Следующая станция – Луна

Глава 18 Пугающие перспективы

10 марта 2034 года, пятница, время 09:30.

Байконур, Обитель Оккама, кабинет Колчина.

4 февраля, время мск 06:52.

Место падения «Нетопыря»,

84 км северо-восточнее базы «Резидент».

«Нетопырь», с честью выполнивший свою миссию или, как любят говорить военные, боевую задачу, несется в суровые объятия негостеприимной Луны. Скорость 970 км/час, какой для неё тормозной путь? Численно — неизвестный, словесно — огромный.

Удар о поверхность жесток до крайности. Два обстоятельства спасают от мгновенного разрушения: острый угол падения и ровная поверхность. Деформация основного корпуса незаметна, но летят в разные стороны обломки крыльев, подсолнечников и сопел. Срывает «жало», которое начинает во вращении отстреливать во все стороны оставшийся боезапас. «Нетопырь» сам себе устраивает прощальный салют.

Отскочив от поверхности примерно через сотню метров, «Нетопырь», бешено вращаясь, летит дальше. Во время второго «блинчика» обломков отлетает намного меньше. Финальный, восьмой, заканчивается в маленьком кратере. Корпус, деформированный до неузнаваемости, последний раз подскакивает и останавливается.

— Ускорение внутри за счёт вращения достигало семи «же», пиковые ударные — до восьмидесяти, — сообщаю Андрею и поворачиваюсь к Гекате: — Примерно так выглядело твоё прилунение со стороны.

В ответ лёгкий вежливый кивок.

— Хоть ты и не предвидел возможность такого воздействия, — снова обращаюсь к Андрею, — однако блоки памяти уцелели.

Только они и уцелели. Сама Ника-Геката получила такие «травмы», что восстановлению не подлежала. Процессорный блок тоже повредился, но он не особо важен. Для нас главное — уцелела долговременная и оперативная память, так что «личность» Гекаты сохранилась.

— Насчёт самопроизвольного срабатывания «жала» ты приукрасил, — Андрей кивает на экран.

— Приукрасил, — соглашаюсь. — Только не забывай, эти кадры станут жемчужиной будущей киносаги об экспансии на Луну. К тому же, вероятность всё-таки ненулевая. Какие-нибудь паразитные сигналы от рушащегося оборудования могли пройти.

— Как скажешь, — равнодушно отмахивается.

Оживляется от моих следующих слов. Искин-то не спит.

— Слушай, а не обдумать ли вариант прилунения именно таким способом? А что, просто ровная поверхность, соответствующая геометрия аппарата. Снабдим демпферами, амортизаторами…

Андрей сначала замирает, разинув рот, а затем ржёт и машет руками. Так, смеясь, и уходит с Гекатой. А я принимаюсь за работу.

15 марта, среда, время мск 16:50. Второй день лунной ночи.

Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Форт-прима».

Овчинников.

— Скока-скока? — равнодушие в голосе не нахожу нужным скрывать.

Никогда этого не покажу, это непрофессионально, но задолбала меня эта геологическая парочка. За всё время в округе найден целый ряд самых разных месторождений. Медно-никелевое, силикатно-никелевое с кобальтом, магнетиты, тот пресловутый «золотой хвост», что почти выработали. Кроме того — цинковое и оловянное. В паре кратеров обнаружены следы платины.

И каждый раз они, разбрызгивая слюну вожделения, настаивали немедленно приступать к разработке. Никак не могут переключиться с земных реалий. Тоже мне…

По земным меркам, лунный реголит сам по себе является титановой рудой, которую вполне рентабельно разрабатывать. И железной. Все обнаруженные сладкой парочкой месторождения с земной точки зрения делятся на две категории: вкусные и очень вкусные. Несмотря на относительно небольшие размеры. Но повторюсь, исключительно исходя из земных условий.

С точки зрения потребностей Агентства и лунной базы нам в первую очередь нужны сталь, титановые сплавы и драгметаллы. Это сильно позже нам понадобится медь, цинк, марганец и прочие плюшки. Никель и молибден тоже требуются сейчас, но только как легирующие добавки в сталь. И можно без них обойтись.

Прямо сказать, так нам нужны — очень нужны! — драгметаллы в большом количестве. И вот оно. Вроде бы…

— Пять тысяч тонн, — торопливо повторяет Анатолий.

— Это по нижней границе оценки, — дополняет Сергей.

— Не Витватерсранд, конечно, но тоже неплохо, — продолжает Анатолий (Витватерсранд — крупнейшее на Земле золотое месторождение в ЮАР).

Их энтузиазм по поводу находки так пылает, что они кинулись ко мне сразу, как вернулись из двухнедельной командировки в сторону лунных Кордильер. Моя, кстати, идея — заслать их туда, на обратную сторону Луны. В лунных условиях разумнее всего искать руды в горах. Здесь нет осадочных пород, нет рек, которые могут размывать жилы, превращая их в россыпи. Вероятность металлических руд в магматических отложениях лунных морей ненулевая, но заметно меньше, чем в горных массивах. К тому же в горах руды сканировать легче, они более концентрированные.

— Когда начнём разрабатывать? — вопрошают хором.

Пожимаю плечами.

— Да что не так-то? — волнуются геологи.

— Пройдётесь ещё по округе. Вдруг найдёте ещё одну жилу, в десять раз больше и ближе к поверхности? Где-нибудь в десятке километров от вашей? Так что идите, приводите себя в порядок, отдыхайте. А завтра принимайтесь рисовать объёмный чертёж всей жилы.

— Там пучок жил… — бурчит Анатолий разочарованно.

— За открытие выношу благодарность. Руководству сообщу. Скорее всего, вам выпишут премию. Слишком жирную не ожидайте, но полагаю, по полмиллиона вы честно заработали.

О том, что моё слово о размере премии решающее, умалчиваю. Кое-что подчинённым лучше не знать. Ещё один секрет мастерства управленца.

Объективно говоря, эта золотая жила уже решает в перспективе главную проблему Агентства — возвращение золотого кредита с бешеными процентами. Там всего-то тонн пятьсот-шестьсот надо. Только придётся массу сопутствующих проблем решать. Ведь расстояние до этой жилы около двух тысяч километров. Четверо суток добираться в один конец. Если без остановки. Сто часов счастья езды на «Росике» или «Бусике». Скоро будет меньше. Завтра зашлю Карину на бульдозере, пусть дорогу ровняет. После этого скорость заметно поднимется. Со временем и шоссе можно устроить.

Выхожу в зелёную зону. Созданную волею наших биологов. Вроде ничего экстраординарного, травка, кустики, полевые цветы. Однако дышится легко и думается так же. Геологов не вижу, наверняка в баню ушли.

Расчёт на горные массивы оправдывается, там надо закладывать ещё одну базу. Хотя бы на уровне «Резидента». Но это долго, потребуется не только время, но и другие ресурсы. И самое логистически выгодное место пока не определено. Этот момент выяснится, когда будут обнаружены самые богатые и нужные месторождения.

А раз так, значит, не обойтись без передвижного жилого модуля. Своего рода расширенный «Росинант». Без центрифуги, разумеется. Её отсутствие кардинально упростит изготовление. Начальником десанта назначу Савельева, его не надо учить командовать.

Примечание (кадровое).

Геологи — Сергей (Игнатенко) и Анатолий Важдаев

Павел Савельев — двигателист, инженер-энергетик, второй капитан.

19 марта, воскресенье, время 18:05.

Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчиных.

— Давай договоримся, май бейби, ты не будешь дудонить под себя, пока ты с папой, — предлагаю дочке, таращащейся на меня.

Говорю с ней на английском. Предлагал Свете перейти на немецкий, но она засомневалась. Дескать, так и русский знать не будет. Ладно, подождём. Подрастёт, начнёт выходить на улицу, общаться с другими детками, тогда и немецкий подключим. Твёрдо вознамерился делать своих детей билингвами, а ещё лучше трилингвами.

Света колдует на кухне с ужином, а я подстраховываю её с маленькой. Чуть подумав, показываю дочке язык. Затем начинаю корчить другие рожицы, делать нос и другие штуки. Дашка расплывается в улыбке и гугукает. Кажется, хихикать она научится раньше всего. Быстрее, чем говорить «папа» («дад» в английском варианте) и «мама» и ходить на горшок.

Затем начинаю рассказывать ей, какой хорошей девочкой она должна стать и станет, или я не Колчин. Кстати, она — Машохо. Мы так договорились, что если девочка, то даём фамилию жены, если мальчик — мою. Тесть с тёщей на это обстоятельство очень сияли довольными лицами. Дальше неизвестно, как будет, но пока их фамилия не пресекается. А мне не жалко, у меня уже трое Колчиных от Алиски есть. Кстати, надо им видеописьмо отправить. Тоже на английском. О Луне рассказать, снимки оттуда показать.

Хоть Андрей и смеялся, но статью об экстравагантном способе прилунения я написал. И отослал утром в МГУ. Традиционно в тамошнем «Вестнике» публикуюсь.

— Почему она с тобой никогда не плачет и не куксится? — из кухни выходит Света в коротком халатике.

— Потому что я — умелый и знающий отец, а ты — глупенькая и неопытная мамочка-дебютантка, — говорю по-английски, но жена настропалилась понимать, хотя сама говорить не пробует. — И ещё, я умею общаться с девушками любого возраста.

Получаю лёгкий подзатыльник и приглашение на ужин. Накидываю на дочку сбрую, лямки на плечи, она за спиной. Специально для неё приобрели, Дашка вместо рюкзака, очень удобно. Дети в таком возрасте, как маленькие щенки, им постоянно родителей надо в поле зрения держать.

Пока ужинаю, она гугукает, возится, хлопает меня ручками по плечам и затылку, улыбается маме. Короче, забот у неё полон рот, не позавидуешь.

24 марта, пятница, время 14:10.

МГУ, Главное здание, сектор А, каб. 925.

Наблюдательный Совет.

— Приветствую, коллеги, — Федотов, хозяин кабинета, приглашает гостей усаживаться. — Ознакомились с последней статьёй Колчина?

— Это нечто феноменальное! — взрывается Сартава таким восторгом, что Бушуев смотрит на неё с лёгкой оторопью.

Ах, эти женщины, внесут кипящие эмоции даже в сухие математические выкладки!

— Только что получил отзыв с кафедры общей физики. Ошибок не обнаружено, схема достойна экспериментального подтверждения. Но сразу предупреждаю: до технической реализации может не дойти. Вдруг для требуемых характеристик понадобятся материалы, которых в природе и технике не существует, — хозяин кабинета не прячет лёгкой улыбки, которую нетрудно объяснить неумеренной восторженностью Сартавы.

— Идея торможения космических аппаратов о поверхность способом скольжения с подскоками действительно очень неожиданная, — начинает Бушуев.

— Назовём это многократным рикошетом, — Федотов первым обнаруживает присущую учёным способность давать определения и вводить новые термины. — А то несолидно говорить по-детски «печь блинчики».

— Автор не рискует даже в расчётах брать скорость выше двух Махов. Понятно почему. Полозья или скользящий щит будут плавиться. Орбитальная скорость — порядка пяти Махов. Значит, по грубой прикидке экономится меньше сорока процентов топлива. Около тридцати, скорее всего, — Бушуев методично разносит целесообразность предложенного метода прилунения. — Но эти приспособления явно съедят всю экономию и даже прихватят больше.

Федотова явно забавляет разочарование на лице Сартавы. Она пробует спорить:

— Высока вероятность, что задача всё-таки решаема.

— Нет, — Бушуев решительно отсекает все возражения. — Если в результате речь пойдёт об экономии пяти или десяти процентов топлива, то смысла никакого нет. Даже двадцати. Игра не стоит свеч.

— Уверена, что сам Колчин легко найдёт контраргументы, — упорствует женщина.

— Нет, — в отличие от Бушуева, тон Федотова мягче, но не менее непреклонен. — Дело в том, Тамара Владимировна, что Колчин настоятельно просил опубликовать статью строго 1 апреля.

В глазах Сартавы отражается настолько глубокое разочарование, что мужчины не удерживаются от смеха.

— Да ну вас…

Отсмеявшись, Станислав Алексеевич заканчивает беседу неожиданно:

— У меня есть подозрения, что эта шутка с двойным дном.

— Это как? — на него вопросительно глядят оба собеседника.

— Бесспорно, это шутка. Но Колчин может повернуть дело так, что она окажется не совсем анекдотом из серии «Физики шутят».

Примечание по персонажам.

Наблюдательный Совет (из проректоров МГУ).

Федотов Анатолий Андреевич — научная политика и научные кадры.

Бушуев Станислав Алексеевич — организация учебного процесса.

Сартава Тамара Владимировна — по работе с талантливой молодёжью.

31 марта, пятница, время мск 10:25. Третий день лунного дня.

Луна, обратная сторона, рядом с отрогом Дригальский.

Передвижной жилой модуль «Тортила»

— Мы нарушаем важнейшую традицию великих географических открытий! — Егор Кононов, геолог, картограф и человек — по совместительству главный балагур — открывает новую тему.

— Мы должны были сначала открыть северный полюс, водрузить на нём флаг. Затем достичь южного полюса… нет, сперва совершить круголунное путешествие…

Савельев тяжко вздыхает и крутит педали велотренажёра. Одна из хитростей, придуманная уже в новой эпохе космонавтики, начатой Агентством. Все спортивные тренажёры являются частью общей энергосистемы. Кстати говоря, неплохо мотивирует, когда человек понимает, что он не просто потогонством занимается, а полезным делом — заряжает жизненно важные аккумуляторы.

Согнав Егорку с велотренажёра, Савельев не учёл, что теперь ему придётся выслушивать вербальные потоки, опасно перегружающие его сознание. Командир терпел, чему способствовало два обстоятельства: экипаж веселился от души, а ещё иногда в пустой словесной породе попадались жемчужины смысла.

К примеру, Егор в первый же день путешествия переставил велотренажёр к иллюминатору.

— Теперь сразу видно, что это я сам по Луне еду. На велике, — с чувством глубокого удовлетворения произнёс он позавчера.

«В самом деле», — удивился Савельев. Так легче крутить педали, наблюдая за проплывающим за иллюминатором лунным пейзажем. Нет ничего более унылого, чем близкий вид лунной поверхности, если бы не ясное осознание, что эти места человек обозревает впервые. Геологическая разведка, уже проходившая здесь, не в счёт. Как сказал Егор, «Разве ж это люди? Это ж геологи!!!». Там ещё какой-то анекдот чукотский о геологах в подтексте, но выпал из памяти.

«Тьфу ты!» — Савельев про себя ругается, сам не заметил, как начал цитировать этого болтуна.

— Иди на… ручной эспандер! — командир радуется своей находчивости, позволяющей заткнуть фонтан и дать ему отдохнуть. — Надо гармонично развиваться! Тренировать не только ноги и язык, но и руки. Голову-то уж ладно, кто из нас без недостатков…

Что-то бурча о неизбежном вселенском зле и несправедливости начальства, Егор пристраивается к тренажёру для рук. Ему почтительно — Ваша Светлость — уступают место. Его стали так называть после настойчивых требований: когда он по рабочей необходимости выходил наружу ночью, то цеплял налобный фонарь, а затем светил каждому в лицо и настоятельно требовал именно такого обращения.

Скорость «Тортилы» невысока, восемь километров в час. Добраться до кратера Брауэр, рядом с которым обнаружена золотая жила, за лунный день они успеют. Но спешить надо с умом. Через неделю им придётся останавливаться, разворачивать подсолнечники, накапливать энергию стандартным способом — электролизом воды. Восстановят запасы жидкого водорода и кислорода и снова в путь. Там останется не так много, но на лунную ночь нужны запасы.

2 апреля, воскресенье, время 09:05.

Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчиных.

— Ваши движения, Высший, нерациональны.

Анжела выполняет приказ, высказывает мнение о записи утреннего батла с Ерохиным. С некоторых пор стал их записывать.

Хмыкаю. Железка меня учить пытается.

— Обоснуй, пожалуйста.

Анжела несколькими манипуляциями с мышкой укрупняет план, выбирает момент и включает замедление:

— Здесь вы вдруг изменили траекторию удара, нанесли его в другое место. В этом моменте остановили на полпути…

И всё в таком духе. Терпеливо выслушиваю, затем громлю её по всем эпизодам по порядку:

— Видишь ли, Анжела, ты на самом первом уровне владения рукопашным боем, а берёшься судить бой двух мастеров…

По ней не скажешь, но в её электронных мозгах сейчас должен идти процесс перепрограммирования, смены установок.

— Ты права только с точки зрения школяра. Да, траектория в первом эпизоде изменена, сила удара вследствие этого снижена, но зачем мне завершать задуманный удар, если я уже вижу, что противник успевает поставить блок?

Ну и так далее.

— Мне тоже надо менять тактику боя? — спрашивает в конце лекции-перепрограммирования.

— Ни в коем случае. Сначала освоишь базовый уровень. Затем перейдём к практическому освоению. Дело в том, что мы пока не придумали надёжный способ коррекции всех движений на ходу.

Есть и другой момент. Никогда нельзя сбрасывать со счетов вероятность перехвата контроля. В таких крайне неприятных случаях может возникнуть коллизия, когда Анжела атакует меня по вражескому приказу. И тогда я мгновенно переломаю ей все титановые кости. Её рисунок боя будет для меня абсолютно прозрачным.

— Ладно, иди отрабатывай движения.

Это не так просто, динамика её тела совсем другая. Причём меняется в зависимости от того, с рюкзаком-аккумулятором она или без.

Погружаюсь в лунные дела. Надо решить массу задач.

Первую решаю влёт. Найденная золотая жила расположена очень удачно. Это геологи могут думать, что нет. Она начинается (или заканчивается — с какой стороны смотреть) с глубины в полкилометра. Это если сверху смотреть. Но если продолжить линию жилы, она выйдет наружу из горной гряды в очередной кратер через километр горных пород. Проверил дальше, продолженная линия проходит через верх соседних гор. Никаких проблем, их можно снести взрывами. Или орбитальным ударом.

Обратно жила уходит полого вниз под углом около пятнадцати градусов. Протяжённость — дюжина километров. Еще километра полтора — и воображаемая линия приближается к поверхности склона долины на полкилометра. Затем уходит дальше, но так глубоко мой интерес не простирается.

Забавно, что я не получил этого предложения от Овчинникова. Не умеет? Считает моей исключительной компетенцией? Это же элементарно! Совместить шахту и тоннель для запуска! Очень даже в духе нашего Агентства — убивать одним выстрелом нескольких зайцев. Шахта — первый заяц, тоннель — второй, попутное глубинное исследование горных лунных пород — ещё один маленький зайчонок.

Наклёвывается четвёртый. Жила на самом деле не жила, а пучок жил разной насыщенности. Тоннель-то должен быть идеально прямым, но придётся то и дело отклоняться в разные стороны. Помеха? Вроде бы да. Но кто мешает сделать её бонусом? Только собственная интеллектуальная ограниченность. В пещерах, образовавшихся после выработки, можно организовать склады, жилища, научно-исследовательские станции. Всё что угодно! Сам тоннель можно использовать не только для запуска ракет, но и как транспортную артерию. По нему же подводить энергию для подземных помещений.

Вот я уже и сбиваюсь при подсчёте попавших под прицел зайчиков. Теперь за дело! В первую очередь определиться с диаметром. Бесспорно, внутренний равен пяти метрам, исторически так сложилось. Гигантские «Симарглы» на Луне ни к чему, зато «Вимана» даже без тоннеля способна выйти на орбиту. Притяжение Луны слабосильное, не воспрепятствует. А с тоннелем коэффициент полезной нагрузки станет таким, что ему будет рукой подать до естественного предела в сто процентов.

Надо раскидать заказы по заводам и фабрикам, в первую очередь по нашим «Ассемблерам». Горнопроходческое оборудование можно собрать только там, по возможности изготовив самые простые детали на месте.

В том месте надо строить новую базу, «Форт-бис». Работы там навалом, на долгий срок, народу нужно много.

3 апреля, понедельник, время мск 08:45. Шестой день лунного дня.

Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Форт-прима».

Овчинников.

Ещё неизвестно, кому и где приходится больше работать. Время экспедиции к лунным Кордильерам, проведённое в дороге, это период вынужденного безделья. Зато здесь персонал работает круглые сутки в поте лица. Дабы обеспечить.

Давно это обмозговывал. Тема логистики встала на ребро сразу после принятия решения о создании второй базы. Если есть две базы, между ними обязательно должна быть транспортная артерия. Тут даже думать не о чем. Земля принимала активное участие в разработке проекта транспортной линии. Колчин задействовал публичные методы, объявил конкурс среди студентов, сам не остался в стороне. Да и у меня голова — не пустая кладовка.

Автомобильный вариант? Версия «Росинанта»? Нет! Речь не о нескольких десятках километрах и десятке тонн груза. Сделать шоссе и гнать по нему лунные фуры? Здесь не Земля, никакая резина не выдержит таких температурных перепадов. Плюс слабое сцепление с поверхностью. Езда на высокой скорости по мокрому льду — а именно такой здесь коэффициент сцепления — слишком большой риск аварии.

Построить тоннель по привычной схеме и запускать транспорт с ракетными движками? Огромный расход топлива, сбор воды, нафиг такой геморрой.

Кстати, нужен вариант именно тоннеля, но неглубокого. Полметра грунта над ним для защиты от солнечных вспышек вполне хватит. То есть с этим обстоятельством мы определились быстро.

Затем тема двигателей. Сделать на электромагнитной подушке? Сразу нет! Две тысячи километров электромагнитов с постоянным подводом энергии. Это сколько надо ферромагнитных сердечников, медного провода и массы прочих мелочей! С оглушительным грохотом закрыл эту дверь.

Электровоз? Пускаем пару шин-токопроводов — и дело в шляпе. Уже лучше. Медь у нас есть, мы ей не занимаемся, но руды полно. Тоже геморрой, но намного меньше, чем на магнитном подвесе.

Электровозный или трамвайный способ подвода энергии хорош тем, что не нужна громоздкая двигательная установка. И нет расхода трудновосполнимых веществ: водорода, кислорода, керосина, метана. Выхлопы, конечно, останутся в тоннеле, но зачем дополнительная головная боль? Откачивай их после, опять-таки могут конденсироваться в самых ненужных местах.

Наилучший вариант — аккумуляторы. Не нужны ни подвод энергии, ни сложные двигательные установки. Вот только на сколько их хватит? Подстрахуемся керосиновым движком, как на «Росинанте», а со временем снабдим линию токопроводами.

Так проект и выкристаллизовался. Сейчас иду к двигателистам, они у нас на все руки мастера, строят землеройную машину. Тоннель будет квадратного сечения три на три метра, траншею нужно рыть соответствующую.

Сталеплавильный цех справится без меня, им проще. Его, кстати, расширили в три раза, поставили ещё одну печь, пятикратно мощнее. Изготавливают короба для тоннеля и рельсы.

10 апреля, понедельник, время 13:20.

Город Байконур, «Башня», офис Агентства.

Внимательно читаю предложенный текст, приправленный учтивыми улыбочками гостей:

« Правительство РФ предлагает космическому агентству 'Селена-Вик» (в дальнейшем Агентство):

1. Предоставить делегации представителей китайского космического управления (в дальнейшем Представителям) проектную документацию на стартовый тоннель, используемый для запуска космических аппаратов.

2. Организовать для Представителей подробную экскурсию по всему комплексу тоннельного запуска. Обеспечить присутствие во время старта в местах, позволяющих вести полноценное наблюдение, включая ЦУП Агентства.

3. Ознакомить Представителей со всеми журналами и данными наблюдений за запускаемыми космическими аппаратами с помощью стартового тоннеля'.

Это выжимка, бла-бла-бла о необходимости развития международного сотрудничества и прочие красивости можно опустить.

Передо мной два китайских парня, уже знакомых мне. Посол КНР в Казахстане Фиг Ли и представитель китайского космического управления Пи Дзин. Первое рефлекторное движение души — бортануть их как можно дольше и так, чтобы потом не видеть. Другое интересно — как Кремль мог пойти на такое? Тоннельный способ запуска — корпоративный коммерческий и технологический секрет. Не имеет права правительство распоряжаться им! Пусть бумага и завизирована президентом.

Подарок ко Дню Космонавтики, ржавый якорь им всем в заднее место с проворотом!

— К этой бумаге не хватает ещё одной, первостепенной для меня, — отодвигаю лист с важными подписями и печатями в сторону гостей. — Рекомендации от заместителя председателя Совета Безопасности Медведева. Без неё любые обращения правительства для меня не имеют веса. Он непосредственный куратор Агентства со стороны правительства России.

Это первый способ. Бюрократическое затягивание. Ещё один плюс в том, что усиливаю позиции Медведева. Пусть знают, что без него со мной разговаривать бесполезно.

Посол Фиг Ли, предварительно извинившись, что-то на ухо объясняет Пи Дзину и тот, опять-таки с извинениями, испрашивается на выход.

— Он свяжется с Москвой, если уж для вас важна рекомендация господина Мед Ведев, — поясняет посол.

Хм-м, не прокатило! Благодать и проклятие современного мира, когда вызвать на разговор кого угодно можно хоть за тысячу километров, хоть из соседней комнаты.

Пи Дзин возвращается быстро:

— Вам позвонят, господин Колчин.

Можно не гадать о содержании предстоящего звонка и кто будет с той стороны телефонной трубки. Так что можно бросить им подачку в час-полтора, если не удалось кинуть на несколько дней.

— Скажите, господи Фан, — обращаюсь к космическому Пи Дзину, — а зачем вам тоннель?

Меня долго слепят радостной улыбкой и только затем отвечают:

— Мы считаем это новым словом в космонавтике, достойным путём её развития. Китай, как передовая страна, не может оставаться в стороне.

Достойным подражания, ты хотел сказать. Однако не китайцы меня беспокоят, а вот эта возня кремлёвская вокруг меня. Без меня меня женить пытаются. Ладно, бюрократические проволочки — это не единственное, что я умею.

— А ваше правительство согласится заплатить мне за документацию по тоннелю пятьдесят миллиардов условных долларов?

Во время установившейся долгой паузы с наслаждением разглядываю расширенные до генетически запрещённых размеров глаза гостей.

— Простите, господин Колчин, но разве вы не обязаны подчиниться решению вашего правительства? — посол Ю первым приходит в себя.

— А я и подчиняюсь, — немедленно соглашаюсь. — Без этого письма я бы и разговаривать с вами не стал. Если вы не заметили, то это не приказ и не предписание. Это рекомендация, предложение, которое я могу принять, а могу и отвергнуть. Точнее говоря, это разрешение вести с вами переговоры на эту тему. Документация на тоннель — стратегическая информация, которую я не имею права ни продавать, ни передавать иным путём без разрешения правительства. Могу вас поздравить, Москва разрешила вам вести переговоры на эту тему. Это очень немало.

Китайские товарищи ещё немного потрепыхались, но к такому они готовы точно не были. Финансовую смету, я так понимаю, им никто не утверждал. Никакого бюджета у них нет, а уж такого циклопического, который превышает все космические ежегодные расходы в несколько раз… короче, ко мне пришли голодранцы.

Медведев позвонил, когда китайцы уже ушли.

Надо поработать с политической нейросеткой, дать новые вводные. Нехорошее предчувствие, что Кремль начинает спешить. Если так, то я могу не успеть.

Китайцы сами по себе меня несильно беспокоят. Допустим, отдам или продам за вменяемые деньги проект тоннеля. Красная цена ему не больше условного миллиарда, между нами говоря. Они примутся с энтузиазмом строить. Имея в перспективе планы по развёртыванию на орбите сверхтяжёлой станции наподобие «Оби». Какой-нибудь супер-«Тайбиюн». Пока они будут заниматься этими великими, но вторичными делами, Луну я окончательно к рукам приберу. И буду грести оттуда ресурсы полноводным потоком.

Они не понимают, что собираются долго и трудно собирать лестницу туда, где мы уже обустраиваемся. Что произойдёт, когда кончиком этой лесенки они зацепятся за вершину, где уже сижу я? Да я просто легонько ножкой толкну, и их вавилонская лестница грохнется с огромной высоты. Восемьдесят человек на Луне — серьёзная сила и даже политический фактор глобального уровня.

Не понимают? Но разве я в этом виноват?

12 апреля, среда, время 08:40.

Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчиных.

— У-у-у! — осторожно выдуваю из трубы первый неструктурированный звук. Для тестирования и калибровки лёгких.

Подавляю хулиганское желание гуднуть в сторону Дашки, что таращится на меня с рук Светы. Маленькая, испугается, начнёт кукситься. Хотя вполне возможно, что для развития детям нужно время от времени испытывать страх. Хотя бы для того, чтобы научиться с ним бороться.

Нет! Это мне включающийся искин отвечает. Не сейчас, не в то время, когда ребёнок не способен на самостоятельные действия, даже ползать не умеет.

Выдуваю в пространство жилого комплекса своё любимое «Inthe night». Сегодня наш праздник, вот и пытаюсь создать людям настроение. Но как бы тапками и матом не закидали.

Нет! Не закидывают! В окнах и на балконах дома напротив и других, включая наш, появляются улыбающиеся лица. Створки распахиваются для лучшей слышимости, после окончания раздаются разрозненные в силу обстоятельств аплодисменты и требования продолжения.

Дашка активно ёрзает на руках и время от времени пытается что-то выкрикнуть. Нечто похожее на «хей!». Ну, раз народ просит, почему бы и нет…

Время 09:15.

Кое-как закончил самопальный концерт. Сейчас делом занимаюсь. С помощью политической нейросетки. Результат не радует, сетка показывает четырнадцать процентов вероятности, что меня прихлопнут, если я предприму радикальные шаги для спасения Агентства. И восемьдесят, что меня закроют и будут вскармливать в неволе, орла молодого. Надо придумать какие-то страхующие мероприятия, как-то не хочется видеть внешний мир расчерченным на квадратики. И тем более покоиться в деревянном ящике.

Искин подсовывает варианты. Одной из чувствительных точек правительства РФ является международное реноме. На первый взгляд кажется странным: Россию так долго мазали чёрной краской, что вроде должен выработаться пофигизм, но нет. А всё дело в том, что это только Запад поливал грязью нашу страну. Запад и его подпевалы. Остальной мир, порядка двух третей населения, нейтрален, лоялен или благожелателен по отношению к России.

Ввожу новый фактор. Вероятность меня убить падает до трёх процентов и то только с внешней стороны. Спецслужбы западных стран и их сателлитов. Упрятать за решётку до шестидесяти двух процентов. Но на короткий срок. Если введённый в мою пользу фактор приобретёт множественный характер.

Фактор элементарный — международная поддержка. Чем больше стран или международных организаций подаст голос в мою защиту, тем лучше. Кремль очень чувствителен к мнениям из-за рубежа. Оговорок рядом с этим тезисом много, но полностью они его не хоронят. Например, некоторые страны Москва занесла в чёрный список («недружественные страны»). Их голос либо игнорируют, либо инвертируют, то есть действуют согласно Некрасову: «Мы слышим звуки одобренья не в сладком ропоте толпы, а в диких криках озлобленья».

Фактор очень эффективный. Например, для многих сограждан абсолютной загадкой была непотопляемость Чубайса. Ничего загадочного, если учесть, что он имел мощную зарубежную поддержку.

А мне придётся сильно побегать, чтобы задействовать этот фактор.

25 июля, вторник, время 17:15.

Сочи, летняя резиденция «Бочаров ручей».

— Как у вас дела, Виктор? — президент глядит на меня очами, исполненными отеческого благоволения.

— У меня лично? Да вот, дочке уже полгода исполнилось, начинает передвигаться, пока по-пластунски, — делюсь успехами потомства.

В глазах хозяина поместья лёгкая досада. А я что? Вопрос надо формулировать однозначно, тогда и ответ получишь требуемый.

— На семейном фронте, выходит, всё в порядке, — мягко закругляет тему. — А как с более глобальными? Новости с лунной базы, например?

— Персонал удвоили до шести человек, — коктейль из правды и кривды у меня всегда готов, — дела сразу пошли быстрее.

Мы в беседке сидим, за столиком соки и минералка, фрукты. Южная жара скрадывается тенью и прохладой от окружающего нас ухоженного леса. Хорошо здесь.

— За счёт чего удвоили? Места больше стало?

— Нет. Просто две смены организовали. Пока одна тройка работает, вторая отдыхает. В основном занимаются строительством большой базы. О разведке тоже не забывают.

Естественно, ему сразу стала интересна вместимость большого жилого комплекса.

— Порядка пятидесяти человек, — это намного ближе к правде, чем предыдущие слова о количестве моих лунатиков. — Так сказать, на вырост. Когда ещё построят, когда ещё столько туда отправлю.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Да там какие-то научные тонкости, — отмахиваюсь легкомысленно. — Учёные, геологи-палеонтологи-археологи и прочие спорят о происхождении и возрасте камней из лунных глубин. Не вникаю, Владислав Леонидович.

— Что, никаких полезных ископаемых?

Вот и обнаруживает президент свой интерес явно. Его не просто мои дела интересуют в широком аспекте, а дела именно Агентства. И не всего Агентства, а лунной экспедиции. И не все новости с Луны, а только касающиеся материальных ценностей. Подтолкну-ка его ещё ближе:

— Дистанционными методами обнаружили довольно крупное рудное тело. Пока трудно сказать, что это. Предположительно, уран или вольфрам. Что-то из тяжёлых элементов. Там надо бурить примерно полкилометра. Пока оставили на потом. Вдруг дальше найдём что-то прямо на поверхности.

Президент берёт паузу, наливает себе фруктового сока, я берусь за минералку.

— Драгметаллов больше не нашли?

Вот и приходим к главной цели. А что кроется за этим интересом?

— По-хорошему — нет. Обнаружены следы платины в некоторых кратерах. В земных условиях можно было бы поработать. Но на Луне перерабатывать тонны породы ради нескольких десятков грамм нет смысла.

— Вы же говорили, что на Луне обязательно найдутся богатые и легкодоступные месторождения? — президент прячет разочарование.

— Говорил и могу повторить, — допиваю минералку. — Но сколько мы исследовали? Хорошо, если полпроцента всей территории. Насчёт золота и других драгметаллов думаю вот что…

Улавливаю лёгкую реакцию при слове «золото», что подтверждает мою догадку о его главном интересе. Так начинается золотая лихорадка.

— Плотность Луны заметно меньше земной. Существовала даже гипотеза о пустотелости Луны. В дальнейшем не подтвердилась. Но тогда это значит, что тяжёлых элементов на Луне меньше, чем на Земле. Тех же металлов платиновой группы, свинца, вольфрама и прочего. Это самое первое, что в голову приходит. Дальнейшие исследования покажут.

— А то крупное рудное тело?

— Я ж не говорил, что тяжёлых металлов на Луне совсем нет, — пожимаю плечами. — Но их концентрация, скорее всего, меньше, чем на Земле. Мои главные ожидания связаны с поясом астероидов. Но до него ещё добраться надо.

— Ну-у-у, это дело совсем отдалённого будущего, — не верит президент в меня, ну и ладно.

Там и в самом деле мороки много. Добираться туда целый месяц, обратно, правда, меньше. Падать-то всегда легче. В смысле энергозатрат.

— Вы правы. До конца вашего президентского срока, наверное, не успеем, — пожимаю плечами, игнорируя его озадаченный взгляд.

Удивление быстро сменяется скепсисом:

— А до конца следующего срока, выходит, успеете? — президент начинает веселиться.

Я его веселье не поддерживаю:

— К концу следующего президентского срока мы будем таскать оттуда всё найденное полными корзинами, — кажется, пожимание плечами становится стандартным моим жестом в нашем разговоре. — Условно говоря.

— Виктор, — по его тону догадываюсь, что намечается переход к более серьёзной теме, — вы понимаете, что уровень частной корпорации вы переросли? Вернее, подошли вплотную к пределу?

Это плохо. Это очень плохо, что он так считает.

— Вы ж понимаете, Владислав Леонидович, что мы частники только формально? На самом деле наша деятельность полностью под контролем государства.

Нет, это не нокаут и даже не нокдаун, но удар серьёзный.

— Будь я по-настоящему независим, чего бы тогда я примчался тут же по вашему зову? Сказал бы: извините, некогда, в следующий раз как-нибудь.

Молчание. Изучающий взгляд. Попробую добить:

— Хотите на моё место поставить кого-то другого? Так у вас нет никого. Если бы у вас в запасе была обойма толковых руководителей отраслевого уровня, они бы давно тот же Роскосмос подняли. Ещё раньше меня. Вы до сих пор не можете подобрать вменяемого министра образования. Ладно, хоть от прошлого избавились. Но почему Кривцов так долго сидел?

— Кравцов, — машинально поправляет президент.

— Да какая разница? — отмахиваюсь небрежно. — Главное, что у вас жестокий кадровый голод.

— С чего вы взяли, что я собираюсь вас менять? — президент приходит в себя окончательно.

Надеюсь, ненадолго.

— Если не иметь в виду смену руководства Агентства, то какая разница, государственная организация или частная? К тому же вы сами отказались в своё время брать наше Агентство под госбюджетное крылышко.

— Вы о чём? — президентские брови взмывают вверх.

— Не вы лично, конечно. Государство. Когда мы предложили правительству создать космическое агентство, нас, грубо говоря, послали. Посоветовали реализовать наши прожекты в порядке частной инициативы. Госдума выделила жалких восемьсот миллионов на специализированный образовательный проект, на этом всё и кончилось.

— Но всё-таки выделила.

— Те деньги на студентов уходят. Не меньше половины участников той программы в Роскосмос идут. Мы пользуемся результатами, это так. Но мало ли чем мы пользуемся? По дорогам государственным ездим, дети в государственные школы ходят и так далее.

— Но налоги вы платите копеечные, — тонко улыбается президент. Думает, поддел меня.

— К тому же кроме плюсов и удобств государственного управления есть и ощутимые издержки. Сейчас у Москвы есть серьёзная отговорка. Дескать, вы не можете направлять нам прямые указания из правительства. Поэтому надавить непосредственно на вас не могут. Ни Вашингтон, ни Пекин, ни даже Совет Безопасности ООН. В ответ на все претензии вы можете смело развести руками и сделать непричастное лицо. Мы даже на международные договоры по космосу можем чихать!

— Не можете, — мягко возражает президент.

— Открыто не пробовали, а неявно… — нагло хмыкаю.

— Виктор, вы о чём? Что вы там творите? — президент напрягается.

— Вы же знаете, что Азербайджан периодически протестует против пролётов наших аппаратов над его территорией. Формально мы в своём праве, если они происходят на высоте выше ста километров. А на какой высоте они летают на самом деле, никто не знает. Кроме нас, разумеется. Но не пойман — не вор.

Мне приходит в голову ещё один аргумент. На мой взгляд, совершенно убойный:

— В этой истории главное то, что Москва как бы ни при чём…

— Не совсем так, Виктор.

Тем временем нам приносят лёгкий ужин. Не откажусь. Салат с креветками и стейк? Нормально!

— Так, так, Владислав Леонидович. Моё Агентство — отдельный субъект, Москва легко может организовать бюрократический пинг-понг и замылить вопрос. А будь мы госкорпорацией, государство стало бы крайним. Есть ещё одно обстоятельство, о котором я вам не докладывал. Только вы сначала поешьте, а то аппетит может испортиться.

Немного нагло подмигиваю президенту. Расправляемся со стейками: я непринужденно, а он — медленно и осторожно. Президент проявляет терпение, отдаю должное.

— И чем вы намеревались испортить мой аппетит? –последний кусочек мяса отправляется приживаться в президентский организм.

— Есть лунная база. Будь мы госкорпорацией, над ней бы гордо реял российский флаг, так ведь?

Президент осторожно кивает.

— 4 февраля американцы предприняли бомбардировку базы «Резидент». Одна ракета сбита нашим патрульным спутником, остальные уничтожены вместе со спутником-носителем. Если бы Агентство было госкорпорацией, то такая акция однозначно должна быть истолкована, как нападение на Россию. Скажите, Владислав Леонидович, вам хочется горячей войны с США?

Первый раз вижу, как президент бледнеет. Не сказать, что прямо мертвенно-бледный стал, но краска с лица ощутимо схлынула.

— Виктор, а вы не ошибаетесь?

Хмыкаю в ответ.

— Могу прислать полный отчёт. Но не электронной почтой. Подошлите мне специального курьера через недельку, если на слово не верите.