Системный Кузнец IV

Глава 19

На наковальне лежала незаконченная работа Гуннара — грубая заготовка, отдалённо напоминающая топор. Нужно пробить идеальную проушину и вытянуть шею для будущего лезвия.

Ульф подошёл и встал напротив, сжимая кувалду, вглядываясь в тёмный металл. Слышно, как остальные мастера молча подтягивались к местам. В голове всё ещё клубился туман — руки налились тяжестью.

Чувствовал, как воздух дрожит от напряжения после ухода Брандта, но гнал мысли прочь.

Взял заготовку клещами и бросил в тлеющие угли горна. Сам подошёл к рычагу заслонки и дёрнул — гул под землёй усилился, и струя сжатого воздуха, свистя, ворвалась в очаг. Угли вспыхнули, окрашиваясь из тёмно-вишнёвого в яркий оранжевый. Я стоял и смотрел на огонь, но не чувствовал с ним родства — тот был просто инструментом.

Когда металл налился нужным цветом, выхватил и перенёс на наковальню. Взял ручник Гуннара — тот был тяжелее моего, рукоять неудобная, слишком толстая и отполированная чужим потом. Решил работать им, сам не знаю почему. Примерился и нанес удар, показывая молотобойцу, куда целиться.

— Бей!

Ульф обрушил кувалду.

Без Огненной Ци металл казался тугим — молот не отскакивал сам, его приходилось поднимать усилием. Нет того огня и лёгкости, когда танцуешь с заготовкой, но появилось что-то новое — движения стали скупыми и тяжёлыми, но основательными. Я не спешил — бил редко, но каждый удар ложился точно в цель, вбивая металл в форму не яростью, а весом.

— Бородок!

Мы пробили отверстие — Ульф работал чётко, несмотря на усталость.

Параллельно начал слышать, как оживает цех. Сначала — одиночные удары, потом — ритмичный перестук, а затем и общий гул. Мастера втягивались без криков и без речей. Сама магия общего дела увлекала их — слышал, как кто-то хмыкнул, как в Третьем ряду раздался одобрительный возглас: «Во, пошла жара!». Как Томас зычно скомандовал подносчикам.

Смешки, жаркие и короткие переговоры: «Левее держи!», «Ещё разок, для верности!».

Вытер пот со лба и вдруг почувствовал глубокий покой — я больше не герой на пьедестале, а просто часть процесса — шестерёнка, которая крутится в такт с другими, и это хорошо.

— Ещё! — скомандовал я, и мы продолжили, сливаясь с ритмом «Кузни».

Работа шла своим чередом — чувствовал, как старина Ульф устал, движения стали тяжелее, дыхание — хриплым. Молотобоец вытирал пот, льющийся градом, опускал кувалду, чтобы перевести дух, а затем вновь, без жалоб и стонов, по команде взмётывал инструмент вверх и осаживал металл с силой гидравлического пресса.

Осталось всего десять топоров

До конца смены ещё было время. Понимал: всё работает — машина, которую запустил, крутится, но так и не видел финальных топоров — тех, что уже прошли закалку — наверняка качество там ниже, чем с Ци… Процентов пятьдесят, не больше, но почему-то не спешил идти проверять — просто не хотелось. Я растворился в собственной задаче — сделать идеальную проушину без магии.

[Анализ: Неравномерная толщина стенки справа.]

[Корректировка: Удар под углом 15 градусов.]

Система подсказывала, но и сам теперь видел: здесь металл пошёл туго — значит, нужно бить резче, а здесь — остыл быстрее, надо греть. Голова работала ясно и холодно.

Привычно передал готовый топор дальше по цепочке. Вытер лоб, опёрся о наковальню, чтобы перевести дух и подготовиться к следующему. И вдруг понял, что всё — больше ничего не придёт.

Оглянулся — кузнецы из Первой группы, которые готовили болванки, уже не работали, сидели на ящиках с углём или стояли, привалившись к наковальням, молча вытирая руки грязными тряпками — лица уставшие, но спокойные.

Выходит, закончили нашу часть — вот так просто, без фейерверков и страстных речей — просто сделали это.

Окинул взглядом задымлённый цех — в конце цепи, у бочек, ещё слышалось шипение закаливаемой стали и звон молотков Третьей группы, дотягивающих шипы. А я просто стоял — усталость навалилась свинцовой плитой, придавила к земле.

Ульф присел на корточки и покачивался из стороны в сторону, глядя в пустоту остекленевшим взглядом.

Глянул в сторону выхода — в тени у лестницы неподвижно стоял Йорг Бык, но теперь тот казался не статуей, а просто уставшим человеком — плечи осунулись, поза стала какой-то слабой и потерянной. Даже надзиратели устают смотреть.

Мне не хотелось идти смотреть на топоры, хотелось только одного — упасть на тюфяк и провалиться в сон. И главное — Ульф, парню нужно отдохнуть больше, чем кому-либо, ведь он отпахал две смены подряд.

— Старина… — тихо окликнул его.

Молотобоец дёрнулся, резко вскинул голову и посмотрел снизу вверх мутными глазами.

— Иди-ка ты в казарму, — сказал мягко, но твёрдо. — Когда придёт время ужина, я тебя разбужу или принесу. Отдохни — замучился ты знатно.

Детина сидел молча, уставившись на меня.

— Плохой придёт… — прошелестел жалобно. — Плохой будет злиться, что Ульф ушёл.

— Не будет, — отрезал я.

Кто заметит, что одного молотобойца нет, когда работа сделана? Но рисковать парнем я не мог — решил подойти к Быку и отпросить Ульфа самолично.

— Сейчас. Подожди здесь.

Направился в сторону лестницы, где в полумраке маячила фигура бригадира. Ноги были ватными, словно в них сгрудилась вся тяжесть мира. Отрезанная Огненная Ци больше не грела, и холод камня пробирал до костей.

Дошёл. Йорг перевёл на меня взгляд — белки его глаз блеснули во тьме.

— Слушай, Йорг, — сказал без вызова, но и без прошения. — Давай отпустим моего молотобойца. Паренёк всё сделал, свою часть закрыл — не спал уже двое суток. Думаю, это не проблема, ведь так?

Бригадир нахмурился и сглотнул. Видно, что мужик тоже был на пределе от событий дня. Я вспомнил, как мужик пытался остановить Брандта, когда тот душил Гуннара. Воспоминание кольнуло странным чувством — не благодарностью, но пониманием — мы заложники безумия одного человека. Правда, неизвестно, что у Быка было на уме тогда. За кого мужик больше переживал? За жизнь Гуннара или за то, что Брандт сорвёт смену, и достанется и Йоргу тоже?

— Пусть идёт, — ответил бригадир сухо, голос был уставшим.

Я кивнул. Развернулся, чтобы пойти к Ульфу и обрадовать, когда услышал в спину:

— Неплохо ты всё придумал, малец.

Остановился.

Ещё утром, наверное, возгордился или разозлился бы, услышав похвалу от палача, а сейчас — пустота. Слова упали в колодец души и не вызвали даже всплеска — ни радости, ни раздражения.

— Спасибо, — ответил механически, не поворачиваясь, и собрался продолжить путь.

— Стой.

Окрик заставил снова затормозить. И вот тут внутри начало зарождаться раздражение — не горячее, а тяжёлое, будто я — заржавевший механизм, который заставляют крутиться через силу.

Развернулся к бригадиру — тот стоял, переступая с ноги на ногу, затем сделал несколько шагов вперёд, и лицо выплыло из полутени, освещённое тусклым факелом.

— Я ведь… я ведь мужиков наказываю только потому, что велено, — вдруг заговорил Йорг сбивчиво. — Ты ничего не подумай. Сам ведь я тоже… деревенский. Из таких же.

Мужик действительно волновался и оправдывался передо мной.

— Ага, — ответил равнодушно.

Зачем Бык это говорит? В памяти всплыла его улыбка, когда палач наносил пятый удар по спине Бульдога. Лицемерит? Или просто предпочёл забыть собственные реакции, спрятать садизм за приказом?

— Не веришь? — нервно спросил Йорг, не дождавшись поддержки.

Я помолчал немного, тупо глядя на него, как на говорящий предмет мебели.

— Йорг. Дело не в том, верю или нет. Мне, в общем-то, всё равно, но я скажу тебе так: слова не говорят ничего — дела говорят всё.

Подошёл ближе, глядя в глаза снизу вверх.

— Сейчас у тебя будет возможность всё исправить. Не словами. Ты видел сегодня, КАК можно работать с мужиками — перенимай, попробуй. Смотри на людей, а не на их спины. Кто в чём силён — пусть то и делает. Будь на стороне кузнецов, а не на стороне психа-оружейника. Стань бригадиром, а не палачом.

Говорил спокойно, почти монотонно — было безразлично, поймёт мужик или нет, примет или отвергнет, но, видя метания Быка, просто дал тому инструкцию.

Вдруг кольнула мысль: как это выглядит со стороны? Пацан нравоучает здорового мужика-бригадира, а тот стоит, слушает и трясётся. Сюрреализм.

Йорг судорожно сглотнул, открыл рот, хотел что-то сказать — возможно, поблагодарить или возразить, но просто кивнул. Я внимательно посмотрел на его лицо — в грубых чертах действительно проскальзывало что-то вроде сожаления.

— Ну ладно. Удачи, — сказал отворачиваясь.

Пошёл к Ульфу, чувствуя, как разговор отнял последние силы.

Молотобоец сидел на корточках, раскачиваясь взад-вперёд, и что-то безжизненным басом напевал под нос.

— Ульф, старина… — коснулся его плеча. — Иди в казарму. Дело решено. Отдыхай. И вообще…

Запнулся, глядя на великана с душой ребёнка — вдруг в сердце, пробиваясь сквозь каменную корку, разлилась волна грустного тепла.

— Спасибо тебе за то, что помогал, за то, что пошёл со мной и за то, что не бросил. Иди. Я позову тебя к ужину, когда топоры сдадим и всё закончится.

Ульф медленно поднялся — парень стоял сгорбившись, руки висели плетьми.

— Ладно… — тихо сказал тот, но не ушёл. Что-то парня беспокоило.

— Всё нормально? Ты в порядке, старина? — спросил, встревожившись.

Молотобоец помялся, глаза забегали по сторонам, избегая взгляда.

— Кай… — начал детина робко. — Кай… какой-то злой. Чужой.

Я замер. Кай злой? Вроде бы со мной всё в порядке — тот же самый… Или нет? «Каменное Сердце», блокировка Ци… Чувствую себя равнодушным и холодным, но неужели здоровяк считывает это как злость?

— Да нет… — постарался улыбнуться, но вышло криво. — Всё в порядке, старина. Я просто устал. Слишком много всего свалилось… Хочется просто выдохнуть, понимаешь?

И тут меня осенило — идея, которая согрела сердце, размягчила камень.

— Слушай, Ульф! А давай… давай выберемся в город? А? Что мы тут сидим, как кроты? От этой кузни уже голова кругом. Мы же с завтрашнего дня — элита! Мы будем работать наверху, в «Горниле Мастеров»! Мы будем важными шишками!

Говорил всё быстрее, заражаясь идеей.

— Я обязательно добьюсь разрешения на выход, и мы с тобой посмотрим Чёрный Замок. Сходим в настоящую таверну, съедим мяса. Может, ты ещё куда захочешь? На жуков посмотреть? Не знаю, что еще там есть, но мы найдём!

Отчаянно хотелось подбодрить парня и себя — вырваться из каменных стен, увидеть небо, почувствовать жизнь.

Ульф молчал, но в глазах загорался огонёк интереса, как у ребёнка, которому после долгой болезни предложили новую игру.

— Ульф хочет гулять… — с надеждой прогудел тот. — Ульф устал здесь.

— Вот и отлично! — хлопнул его по плечу. — Тогда иди, отдыхай. Завтра всё решим. Мы теперь знакомы с самим бароном! Он нам не откажет.

— Барон плохой… — вдруг пробурчал молотобоец, нахмурившись. — Все в Оплоте говорят: барон плохой. Злой.

Я осёкся, смятение окатило холодным душем — ведь уже и забыл о том, что сам так думал ещё утром. Встреча, признание, власть — всё так быстро затуманило разум, заставило забыть о разрушенной деревне, о том, что сам винил барона.

— Знаю, знаю… — вздохнул, уходя от разговора.

Ещё раз настойчиво отправил Ульфа отдыхать, а сам, оставшись один, направился к штабелю готовых топоров. Всё-таки было интересно взглянуть на результат хоть краем глаза.

Шёл по центральному ряду, чувствуя десятки взглядов. Кузнецы, только что закончившие работу, смотрели на меня и тут же отводили глаза, тупили взор. Неужели я сейчас источаю такой негатив? Или «каменную злобу», которую заметил Ульф? Не понимал их реакции. Страх? Уважение? Или отчуждение?

Подошёл к куче металла и застыл.

[Боевой топор Гвардейца (Тип 3)]

[Качество: 63%]

Самый «плохой» топор был 63 процента! Шестьдесят три! Это на восемь процентов выше, чем у образца, который дал Брандт! А вон тот, с идеально выведенным шипом…

[Качество: 70%]

Семьдесят! Это «Отличное» качество! И главное — это сделано без Огненной Ци. Совсем! Без магии и моих чудесных пассов руками — только мастерство, разделение труда и вера в себя.

Душа встряхнулась, сбрасывая каменный панцирь. Я был в шоке — сердце застучало в восторге, проснувшись от спячки.

Резко обернулся. Мастера смотрели с жадным ожиданием — ждали вердикта.

Ещё раз посмотрел на топоры — взял один, покрутил в руках, вглядываясь в чистые линии, в геометрию шипа, в ровный цвет закалки. Чувство созидания, удовлетворения от отлично сделанной работы нельзя ни на что променять. Даже сейчас, когда не было огня, я чувствовал восторг, заполняющий моё существо.

Повернулся с топором в руках и поднял над головой. Мужики начали медленно собираться вокруг.

— Ну, что скажешь-то, Огненный Кузнец? — спросил лысый здоровяк, уперев руки в бёдра. В голосе звучала бравада, но глаза выдавали волнение. — Как тебе? Сильно хуже, чем прошлые, с магией?

— Давай, как есть говори! — поддержал Томас Бульдог, глядя с вызовом и готовностью принять любой удар. — Не томи!

Я помолчал ещё несколько секунд, держа паузу, позволяя напряжению достичь пика.

— Мужики… — сказал негромко. — Отличная работа.

Простые слова, но вложил в них всё — видел, как они откликнулись в мастерах. Глаза засияли, улыбки полезли на чумазые лица. Мужики засуетились, зашевелились, начали довольно толкать друг друга в бока, переглядываться с гордостью. «Слыхал? Отличная!».

— Без всякой Ци, без всякой магии… — я поднял топор выше. — Наша работа оказалась лучше образца — заметно лучше!

— Твоя заслуга, пацан! — крикнул тот старичок кузнец.

— Верно! Ты всё придумал! — подхватили другие.

— НЕТ! — перекрыл хор голосов я.

Кузнец тут же замолчали, удивлённые.

— Ваша заслуга, — сказал твёрдо, глядя каждому в глаза. — Я просто помог вам встать к нужной наковальне — просто поднёс уголь, а молотом били вы.

И тут вдруг понял, что это чистая правда. Я лишь распределил роли — был архитектором, но строителями то были мастера. Моей личной заслуги в этом металле не было вовсе.

— Так что выкиньте эту дурь из головы, — продолжил серьёзно. — Вы тут Мастера, а не я. Завтра отправлюсь наверх, в «Горнило» — постараюсь выбить для вас послабления, постараюсь, чтобы вас выпускали, чтобы платили… Но вы всё-таки останетесь здесь без меня.

Обвёл их взглядом, прощаясь.

— Так что помните, кто вы, и не ждите приказов. Сами меняйте процесс и решайте, как лучше. Вы — сила этого места.

Говорил не с жаром, а с твердой убеждённостью.

Мужики серьёзно и многозначительно закивали, переглядываясь.

— Надумал, кого с собой наверх возьмёшь? — спросил Томас Бульдог, выходя чуть вперёд -голос был спокойным, но глаза выдавали напряжение. — Не к тому, что напрашиваюсь… А просто как у товарища спрашиваю. Достоин кто-то из нас в «Горнило» попасть? Или рылом не вышли?

Кузнецы зашептались — воздух снова наэлектризовался. Для них это был вопрос жизни и смерти — шанс выбраться из ямы.

А я и забыл уже, что Брандт швырнул мне эту кость — право взять помощников. В суматохе вылетело из головы. Задумался, а нужен ли кто-то из мужиков там, наверху? И в чём? Ульф — да, это мои руки. Но ещё один кузнец? Две хозяйки на одной кухне… Брандт сказал «пару криворуких», но мне нужны не криворукие — мне нужны специалисты в чем-то, что не смогу сделать сам.

Я не уверен — слишком мало времени на размышление.

— А вы сами как думаете? — спросил с лёгким подвохом, выигрывая время.

Мужики озадаченно наморщили лбы, зачесали затылки. Вопрос был непростой.

— Ну… каждый может в чём-то подсобить тебе, если уж на то пошло, — серьёзно, взвешивая слова, ответил кузнец с копной чёрных волос и длинным шрамом через всю руку. — Ясно, что ты будешь там главным, направлять будешь… Но одному даже с магией тяжело. Подай, принеси, подержи… Каждый может быть полезен.

По цеху поползли неопределённые интонации. Кто-то кивал, соглашаясь, кто-то сомневался («да куда нам»), кто-то искал в вопросе подвох или провокацию («проверяет нас, поди»).

Я поднял руки, останавливая гул.

— Стойте, стойте, мужики. Честно признаюсь: ещё не думал об этом всерьёз — слишком всё быстро.

Опустил взгляд, стало как-то неловко. Чего греха таить — хотелось бы всех отсюда вытащить, открыть двери и сказать: «Идите». Но это невозможно — я не имел права давать ложную надежду.

— По большому счёту, конечно, каждый из вас мог бы там работать — вы доказали это делом. Вот только мастерская у меня будет одна, наверное… А вас — полсотни, так что…

Выпрямился, стараясь говорить уверенно.

— В первую очередь важно, чтобы здесь работа наладилась без меня. У вас задача не менее важная — обеспечить армию железом. Согласны?

Послышался ропот неуверенного согласия, но кожей чувствовал, что в умах мужчин идёт борьба. Каждому хотелось выбраться отсюда — инстинкт выживания шептал: «Почему не я? Чем я хуже?».

— Понимаю, мужики, — сказал мягче. — Каждый из вас считает себя достойным. И вы правы. Раньше вы сражались за то, чтобы вас заметили, но делали это в одиночку, грызясь друг с другом. А теперь вы — одно целое, это ваша главная сила.

Выдержал паузу.

— По поводу того, взять ли кого-то с собой — не могу ответить сейчас — не хочу решать наобум. Дайте мне время. Я пересплю с этой мыслью, а утром скажу. Обещаю.

Чувствовал на себе физическое давление десятков взглядов, полных надежды, зависти и страха.

Вдруг тишину разорвали тяжелые шаги, что разносились по всей кузне, отражаясь от сводов. Мы все разом повернули головы к главному входу.

По ступеням вразвалку спускался Брандт.

Кувалды у мужика нет — тот просто шёл, заложив руки за спину, и оглядывал цех взглядом, всматриваясь в толпу, сгрудившуюся вокруг меня и готовых топоров.

Голоса мгновенно затихли — все ждали. Те мастера, у кого ещё оставалась незавершённая работа, молча разошлись по местам и продолжили ковать или закаливать — делали тихо, стараясь не привлекать внимания. Остальные замерли в оцепенении.

Оружейник дошёл до штабеля готовой продукции и остановился — окинул чёрную груду металла долгим взглядом. На огромном лице не читалось ни эмоций, ни мыслей, только каменное спокойствие.

Мужик смотрел на топоры, не двигаясь, а затем медленно перевёл взгляд на меня.

— Пошли, — сказал гигант тихо, но требовательно.

От автора:

Маг восстаёт, а за спиной у него — поднимается род.

Сюжет прожигает насквозь.

Одно погружение — и ты уже не тот.

https://author.today/reader/285158