Шурик 1970

Глава 15. Юные техники

Зине на репетицию было к двенадцати, так что будить ее не стал. Сварил себе кофе, выпил, пошел на балкон. Гусь увидела меня, зашипел. Мне было не до реверансов, и я просто накинул ему на голову старое полотенце. Посмотрел на часы, сожалея, что по понятным причинам на новую работу мне придется добираться на своих двоих. Заторопился.

С корзиной я добрался до овощного павильона, как раз к открытию. Попросил приютить животное за ради бога. Пошутил, что поменял машину на гуся — «махнул, не глядя». Настя с Оксанкой увидели птицу и сразу умилились.

— Конечно присмостротрим, — пообещала Оксанка, берясь за корзинку. — У мамки в деревне целое стадо гусей было. Пусть на складе с картошкой пока посидит. Мы ему щас овса насыплем.

— Так у тебя не гусь, — сказала Олеся, вернувшись из склада.

— А кто?

— Девушка у тебя, гусыня, — сказала Олеся и продемонстрировала мне большое яйцо.

Назначенный завод мне пришлось еще поискать. Он располагался на юго-западе Москвы, на Волгоградском проспекте. Как мне сказали в профкоме, недалеко от метро «Текстильщики». Я поднялся со станции, вышел наружу, осмотрелся. Завода не увидел. Самое интересное, что и никто из прохожих про АЗЛК ничего не слышал, а Волгоградский проспект — он большой. И куда идти? Только один бойкий старичок в шляпе охотно пояснил, что АЗЛК — это бывший МЗМА.

— Московский завод малолитражных автомобилей. Слышали про такое, молодой человек? В АЗЛК переименован совсем недавно, но газеты читать надо. Здесь у нас на Текстильщиках под завод выделены солидные площади для нового советского автогиганта. Пока идет строительство и сборка, а в следующем году в пятилетнем плане запланировано открытие на полную мощность. Идти вам следует до Шоссейной улицы, перейти ее, а там увидите.

Я послушался, двинулся в указанном направлении и в скором времени уже увидел многоэтажку с огромными буквами «МОСКВИЧ» на крыше. Ориентир заметный, в скором времени я добрался до проходной автозавода. Но на сам завод меня не пустили, долго проверяли документы, куда-то звонили. После получасового ожидания на проходной из двери, помеченной «Служебный вход», вышла загорелая девушка с комсомольским значком на белой блузке, радостно мне улыбнулась, протянула руку, назвалась комсоргом Сидоровой.

— Как я рада, что вас к нам прислали! — сходу заявила Сидорова, ведя меня с проходной вдоль заводской стены. — Столько работы, столько работы! Завод новый, коллектив дружный, молодежный, планов — громадье, а вот до детей руки не доходят.

— А разве для детей руки нужны? — попытался пошутить я, но Сидорова, кажется, чувства юмора была лишена совершенно.

— Не хватает рабочих рук, совсем не хватает! Мы уж и иногородних приглашаем, и общежитие новое построили, а с кадрами — недобор. А по утвержденным планам открытие в следующем году. И срывать планы пятилетки никак нельзя! Представьте, Александр Сергеевич, запускаем завод, внедряем новую модель автомобиля! «Москвич — 412», видели уже? Такое чудо! Не хуже хваленого «Форда»! Весь советский народ ждет доступного народного автомобиля. В братские республики даже отправляем и на остров Свободы! А рабочих не хватает. Сейчас конвейер налаживаем, в следующем году запускаем! На сборке конвейера почти сплошь молодежь — комсомольцы! Работаем без выходных! Оправдываем высокое звание, присвоенное заводу! Ребята вкалывают по две смены. Некоторые и на третью в ночь выходят — на кооперативные квартиры зарабатывают. А дети до и после школы оказываются предоставлены сами себе. Вон недавно на старой площадке новый «Москвич» угнали покататься. Хорошо, что далеко не уехали — догнали. А дети-то хорошие. С ними заниматься нужно! Летом проще, летом пионерлагеря. Мы за счет профкома сразу на три смены путевки даем. Но пока школа…

Я шел, слушал ее и совершенно не понимал, при чем здесь дети? Я же — инженер! И куда мы идем? Но вставить даже слово в ее монолог было совершенно невозможно.

Сидорова привела меня к мрачному двухэтажному зданию с бетонным забором, провела через калитку в железных воротах, провела по длинному коридору, попросила подождать и исчезла за дверью с табличкой «Администрация».

Официально это называлось «Станция юных техников при профкомке завода АЗЛК». Табличка была новая, здание красного кирпича — старое. Сидорова скоро вернулась с хмурым дядькой в синем халате с штангенциркулем в нагрудном кармане. Тот снова провел нас по скрипучим полам пустых коридоров на второй этаж, долго звенел ключами, открывая дверь с табличкой «Кружок юных техников». Два ключа на одном колечке снял со связки и вручил мне.

— Будете уходить, занесете мне. Не будет меня в кабинете, завтра занесете. В общем, занесете.

И отбыл.

Мы с Сидоровой вошли в помещение. Почему-то мне казалось, что кружок юных техников — это что-то вроде лаборатории в научном институте. Тут было немножко другое. Да что там немножко — все было другое! В центре несколько школьных столов со стульями в два ряда, перед ними школьная доска с нарисованным мелом здоровенным мужским достоинством. Над доской и рядом с ней на стенах — множество плакатов по технике безопасности. На исполненных гуашью плакатах дети — девочки в коротких платьицах и мальчики в коротких штанишках получали различные промышленные травмы, включая электрические. Текстом объяснялось, что делать этого не следует.

Особо меня напугал плакат, где маленький мальчик лез в трансформаторную будку и обугливался до состояния скелета. Бррр!

Вдоль пыльных окон стояли верстаки с тисками, точильный диск с электроприводом, небольшой токарный и фрезерный станки в стружках и масле. Да, негусто. Но как-то обнадежила сварочная маска с пучком новеньких электродов и отдельный электрощит в углу. Сварка — уже что-то. Рядом на полу стояли в рядок три автомобильных аккумулятора. Через их ручки была протянута железная цепь с амбарным замком, прицепленная к батарее отопления. Ага, это чтобы не уперли? Тоже дефицит?

На стенах меж окон висели полки с инструментом: ключи, щипцы, плоскогубцы, напильники и т. д.

У противоположной стены помещения были стеллажи с полками. На них в художественном беспорядке были расставлены модели корабликов и самолетиков, космических ракет, игрушечные автомобильчики, кажется, на батарейках. Под полками большие ящики с крышками. Я приоткрыл одну, заглянул. Какие-то сваленные в кучу бэушные механизмы. Кажется, генераторы и стартеры. А еще электромоторчики, пучки и связки проводов. Моторчики — уже что-то.

В углу также стоял жестяной робот без головы. Голова со вскрытой черепной коробкой лежала отдельно. Я заглянул, вместо мозгов — пустота.

— Он, кажется, ходил, — сказала Сидорова неуверенно, указывая на робота. Тут она увидела елдак на доске, заалелась щеками и решительно стерла фаллическое изображение тряпкой.

— В общем, разберетесь, Александр Сергеевич. Ребята у нас хорошие, бойкие… талантливые Успехов вам!

— А где они… ребята? — спросил я, уже понимая, что мне придется вести кружок «Умелые руки». Иди что-то типа этого.

— Да вон, на дворе, играют, — кивнула в сторону окна Сидорова.

— А чего не на уроках?

— Вторая смена. Школы перегружены, здесь вторая и третья. Первая — малыши, к обеду будут, — она посмотрела на часики на запястье и заторопилась.

— Удачи вам, Александр! За посещаемостью следите! Контингент у нас особенный, так что, если что — сразу сигнал в профком. У нас с этим строго! Вот журнал посещений. А батарейки в столе, под замком. С ними экономнее, у нас на это лимит.

Я остался в кабинете один, переваривая произошедшее. Видно, на сам завод меня решили не пускать. Ну и ладно. Я применил на стол второй ключик со связки. Действительно, новые батарейки. Не привычные мне пальчиковые, а толстые такие. Два десятка круглых черно-желтых цилиндров толщиной с сардельку, и десяток квадратных — «Корона». И чего это они под замком? Ах, ну да, я в СССР, а батарейки — тоже дефицит. Когда ж я привыкну? Вместе с батарейками лежала коробка с набором ключей фирмы «Бош». Тоже импорт, тоже дефицит.

Я уложил все обратно, закрыл стол, полистал журнал. Всего в кружке двенадцать человек, из них — две девочки. Посмотрел, чем детишки занимались в последний месяц. Темы были прописаны ровным, скучным женским почерком. Весь месяц теоретические занятия — изучение правил техники безопасности. Практические занятия — уборка двора. Да, не очень весело.

Я посмотрел в окно на двор, где, по словам Сидоровой, «обретался контингент». Я думал, что ребята будут гонять в футбол. Мы, к примеру, в школе только в футбол и гоняли, как только из классов вырывались. Но тут было что-то другое.

Представляете себе детский педальный автомобиль? Ну да, этакое жестяное чудовище с педалями и рулем. И даже с фарами, которые светились от батареек. Так вот, именно в таком автомобиле сидел мелкий, белобрысый, лопоухий пацан. Как он туда поместился — понятия не имею. Ноги пацана в машину не влезли, коленки торчали наружу на уровне оттопыренных ушей. Его окружала толпа парней постарше. Видно, заводилой у них был рыжий крепыш, который напялил на голову лопоухому мотоциклетный шлем с треснутым стеклом. Пацаны по команде рыжего с веселым гомоном разом навалились на заднюю часть жестяного авто и стали его разгонять. Чего это они задумали? И тут я понял их замысел. Пацаны устраивали краш-тест! Они разгоняли авто, а белобрысый рулил прямо в стену дощатого сарая у бетонной ограды.

Я понял, что сейчас случится страшное. Не успев вступить в должность руководителя кружка, я потеряю одного из его членов. И хорошо еще, если обойдется травмами средней тяжести.

И я бегом помчался на улицу.

Уффф, слава богу! Оказалось, лопоухий рулил не в стену сарая, а в другую стену, построенную из картонных коробок, в обилии сваленных у крыльца. Видно, пацаны ее сами и построили. Так что обошлось без особого членовредительства. Самого столкновения авто со стеной я не видел. Когда я прибежал, стена уже рухнула, лопоухий уже скинул с себя мятые коробки из-под бананов, снял шлем с головы и со счастливой улыбкой на мордашке поднял вверх большой палец правой руки. Пацаны тут же откатили авто чуть назад, помогли ему выбраться и тут же начали возводить новую стену. И громко спорить, кто поедет в стену следующим.

— Так! Никто никуда не поедет! — сказал я строгим голосом, сразу решив с вольницей покончить.

Семь пар глаз уставились на меня.

— А вы кто? — спросил рыжий.

— Я — новый руководитель кружка Тимофеев Александр Сергеевич.

— Как Пушкин, — хмыкнул рыжий. — А вы знаете, что Пушкина из пистолета убили, за то, что он…

— Знаю! — перебил я рыжего, стараясь не допустить глумления над именем великого русского поэта. — А еще я знаю, что по расписанию у вас сейчас теоретические занятия, а не краш-тесты на дворе. Поэтому оставьте в покое это чудо автопрома и марш в класс!

— У нас не класс, у нас мастерские, — поправил белобрысый потирая коленку, на которой все-таки алела свежая ссадина.

— Тогда марш в мастерскую!

Я повернулся и направился к зданию. Недоросли гурьбой двинулись за мной, переговариваясь. Кое-что я разобрал: «Чудо автопрома — гы-гы». «Молодой какой, а в очках». «Тоже мне — Александр Сергеич. Не дорос еще до Сергеича. Шурик!». «Опять про технику безопасности писать будем. В школе пиши, здесь пиши, надоело». «Этот хоть краш-тест знает, не то что Надь Васильна».

Ага, родаки пацанвы, видимо, тоже с завода. И в автомобильной теме детишки шарят. Что ж, постараюсь их не разочаровывать.

Ребята расселись за столы и теперь выжидательно смотрели на меня.

— Техника безопасности — это очень важно, — начал я.

В ответ раздался вдох разочарования. Некоторые придвинули к себе тетрадки (тетрадь общая, 96 страниц, 48 копеек), достали ручки.

— Но как я понял, весь последний месяц вы ее только и изучали, — продолжил я.

— Да, точно, задолбались уже, надоело, — подтвердил мои предположения нестройный гул.

— Обещали машины, а вместо этого метлу в руки и двор подметать, — выразил общее возмущение рыжий.

— Ладно, разберемся, — пообещал я. — Для начала познакомимся. Вам я уже представился, очередь за вами. Устроим перекличку.

Я зачитывал фамилии. Ребята отзывались громким «я». Рыжий оказался Славой Козловым, мелкий лопоухий — Борисом Богатыревым.

— Где остальные? — спросил я, ставя напротив фамилий не явившихся ребят «н», как в школе.

— Шерочку и Машерочку на завод забрали клумбы высаживать, — сообщил Богатырев.

Ага, понятно, они так девчонок называют. Шерочка — это, надо понимать, Шарова Марина, Машерочка — Машутина Ирина. Я реабилитировал девчонок в журнале, густо закрасив «н» красной пастой.

— А еще трое? — посмотрел я в журнал.

— Иванов к олимпиаде по физике готовится. А Сомов и Бабич в спортивную секцию перевелись. Сказали, что здесь— скукота, — объяснил тот же лопоухий. — А здесь реально скукота.

— Хорошо, разберемся, — закрыл я журнал. — Теперь про скукоту. Я вот посмотрел, чем вы тут на дворе занимаетесь. Радует, что действуете дружной командой, хотя краш-тесты — это все-таки перебор. У кого-то отец работает на заводе на испытательном стенде?

Богатырев гордо поднял руку:

— У меня батя — испытатель! На стенд водил. Там нового «Москвича» со всего разгона в бетонную стену ба-бах! Круто!

— Отлично! Но прежде чем машину испытывать, ее надо сделать, верно?

Богатырев кивнул.

— Чем предлагаю заняться я? Я предлагаю сделать машины и устроить автогонки.

— Ух ты! — дружный гул одобрения.

— А на чем будем гоняться? — азартно спросил рыжий.

— А вот что сами сделаем, на том и будем.

Теперь уже вздох разочарования.

— Да ладно, чего мы сделать-то сможем? — уныло протянул рыжий, взглянув на шкаф с поделками. — Где мы движки-то возьмем? Отец говорит, что для нового «Москвича» двигателей не хватает, а кто ж нам даст? А на картинг не пробьешься, там все по блату.

— Ну да, двигатель внутреннего сгорания — штука сложная, — согласился я. — Но мы пойдем другим путем. Начнем с простейшего электродвигателя.

— Уууу, — протянул рыжий, — это троллейбус получится.

— А хоть бы и троллейбус, — подмигнул я и достал из заветного ящика стола батарейки. — Для начала соберем по маленькому электродвигателю сами. Козлов, я видел вон там, под полками моток медной проволоки. Тащи ее сюда. Богатырев, там, на фрезерном станке магнитики, кажется, прилеплены, тоже пригодятся. Раздай по штуке на каждый стол и мне один. Изолента есть у кого? Отлично!

Я надел висевший на вешалке синий халат. За пять минут я с помощью перочинного ножа, толстого гвоздя и изоленты собрал примитивный электродвигатель из батарейки, магнита и медной проволоки.* И он заработал!

— Ух ты! — дружно выдохнули ребята, когда я прилепил к батарейке магнитик, и моток медной проволоки закрутился «сам собой».

Через полчаса микродвижки крутились уже у всех. Причем, моей помощи почти не понадобилось, ребята все схватывали на лету.

— Ну что? Принцип вам понятен? — спросил я, вытащил из ящика промасленную деталь и предложил. — А теперь посмотрим, как устроено это. Кто знает, что это такое?

Рыжий Козлов немедленно поднял руку:

— Я знаю. Стартер от «Москвича». Батя свой уже раза три снимал-разбирал. Хрень, говорит. Щетки летят, и обмотка горит, и проводка на корпус замыкает! Щас только с толкача заводится. Этот тоже не работает, Трофимыч пробовал.

Трофимыч? Тот самый дядька со штангенциркулем?

— Отлично! Вот и посмотрим, где тут щетки, и для чего они здесь! И чем похож этот электродвигатель на тот, который мы только что вместе собрали, — сказал я, доставая из стола гаечные ключи и берясь за отвертку. — А также выясним, почему он не работает.

Время пролетело незаметно. Я даже сам не думал, что объяснение устройства обычного стартера может быть таким увлекательным. Ребята собрались вокруг моего стола и задавали путные вопросы. И даже давали советы. Кстати, данный стартер оказался вполне рабочим, нужно было просто заменить щетки и заклинивший бендикс. Таковые нашлись в другом стартере, от которого явно воняло горелым. Видно, погорела обмотка. С него же я взял и бендикс, он был почти новый.

— Ну что, пробуем? — предложил я, присоединяя собранный стартер толстой изолированной проволокой к одному из прикованных к батарее аккумуляторов.

— Пробуем! — единодушно решил «контингент».

Я коснулся проводом клеммы, и стартер ожил. Блестящая шестеренка с жужжанием завертелась.

— Урррра! — заорали пацаны восторженно.

— Что видим? Принцип тот же, — сказал я. — Подается напряжение, создается магнитное поле, ротор крутится и заводит двигатель. Но может работать и самостоятельно. Верно?

Мне поверили на слово.

— Вот, держи, — вручил я стартер Козлову. — Отдашь бате, скажешь, что сам починил. Но сломанный завтра принесешь сюда, посмотрим, что с ним, понял?

Козлов принял ценную деталь и только кивнул. Кажется, от счастья он лишился дара речи.

— А теперь задание на дом, — сказал я, глянув на часы. — К завтрашнему дню нарисуете машины для гонок, какие хотите, любой формы. Потом определимся с колесной базой, чтобы у всех была одинаковая. Ну и начнем делать машины сами! А теперь марш обедать и в школу!

Ребята разошлись, я проводил их до крыльца, где увидел дюжину малышей. Совсем малявок — первый-четвертый класс с толстой теткой-воспиталкой, назвавшейся Раисой Михайловной. С этими было проще. Детишки лепили из пластилина и собирали конструктор. Когда начинали шалить, тетка, сидевшая за задним столом, отрывалась от книги Мопассана и рявкала. Или била указкой по столу. И сразу наступала гробовая тишина.

В восемнадцать ноль-ноль за малышней прибыл автобус, Раиса Михайловна тепло со мной попрощалась и деток увезла.

Я собрал заляпанные пластилином клеенки со столов и пошел искать Трофимыча, чтобы отдать ключ. Мастера на месте не оказалось. Ключ от мастерской я забрал с собой и вышел за ворота, где был сметен толпой.

Толпа валила с завода к метро. В основном — молодые ребята и девчата. И я против своей воли был этим потоком увлечен. Меня перенесло через дорогу, донесло до метро, буквально снесло к турникету, куда я закинул пятак, вытолкнуло на эскалатор, внизу снова подхватило и понесло к вагонам. Хорошо хоть в нужном направлении.

Я протиснулся в хвостовую часть, где меня дружески прижало к стеклу, и вдруг увидел… Нет, сначала я услышал ту самую мелодию из «Пленницы», а потом увидел… Юрия Никулина. Вернее — я увидел Балбеса.