Системный Кузнец IV

Глава 7

[ВНИМАНИЕ! Критическое давление на костные структуры правой конечности.]

[Анализ: Благодаря пассивной способности «Железный Каркас» (уплотнение костной ткани) перелома удалось избежать.]

[Диагноз: Сильный ушиб мягких тканей, множественные микротрещины лучевой кости, компрессия нервных окончаний.]

[Рекомендация: Немедленное насыщение поражённой области Огненной Ци для ускорения регенерации. Полное исключение физических нагрузок на 48 часов. Игнорирование рекомендации может привести к необратимым повреждениям.]

Даже с закрытыми глазами видел эти пульсирующие синим светом строчки — те звенели в голове, как сломанный колокольчик. Никуда не деться от этой Системы… Но чёрт возьми! Я был готов расцеловать эти холодные буквы. Кость цела! Спасибо «Закалке», спасибо каждой капле пота, которую пролил в кузнице и шахте, иначе как бы сращивал руку в этом каменном аду?

— Кай… больно? Кай?

Голос Ульфа донёсся сквозь вату в ушах. Я с трудом разлепил веки — огромное лицо детины нависло надо мной. Глаза, полные ужаса, метались с моего лица на руку — молотобоец видел слёзы, которые я не мог сдержать, и это, похоже, его пугало.

Перечитал сообщение ещё раз. «Исключение нагрузок». Дерьмо, как работать? Брандт ясно сказал: не смогу работать — отправлюсь в штольни, а что такое «нижние штольни» — даже представлять не хотел, но нутром чуял — это билет в один конец.

Сжал левой рукой правое предплечье, впиваясь пальцами в мышцы, пытаясь перекрыть боль, не дать той подняться выше.

— Кай! Больно! Кай, больно! — почти завыл Ульф, не находя себе места, заламывая ручищи. Кажется, паренек воспринимал мою боль как свою собственную.

— Спокойно, старина… — прошипел сквозь зубы, пытаясь вложить в голос хоть каплю уверенности. — Я… в порядке, Ульф. Не бесп…

Договорить не смог — новая вспышка боли прошила руку от кончиков пальцев до позвоночника. Тело само дёрнулось дугой.

— Ммм… — с трудом выдохнул. — Не беспокойся.

Собрав волю в кулак, заставил себя подняться и сесть, прислонившись спиной к стене. Перед глазами, перекрывая мрак казармы, плавали жирные белые пятна и мерцали искорки — меня мутило.

«Дышать. Просто дышать», — приказал себе. Нужно взять адскую боль под контроль. Всё внимание — внутрь. Почувствовал, как Огненная Ци по капле возвращается во «Внутренний Горн».

«И что теперь?» — мысль билась в голове в такт пульсирующей боли. Чёртов гигант даже не дал инструкций! Ни куда идти, ни что делать с вещами, ни где спать — тупо унизил, почти сломал руку и ушёл, довольный собой. Отличные порядки, ничего не скажешь — выживай как знаешь, или сдохни под забором.

Вдруг почувствовал, как массивные ладони Ульфа легли мне плечи, а затем осторожно скользнули под лопатки — молотобоец решил меня поднять. Видимо, совсем растерялся от страха и хотел сделать хоть что-то, хоть как-то исправить то, что натворили «плохие».

— Фффф… — просипел сквозь зубы, когда мир качнулся. Боль снова хлестнула, но я не сопротивлялся.

Позволил парню поднять себя. Голова закружилась, искорки перед глазами разрослись в созвездия, но устоял, тяжело опёршись здоровым плечом о грудь молотобойца.

— Кай… Кай… — зашептал тот мне в ухо. — Пошли отсюда… Ульфу тут не нравится. Тут плохо. Тут плохие… Очень плохие.

Я поднял на него глаза — огромный детина смотрел сверху вниз, во взгляде было столько детской мольбы, что стало не по себе.

Сглотнул, но слюны не было — горло пересохло, словно наглотался песка.

— Ульф… старина… — прохрипел, глядя в глаза молотобойцу. — Мы не можем уйти.

— Не… можем? — его нижняя губа задрожала.

— Нет. — Постарался сказать так твёрдо, как только мог. — Не переживай — это всё ненадолго. Слышишь? Ненадолго. Я… я наберусь сил — вылечу руку, и смогу тебя защитить. Но сейчас… сейчас нам нужно немного потерпеть.

Аккуратно взял паренька за грудки левой рукой, притягивая ближе.

— Слушай меня внимательно. Твоя задача простая. Ты — крепкий, ты — сильный. Знай: я всегда рядом. Чтобы ни случилось, я здесь. Но Брандт… этот рыжий мужик… всё, что он тебе скажет, ты должен делать. Просто делай — без вопросов, без споров. Делай так, будто это я тебя попросил. Понял?

Ульф моргнул, переваривая.

— Тогда он от тебя отстанет. Просто работай — покажи ему свою силу. Покажи, какой ты на самом деле смекалистый, как ты всё понимаешь с полуслова, а я буду рядом присматривать за тобой, и как только немного тут всё налажу, как только разберусь с этим… мы снова будем работать вместе — только ты и я. Хорошо?

Перевёл дыхание, чувствуя, как силы покидают.

— Помни, Ульф. Кай — друг, он тебя не бросит. Ладно?

Говорил порывом, вкладывая в слова душу — было важно, чтобы здоровяк почувствовал поддержку, чтобы знал: даже в этом аду у него есть стена, на которую можно опереться. Нас могут разлучить, поставить в разные смены, загнать в разные углы, но мы всё равно будем командой. Главное сейчас — адаптироваться, прогнуться, но не сломаться, а сохранить себя.

Здоровяк глядел с щенячьим доверием. Я кивнул, подтверждая, что каждое моё слово — правда.

— Ладно. Кай. Ладно, — наконец выдохнул молотобоец. — Ульф будет слушать. Ульф будет делать. Так, будто это Кай его просит.

Парень говорил серьёзно, словно самый послушный ребёнок в мире, дающий обещание старшему брату.

— Хорошо, Ульф… хорошо, —положил здоровую левую руку ему на плечо и ободряюще похлопал.

Дыхание вырывалось хриплыми толчками, трясло как в лихорадке, холодный пот заливал глаза. Каждое движение отдавалось в повреждённой руке жгучей болью — горела, словно Брандт влил в неё яд.

— А сейчас… — сделал усилие, чтобы голос не дрожал. — Сейчас нам нужно понять, что делать дальше. Рэггл сказал, склады там. — Кивнул в сторону тёмного проёма. — Давай перетащим туда наши вещи, разберёмся с этим… А потом пойдём в кузню. Не работать, нет. Мне… мне нужно просто подышать огнём. Огненной Ци — так быстрее восстановлюсь.

— Кай сильный! — вдруг неожиданно громко и радостно заявил Ульф, расплываясь в широченной улыбке. — Ульф видел! Плохой человек испугался! На чуть-чуть, но испугался, когда Кай огнём задышал!

Паренек даже засмеялся своим странным, но заразительно добрым смехом, подпрыгивая на месте.

— Хыы-хыы-хыы…

У меня тоже сквозь пелену боли проступила слабая улыбка, стало чертовски приятно — детина заметил и оценил. Молотобоец не видел поражение, а видел силу. И правда — сам подумал о том, что это круто — смог противостоять гиганту! Ещё недавно, в Оплоте, прежний Кай не то что сопротивляться, он бы в обморок упал от одного вида этого монстра, а я заставил его напрячься, показал зубы.

— Спасибо, Ульф… — прошипел сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как пот градом катится по спине. — Спасибо, старина. Мы ему ещё покажем, вот увидишь.

— Покажем! Покажем! — обрадовался Ульф, пританцовывая.

— Только тс-с-с! — приложил палец к губам, резко меняя тон. — Пусть это будет нашим секретом. О том, что мы планируем — никому. Понял?

Здоровяк мгновенно изменился в лице. Веселье исчезло, сменившись выражением предельной серьёзности и важности тайны.

— Понял-понял, — быстро затараторил тот, прижимая огромную ладонь к груди. — Ульф — могила. Секрет.

— Та-а-ак… А это у нас кто ещё такие? — раздался визгливый голос, похожий на скрип двери.

Мы с Ульфом одновременно повернули головы — в одном из боковых проёмов, ведущих в глубь коридоров, стоял мужичок. Определить возраст было так же сложно, как возраст старого пня — абсолютно лысый, круглый как бочонок с салом, с тройным подбородком, переходящим в шею. Кривые жёлтые зубы торчали из-под верхней губы, как колья старого забора — нос длинный и острый, и на самом кончике красовалась волосатая бородавка. А ещё… я прищурился сквозь боль… да, точно — на левом ухе не хватало мочки, словно кто-то откусил.

Мужик был настолько потный, что казалось, только что вышел из парной. Одежда соответствовала неопрятному виду: засаленная холщовая рубаха и лёгкий фартук с множеством кармашков, из которых торчали огрызки карандашей, какие-то бумажки и даже куриная кость.

Мужичок проковылял к нам на коротких ножках, при каждом шаге звеня огромной связкой ключей на поясе.

— Пополнение? — снова взвизгнул тот, нахмурив редкие бровки. — Из беженцев?

Лысый не стал ждать ответа.

— Койки свободные остались только те, дальние. Вон там, видите, где сральник? Там и укладывайтесь.

Мужичок тараторил так быстро, что слова сливались в кашу — уже резко развернулся, окидывая цепким взглядом нашу поклажу.

— А это всё ваше барахло? Понавезли-то, понавезли… Куда я это всё дену? Ладно, тащите за мной, покажу угол.

Посеменил к проёму, я за ним даже не успевал — голова гудела, картинка перед глазами плыла. Ульф подхватил меня под локоть, помогая не упасть.

Вдруг мужик остановился, резко развернулся и уставился на нас.

— Ну чего встали-то? Говорю же, за мной!

Вдруг прищурился, склонив голову набок как любопытная птица.

— А ты, парень, что-то плох совсем. Бледный, как смерть. Рука болит?

Он подошёл ближе, вглядываясь с любопытством учёного, изучающего новую лабораторную крысу.

— Вот те раз… Калека, что ль? Нахрена тебя сюда такого притащили?

— Это Плохой ему сделал! Плохой! — не выдержал Ульф, голос дрогнул от обиды.

— Ульф! — прошипел я, бросив на здоровяка строгий взгляд.

Тот резко опустил голову, поняв, что сболтнул лишнего.

— А-а… Покалечил уже? — протянул мужичок, и в визгливом голосе вдруг просквозило что-то похожее на понимание, и даже тень сочувствия? Или, скорее, злорадства по отношению к тому, кто это сделал. — Поня-ятно… Значит, Брандт тебя поприветствовал. Ох, паренёк… У нас тут пайки калекам не положены. Если в себя не придёшь и к горну не встанешь — так и сдохнешь с голоду. Такие уж правила.

Хмыкнул и снова смерил меня взглядом, уже более оценивающим.

— Тебя как звать-то, горемыка?

— Кай, — кряхтя, выдавил, борясь с приступом тошноты. — А вас?

Мужик расплылся в широкой улыбке, ещё больше обнажив жуткие зубы.

— А я — Крысолов, так тут все кличут. Но ты… — сделал паузу, и глазки хитро блеснули. — Ты и Гансом можешь звать — не обижусь.

Лысый проговорил так мягко, почти заигрывающе, словно мазал масло на хлеб — я аж поморщился. Скользкий тип.

— Ясно, Ганс, — кивнул, стараясь не выдать отвращения. — Очень приятно.

— Кладовщик я тут. Комендант казарм, так сказать, — с ноткой гордости уточнил Крысолов, выпрямляясь, насколько позволял живот. — По всем бытовым вопросам — ко мне. Койку починить, одеяло выдать, паёк…

Мужик подошёл ещё ближе, вторгаясь в личное пространство — от него пахнуло отвратительной смесью гнилых зубов, кислого вина и испорченного желудка.

— А ещё… — Крысолов понизил голос до шёпота, — сплетни, слухи, тайны «Кузни»… За лишнюю медяшку — сочтёмся.

Кладовщик улыбался так мерзко и скользко, что вызывал отторжение на физическом уровне. Хотелось оттолкнуть его и помыть руки, но вдруг меня озарило — информация! В этом змеином гнезде информация — единственное оружие, которое пока есть. Знать, кто с кем враждует, где достать ресурсы, чего боится Брандт — это стоит любых медяков.

«Значит, с этим уродцем придётся дружить», — решил, подавив брезгливость.

— Ганс, — произнёс твёрдо, даже с лёгким пафосом, глядя в глаза Крысолову. — Вижу, ты — полезный и, главное, очень важный человек в этом злачном месте. Без тебя тут, наверное, и колесо не завертится.

— Та-а-ак и есть! Та-а-ак и есть! — радостно взвизгнул лысый, польщённый «проницательностью».

— Тогда мы с тобой обязательно пообщаемся, — пообещал ему. — Я тут новенький и очень голоден до всякой нужной информации.

Ганс мгновенно посерьёзнел — быстро огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли стены, а затем придвинулся к моему уху.

— А коль на то пошло… — шепнул тот, обдав новой волной зловония. — Первый слушок от меня — задаром. Чтоб ты понял, какая я важная шишка и с кем стоит дело иметь.

Даже Ульф, кажется, перестал дышать. Я напрягся, пытаясь игнорировать боль в руке, которая сжимала как железные тиски — надеялся, что этот Крысолов не просто псих, а скажет что-то действительно стоящее.

— Брандт ищет «Звёздную Кровь», — быстро прошептал Ганс. — Ему заказали меч для самого Принца. Он уже три месяца бьётся, перепортил кучу металла, двух подмастерьев в шахты сослал, но сплав не выходит — злой, как чёрт. Если кто ему поможет с этим делом… или хотя бы подскажет, где достать чистое «Звёздное Железо» без примесей… тот озолотится. Или голову сложит — но шанс есть.

Подмигнул мне и, звякнув ключами, отстранился.

«Звёздная Кровь»⁈ Мысль ударила в затуманенное сознание. Значит, здесь есть процессы, в которых я со своими системными знаниями о сплавах могу быть не просто полезен, а незаменим… Вот только проворачивать всё нужно тонко, умело, играя на слабостях других, и главное — в свою пользу.

Мужик уже суетился, собираясь семенить в сторону складов, так что времени на раздумья не было.

— Стой! Ганс, стой! — крикнул ему в спину. — Расскажи подробнее! Что за «Звёздная Кровь»? Откуда Брандт берёт это «Звёздное Железо»?

Крысолов развернулся на ходу с удивительной прытью — зубы мелко застучали друг о друга, словно уже чувствовал вкус монет на языке. Комендант выглядел как одержимый: глаза вылупились, зрачки расширились.

— А это уже за отдельную плату, мальчик Кай, — протянул писклявым голосом, азартно потирая сальные ладошки. — За достойную, отдельную плату.

— Хорошо… хорошо, — прошипел в ответ.

Побрёл к груде наших вещей — каждый шаг давался с трудом, я буквально обливался потом. Странно — старался даже не дышать на повреждённую руку, но боль всё равно отдавалась в ней при каждом движении.

Присел у мешка, стараясь закрыть спиной от жадного взгляда лысого Крысолова. Быстро отсчитал десятку медяков — повернулся к мужику.

Ганс таращился на деньги так, что даже слюна побежала. Вот же зараза — этот бес может и обокрасть, пока буду спать. Чёрт, а что вообще делать с деньгами в этом гадюшнике? Куда спрятать, чтобы были в безопасности? В трусы? В тайник в стене?

Протянул монеты — комендант выхватил их молниеносным движением, спрятал куда-то в карман и смачно облизнулся. Затем расплылся в довольной улыбке, подошёл вплотную и прошептал, обдавая зловонным дыханием:

— «Звёздное Железо», парень, это камни, что падают с неба. Говорят, в них сила звёзд заперта. Брандт покупает их у «диких» старателей, что лазят по самым пикам Драконьих Зубов. Но беда в том, что камни эти… грязные. Много в них камня и мало железа. А «Звёздная Кровь» — это, по слухам, то, что получается, если это железо с чем-то смешать… с каким-то серебром особым. Но никто не знает рецепта. Старый Брандт орёт, что металл «не дружит», рассыпается под молотом, как стекло. Вот и всё, что знаю.

Мужик хихикнул и подмигнул.

— А теперь — за мной, покажу склады.

Я улыбнулся — получилось вымученно, но информация стоила каждого медяка. «Не дружит», значит… Хрупкость, несовместимость — с этим можно работать, отличная задача для системы.

Мы нырнули вслед за Гансом в один из тёмных боковых провалов — тот вёл в длинный коридор, по обеим сторонам которого вырублены глубокие ниши — местные склады. Здесь царил тот же полумрак, но пахло иначе — пылью, старым деревом, прогорклым маслом и мышиным помётом.

В одних нишах было сыро, с потолка капала вода, и сваленные там тюки выглядели жалко. Другие были посуше и поухоженнее, входы закрывали грубые деревянные решётки — там громоздились горы мешков, штабеля досок, ящики с готовыми гвоздями и заготовками. В одной нише даже заметил старые мехи.

Ганс указал на небольшую пустую пещеру в дальнем конце коридора.

— Сваливайте сюда. Если что пропадёт — не виноват, — бросил лысый и, насвистывая, удалился, звеня ключами.

Мы с Ульфом принялись за работу — старался не нагружать правую руку, действуя левой и помогая плечом, пыхтел и кряхтел при каждом движении. Молотобоец работал за двоих — с лёгкостью подхватывал тяжёлые ящики с инструментом, и аккуратно ставил вглубь пещеры.

Когда закончили, окинул взглядом наше имущество — куча хлама в тёмной норе. Понадобится ли это всё? Чертежи, заготовки, детали для двойных мехов… Мехи так и остались незаконченным проектом, и от взгляда на них кольнула тоскливая игла — не люблю незакрытые гештальты. Надеюсь, однажды смогу их доделать. Может быть, если вырвусь из общего цеха, если попаду туда, где делают штучные вещи — но это лишь мечты.

Вернулись в казарму и нашли койки — грубые, двухъярусные, сколоченные из толстых досок.

— Ульф боится падать… — пробасил громила, с опаской глядя на верхний ярус.

— Ложись внизу, старина, — кивнул ему.

Сам с трудом забрался наверх. К удивлению, постель оказалась сносной — на досках лежал толстый тюфяк, набитый не соломой, а чем-то более мягким, вроде пакли или даже шерсти, и накрытый чистым суконным одеялом — жёстко, но спать можно.

Лёжа и глядя в каменный потолок, думал о мешке с деньгами. Оставлять в общей казарме, пока буду на смене — нельзя, украдут моментально. Прятать в стене — ненадёжно, да еще и пойди найди такой тайник — Ганс всё равно отыщет. Значит, нужно носить с собой постоянно.

Нужна сумка — хорошая, поясная. В памяти всплыла картина: телега Ларса, забитая кожей и готовыми изделиями — точно видел у него пару отличных поясных сумок.

«Нужно найти кожевника», — решил. — «Прямо сегодня, пока окончательно не заперли».

Мог бы заплатить ему, но что-то подсказывало, что парень поделится по-дружески. Сочтёмся.

— Ну что, Ульф? — сполз с нар, непроизвольно морщась и прижимая больную руку к груди. — Пойдём? Глянем на место нашей будущей работы.

Сделал шаг и тут же остановился.

— Постой.

Детина обернулся ко мне, вопросительно склонив голову — молотобоец немного успокоился, но видно, что всё еще напряжен, когда был близко к грохоту адской кузни.

— Там будет громко, — предупредил его. — Помнишь, как ты перепугался?

— Угу… — Ульф потупился и поёжился.

— Слушай меня, — заглянул парню в глаза. — Постарайся не обращать на это внимания. Представь, что все эти звуки, все эти вспышки… это просто наша кузня, только большая. Ты же не боишься, когда бьёшь молотом? Не боишься, когда угли пыхают жаром в нашем горне?

— Нет… — неуверенно протянул он. — Там было наше — там не страшно.

— Вот ты и представь, Ульф, что всё это — тоже наше, — говорил убедительно, гипнотизируя здоровяка. — Все эти огненные печи, огромные мехи… Всё это теперь наше. Наша новая игрушка — если будешь так думать, страшно не будет. Хорошо?

Ульф наморщил лоб, обдумывая мысль, потом его лицо просветлело.

— Наша большая кузня! — проговорил радостно, словно ребёнок, которому пообещали замок.

— Именно, — улыбнулся, чувствуя облегчение.

Двинулись к главному проёму — гул нарастал с каждым шагом, превращаясь в рёв, сравнимый с шумом завода, где работают десятки станков и прессов. Звук бил по ушам, вибрировал в диафрагме, заглушая даже стук сапог. Едкий дым тут же ударил в глаза, запершил в горле запахом серы и калёного железа.

Но Огненная Ци отреагировала на этот ад иначе — встрепенулась, забилась внутри, словно щенок, встретивший хозяина. Я тут же начал глубоко дышать, жадно втягивая насыщенный энергией воздух, загоняя стихийную мощь в котёл.

Ульф старался держаться молодцом — шёл рядом, семеня огромными ногами, но больше не прятал взгляд и не вздрагивал. Молотобоец смотрел на страшное зрелище широко открытыми глазами, повторяя свой урок.

— Это — наше! — тыкал пальцем в сторону ревущих горнов. — И это! — указывал на сеть подвесных приводов и валов под потолком.

А я уже перестал обращать внимание на внешнее — почувствовал, как Огненная Ци сама, без приказа, хлынула в плечо, заполняя повреждённые каналы и меридианы. По травмированной кисти пробежал мелкий разряд — словно мурашки, когда кровь возвращается в онемевшую конечность. Не больно, а приятно — исцеляющее чувство.

Мне не терпелось окунуться в жар с головой, пойти в самое пекло, где концентрация Ци была ещё более густой.

Перед глазами, словно в компьютерной игре, бежали синие цифры — доли процентов в шкале «Закалка Тела» росли с пугающей скоростью просто от того, что стоял и дышал раскалённым воздухом. Внутри груди разлилось горячее чувство силы.

«Чёрт возьми! — ликовал про себя. — Да такими темпами возьму четвёртую ступень уже к завтрашней ночи!»

Эйфория тут же сменилась холодным душем реальности — если не вышвырнут в штольни раньше… Как буду работать одной рукой? Если этот рыжий демон прямо сейчас нагрузит какой нибудь нормой? Кстати, его нигде не видно — напряжённо всматривался в чадящий сумрак, пытаясь выхватить взглядом косматую фигуру.

Вдруг над цехом разнёсся вибрирующий звон, словно кто-то ударил по стотонному колоколу — звук перекрыл даже гул мехов.

И всё замерло.

Десятки кузнецов остановились, опустив молоты.

— Конец смены! Конец смены! — полетело над рядами

— Пересменка! Дорогу!

Я спустился на пару ступеней ниже, с интересом наблюдая за муравейником, при этом ни на секунду не прекращал внутреннюю работу — дышал глубоко и ритмично, загоняя Ци в резервы, как и обещал себе.

Кузнецы откладывали инструменты, убирали заготовки в ящики с золой, а с противоположной стороны, из чёрного прохода, вытекала река людей — новая смена, готовая встать к горнам.

Снизу вверх, продираясь сквозь пелену дыма и поток уходящих рабочих, поднялся невысокий старик. Жилистые руки, покрытые старыми шрамами — редкие седые волосы стояли дыбом, образуя ореол точь-в-точь как у Эйнштейна. Одет мужик в засаленную рубаху и чёрную от сажи безрукавку.

Дед подошёл вплотную и окинул цепким взглядом с ног до головы, словно прикидывал, на что я гожусь.

Мимо нас, шаркая ногами и кашляя, проходили кузнецы первой смены. Лица чёрные от копоти, глаза ввалившиеся, плечи опущены. Чуть позади, стараясь не смотреть в мою сторону и словно стыдясь, проплёлся и старик Гуннар, исчезая в проёме, ведущем в казармы.

А жилистый «Эйнштейн», вытирая руки тряпкой, вдруг резко брякнул:

— Ты тот самый Кай, которому мастер Брандт руку в крошево размозжил? — взгляд скользнул по моей кисти.

— Не размозжил, — отрезал твёрдо, глядя в глаза. — Просто ушиб — я в порядке. Пара дней и восстановлюсь.

— Нет у тебя пары дней, — усмехнулся старик, показав редкие зубы. — Вишь, пересменка? Коль прибыл к ночи, значит, в ночную и заступаешь — Брандт распорядился.

Мужик ткнул грязным пальцем мне в грудь.

— Как хошь вертись — хоть одной рукой, хоть зубами. Сегодня твоя задача — сортировка шлака и угля. Будешь возить тачку от горнов к отвалу и подносить свежее топливо. Норму не выполнишь — пайки лишу, а дальше поглядим, на что ты годен.

Мужичок выглядел на удивление бодро для своих лет и, что странно, не вызывал отторжения. Наоборот, чем-то напомнил первого ротного командира — такие люди говорят чётко, сухо и по делу, не тратя время на то, чтобы специально унизить подчинённого. Знают суровый порядок вещей, живут по уставу, но нутром чувствуешь — всегда на стороне работяг, а не тех, кто сидит в тёплых кабинетах наверху.

Значит, придётся как-то управляться одной рукой — выбора нет. Остаётся надеяться, что бешеная концентрация Огненной Ци в этом цеху сработает как лучшее лекарство и восстановит ткани быстрее, чем свалюсь с ног.

— Ясно, — кивнул, принимая правила игры. — Управлюсь как-нибудь. А вы… вы кто, собственно? Не представились что-то.

Протянул старику здоровую левую руку. Знакомиться рукопожатием было земной привычкой, от которой в этом мире почти отказался, но чутьё подсказывало, что с жилистым стариком можно не церемониться.

Мужичок удивлённо посмотрел на протянутую левую ладонь, потом сухо усмехнулся, но в глазах блеснула искра одобрения — крепко пожал мою руку.

— Йост я. Бригадир тут, старший над сменой, — отрывисто бросил мне. — Слежу, чтоб горны горели, мехи дули, а вы, оболтусы, норму давали и пальцы себе не рубили. Если что нужно по делу — ко мне, если ныть — к мамке. Понял? А теперь — за тачку.