Сердце отваги измеряется численностью. Книга 3

Глава 15 Мир бесконечной боли. Часть I

Худрос, Миизар, день спустя после захвата поместья Роймов, взгляд со стороны

Быстрыми шагами Ребис продвигался по трущобам. Где-то рядом, буквально за углом, послышался звук справления нужды, напоминающий, что местечко кишит жизнью даже в сумерках. Духота обволакивала тело Ребиса как влажное одеяло, заставляя пот стекать по спине, смешиваясь с пылью.

Последние лучи солнца пробивались сквозь щели между покосившимися хибарами, создавая длинные жуткие тени. Из открытых дверей лачуг лился свет тусклых огоньков и обрывки разговоров, прерываемые отрывистым смехом и ссорами.

Некоторые улочки были столь узкими, что Ребис невольно касался стен покрытыми виррами руками, пытаясь протиснуться дальше. Ощущения были отвратительными. Стены хибар липли к ладоням, измазанные чем-то липким — давно засохшими нечистотами или плесенью. Ребис вытер пальцы о плащ, но ощущение не исчезло, будто трущобы уже впитывали его в себя.

В одном из домов с открытыми окнами громко стонала женщина. Рядом пищали крысы — дрались за кусок чего-то влажного и красного. Каждый вдох обжигал ноздри, оставляя на языке привкус медной монеты.

Несмотря на удушающую жару, Худрос кишел жизнью, а в его подбрюшье — в лабиринте переулков, где крысы дрались за объедки, а люди за жизнь, правили банды, крупнейшей из которых были Дети Виселицы, рядом с территорией которых ностойцы так неосторожно нашли прибежище.

Глава Детей Виселицы имел прозвище Чёрный Гул. Он являл собой настоящее чудовище в человеческом обличье, удерживая власть страхом и грубой силой. Расправы его были ужасны, решения скоропалительны. Даже собственные подчинённые боялись вызвать гнев главаря случайно обронённым словом.

К тем же, кто разозлил Чёрного Гула особенно сильно, приходила Крылатая, его верная правая рука, находящая удовольствие в причинении боли. Говорили, когда-то она почитала Илмизу, богиню Луны, супругу священного Абоса. Ныне Крылатая чтила лишь насилие, цепи и льющуюся кровь.

Своё прозвище эта опасная женщина получила за любовь делать «крылья» казнимым ею людям. Для этого она перебивала топором рёбра на боках, затем прорезала кожу и мышцы напротив каждого, вытаскивая рёбра наружу. Через более широкие разрезы в верхней части спины доставала лёгкие и располагала их под обломками костей; таким образом дыхание умирающего человека, поднимающее и опускающее рёбра, изображало крылья.

Именно логово Детей Виселицы искал Ребис, скользя по глухим переулкам и мастерски уходя от взглядов простых людей, используя Ауру Наблюдения. Ведь если знаешь, куда смотрит человек, то легко можно избежать ненужного внимания.

Ребиса интересовал центр «паутины» Детей Виселицы. Зная, что среди них почти нет людей с Аурой, он не опасался быть пойманным. Да и как, если его вёл сам бог?

Первые признаки слежки он заметил у старого пересохшего колодца. Шорох сандалий по гравию — слишком ритмичный, чтобы быть случайным. Ребис притормозил у стены, прислушиваясь. Где-то за углом кто-то сплюнул — нервно, с присвистом.

«Трое. Нет, четверо, — определил он Аурой Наблюдения. — Случайность или целенаправленно идут за мной?»

Тело было прикрыто плащом, чтобы не светить вирры. К логову Чёрного Гула он шёл напрямую, всё равно возможные представители банды были слишком тупы или невнимательны, чтобы создать ему угрозу.

Однако же…

«Я ошибся?» — подумал он. Мгновение спустя Реб завернул в переулок — настолько узкий, что пришлось повернуться боком.

Спустя несколько секунд четвёрка прошла мимо, очевидно считая, что Ребис направился дальше. Лишь один мазнул взглядом по переулку, но ничего не заметил — Ребис успел подпрыгнуть, зацепившись за балку.

«Мог просто убить их», — прошелестел сухой голос, но он проигнорировал его. Ему не слишком нравилось убивать, а потому он не занимался этим просто так. Только когда не было выбора или звучал чёткий приказ. Хотя с каждым днём провести границу между чужой волей и своей было всё труднее. Реб ощущал, что когда-нибудь настанет момент, когда разницу он не сумеет ощутить при всём желании. Именно на этом строилось желание парня удержать Загрейна. Ему нужен был кто-то, способный его остановить. Направить на верный путь.

Отследив четвёрку Аурой, Ребис направился в обход, почти не потеряв времени.

Трущобы — это настоящий город в городе, со своими законами, правилами, рамками поведения, королями, стражей и подчинёнными. Здесь имелись свои изгои и своя знать. Последние давно наладили все нужные связи с чиновничьим аппаратом Худроса, вовремя занося «налоги» за возможность сохранять своё положение. Это устраивало ровным счётом всех. Ни один город не мог обойтись без беднейших преступных районов, ведь если некуда будет ссылать бедняков, где им жить? Напротив богачей? Нет, такого никто не мог себе позволить!

Так было везде — хоть в Карматоре, хоть в Палиде, хоть в Худросе. Поэтому ничего удивительного, что запутанный лабиринт узких улочек вывел Ребиса к довольно представительному трёхэтажному зданию из потемневшего от времени камня, вокруг которого ютились лачуги, словно собаки у ног хозяина.

Когда-то здесь размещалась купеческая гильдия, но это было ещё до завоевания Саркарном, после которого худросские трущобы существенно продвинулись вперёд, откусывая немалых размеров кусок города.

Ныне фасад здания, зажатого между покосившимися хибарами и заброшенными мастерскими, покрывала плесень, ставни висели криво, вывеска с гербом гильдии почти стёрлась. Идеальная маскировка. Кто станет искать логово Детей Виселицы в этом месте?

Другие трущобные лидеры предпочитали куда более явно демонстрировать себя. Однорукий Хорбо проживал в поместье, которое могло бы дать фору даже палидской знати, а Серебряный Воробей обнёс забором почти два десятка домов, превратив их во что-то похожее на военную крепость. Целый квартал стал вотчиной этого человека.

Чёрный Гул был не таким. Со стороны могло показаться, что он всеми силами не хотел привлекать к себе внимание, а потому выбрал относительно скромное место, но стоило приглядеться внимательнее, как становились заметны детали. Окна первого этажа были не просто заколочены — за досками виднелся металл. Дверь выглядела обшарпанной, но сделана была из дуба толщиной в ладонь, и в грязных переулках вокруг слишком часто мелькали «нищие» с хорошим оружием, спрятанным под плащами, и цепкими взглядами.

Глава Детей Виселицы не любил публичность. В его доме никогда не жили «лишние» люди. Под таверну, притон, игровой дом или бордель переделывать он тоже ничего не стал. Нет уж, всё это должно быть там, вдали от него, желавшего отдыхать в тишине и покое. Никаких вывесок или опознавательных знаков. О месте его проживания знало достаточно малое число людей. А даже если знали… Что же, трёхэтажным домом гильдии купцов дело не ограничивалось.

Изначальной целью Гула были подвалы, ранее служившие складами для пряностей и шелков. После его переселения в это место они были существенно углублены и расширены. Каменщики рыли глубоко вниз, пока не наткнулись на нечто неожиданное — древние туннели, которые, казалось, были старше самого города.

Никто не знал, кто их построил. Возможно, это были канализационные ходы времён эпохи Войны Богов. А может — тайные пути контрабандистов, проложенные столетия назад. Чёрный Гул не интересовался историей. Его занимало лишь то, что эти туннели позволяли ему контролировать половину всех трущоб, имея десятки путей отступления и тайных складов, разбросанных под всеми районами.

В самом глубоком зале, где когда-то, возможно, поклонялись забытым и ныне мёртвым богам, он поставил свой трон. Здесь, в двадцати метрах под землёй, имея десятки путей отхода, часть которых была нашпигована ловушками, он мог быть спокоен.

Его территория была отлично защищена, а на самый крайний случай давала возможность сбежать. Даже если мэр Ройм внезапно сойдёт с ума — или, скорее, получит новые приказы из столицы, — Гул сумеет уйти. В отличие от Воробья и Хорбо, что очень его радовало.

О да. Сюда не проникал солнечный свет, но зачем он был нужен человеку его уровня силы и могущества? Поверхность опасна, а паучью сеть лучше плести во тьме.

Так было вплоть до сего дня, когда на дороге, ведущей к логову Чёрного Гула, не появился новый, гораздо более опасный игрок.

Ребис использовал скрытность, пряча себя от Ауры Наблюдения. Своей же он легко находил наблюдателей из обычных людей, не позволяя заметить им ровным счётом ничего.

Обойдя бывшее здание гильдии с обратной стороны, он ловким прыжком добрался до закрытого ставнями окна второго этажа. Металл и дерево не стали помехой Ауре Атаки и божественному мечу, который вырезал аккуратное отверстие.

Оказавшись в пыльном коридоре, Реб утёр пот со лба. Несмотря на сумерки, жара и не думала уходить, делая каждый вдох пыткой, а едва слышно позвякивающие на теле вирры казались раскалёнными маленькими солнцами.

Скривившись, он направился в подвалы, продолжая играть в скрытность. Наршгал направлял его, не давая перепутать дорогу. Немногие встречные ничего не замечали. Да и как бы могли? Они, не имея Ауры, были подобны слепым котятам, что вызывало у Ребиса лишь презрительный хмык.

К некоторому его удивлению, на верхних этажах разместилось несколько примитивных ловушек в виде натянутой проволоки, привязанной к колоколам. Зацепи он одну из них, шум прошёл бы до самого подвала.

«Вот было бы смешно, — мысленно усмехнулся Реб. — Скрываться Аурой, избегать чужих глаз — и попасться на такой херне».

Тем не менее это немного подняло его уважение к Детям Виселицы, которых он поначалу откровенно презирал, даже не считая за людей. Возможно, не зря. В представлении Ребиса, когда он станет новым правителем Миизара, преступность будет искоренена под корень.

Наивно? Пожалуй, но не для бессмертного человека, являющегося аватаром бога.

Патрулирующей стражи внутри здания у трущобных бродяг не было, лишь парочка блокпостов с десятком умелых здоровяков, худо-бедно владеющих оружием. Почти все бывшие крестьяне, матросы-африды или представители самой тяжёлой работы, решившие попытать счастье в чём-то более прибыльном.

Кто, как не банда, мог предоставить им такую возможность?

Ребис ощупывал Аурой Наблюдения всё помещение гильдии, ступая тихо, словно призрак. Иной раз он проходил менее чем в метре от наблюдателя, который мог заметить его, просто повернув голову на пару градусов в сторону.

Но они не поворачивали. Да и зачем? Посмотреть на пустую стену?

Они приглядывали за более важными вещами: за картами и костями, которые кидали их дружки, за ставками и отбоем, чтобы никто не забрал лишнего, за собственными вещами и карманами.

Иные трепались о девках, поливали помоями конкурентов, вспоминали самое дешёвое пиво в округе и «тупых стражников».

Ребис спускался всё ниже, сам не понимая, ради чего он идёт сюда. Союз с обитателями трущоб? Но что они могли предложить ему? А что он им? Эти люди имели давно и прочно устоявшееся положение, хороший доход, уверенность в собственном существовании. Он же был хаосом, несущим перемены.

Это и правда было так. Поэтому, когда Ребис прошёл в святая святых — комнату «отдыха» Чёрного Гула, где лидер Детей Виселицы предавался тёмным развлечениям, то совершенно не знал, что будет делать дальше.

«Убью его, — подумал парень. — Если Наршгал ничего не скажет, я убью Гула».

В себе Ребис был уверен. Да и что мог сделать простой городской бандит, пусть даже с Аурой, тому, кто собрался сокрушить наместника всего Миизара?

Улыбка сама собой появилась на покрытом виррами лице парня. Он тихо захихикал, довольный, что никто даже не подозревает о его здесь нахождении. Вот она, сила! Вот истинная власть! Можно иметь мешки, набитые золотом, тысячи стражников, Прóклятых, ручных афридов, но что толку, если он мог просто взять и прийти в самое сердце логова врага, убить их лидера и уйти, так никого и не потревожив?

Но Чёрный Гул был не один. В центре тёмной комнаты, освещённой лишь двумя жаровнями по краям и несколькими свечами, находилась женщина, подвешенная на мясной крюк, висящий над потолком, будто свиная туша. Кровь мерно капала с неё на пол, отмеряя время жизни, словно часы.

Когда Ребис взглянул на неё, то даже его сердце на миг пропустило удар. Он почувствовал тошноту — это было не простое насилие, а искусство боли, где страдания обращались экстазом.

Стройная как хлыст, с короткими, выцветшими до белизны волосами, спутанными от крови и пота, девушка представляла собой пособие по изучению анатомии. Местами снятая кожа, обнажающая мокрые блестящие мышцы, многочисленные порезы и гвозди, вбитые прямо в плоть. Сотни гвоздей и маленьких крючков, покрывающих её плечи, руки, бёдра…

Аура Наблюдения тут же дала понять: каждый из этих элементов был частью одной монструозной схемы причинения невообразимых физических страданий. Многочисленные цепи, прикреплённые к крюкам, шипам и гвоздям, позволяли одним лёгким движением руки натянуть сразу несколько металлических «украшений», буквально погружая нервы в агонию неостановимой му́ки. Чёрный Гул играл на них, словно безумный пианист, мастерски дёргая то тут, то там.

Бледное лицо девушки с острыми скулами и удивительно зелёными глазами застыло в выражении болезненного шока. Лишь мощный кляп во рту не позволял ей оглашать помещение бешеным ором.

Над лицом, впрочем, тоже поработали. Почти два десятка тонких игл пронзали пучки нервов, но при этом располагались вдали от артерий и крупных кровеносных сосудов. Никто не хотел, чтобы девушка истекла кровью.

Ребис застыл, несколько секунд пытаясь осознать картину невообразимой жестокости, которая предстала его глазам. Даже Аура Наблюдения не могла позволить ему в должной степени ощутить уровень всей боли, которую могла испытывать жертва безумного садиста. Взгляд продолжал выхватывать иглы под ногтями, тяжёлые мощные зажимы на сосках и между ног, ожоги на плоском, покрытом старыми шрамами животе…

«Он мучает её уже очень давно», — осознал Реб.

Удар сердца спустя он ощутил, как слюна во рту стала густой, словно смола. Его желудок продолжал сжиматься, но, как он понял, не от отвращения — от чего-то другого. Темнота в груди шевельнулась, и Ребис осознал: Наршгал наслаждается этим.

Наверное, именно поэтому Ребис не сомневался даже на миг, когда голос в голове приказал убить Чёрного Гула.

Он тут же шагнул вперёд, окунаясь в запах железа и пота, который молотом ударил по его ноздрям. В следующий миг он занёс клинок и демонстративно убрал технику скрытности.

Чёрный Гул стремительно развернулся, шокированно рассматривая покрытого виррами юношу. Реб осклабился, наклоняя голову. Мгновение спустя он атаковал. Гул выхватил раскалённую кочергу, используя ту как импровизированное оружие, но удар клинка рассёк её будто гнилую палку. Раскалённые обломки со змеиным шипением упали на каменный пол. Гул отпрыгнул, но не успел — клинок скользнул по его животу, выпуская на свободу тёплую струю крови.

Рассвирепев, Гул рванулся вперёд, как раненый кабан, пытаясь вцепиться противнику в горло. Ребис встретил его коленом — хруст костей слился с воплем. Но бандит не сдался. Он плюнул парню в лицо — слюна с кровью попала в глаз, на секунду лишив зрения, но не Ауры.

— Кто ты, мать твою⁈ Кто тебя, сука, прислал⁈ — гортанно воскликнул Гул. Ребис заметил не только страх, но и что-то ещё. Его взгляд упал на вздувшийся бугорок в штанах главаря бандитов. Сцена пыток, кровь, крики — всё это, казалось, доставляло ему нездоровое, животное удовольствие. От подобного открытия Реб передёрнулся, как от прикосновения к гнилому мясу. Его собственный рассудок, и без того находящийся на грани, затрепетал. Повинуясь внезапному злобному наитию, Ребис зарычал, и его удары стали быстрее, яростнее. Желание просто убить Гула изменилось, мутировало во что-то большее. Ребис захотел выместить на нём всю грязь, которую ощутил в этом подвале.

Брызнула кровь, Гул отпрыгнул и перекатился, в последний миг успев увернуться от смертельного удара. Ребис ощутил вибрацию меча в руке, вирры зазвенели от удара; Гул рычал, как загнанный зверь, его потные руки скользили, пытаясь контратаковать — неудачно.