Шурик 1970

Глава 8. Гараж

Неужели квартирные воры? Да здесь и брать-то особо нечего. Возможно, дело не в вещах, а кому-то понадобились записи Шурика... про машину времени? Получается, что это не воры, а какие-то шпионы, не исключено даже, что агенты иностранных разведок...

Я взял линейку и измерил один самый четкий след. В длину, в ширину. В милицию звонить не собирался, но замеры на всякий случай записал.

И что делать дальше? Ни шпионы ЦРУ, ни сотрудники КГБ за меня обои не поклеят, решил я и принялся за работу.

С поставленной задачей справился за пару часов. Весь измазался в клее, но получилось все ровно. Я помылся, осмотрел деяния рук своих. С оклеенным обоями коридором квартира сразу приобрела более уютный и какой-то завершенный вид.

Я наскоро перекусил оставшейся со вчера люляшкой, запил кефиром, оделся. Обратил внимание, что в шкафу лежали почему-то только клетчатые рубашки.

Подойдя к столу и стараясь не затоптать чужие следы, снова выдвинул ящик. Достал сберкнижку. Хоть и именная, но без паспорта хрен что с нее выдадут. Однако оставлять ее в столе, куда заглядывают неизвестные граждане, как-то не хотелось. Под руку попались те самые странные ключи от гаража. Черт! Как же я забыл?! «Запор» в гараже. В докладе Шурика значилось, что он, то есть я, провел тестовые испытания на электромобиле, переделанном из горбатого «Запорожца». Надо думать — собственного. Не чужого же — кто же даст свой «Запорожец» для чужого опыта. Хотя в докладе Шурик похвалился, что на одной зарядке проехал вокруг Москвы. Надо думать — по МКАДу. И именно этот «Горбатый» фигурировал на фотографиях, сданных Дубу для пересъемки. Надо бы глянуть. И вообще посмотреть, что там за гараж. А Шурик, оказывается, почти буржуй. Гараж в Москве — это, согласитесь, капитал. Интересно, приобрел как-то или в наследство получил? А еще интереснее, где этот капитал мне теперь искать?

Я открыл записную книжку, выбрал страничку на букву З, нашел «Зина-работа-Татьяна И». Расшифровку эту Зина мне уже объяснила. Телефон был в театре у вахтерши, вахтершу звали Татьяна Ивановна. Если у нее хорошее настроение, то может к телефону позвать. Если плохое, скажет, что это телефон — только для служебного пользования. Так что без особой надобности лучше не звонить. Особо, если идет репетиция. Режиссер очень строг.

Я снял трубку, покрутил диск телефона, набирая номер. Ответил незнакомый женский голос.

— Татьяна Ивановна? — уточнил я. — Добрый день. Это Тимофеев. Будьте добры Зину, если можно.

Видимо, настроение у Татьяны Ивановны было хорошее, трубка звякнула о стол — пошла звать.

Зина ответила через минуту, совершенно запыхавшимся голосом. Кажется, к телефону она бежала.

— Шурик! Что случилось? — встревоженно спросила она.

— Да нет, ничего, — поспешил успокоить я. — Ты это… домой не заезжала сегодня?

— Нет, конечно! — еще больше встревожилась супруга. — Тимофеев, говори, что случилось?! У нас пожар?

— Нет. Мне в гараж надо. Вызывают срочно по оплате, — сказал я первое пришедшее на ум. — А я никак квитанции за свет по гаражу не найду. Ты не брала?

— Сдурел что ли? — рассердилась Зина. — У меня чуть сердце не остановилось, а он — квитанции. Я их и в глаза не видела.

— Слушай, а ты не помнишь, как наш гаражный кооператив называется и точный адрес? — решил я не тянуть резину и выяснить главное.

— Ну, Тимофеев, ты точно с дуба рухнул, как говорит твой Дуб. Или так сильно головой ударился? Ну я-то откуда помнить могу? Название — чего-то про животных, ехать далеко, от метро еще на автобусе. Кстати, поедешь, грибков с подвала не забудь прихватить баночку. Маслят. И огурчиков для новоселья. Только непременно в трехлитровой банке. Они у тебя в трехлитровой вкуснее получаются. Я вот Татьяну Ивановну обязательно угостить пообещала. Обои поклеил?

— Огурчиков привезу, — заверил я. — Обои поклеил.

— Ты бы с машиной чего решил, Тимофеев, — добавила Зина. — Лето скоро, зеленя уже пошли, а нам на природу выехать не на чем.

— Решу, — заверил я.

— Ага, хорошо, целую, — сказала Зина и отключилась.

Так, из разговора понятнее по части места нахождения гаража не стало. Только я — осел, как сразу не додумался глянуть в записной книжке на букву Г? Ага. Гаврилов, ГСЮТ, что за Гсют такая? «Гарантия-телевизор», Гараж — Степаныч. То, что нужно! Звоню.

Степаныч меня по голосу не узнал, но адрес и название гаражного кооператива охотно назвал. Кооператив «Фауна», где-то в районе МКАДа. И действительно, надо ехать сначала на метро, потом на автобусе. «Фауна»? Что-то знакомое…

Автобус был старенький, ехал плохо, скорости переключались со скрежетом. Видно, коробке скоро хана. Неожиданно в голове опять зазвучал тот самый мотивчик из «Кавказской пленницы». Я даже оглянулся, но никакого источника аудио не заметил. Пассажиры сидели, уткнувшись в книжки и газеты. Вот и нужная остановка. Нужно еще идти вдоль дороги из щебенки и длинной кирпичной стены. Автокооператив, действительно, назывался «Фауна» — много боксов с железными воротами в сплошной кирпичной стене. Рядом — высоковольтная линия с проводами на решетчатых мачтах.

При решетчатых же воротах на входе имелась будка, в ней за окошком находился уже упомянутый Степаныч — дядька, очень похожий на артиста Крючкова. Теперь оставалось выяснить номер своего гаража.

— Степаныч, — сказал я весело, заглядывая в окошко будки и звякая гаражными ключами. — Глянь, у меня по платам просрочек нет? На фамилию Тимофеев смотри.

Степаныч послушно раскрыл амбарную книгу, пальцами провел по столбику с фамилиями. Нашел мою.

— Нет, все загодя уплочено, — сообщил он, показывая мне нужную страницу.

Я рассмотрел заветную циферку напротив фамилии «Тимофеев». Гараж № 17. Запомним!

Несмотря на рабочий день, в гаражах было людно. Некоторые ворота были открыты, в них фигурировали спины и задницы автолюбителей, копавшихся в движках разнообразных авто. В некоторых гаражах, несмотря на ранее время, соображали на троих под нехитрую закуску из стеклянных банок. В одном гараже, кажется, назревала ссора. И голос какой-то знакомый:

— Нееет! Пятьдесят рублей за покраску капота и крыльев — это вы загнули, корыстный вы мой! Больше тридцадки я вам не дам. Ведь за тридцадку договаривались, беспамятный вы мой.

— Так мне пришлось распылитель новый покупать. Я новым распылителем красил, — возразил густой бас.

— Так это ваши проблемы! Я просил только покрасить, а уж как, и чем — меня не касается, неуступчивый вы мой…

Бокс № 17, железные вороты крашены масляной краской. По углам видна ржавчина. С замком пришлось повозиться. Особо с тем, длинным, «хитрым» ключом. Наконец, калитка открылась, я посветил предусмотрено прихваченным фонариком, нашел выключатель. Тусклая лампочка осветила гаражное пространство.

А ничего себе гаражик, хоть и тесноват. По стенам полочки с ключами и разным инструментом. Очень приличный набор. На задней стене прибит ковер, сильно побитый молью. Для утепления или просто девать некуда, а выбросить жалко?

Так, «Запор» имеется. Ярко-красного цвета, но капот и крыша почему-то черного. Капот открыт, а под ним стоят какие-то ящики. Вернее, не ящики, а батареи странного вида. Эти батареи подсоединены к самодельному зарядному устройству. Шкала показывала полную зарядку, контрольная лампочка тихонько подмигивала красным. Хорошо. А что у нас с двигателем? Я подошел к багажнику, открыл. Двигателя в машине нет. Двигатель полуразобранный лежал на верстаке. Поршни отдельно. Я взял один, рассмотрел. Если я чего-то понимаю в автомобилях, кольцам — хана. Да и самим поршням тоже. Надо менять. На месте двигателя под крышкой багажника тоже ящики — аккумуляторные батареи. Значит, у нас не гибрид, а чистый электрокар. Хм… Такое чудо и в семидесятом году — Шурик действительно гений.

Я закрыл капот, взялся за тряпку. Пылищи-то сколько! Протирая запор заметил, что крыша подозрительно толстовата. Что это к ней прилеплено? Ого, никак настоящая солнечная батарея? Причем, не привычная мне прямоугольная, а полностью повторяющая рельеф крыши. Потому-то с первого взгляда я ее и не заметил впотьмах. Выглядело, словно какой-то оригинал решил покрасить крышу красного «Запора» черной блестящей краской. Ай да Шурик, и где же он такое надыбал, неужели тоже сам сконструировал?

Я сел за руль. А ничего, просторно, и колени в грудь не упираются. Я обернулся, заднего сидения не было — судя по всему, Шурик его просто убрал, потому в салоне и стало просторно. Я осмотрел приборную панель. Датчики, спидометр, все на месте. И как, интересно, все это заводится? Ключ надо вставлять? Я вставил в скважину ключ со связки. Автомобиль никак не отреагировал. Нажал на педаль — тот же результат. Педали всего две, рычага переключения коробки скоростей не видно. На его месте только пластиковая коробка с узкой щелью. Переключатель? Видимо, вперед-назад, как на автоматической коробке. А чем переключать-то?

Я посветил фонариком в щель. Вроде какое-то отверстие с резьбой. Туда надо что-то ввинтить. Я снова рассмотрел связку с ключами. А вот эта штука случаем не подойдет? Я ведь сначала подумал, что это авторучка, только удивился, зачем резьба на конце. Только свинтив с ручки колпачок, я понял, что это такой удивительный предохранитель! То есть ручка, получается, и переключатель реверса и, одновременно, противоугонка. Хитро придумано, Шурику снова респект.

Я ввинтил «ручку» в отверстие, внутри панели что-то щелкнуло, приборы мигнули, стрелка зарядки батареи уверенно уперлась в 100%. Видимо, именно за этим датчиком придется следить особо. Я осторожно двинул вкрученную ручку вперед, легонько нажал на педаль газа и почувствовал, что машина резко дернулась вперед. Тут же нажал тормоз. Резвая какая! Чуть ворота не снесла! Я двинул ручку назад, то есть, включил «заднюю» и осторожно отъехал назад.

Итак, сделаем вывод. Авто, кажется, на ходу. Ездить может. Права у меня есть. Талончик без проколов. Интересно, на сколько хватит зарядки? В докладе Шурик писал, что круг по МКАДу сделал. Значит, до дома должно хватить. А там что-нибудь придумаем. Теперь — задание супруги.

Я быстро нашел люк в подвал, около него стоял большой ящик. Рассмотрел содержимое — какие-то агрегаты, электродвижки, мотки проводов. Не иначе, как Шурик на свалке чермета копался. В подвал вела крутая деревянная лестница, я спустился. Ого! А Шурик-то не только изобретатель, но и домовитый хозяин, оказывается! Никогда бы не подумал. Зина явно ведь не занималась заготовками, а их здесь было полно. На полках ровными рядками стояли соления-варения. Грибочки, огурчики-помидорчики. Я быстро нашел трехлитровые банки с огурцами и помидорами, а вот с грибками пришлось поломать голову. Маслята, они какие? Ну что вы хотите от москвича — жертвы урбанизации… Я в жизни этих грибов не собирал. Батя как-то взял на грибалку, ехали часа три, целый день бродили по какой-то роще, нихрена не нашли, только под дождь попали и вымокли. Так что в прошлой жизни были только шампиньоны. Вроде вот эти на маслят похожи — склизкие такие с виду.

Несколько банок на верхних полках были подписаны. К ним был приклеен тот же белый пластырь, поверх черным написано название. В основном — настойки. «Сливовая», «Терновая», «Смородиновая», сидр. Было даже «Вино из одуванчиков». На вид не очень симпатичное, в банке виднелась плесень. Бррр.

Я выбрал нужные банки, поднял их наверх. Для себя прибавил банку варенья, на которой было написано «Малина». И без того видно, что малина, лучше бы Шурик грибы подписал.

Аккуратно упаковав банки в хозяйственную сумку, найденную здесь же, я переложил их старыми газетами и журналами «Техника молодежи» и «Моделист-конструктор». Уже собрался уложить сумку в машину, когда услышал чьи-то голоса. Дверь скрипнула и в гараж вошла… как же ее фамилия. Актриса, маленькая такая, смешная. Если верить телеящику — ярая фрондерка… Ахеджакова, точно! Но молодая.

— Александр Сергеевич! — обрадовалась она, увидев меня. — Как здорово, что мы вас застали! Я звонила-звонила… На работе говорят, что вы в отпуске, а до жены вашей вообще не дозвониться! А без вас мы ничего решить не можем. Даже хотели общественную делегацию к вам домой посылать.

Во дела! Мною интересуется общественность? Я поправил очки, вытер руки ветошью.

— Чем могу быть полезен?

— Очень! Очень можете быть полезным! Вы вообще у нас самый полезный. Не то, что прочие мужики. Даже не знаю, как бы я без вас зиму прожила, — приговаривала она, увлекая меня к выходу. — Пойдете, пойдемте, сами ей скажете…

Я? Скажу? Кому? И что значит «зиму не прожила?» Ничего не понятно.

У гаража стояли трое. Один — Валентин Гафт. Его я сразу узнал, с ним была эта, которая в «Гараже» главная была, и эта… как же ее… в общем — жена Гуськова из фильма.

Я смотрел на них совершенно офигевший, особенно на Гафта. Артист этот мне очень нравился. Но тот отстраненно рассматривал облака, а женщины же сразу стали кричать и склонять меня на свою сторону. Речь шла о какой-то теплице и огурцах. Ахеджакова и жена Гуськова кричали, что нужно продолжать, а главная, которую называли «товарищ Аникеева», громко возражала, что самоуправство недопустимо. Гафт отмалчивался. И вот таким дружным коллективом мы двинулись в сторону ворот автокооператива, прошли через них, свернули налево и дошли до края сплошной кирпичной стены гаражей. Снова повернули налево, и я увидел теплотрассу и теплицу. То есть, теплица стояла прямо на теплотрассе. Длинная такая теплица с косой крышей, приделанной прямо к стене гаражей, со стеклом в деревянных рамах. И внутри ее что-то зеленело и краснело.

Тут женщины опять стали ругаться. Как я понял, Ахеджакова и жена Гуськова настаивали, что теплицу надо сберечь и расширять, а товарищ Аникеева возражала, что это — самоуправство, и что за это придется ответить. В том числе и мне.

Мне?

Оказалось, это я, то есть — Шурик все придумал. Когда строители сорвали сроки по прокладке и утеплению теплотрассы, потому что не завезли утеплитель, Шурик предложил не ждать милостей от промснаба, а поставить на теплотрассу теплицы. Таким образом, не только ее утеплить, и тем самым завершить строительство автокооператива, но и выращивать за счет исходящего от труб тепла полезные овощи и цветы даже зимой.

— Товарищ Аникеева, как вы не понимаете?! — горячилась Ахеджакова, которую Аникеева называла младший научный сотрудник Малаева. — Вы же идете наперекор общественному порыву. Вы вспомните наши субботники. Как мы все выходили трудиться в свои выходные дни, строили эти теплицы, таскали землю!

— Товарищ Малаева! Я не страдаю провалами в памяти и субботники помню, — нехорошо улыбнулась Аникеева. — Но на склад стройуправления завезли утеплитель, понимаете? И они готовы завершить строительство по заранее утвержденному плану и оплаченной смете.

— Ага! Три года не были готовы, а теперь вот стали! — вмешалась жена Гуськова. — То нам трубы голые в траншее бросили, а теперь у них руки чешутся их утеплить. Аккурат к лету. Ну очень вовремя! А с теплицами нашими что будет?

— Придется снести, — пожала плечами Аникеева. — По генеральному плану автокооператива здесь нет никаких теплиц, а проходит теплотрасса.

— Так ведь они есть! — покраснела лицом жена Гуськова. — Вы глаза-то разуйте, товарищ Аникеева. — Вот же они стоят. А в них огурчики, между прочим. Свеженькие, зелененькие. Те, которые вы и ваше семейство с удовольствием кушали. На новый год-то целый ящик огурчиков домой повезли.

— А вы этот ящик видели? — усмехнулась Аникеева.

— Видела! — выкрикнула жена Гуськова. — И цветы видела! Три ведра тюльпанов вам в машину грузили!

— Тюльпаны были доставлены в институт по просьбе профкома для первомайской демонстрации и партийного собрания, — быстро ответила Аникеева. — Заявка была оформлена в установленном порядке.

— Заявка кому? — ехидно спросила Ахеджакова. — Гаражному кооперативу? А откуда у гаража цветы? А свежие огурчики и редиска в нашей институтской столовке? Товарищ Сидорин, вот вы скажите, эти теплицы оформлены каким-то образом.

— Ну да. На основании решения собрания пайщиков. Как подсобное хозяйство, — ответил Гафт и похлопал рукой по папке. Видимо, именно там и содержались гаражные документы.

— Вот, товарищ Аникеева, сами слышали — подсобное хозяйство! А на девятое мая мы решили поздравить всех ветеранов войны, работавших в нашем институте, и подарить им и членам их семей букеты цветов с наших теплиц. Товарищ Якубов уже списки подготовил, а мы уже сообщили об этом в редакцию районной газеты. Они обещают подготовить праздничный фоторепортаж.

Аникеева вздохнула. Видимо, крыть было нечем. А сообщение о статье в районке оказалось важным аргументом:

— Да что вы на меня набросились? Я что, враг? Мне самой эти теплицы нравятся. Я на субботнике сама мозоли набила, вы же помните. Но пришло предписание со стройуправления. А это — государственное учреждение, у них план и инструкция. Им по плану положено теплотрассу утеплить и зарыть. Что мне им отвечать?

— Товарищ Сидорин, ну что вы молчите, как сыч? — дернула Гафта за рукав Ахеджакова. — Подскажите руководителю, что ей ответить внезапно проснувшемуся стройуправлению?

— Я думаю, вопрос можно решить, опасливая вы моя, — повернулся Сидорин к Аникеевой. — Указать, что теплотрассу мы утеплили своими силами и средствами по причине невыполнения стройуправлением сроков и объемов работ, означенных в договоре. И даже выставить им счет по неустойке.

— Но они могут сказать, что мы используем тепло и воду не по назначению, — вздохнула Аникеева.

— Но ведь не сказали еще. И за потребляемые тепло, свет и воду кооператив платит в установленном порядке. А установленная товарищем Тимофеевым автоматическая система полива и освещения позволяет нам существенно экономить финансовые средства.

— Ну не знаю, не знаю, — пожала плечами Аникеева и кивнула головой вверх. — Посмотрим, что скажут там…

И не понятно, кого она имеет ввиду, руководство института или господа Бога?

А Ахеджакова повернулась, наконец, ко мне:

— Товарищ Тимофеев, вы — наш светоч! Без вас бы ничего не получилось. Выручайте опять.

— В каком смысле? — не понял я.

— Да в таком! Стекла бьют! Колотят почем зря! И ладно бы — мальчишки. А то ведь взрослые — здоровые мужики. Во недавно поймали одного, сдали в милицию. Здоровый лоб — пьянющий. Его сержант спрашивает, мол, зачем ты кирпичом в стекло кинул. А он: «А чо она стоит»? Ну как вам? А сторож Степаныч у нас один, старенький. Пока он позвонит, пока милиция приедет… Вот, посмотрите сами.

Мы прошли метров тридцать — действительно, стекло в одной из рам было разбито и торчало опасными осколками.

— Ну а я-то чем могу помочь? — спросил я.

— Ну вы же сами рассказывали про новые материалы. Ну это, нет, не пленка, а твердое, которое свет пропускает и это… как же его… поли… не помню. Как стекло прозрачный, а легкий и не бьется.

Я понял, что специалистка по змеям говорит про поликарбонат, и пообещал подумать. Хотя до его изобретения еще лет тридцать, а Шурик, получается, снова сильно опередил время…

Мы уже развернулись, чтобы вернуться гаражи, и тут меня словно током ударило. Я увидел его! Недалеко от теплиц, на обочине, припрятанный в придорожных кустах стоял необычный автомобиль. Я его сразу узнал. Красный двухдверный кабриолет «Адлер» 1934-го года.

Именно такой автомобиль преследовали на бочке с колесиками Шурик и водитель полуторки-санитарки в «Кавказской пленнице»!