим. Утро вечера мудреней.

Для меня эта пословица имеет определяющее значение. Много лет так живу, и это сказывается. По утрам искин работает с фантастической скоростью и эффективностью.

Горнолыжный курорт Шикбулак, Казахстан.

5 января 2033 года, среда, время 09:40.

— Только вот кого поставить главным? — задумываюсь, оглядывая всех.

Мы в том же месте, почти тем же составом. Только Ташу освободил, решив, что ей ни к чему. Немного ей сочувствую. Заметил, что она положила глаз на Тима Ерохина, а тот запал на Марину. Всё по классике, любовный треугольник, девочек-отличниц привлекают плохие мальчики, вот это вот всё.

— А какие проблемы? — вопрошает Овчинников. — Мне не доверяешь?

— Тебе нельзя. Я и все мои заместители — на виду. Если кто-то из вас будет владельцем и руководителем компании, все, кому надо и не надо, будут знать, что она — дочка Агентства.

На место, на которое мы можем грохнуться с размаху, следует уложить толстый слой соломы. Самая большая уязвимость — поставки титановых фрагментов для «Оби». Осталось примерно четверть и, ясное дело, стул без одной ножки это не стул. Так и станция, недоделанная на четверть, будет не станцией, а жалким недостроем.

Горючее из воды делаем, поэтому лишить нас топлива невозможно. Поставки керосина и прочих бензинов идут через казахов. Кстати, и поставки титана можно организовать через УКТМК (Усть-каменогорский титано-магниевый комбинат). Это большой объём, они не вытянут, а процентов десять-пятнадцать вполне способны закрыть. С увеличением цены на те же десять-пятнадцать процентов, с экономией на логистике (заказчик почти рядом) и радостным потиранием вспотевших от возбуждения при виде вкусного контракта ладошек.

Схема элементарная. Организуем и регистрируем фирму, скупающую титан крупными партиями и перепродающую мелкими. Предприятие оптово-розничной торговли. Формально с Агентством никак не связанное. Поставки с «Ависмо» в случае запрета, явного или скрытого, иметь дело с Агентством, пускаем туда. И уже оттуда, пользуясь близостью Казахстана к Омску, переправляем к нам на Байконур.

Вот и возникает вопрос: на кого регистрировать? Чужому доверять не хочется, свои не годятся. Овчинников слишком заметная фигура, другие тоже на виду. Мой ищущий взгляд останавливается на Куваеве, лицо растягивает зловещая улыбка. Ты попался, парень! Все остальные вслед за мной тоже скрещивают посветлевшие взоры, — кандидат обнаружен, — на Сане.

— Что? Что вы на меня все смотрите? — Санёк начинает ёрзать.

Все молчат, с разной степенью успешности подражая моей гнусной ухмылке.

Некоторое время пришлось уговаривать. Саня панически страшится кем-то и чем-то командовать, чистой воды индивидуалист, озабоченный исключительно сиянием своего чистого разума.

— Ты ничего не будешь делать, — завершаю обсуждение. — Работать будет негр Овчинников, тебе останется только тупо подписывать бумаги и получать дополнительный МРОТ в месяц.

Игорь вскидывается на слово «негр» — успокаиваю его подмигиванием. Зато фирменное реготание Куваева нельзя воспринимать иначе, как согласие. С этим решили, поехали дальше.

— Ещё нам могут перекрыть банковское обслуживание. Честно говоря, не верю в это ни капли, но случиться может даже невероятное. Но это, ребята, не к вам. Дам поручение экономистам подобрать надёжный банк в Казахстане, имеющий выход в Россию и за рубеж. Если что, обращусь к заграничным инвесторам, у них свои возможности.

— А не создать ли нам собственный банк? — подаёт голос Андрей.

— Слишком хлопотно, — после краткого раздумья бракую идею. — Банковское дело непростое, опять же куча разрешений, и потом Центробанк запросто может лицензию отозвать…

— Ты, Вить, прямо как к войне готовишься, — голос Ольховского настигает меня у окна.

Это даже не окно, а стеклянная панель в стене, трёхслойная. Любуюсь горными склонами, засоренными группками деревьев. Не могу отделаться от мысли, что зимой лиственные деревья не украшают, а портят пейзаж своей унылостью.

— Хочешь мира — готовься к войне, — к избитой истине мне есть, что добавить. — Знаешь, что я точно знаю, Юра? Нам эта фирмочка Куваева не понадобиться, но именно потому, что мы готовы её за сутки создать. Но если бы мы не подумали об этом, то именно с этой незащищённой стороны и получили бы удар. Понимаешь?

Развиваю мысль дальше.

— Если мы будем готовы к отключению от банковской системы, то нас и не отключат.

— Будут знать, что бесполезно?

— Нет. Они ничего не будут знать, но всё равно не ударят с этой стороны. Это один из законов Мэрфи. Если вы приготовитесь к четырём неприятностям, то произойдёт пятая, к которой вы не готовы. Понимаешь?

— И что произойдёт?

— Откуда я знаю? Что-то непредвиденное. Но если мы сумеем предвидеть и подготовимся, то случится нечто шестое, о чём мы и подумать не могли. Застраховаться от всего невозможно. Что-то всё равно случится.

Возвращаться в своё кресло заставляет запах кофе, который приносят хозяева. Куваев первым делом взял напрокат в отеле кофемолку и кофеварку, он фанат натуральных напитков.

— Что ещё может быть?

— Опять сейчас какую-нибудь гадость скажет, — бурчит Овчинников под обнуляющий его недовольство гогот Куваева. Что-то у Сани сегодня настроение игривое.

— А то ж… — лучезарно улыбаюсь. — Самое опасное, это диверсия. Где угодно. Хоть на ключевых производствах, хоть на системах жизнеобеспечения.

— Что предлагаешь? — Андрей в неуместном веселье участвует только дежурной улыбкой.

— В первую очередь тебе придётся поработать. Составить схему и поставить под видеонаблюдение, скрытое и явное.

— Что поставить?

— Всё! Жилой комплекс, окрестности школы, СКК, все производственные участки, твою обитель Оккама, администрацию, гостиничный комплекс, МИКи, короче, всё! Внутренние объёмы тоже. Потом мы с дядей Фёдором и военными организуем слежение, патрулирование и пропускную систему. Установим круглосуточное слежение по периметру.

— Пропуска? — Куваев морщится больше всех.

— А ты чего переживаешь? — одёргиваю недовольного. — Ты не через месяц, так через два на орбиту отправишься. И очень долго не вернёшься…

Тут же выясняется, что даже у моих замов сведения о состоянии дел на орбите фрагментарные. Пришлось рассказывать. В общих чертах, разумеется, но технические тонкости никому особо не интересны.

Первый блок станции частично закончен. Частично это означает, что нужный минимум длины цилиндра в восемь метров достигнут, несколько жилых кают обустроили, поставили пару туалетов (на противоположных сторонах), цилиндр раскрутили пока на четверть земной силы тяжести. Проектная длина первого блока станции — тридцать метров. Пока довели до двадцати трёх.

— Решили не торопиться с раскруткой, — поясняю внимательно слушающим парням. — На днях увеличим скорость до трети g. Ребята жаловались, что при резких движениях голова кружится. Но понемногу привыкают.

Есть тонкости с этим вращением. При движении вдоль оси вращения вестибулярный аппарат издевательству со стороны силы Кориолиса не подвергается. Хоть бегай. Поэтому вдоль оси и каюты ставим. Относительно небольшие пеналы длинной стороной опять же по оси, чтобы движения поперёк оси сократить до минимума. Кровать, стол с парой стульев, встроенный шкаф. Плюс санузел с умывальником, душем, писсуаром. По большому идти всё-таки придётся в общую туалетную комнату. Запас питьевой воды в отдельной ёмкости. Размер двухместного блока — четыре на три с половиной метра. Фактически два помещения, жилое — четыре на два, санузел — четыре на полтора.

— Как-то так, — заканчиваю рассказ. — По земным меркам условия спартанские, по космическим — роскошные.

«Трям-пам-пам», — телефон деликатно сообщает, что со мной кто-то хочет поговорить. Время одиннадцать утра, в это время я могу говорить только с теми, кто и так сейчас рядом. Смотрю на дисплей, ага, не все поблизости:

— Марк звонит, — отхожу в другую комнату.

Наша экономико-юридическая часть предпочла провести каникулы в столице. Соскучились по столичным тусовкам. Интересно, почему меня в Москву не тянет?

— Привет, Виктор, — из телефона раздаётся весёлый голос Марка. — Очень ты меня порадовал своим сообщением.

Странное начало. Или он с друзьями так азартно проводит каникулы, что его может рассмешить показанный палец? Даже средний?

— Мы так поржали… — что-то он затягивает со своими смешочками. Но я терпелив. В некоторых местах.

— Ты, значит, схему начисления зарплаты новую изобразил, ха-ха-ха… — уже откровенный смех Марка натурально заставляет напрягаться.

— Рассчитываешь, как от налогов увильнуть? Гы-гы-гы, — главэкономист ржёт почти, как Куваев.

— Марк, я дождусь сегодня, когда ты до сути доползёшь? — раздражение почти не прорывается.

— Уже, уже дополз… дело в следующем. Ты просто забыл, на основе какого документа работает Агентство…

Всё! В голове мгновенно вспыхивает с режущей ясностью «Положение о статусе ООО 'Космическое агентство Селена-Вик», утверждённое указом президента. В те далёкие времена, когда мы ногами и руками отпихивались от Байконура и правительство вкупе с президентом усиленно нас уговаривали. Один из пунктов как раз и предусматривал льготный налоговый режим, подробно прописанный в отдельном приложении.

Вспыхивает и целый ряд цветистых ругательств, которые с огромным трудом не выпускаю наружу. Искин не останавливается, продолжает работу, вследствие которой возникает законный вопрос:

— Погоди, Марк. Или я что-то не понимаю или одно из двух. В приказе ФНС нет ссылки на указ президента, отменяющий наш. Там формулировка «на основании постановления правительства»…

— Не катит, Вить. Президентский указ можно отменить другим указом или федеральным законом. Постановления правительства ниже рангом указов президента. Оно незаконное, можешь смело на него забить. Я проверил, отменяющего указа от президента не было.

— Спасибо, Марк, — моё лицо почему-то становится довольным, как у кота, успешно оседлавшем мартовскую кошку. — Только вот что: ни слова никому обо всей этой истории. Ни о нашем статусе, ни незаконном постановлении. И ребят предупреди, если кто в курсе. Вы ничего об этом не знаете.

— Хочешь выжать из этой истории как можно больше? — Марк догадывается, не зря столько времени рядом трётся.

— Хорошо, когда объяснять не надо, — прощаюсь и «вешаю трубку».

Немного непонятно, как это провернули. Директивные документы идут по цепочке, сверху вниз. Приказ или распоряжение по ведомству, тому же ФНС, пишется с обязательным указанием, на основе какого вышестоящего документа он издаётся. Как говорится, «во исполнение». Постановление правительства тоже. Где-то в Кремле сбой произошёл. Или шулерская махинация.

Одно можно сказать точно. Президент не при делах. Либо руки пачкать не хочет.

Некоторое время досадовал на себя, что сам не подумал о статусе Агентства. Пока не вспомнил свои же слова о законах Мэрфи. Мы с главбухом подстелили соломки, вот и не пришлось падать. По времени не бьётся, могли бы догадаться, что подстилка не нужна? Как сказать, мы суслика, то есть, указ президента не видим, а вдруг он есть?