Сердце отваги измеряется численностью. Книга 3

Глава 24 Во сне и наяву

«Мёртвые не умеют говорить, они только слушают. И лишь потому кажутся самыми мудрыми. Но в их молчании урок: если хочешь что-то кому-то поведать — останься в живых».

Нортес, первый помощник Грейхорна «Истинного».

1138 год от сотворения мира, остров Миизар

Вета хихикала — по-девичьи негромко, почти застенчиво. Её пальцы скользнули по моей груди, потом выше — к шее, подбородку, щеке. Она смотрела на меня снизу вверх, в её серых глазах плескалась теплота и любовь. Я потянулся ближе и запечатлел на сладких устах мягкий поцелуй.

Рядом, положив голову мне на бедро, лежала Зана. Её губы были приоткрыты, дыхание звучало тяжело, но будто бы лениво. Периодически вырывались стоны. Правая рука девушки играла у неё между ног, левая — обхватила меня. Девушка прижималась словно ластящаяся кошка, щекоча меня дыханием и волосами.

— Это лишнее… — в какой-то миг Зана зацепила мои рейтузы, стягивая их.

Вета уже успела лишиться рубашки. Её упругая грудь упиралась мне в плечо. Пахло пóтом, травами, чем-то сладким и пряным, чуть прелым.

— Сейчас приду, — шепнула Вета, снова поцеловав меня и исчезнув в глубине дома. Ни звука её шагов, ни скрипа дверей — будто бы растворилась в темноте.

Я приподнялся на локтях, отчего-то заинтересовавшись обстановкой, но она осталась прежней — матрас на полу, плотно закрытые ставни, сгущающийся полумрак, тусклые тени на стенах, развешанные травы, теряющиеся в липкой тьме, где будто бы что-то шевельнулось. На краткий миг. Едва заметно.

Моргнув, я прищурился и наклонил голову.

Странно… и сердце застучало быстрее.

Зана всё ещё лежала на мне, но как-то иначе. Стала тяжелее. Холоднее. И неподвижнее.

Что-то было не так. Дыхание… где её дыхание⁈ Я больше не чувствовал тепла её тела, того живого тепла, что согревало меня минуту назад. Сердце тревожно забилось, предчувствуя что-то ужасное.

Я коснулся её плеча. Кожа… не была кожей. Под пальцами что-то хрустнуло. Словно я надавил на старый пергамент или высохший лист. Холод поднялся от этого прикосновения по руке, добрался до костей, заполз в грудь ледяными пальцами.

Плоть казалась будто восковой. Я резко перевернул Зану, осознав, что на мне лежит истекающий кровью хладный труп. В животе девушки была сквозная дыра, из которой текла чёрная, будто смола, кровь. Лицо было её и не её. Глаза запали. Щёки обвисли. Волосы словно пропитались гарью.

Реальность треснула, будто гнилое яблоко, обнажившее червоточину внутри себя.

Это не могла быть Зана. Не могла! Ещё секунду назад она была живой, тёплой, любящей… Как? Как это возможно⁈

Разум отказывался принимать очевидное, цепляясь за логику, которой здесь не было места.

На груди девушки были вырезаны буквы. Кровь мешала прочесть, но я всё равно сумел разобрать почти всю фразу: «Вета… никто… не возвращается…»

Приятный запах трав стал сильнее, тяжелее, как будто под ним скрывалось нечто гнилое.

Подскочив, я осознал, что половина моего тела покрыта холодной кровью Заны. Воздух густел от запаха разложения, сладковатого и тошнотворного, въедающегося в горло, забивающего ноздри и вызывающего рвотные позывы. Сердце колотилось так яростно, что казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку изнутри, а каждый удар отдавался болью в висках.

Шорох под кроватью заставил меня вздрогнуть, опуститься и заглянуть туда.

Что-то двигалось. Скреблось. Кошка? Нет… нет…

— З… Загрейн… — послышался тихий, как писк, шёпот, — Загрейн…

Дэля. Маленькая. Заплаканная. Такая, какой я её и помнил. Или нет? Кожа бледная, почти прозрачная. Под ней проступали синие прожилки, словно трещины в фарфоре. Руки обхватили коленки; полные слёз глаза — как два провала в космос — отражали глубокую, не по-детски тяжкую печаль.

— Они идут, Загрейн, — столь же тихо сказала она. — Идут сюда…

Я отпрянул. Дверь комнаты хлопнула.

Двое мужчин: широкоплечий крепыш и худощавый горбонос. Они. Охранники грандов. Те, кто убил родителей. Те, кто похитил Дэлю!

Лица, которые я запомнил на всю жизнь, теперь искажались оскалами и презрительными ухмылками. Зубы казались заострёнными, вытянутыми, в глазах горел сверхъестественный голод, как у каннибалов Грайдии.

Аура охватила меня. Воздух словно завибрировал силой. Мы одновременно рванули друг на друга. Удары посыпались как град. Быстрее! Ещё быстрее!

Пропущенный удар в плечо, неудачный блок, хруст ребра, перелом запястья, выбитый зуб, раздробленный палец на ноге… Я проигрывал.

Паника подступила к горлу. Я был сильнее! Должен был быть сильнее! Годы тренировок, овладения Аурой, освоение сверхсилы Запретного Плода — всё впустую? Неужели я так ничему и не научился? Неужели я снова тот беспомощный мальчишка, который не смог защитить ни себя, ни семью⁈

В следующий миг я обратился в рой, наполнив пространство потоком жалящих, жужжащих и смертельно опасных насекомых.

И вновь, как всегда и бывало, потолок пробил новый человек. Мужчина с бородой клинышком и короткими усами. Прямо в полёте он махнул ногой, породив воздушный серп, разрывающий рой на части. Треть всех насекомых моментально обратились размазанными ошмётками!

Аура! Нужно больше Ауры!

Я направил потоки сил, которые буквально переполнили рой, делая каждую мошку неубиваемой машиной смерти. Временно, конечно, но мне бы только пару минут выгадать!..

Один против троих. Каковы шансы?

Немалые! Нужно только постараться! Ещё!..

Но мухи умирали. Удары, полные силы, уничтожали мой рой постепенно, но неумолимо. Удар, ещё один. Ещё…

Я создавал новых насекомых, обращался человеком, частично трансформировал тело, нанося удары из слепых зон, которые скрывал Аурой Наблюдения.

Ничего не помогало.

По лицу текла кровь. Каждый вдох оборачивался жжением в лёгких. Я рвал глотку от крика, на что враг отвечал устрашающей тишиной. Вот горбоносый рубанул ребром ладони, попадая воздушным разрезом мне по ключице.

— А-а-а! — не выдержав боли, заорал я. Тело будто обожгли расплавленным свинцом.

— Не трогайте!.. — прозвучал чей-то смутно знакомый женский голос. Мать?

Мой ответный удар оказался смазанным, ничтожным. Холодные глаза врагов издевательски сощурились. Их нельзя было даже задеть такой мелочью.

Ничтожно… Мои силы ничтожны…

Не прошло и минуты, как я упал на колени, не чувствуя в себе сил, даже чтобы встать.

Поражение. Полное, абсолютное поражение. Точно такое же, как тогда, девять лет назад. Ничего не изменилось. Я всё такой же слабый, всё такой же бесполезный. Все эти годы, вся боль, все усилия — зря.

Троица отступила в тень, оставив меня, избитого и окровавленного. А рядом лежали тела: Вета с перерезанной до самого хребта глоткой; выпотрошенная Зана, из живота которой медленно, словно змеи, выползали сизые кишки, и Дэля, лишённая рук и ног, истекающая чёрной кровью, в которой, лапками вверх, плавали трупики мух.

— Т-т… — пыталась она что-то сказать. — Т-ты же… должен был… защитить нас… — прошептала она, и в этих словах был не упрёк, а ужасающее разочарование. — Ты обещал… помнишь? Обещал, что станешь сильным… что больше никого не потеряешь… Лжец…

Её голос рассыпался на десятки шепотков, будто не только она, а все, кого я подвёл, говорили со мной из тьмы.

— Ты мог спасти нас, — отчётливой обидой прозвучала мать.

— Ты должен был умереть вместо нас, — яростным убеждением прозвучал отец.

Их слова впивались в кожу как иглы.

Я вздрогнул, посмотрев на дрожащие руки.

— Ты так слаб… — Дэля хрипела, будто это ей перерезали горло, а не Вете. — Мы все умерли… потому что поверили в тебя… потому что надеялись… А ты снова подвёл нас… как тогда…

Сердце билось как ненормальное. Скорость всё росла и росла. Я не сдержал рыка, полного гнева и злобы.

И открыл глаза.

Несколько секунд я не понимал, где нахожусь. Комната казалась чужой, незнакомой. Руки всё ещё дрожали, в ноздрях стоял запах крови — такой реальный, что я невольно потрогал лицо, проверяя, не ранен ли.

Портьеры скрывали окна, но солнечный свет всё равно пробивался, демонстрируя, что время едва-едва приближалось к обеду. Бессмысленно пялясь на них, я пытался осознать, где нахожусь и что вообще происходит.

— Кошмар, — выдохнул я, утирая мокрые от пота волосы. Всё тело было покрыто испариной. Простыня липла к коже, меня будто вывернули наизнанку, оставив только пульсирующую боль и липкий страх. Я чувствовал себя отвратительно и разбито.

Сердце продолжало стучать…

«Ты обещал…» — эхом в голове отозвался тихий, надломленный голос Дэли.

Зарычав, я обхватил руками голову.

— Не хватало ещё с ума сойти, как Реб, — зло буркнул я.

Мотнув головой, я поднялся с кровати, ощутив, как пол едва не ушёл из-под ног. Сука… давно кошмары не были такими яркими, такими болезненно реальными. Словно прошлое не хотело оставаться прошлым. Раньше как-то… легче было, что ли? Привычнее.

Вздохнув, сел прямо на пол и лишь сейчас осознал, что проснулся совсем не случайно.

Что-то разбудило меня. Звук? Присутствие? Или просто тело больше не выдерживало пытки сознания? Я прислушался к тишине дома, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Кошмар закончился, но ощущение опасности осталось.

Мухи! Информация хлынула в уставший мозг, словно кто-то сорвал тугую повязку с глаз. Картина событий, которые происходили на первом этаже, за некогда запертыми дверьми, стала доступной и очевидной. Аура Наблюдения лишь подтвердила произошедшее.

— Сукин сын! — подскочил я. — Грёбаный безмозглый ублюдок!

Успев лишь схватить штаны, на ходу надевая их на покрытое испариной тело, я рванул вниз. Телепортироваться смысла не было, всё происходило слишком… близко. Даже странно, что я не проснулся от криков. Хотя, может, именно их мой разум интегрировал в кошмар, наложив на чужие образы?

Кто бы знал… И почему я не читал разных именитых психологов в прошлом мире? Авось сейчас бы сам себя проанализировал…

Аура помогла добраться до первого этажа менее чем за дюжину секунд.

— Ребис! — крикнул я на бегу. — Остановись!

Одновременно наблюдая мухами и Аурой, я видел бойню. Резню. Если бы не постоянные кошмары, кровавые личные битвы и наблюдение за каннибалами Грайдии, сцена могла бы вызвать тошноту.

Вот она — распахнутая дверь, ведущая в узкую комнатушку, набитую семьёй Роймов, их стражей и слугами. Ранее набитую…

Ныне все были мертвы. Страшные рубленые раны усеивали их тела, будто кто-то привязал лезвия к огромной юле, которую запустил внутрь помещения. Чудовищный промышленный вентилятор, лопасти которого не оставили этим людям и шанса…

— С… спа… си… их… — прохрипел дворецкий, верхняя часть тела которого лежала поперёк дверного проёма.

Я моргнул: на миг мне показалось, что вместо него я вижу Дэлю. Но лишь на миг.

Перешагнув истекающий кровью обрубок человека, я оказался в тёмной тесной каморке. На меня обернулся Ребис, держащий тяжёлый меч на плече. Его кончик подрагивал, передавая настроение владельца.

Будь я спокойнее, то назвал бы его неустойчивым.

— Брат, — криво улыбнулся он, вскинув руки, словно для дружеских объятий. Покрытые кровью монеты на его теле гулко зазвенели. Сапог его наступил на чьё-то запястье — послышался сухой хруст кости.

Уже своими глазами я оглядел только что случившуюся казнь. Ребис не пощадил никого. Ни слуг, чья вина была лишь в служении, ни самого мэра, которого ещё можно было использовать, ни даже его малолетнюю дочь, за посягательство на честь которой я только вчера наказал Жаруба.

— Зачем? — тихо, не повышая тона, спросил я. В этот вопрос вплелось сразу несколько подтекстов.

Ребис играючи крутанул клинком. Микроскопические капли крови, усыпавшие его лезвие словно роса, разлетелись по помещению. Впрочем, оно не нуждалось в подобном. Кровь и так заливала всё. Казалось, что Реб специально рубил бедолаг таким образом, чтобы окрасить максимум доступного пространства.

Кто-то даже пытался сопротивляться… Стражник с отрубленными руками — наверняка. Видимо, пытался прикрываться ими. А вот здесь Исмария, жена Галварда, спиной закрыла своего сына. Судя по виду, пронзили сразу обоих, а потом методично дорубили на части.

Голову Терна, сына мэра, кажется, ещё и раздавили под конец, используя Ауру.

— Так было надо, — лицо Ребиса оставалось спокойным, почти безмятежным. Лишь в глазах пульсировало что-то, что я не мог опознать. А ещё под кровью и монетами кое-где была заметна покрасневшая воспалившаяся кожа.

— Кому? — голос стал ниже, злее. — Ройма ещё можно было использовать. Источник информации, правитель-марионетка, прикрытие, на худой-то конец! Или думаешь, тот же Дуфф или Милегер легко заменят человека, который десяток лет управлял целым городом⁈

Начали подтягиваться люди. За дверью мелькали лица деревенских — из тех, кто находился в особняке мэра. Таких было не слишком много, но все знакомые: Вияльди, Нара Отье, Энни, Ула Бурс, Кольто Шебор, Форпон Корс… Сбежались даже те, кто изображал стражников возле ворот. Небось подумали, что произошло нападение. Ха, так оно и есть! Только не на того, кого можно было ожидать…

Ностойцы, все как один, шокированно рассматривали бойню, организованную братом. Некоторые отчётливо позеленели. Зрелище не из приятных.

Среди собравшихся я различил макушки Веты и Заны.

Русоволосая шутница привычно усмехнулась, хотя картина произошедшего — я это видел! — повлияла на неё не меньше, чем на остальных. Лицо девушки стало бледным, дышала она через рот, пытаясь отстраниться от тяжёлого запаха железа, перемешанного с запахом экскрементов.

— Ну и ну, — протянула Зана. — А можно было как-то поаккуратнее, Реб?

Вета неуловимым движением, замеченным лишь моей Аурой Наблюдения, толкнула подругу.

— Заткнись, — шикнула она.

Вторая рука её безвольно висела, синяки под глазами от недосыпа казались излишне тёмными.

Ребис не обратил на них ни малейшего внимания.

— План уже есть, Загрейн, — проскрежетал он, указав на меня мечом. Он смотрел так, словно бы я не понимал очевидного. — И он требует жертв. Но не с нашей стороны, а лишь от сторонников уничтожения Ностоя и остального запада. Или вид этих отбросов всколыхнул твою душу⁈ — полувсхлип-полусмешок прозвучал жидко и неуверенно. — Вспомни Кероба и тех, кто отдал жизнь ради славы этого дня!

— Какой, к чёрту, славы⁈ — взмахнул я руками. Помещение медленно, но неукротимо наполнялось насекомыми.

— Наршгал желает процветания Миизару и карает тех, кто мешает нам достичь своей цели! — Ребис, как капризный ребёнок, зло топнул ногой, снова размазав чьи-то кишки. Брызнула кровь, сделав его сапоги ещё более грязными и неопрятными. Он напоминал мясника, пришедшего со смены — раздражённого и желающего лишь помыться да упасть на диван с банкой пива. А тут его начала пилить жена!

В роли жены, которой вот-вот должно прилететь по лицу, выступал я. Ха-а… замечательная перспектива!

От глубокого вдоха нос защипало: вонь стала сильнее, удушливее. Казалось, что я всё ещё не проснулся, всё ещё в кошмаре. Совершенно не удивился бы, если бы, проломив потолок, сюда упал бы тот долбаный бородач из охраны грандов.

— Пойми меня, брат, — голос Ребиса дрогнул, стал человечнее и спокойнее. — Ты считаешь, что я резал их, потому что хотел крови? Потому что мне нравятся их крики?

Его движения казались дёргаными, резкими. В них не было ни намёка на опаску или осторожность, а тон отчётливо демонстрировал попытки скрыть ужас — не меньший, чем ярость. Брат не был похож на того, кто действительно верит своим же собственным словам.

Понятно… снова приказы бога.