Сердце отваги измеряется численностью. Книга 3

Глава 14 Цена вседозволенности

Худрос, Миизар, спустя день после захвата поместья Роймов, взгляд со стороны

В переулке страшно воняло тухлой рыбой, солью и дерьмом. Личный лакей Галварда по имени Лормаз, упрямый коротыш с вечным насморком, поднял ворот серой рубахи, стараясь не вдыхать полной грудью. Он нёс письмо, скатанное в трубку и запечатанное личной печатью мэра Худроса. Воск трещал от напряжения — Лормаз держал письмо слишком крепко. Руки тряслись. Не от холода — какой холод в такую жару⁈ — от страха.

На шее, в волосах, под воротом — они. Маленькие, зловещие, с блестящими чёрными крылышками. Всего два сантиметра длиной, легко раздавить рукой или между пальцами, но… От одной лишь мысли спина лакея покрывалась пóтом.

Яд. Мерзкая гнусь — сила Запретного Плода африда, которого другие называли Загрейн, — была смертельно ядовита. Стоит только Лормазу побежать куда-то не туда или сказать что-то не то, как мухи совершат укус, останавливая сердце невезучего слуги за секунды.

Загрейн обещал это с лёгкой улыбкой на губах. Без криков, пафоса или угроз. Рассказал почти спокойно, словно рецепт крабового салата, а потом хлопнул его по плечу, наказав поспешить.

Насекомые ползали под его рубахой, вызывая ужас, от которого Лормаз едва не подпрыгивал. Лицо его было бледнее мела, почти переходя в зелёное. Дышал он через раз, а сердце билось словно под уколом адреналина.

У калитки штаб-квартиры городской стражи стояли двое солдат в тяжёлых, местами ржавых кольчугах. Один зевал. Второй чесал пузо.

— Я от господина Ройма, — на грани обморока произнёс лакей, привычно шмыгнув носом.

— Мэр же заболел, — хмыкнул один. Слухи уже разлетелись по городу. В дом Роймов даже приходил лекарь. Обратно он ушёл с одним из «новой охраны» — щербатым мужчиной по имени Эрбо Олти, который постоянно хмурился. Лормаз считал, что лекарь уже мёртв, хоть и не был в этом уверен.

Тем не менее целитель успел сообщить, что Галвард Ройм на самом деле слёг с заразой. Не опасно, но неприятно, «и требует постельный режим!»

— Поэтому и пишет, — хрипло ответил лакей, не в силах выдавить улыбку, но продемонстрировав мятое письмо.

Его пустили, и через десять минут начальник стражи, Шорбун Тразз, толстяк с жабьими глазами, вскрыл письмо.

'Галвард Ройм, мэр города Худрос,

Главе городской стражи, капитану Шорбуну Траззу.

Приказ № 47/В

Да будет известно, что в период с сего дня и до окончания учений отдельного обособленного воинского подразделения, находящегося под прямым покровительством городского совета, вводится полный запрет на вмешательство городской стражи в действия частных лиц у причала номер три.

Предписывается:

Стражам не препятствовать перемещению людей и грузов в указанной зоне.

Не проводить досмотры и не требовать объяснений у лиц, находящихся вблизи причала.

Не вступать в конфликты с представителями упомянутого подразделения, даже если их действия покажутся подозрительными.

Нарушение данного распоряжения будет расценено как неповиновение воле городских властей и повлечёт за собой наказание по усмотрению мэрии.

Дано в Худросе,

в 12-й день месяца Ветров,

под личной печатью.

Галвард Ройм,

Мэр города Худрос'.

Изучив ровные буквы знакомого почерка, Шорбун Тразз хмыкнул, почесал затылок, пожал плечами и отдал соответствующие приказы.

Тем временем дом мэра больше напоминал перевёрнутый улей. Деревенские в плащах и трофейной городской форме (выкупить её у прачек не составило никаких проблем, о чём Ребис позаботился заранее) сторожили двери, калитки и окна. Двое ополченцев с открытой Аурой дежурили у парадного входа. Форпон Корс, любовник Энни Эланд, откровенно скучал, считая минуты до возвращения к любимой. Далкон Бёрт поигрывал ножом, направляя в него Ауру Атаки, и резал косяк, рассматривая широкие разрезы.

Внутри, в кладовке под лестницей, в темноте и чудовищной тесноте томились шестеро слуг, включая выжившего дворецкого; десять очнувшихся стражников со страшной головной болью; Исмария Ройм и её двое детей: девятнадцатилетний трусоватый Терн и двенадцатилетняя болезненная Эллин.

Еды и воды им дали впритык, возможность справить нужду не предоставили, посчитав, что «знатные лорды» могут и потерпеть пару дней. Мёртвого стражника и Жернова бросили в подвал, не желая тратить время и силы на решение ещё и этой проблемы.

Охранявший заложников Жаруб Вурус и его дружок Голб Корбок вдоволь поиздевались над пленными, но когда озверевший от вседозволенности Вурус вытащил из кладовки Эллин, потянув её в спальню, с третьего этажа спустился Загрейн.

Поток мух ударил Жаруба в лицо, опрокинув на пол. Парень громко заорал, Эллин вырвалась и оглушительно взвизгнула.

— Заткни её, — коротко указал Загрейн на девочку, после чего Голб трясущимися руками выполнил приказ, зажав девочке рот.

— Я ополченец! — крикнул Жаруб, но ему в глотку сразу набились насекомые, царапая гортань острыми лапками, жалом и жвалами.

Загрейн молчаливой тенью навис над Вурусом, одной рукой придавив к полу. Насекомые ползали по телу бедолаги, периодически покусывая его кожу. Парень испуганно взвизгивал, штаны отяжелели, промокли и завоняли.

— Я… — слова с трудом вылетали из окровавленного рта Жаруба, глаза бешено бегали, ища спасения в каждом лице, в каждом углу. — Я же… свой!.. Ты, чёртов Прóклятый!..

— Свой, — тихо, почти с сожалением, произнёс Загрейн, не обращая внимание на вторую часть фразы. — Будь иначе, я бы уже наполнил твои потроха моими созданиями.

Живой ковёр почти поглотил ополченца. Укусы становились чаще, сильнее. Вурус завизжал громче Эллин, начал царапать деревянный пол, пытаясь вылезти из потока гнуси, захрипел, закатывая глаза в судорожном припадке.

— Урок простой, — добавил Загрейн, наблюдая за агонией Жаруба. — Дисциплина или увечья. Выбор всегда за вами. — Он знал, что остальные слышат его. И каждое сказанное слово отпечатывается в их мозгу.

Хмыкнув, он остановил насекомых — они перестали двигаться, застыв на теле парня будто липкий панцирь, вибрируя крыльями от напряжения.

— Голб, — не оборачиваясь, сказал Загрейн, — уведи девчонку. Умой. Дай воды и еды. Потом верни обратно. Я прослежу, чтобы у тебя не возникло с этим сложностей, — добавил он с угрозой.

— Да… да… — закивал Голб, вцепившись в локоть Эллин и почти бегом потащив её вверх по лестнице. Девочка не сопротивлялась — она просто дрожала, зажмурив глаза и зажав уши.

Жаруб, не способный встать, ползком пытался добраться до наружной двери. Ногти на его пальцах были сорваны, но он не обращал на это внимания. Загрейн шагнул вперёд, наступив ему на ладонь. Сильно, до хруста пальцев. Жаруб снова заорал.

К месту наконец-то подошло несколько деревенских: знахарка Вияльди, отвечающая за порции алхимического яда для Галварда, кузнец Фусто Алеас, контролирующий охрану поместья, и Нара Отье, жена Сатора и мать погибшего Кероба. После того как с ней поговорил Ребис, она будто бы обрела новый смысл жизни.

— Я тебя не убью, — наклонился Загрейн, посмотрев на Вуруса словно на таракана. — Но твоя жизнь в качестве ополченца закончится сегодня. — Он странно ухмыльнулся и холодно добавил: — Зато теперь ты точно запомнишь границы. И другие тоже запомнят, глядя на твои руки.

— Пожалуйста… нет… — прошептал Жаруб. Слова Загрейна были для него страшнее, чем любой приговор. — Я ошибся… Ошибся! — кровь от расцарапанной гортани, дёсен, щёк и языка вырывалась из его рта с каждым звуком.

Загрейн опустил ногу ему на хребет, надёжно зафиксировав, после чего насекомые бешено заметались по телу Жаруба. Основная активность, однако, пришлась на руки. Если точнее — на большие пальцы, которые насекомые начали поедать, разрывая острыми жвалами и сразу же поглощая. Мухи впивались в плоть, вспарывая кожу клочьями. Жвала дробили ногтевые пластины, пробирались глубже, к сухожилиям. Кровь хлестала, но не успевала залить пол — рой поглощал её на лету, как пчёлы нектар, оставляя лишь липкие тёмно-красные пятна. Жаруб дёргался в немом крике, ведь рот его забили мухи, сделав это столь плотно и качественно, что заменили собой кляп.

Через несколько секунд от пальцев остались лишь окровавленные дыры с торчащими обломками костей. Без больших пальцев на руках Жаруб уже не мог держать в руках оружие, но всё ещё был относительно годен для более мирной деятельности, мог обслуживать самого себя, мог работать.

Загрейн присел рядом с изувеченным ополченцем, наклонился к его уху. Голос его был тих, но каждое слово резало как бритва:

— Запомни эту боль. Она будет напоминать тебе каждый день: есть черты, которые нельзя переступать. Ты ещё легко отделался.

Он поднялся, отряхнул руки.

— Вияльди, — сказал Загрейн, убирая насекомых, — перевяжи раны Вуруса. Фусто, проконтролируй, чтобы этот молодчик ещё чего-нибудь не учудил.

Поражённая жестоким наказанием парочка молча кивнула. Нара Отье же только усмехнулась.

— Ребис не ошибся в тебе, Сантарос, — сказала она. — С тобой наши шансы на успех значительно увеличились.

Загрейн ничего не ответил, просто направился наверх, где продолжил тренировки Ауры, заодно изучая Худрос насекомыми, старательно увеличивая их объём. Мухи активно подъедали крыс, обычных насекомых и разную гниль с улиц, обеспечивая их создателя так нужной сейчас энергией. Загрейн желал максимально раздуть рой, готовясь к возможному противостоянию с сильными афридами, что вот-вот должны войти в порт.

На втором этаже девичий смех был чем-то неестественным — словно птичье пение в камере пыток. В спальне Исмарии Ройм отдыхала женская часть их группы — Зана и Вета.

— Я не ошиблась, Заг действительно сожрал пальцы этому идиоту? — Зана, обнажённая по пояс, рассматривала себя в зеркало. Пальцы то и дело изучали кожу и искали какие-то дефекты, но развитая Аура свела проблему на нет. Остались только едва заметные шрамы от битвы против грайдийцев, но даже они, как ей казалось, немного уменьшились.

— Ага, я тоже ощутила, — хмыкнула Вета, которая занималась снаряжением. — Чёрт, Загрейн не шутит.

— А мы? — улыбка Заны стала шире. Она сняла штаны, отбросив их на стул.

Девушки звали Загрейна «отдохнуть», но он не услышал в их речах должной серьёзности. К тому же сейчас ему было не до развлечений. Однако обе прекрасно знали, что без своего внимания парень их не оставил. В комнате ползало несколько мошек, да и они более не скрывались Аурой Наблюдения. А значит…

Вета сглотнула, осознав, что Заг видит их. Точнее — почти голую Зану, которая демонстративно изогнулась, проведя пальцами по своим соскам.

— Он смотрит, — прошептала Зана, не отводя взгляд от мошек на потолке. — Чувствуешь?

Вета кивнула, ощущая странное возбуждение от этого знания. Медленно стянула рубашку, не спеша с остальной одеждой. Зана подошла ближе, провела ладонью по её обнажённой спине.

— Интересно, что он думает сейчас? — усмехнулась она, прижимаясь грудью к спине подруги. Вета ощутила твёрдые соски, отчего мурашки побежали по её коже.

— Наверное, что мы издеваемся над ним, — тихо рассмеялась она, откидывая голову на плечо Заны.

— Тогда давай не будем его разочаровывать.

Зана мягко поцеловала подругу в шею. Вета ощутила жар в области паха. Шаловливые руки Заны заскользили по её телу, вызывая тихие вздохи. Миг спустя тонкие пальцы подружки опустились в её штаны, коснувшись сокровенного.

— Ах! — Вета широко открыла глаза, ощутив дрожь, прошедшую по всему телу.

Несколько мошек опустились ниже, устроившись на краю кровати, словно зрители в театре. Захихикав, Зана толкнула Вету на кровать и прыгнула сверху словно пантера. Началась шуточная борьба.

Тем временем мэр Галвард Ройм сидел в кресле, вполглаза глядя в камин. Лицо белёсое, губы дрожат. Небольшая доза ослабляющего яда, разведённая в вине, делала своё дело. Сбежать он не мог. Даже с криком возникли бы проблемы. Но мозг хоть и плохо, но работал. И именно это его мучило. Пытался высчитать, чем всё обернётся. Кого обвинят, когда его похитители покинут дом. Выживет ли семья. Получит ли он возможность отомстить или хотя бы остаться при своём.

Может, это своеобразный переворот? Смена власти? Игра кого-то из его политических недругов? Возможно, даже из Палида?

«Первый министр Райнер Силиват, — думал Галвард. — Этот паук способен на такое, о да. Точно не Аделард Вермитракс. Наместник туп как пробка. Его жена? Нет, Изабелла более прямолинейна. Изиза, дочь Дионы, первой и погибшей жены Аделарда, ещё слишком юна для таких планов. Ну не Саркарн же решился на такую — для них — мелочь? Линтей Кроболо, наблюдатель от кайзера, следит больше за налогами, чем за людьми. Возможно, это его реакция на моё сообщение о пропаже Игнаца Ноблена? Но ведь я, наоборот, сделал максимум, возможный в моей ситуации!»

На первый взгляд, мэр даже никем не контролировался, но лишь на первый. Более внимательный наблюдатель заметил бы множество насекомых, которые ползали по шторам, диванам, креслам и даже на обратной стороне стола. В тех местах, где они не были бы слишком заметны.

Впрочем, сил у Ройма всё равно не было. Он с трудом поднимал руку, выводя дрожащие буквы под диктовку Загрейна. Каждое слово жгло гордость, но страх был сильнее. «Если бы я не уволил старого капитана стражи… Если бы не пожалел денег на новых охранников с Аурой…» Мысли путались, возвращаясь к роковым решениям. Даже сейчас, в полубреду, он искал выход. Может, попытаться передать тайный знак в письме? Но мухи, казалось, тут же шевелились на его шее, напоминая: любая попытка обернётся долгой и мучительной болью. Да и письма его проверяли, перед тем как запечатать и передать гонцу.

Так или иначе, всем умеющим думать было понятно, что долго так длиться не может. В самое ближайшее время местные воротилы осознают, что мэр оказался в заложниках. Увидят наглых чужаков, таких как Ребис, которые слишком сильно привлекали к себе внимание яркой внешностью (хоть он и пытался скрыть вирры плащом). Сопоставят факты. Что будет тогда? У Худроса имелось достаточно воинов с Аурой в собственном гарнизоне. Это могло создать проблемы кому угодно. Нужно было спешить.

Весь день прошёл в подготовке. Жители Ностоя, с трудом дошедшие до города по палящей жаре, нашли приют в единственном доступном месте — в дешёвом «арендованном» складе на границе с трущобами. И пусть Ребис заверял всех, что это временная мера, радости подобное никому не доставило. Разве что многочисленным «обитателям» старого гнилого склада: тараканам, комарам, крысам, вшам, клопам и прочей гнуси. Они не замедлили поприветствовать новых постояльцев. Скудные запасы провианта оказались под атакой.

Дуфф и Сатор Отье лично занимались размещением ностойцев, и опытные ветераны прекрасно знали, что лучше уж разместиться всем на одном месте, чем рисковать, разделив народ. Тем более что денег на нормальное жильё не было, а лезть в «бесплатные» трущобы — значит столкнуться с их хозяевами.

Хотя именно последнего желал Ребис. Именно этим он занимался в данный момент. В одиночку. Как сказал Наршгал, никто иной не сможет принять должное решение.

«Даже Загрейн? — размышлял парень. Несмотря на происходящие с ним метаморфозы, он всё ещё не сошёл с ума окончательно. — Хотя сейчас брат всё равно занят… И о каком решении ты говорил, Наршгал?»

Ответ, очевидно, должен быть найден им самим. Позднее. Поэтому ученик бога и владелец по-настоящему прóклятого клинка зашёл в тени трущоб Худроса абсолютно один. День клонился к закату, и мрак уже стелился по нищим грязным улочкам окраины города как гнилостный туман, пропитанный солью моря и запахом гниющих рыбачьих сетей.