Седьмая Луна. Декамерон 2

Глава 27-3. Человечность

День пятый, до заката

От самых Каналов до северного края городской бухты Альдреда преследовало непреодолимое чувство сатисфакции. Удивительно даже.

Каким бы оружием он ни пользовался по дороге в Акрополь, ничто и близко не могло подарить то, что дал ему примитивнейший мордобой.

Чезаре Стокко принял на себя всё, что накипело у его жертвы за эти пять дней. Никого и никогда в жизни Флэй так не избивал, как литоманта. Каждый удар служил отдушиной, доставляя боль и ренегату, но приятную. Самум был подонком и убийцей, так что дезертиру казалось, корить себя не за что.

Преследователь поплатился физиономией и целостностью костей за всё. За то, что задержал предателя. За причинённую боль. За пережитый катарсис. Даже за Прощальную Розу и кинжал, поглощенные иловым дном. Сполна заплатил.

Радость не длилась долго. Близился вечер. Мало того, что солнце покидало юг Ларданского Герцогства, так ещё и тучи из-за Экватора степенно наползали на Саргузы. Пускай ренегат уже испытал на себе ужасы мора, а чёрный нектар кочевал по кровотоку, он сомневался, что перестал быть гулям добычей.

С ними следовало держать ухо востро. Особенно с голыми руками.

Никаких иллюзий насчёт своей удачи Альдред не питал. Знал, что если хоть где-то ошибется, этот марафон для него действительно станет последним. Вообще. Поэтому он бежал, не жалея ни сил, ни ног. Лишь иногда поглядывал на небо, пытаясь примерно понять, какая у него фора. Достаточно одному облачку затмить солнце, и ему крышка.

И всё же, ему пришлось попридержать коней.

Он услышал на соседней улице, со стороны Оружейной Мануфактуры хлопки перепончатыми крыльями. Словно кто-то встряхивал коврик.

Дезертир насторожился, как вдруг услышал противный, протяжный вой, от которого кровь стыла в жилах. Будто по доске кто-то заскрежетал ногтями. Вероятно, чудовище было настолько же безобразно, насколько и его голос.

Вслед за тем последовал душераздирающий крик человека, им пойманного. Его то и дело заглушала неведомая тварь. Судя по какофонии, там было ещё несколько неизвестных личностей.

Они в ужасе удирали прочь, срезая через осветлённые переулки. Бросили товарища на растерзание монстру. Группа выбегала на улицу, где остановился Флэй. Кто-то из них даже в экстренной ситуации сумел консолидировать остальных вокруг себя и подгонял их ором. Наверняка и бежал впереди всех:

— Живо! Бегите! Не оглядывайтесь! На солнце безопасно!

Альдред понимал, выжившие бегут к нему. Пересекаться с ними почём зря он не хотел, поэтому мигом огляделся. Совсем рядом стояла карета. Видать, кто-то не доехал до своей яхты на частных пристанях. Он бросился туда и спрятался за ней. Припал к борту у края, осторожно выглядывая из-за него.

Беглец поступил по-настоящему осмотрительно. Из переулка высыпалась целая ватага мятежных магов. Отнюдь не сектанты: обычные оранжевые хламиды. Чародеи понятия не имели, как жить эту жизнь под пятой Чёрной Смерти. Полное истребление отряда — всего лишь вопрос времени. Но вносить свою лепту в это Флэй и не думал.

— Что это за тварь, мать вашу? Не, ну вы видели? Никто даже и опомниться не успел! — верещал один из них, самый суетливый. — Луиджи, оно летает! Это что-то новенькое. Ты же тоже видел?!.

— Ви-и-и-идел!.. — не то пророкотал, не то простонал устало тот.

Тварь действительно летала. Она взмыла в воздух, таща в лапе подвешенного за ногу апостата. Он ещё был жив и не переставал орать. Летающее нечто с ним расправлялось прямо на ходу. Перебирало множественными конечностями, не переставая взмывать вверх. Маг пытался что-то сделать, но всё бесполезно. Челюсти монстра сомкнулись на его голове. Ему она съедобной не показалась: выплюнул.

Брызнула кровь и шлейфом полетела вниз на мостовую. Вслед за ней — голова. При соприкосновении с брусчаткой она раскололась, будто кокосовый орех. Из неё полилось багровое содержимое. Какая-то девушка из апельсинов только-только начала приходить в себя, как вдруг увидела этот кошмар и завизжала, как резаная свинья:

— Аль-ви-и-и-и! Аль-ви-и-и! Не-е-е-ет! Охо-хо-хо-хо-о-о!.. Свет и Тьма-а-а!..

Похоже, жертва летающей бестии была дорога девчушке. Та обрушилась коленями прямо на мостовую, закрыла лицо ладонями, горько и громко рыдая. Монстр плевать на это хотел. Он был уже далеко, продолжая прямо в воздухе терзать труп.

Флэй потерял дар речи. Разглядеть само чудовище он не успел: слишком быстро появилось и чересчур стремительно ушло в точку. Просто заметил, что тварь гигантская. Больше всего дезертира поразило не это. Летающая бестия не обращала никакого внимания на солнечный свет. Чёрный нектар из неё также не лез.

В голову ренегата закрался правильный вывод: это не смежное с упырями существо, и даже не нежить. Некий мутант, воссозданный из кусков разных тел в единое пугающее целое. Зверушка Ламбезиса, не иначе. Архонт не просто возомнил себя Богом, а играл в творца всего сущего.

Шестое чувство било тревогу. Могло статься так, что рано или поздно Актей пошлёт за Альдредом и летающую бестию. Просто в довесок. Чтоб не скучал.

Девушка тем временем продолжала исходить на слёзы, сопли и слюни:

— Альви-и-и-и-и!.. Бра-а-а-тик…

Она стонала и мыкалась в истерике, готовая вот-вот завалиться на мостовую и затопать ногами в бессмысленном протесте. Луиджи наблюдал какое-то время за ней, потом подошёл поближе и огрел её пощёчиной, рявкнув:

— Заткнись, сука тупая! Радуйся, что сама жива!

Это слегка охладило пыл девчушки. Но какой ценой? Она замолчала, глотая слёзы, и одарила их негласного лидера испепеляющим взглядом. Тот видел это, но в упор игнорировал. Ему было важно мобилизовать остальных апельсинов:

— Летающая мразь. Что-то новенькое. Бла-бла-бла. Это всё неважно, народ! Мы живы, а на остальное вам должно быть плевать. Это ясно? Так что забудьте. Чудовище улетело — и скатертью дорога. Будем держаться открытых пространств. Нужно дойти до причалов. Раздобудем какую-нибудь лодку. Погрузимся. И уберемся из этого проклятого Города наконец. В кои-то веки. Ну же, ребят. Не стойте столбом. Подъём, подъём!

Чародеи через «не могу» поковыляли в сторону ренегата. Он чертыхнулся и скрылся поскорее с глаз долой. У кареты их остановила сестра сожранного паренька.

— Это же ты нас повёл туда! Кто предлагал срезать через Мануфактуру? — напоминала девчонка, скаля зубы на предводителя, будто ощерившийся волк.

На кончиках её пальцев с шумом вспыхнули ухающие языки пламени. «Элементалист» значит. От греха подальше Альдред сполз под днище кареты. Существовала вероятность, что они пройдут мимо, не заметив его. Но не стоило исключать, что в разгоравшейся потасовке он схлопочет губительное заклинание почём зря.

— Если бы мы держались плана, мой брат был бы сейчас жив!..

— Ты обвиняешь меня, сучка?! Меня?! — бросил ей Луиджи, рокоча, будто шквалистый ветер.

Руки лидера мгновенно заиндевели до ледяной синевы. Приступы гнева непроизвольно разгоняли по кровотоку эфир.

— Это твой брательник — псионик! Он, слышишь?! Не я!

Криомант подался на пиромантку. Был готов на месте, доходчиво объяснить, что она катила бочку не на того. Но и девчонка, подхваченная истерикой, не сдавала позиций.

— Я, по-твоему, не слышала? Ты надавил на него, козлина! — верещала она.

— Даже рыбы помнят больше, чем твоя дурья башка! Я тебе напомню… Это ты высосала последний нектар! Все это видели. Что я, не прав?

— Так ведь и было, Габи… — нерешительно пролепетал кто-то из группы.

Их лиц Альдред не видел, только ноги. В мыслях он умолял, чтобы они убрались прочь. Каждая минута была на счету.

— Что и требовалось доказать! Ну и откуда прикажешь эфир брать, а? Откуда?!

— Если бы не я, мы бы вообще из Янтарной Башни не выбрались! — парировала волшебница. — К твоему сведению, это я сожгла миротворцев у входа. Это я всех спасла! Так кто тебе дал право указывать?! Пия и Кларисса тоже погибли. Под твоим чётким руководством, скотина!..

Они отчаянно пытались друг друга перекричать. Другие маги напряглись, гадая, дойдёт ли до магической дуэли, которая, кроме этих двоих, никому не была нужна.

Солнце усыпило их бдительность окончательно. А между тем людоеды никуда не делись. Просто дожидались своего часа в потёмках. Незримо, но заражённые подбирались к ним всё ближе. Едва настанет момент, они нападут нежданно-негаданно.

Из разговора отступников ренегат вынес кое-какие выводы.

Эти чародеи не причастны к Культу Скорпиона. Просто со всеми остальными смылись из Круга, подождав удобный момент. Судя по всему, по Саргузам таких бродит немало. И тем не менее. Показываться им на глаза не стоит, хоть Флэй и выглядел теперь, как обыкновенный городской франт.

Апельсины всё никак не уходили.

Увы, Равновесный Мир не крутился вокруг ренегата.

— Мы потеряли столько дней, пока шарахались от клятых инквизиторов. Состорожничали по твоему наитию. И к чему это привело? То-то же! Так что залепи своё поддувало. У нас выбора не было! Здесь людоеды горожан жрут, вон там — шпана дома грабит. И куда деваться?.. Нет, Габи, ты поясни, не таи!

— Переждать надо было, — цедила сквозь зубы та.

— Шиш! Это чудо, что нам более-менее везло с погодой. Альви был согласен со мной, что надо драпать. Он себя пяткой в грудь бил? Бил. Обещал отвадить заражённых от переулков, чтоб мы путь срезали. Сказал, что справится. Ему поверили. Мы пошли. Он сам облажался, и его сожрали! Уж лучше его, чем нас. Всё просто и справедливо. Мгновенная расплата, детка!..

Клёкот, что доносился со стороны чумного здания справа, заставил Флэя поёжиться. Заносчивый криомант накаркал. Дезертир оставался начеку и заметил сиюминутно, как слепящий солнечный свет стал тускнеть, покидая улицу.

Это одинокое предательское облачко затмило небесное светило, погрузив прибрежную часть Города в лёгкий полумрак. Для упырей — в самый раз.

Гули возликовали голодным рёвом, который доносился со всех сторон. Они будто бы предупреждали всех, кто не успел спрятаться: бежать больше некуда.

Луиджи и Габи забыли о выяснении отношений, как только услышали приближение кровожадных тварей. Маг мороза на прощание плюнул пиромантке в лицо, как надругался над её мнением, братом и ей самой давеча.

Но было поздно воздух сотрясать.

Заражённые покидали здания синхронно. Чумные ноги плюхались в грязные лужи. Поднимали оглушающий всплеск. Десятки упырей бросились к отступникам, беря в тиски. Впредь магам было податься некуда.

Сердце ренегата замерло. Кровь застыла в жилах. Он стиснул зубы, по привычке потянулся к поясу, чтобы стянуть хотя бы кинжал. Но увы, Чезаре Стокко лишил его всякого средства самообороны. Глаза остекленели, им правил саспенс. Ведь упыри могли добраться и до него. И некому было молиться, чтоб солнце скорее выглянуло обратно.

Тем временем заражённые волнами сомкнули с двух сторон группу незадачливых мажков. Габи с Луиджи метали снопы пламени, ледяные копья. Но едва ли это могло остановить упырей. Поражённые магией стихий, лишь немногие падали, обугленные и заледенелые. И хотя толпа людоедов слегка поредела, сопротивление лишь разозлило её.

Остальные волшебники просто вопили. Как-либо помочь друзьям-элементалистам они оказались не в состоянии. Или Ветвь им досталась не боевая, или эфир иссяк. Всё одно.

Словно стадо, топтались туда-сюда, пока их не сцапали. Так или иначе, участь всех восьмерых была уже предрешена.

Каннибалы рвали бедолаг на части, покуда позволяла облачная тень. Душераздирающие крики волшебников слышала вся округа. Отступая в никуда, Луиджи ненароком толкнул Габи. Та только метнула сноп огня в упыря. Просто потеряла равновесие и рухнула в грязь.

Лидера моментально подхватила толпа. Растаскивала в разные стороны, будто кони при четвертовании. Он кричал даже громче и дольше, чем безучастные товарищи, уже поглощённые роем чумных мертвецов.

Замолчал маг Мороза только тогда, когда голову отделили от тела. Гуль, которому она досталась, победоносно занёс её над собой. Умывался кровью, будто под душем.

Оставленные после него статуи лопнули. Разлетелись на мелкие осколки молочно-белого льда. Дезертир еле успел прикрыть глаза рукой. Потом убрал её и подхватил один из осколков, больше всего походивший на нож. Ещё холодный. Чуть ли не кожа прилипала к нему. От тепла ладони степенно таял.

Внезапно он почувствовал чей-то взгляд на своей коже. Ренегат глянул вправо и увидел Габи, лежавшую рядом плашмя.

Совсем ещё молоденькая, черноволосая и кареглазая. Пиромантка не то рыдала, не то верещала. Уличные нечистоты липли к её волосам, путались в шевелюре, садились на щёку, что упёрлась в выпирающий булыжник мостовой и кровоточила.

Гули в спешке, довольно бубня себе под нос небылицы, ломали её на части. Тянули из стороны в сторону ноги подвое, пока те не вырывало из коленных суставов. С руками приключилось точно также.

Каждый раз девушка дёргалась. Голос её замирал на мгновение, прежде чем вновь повыситься до резкого вопля. Альдред в ужасе глядел на неё. Он не помнил, был ли ещё хоть раз, когда видел так близко убийство выживших гулями.

Ни с того, ни с сего сердце предателя бешено заколотилось. Кровь застучала в висках. Ему хотелось просто сквозь землю провалиться, лишь бы не повторить судьбу отступников. Солнце всё никак не выглядывало, и такая развязка казалась всё реальнее.

Заворожённый, Флэй не спускал с гибнувшей волшебницы глаз. До тех пор, пока один из людоедов не выкорчевал наконец её голову голыми руками.

Времени у заражённых оставалось немного. Поэтому разорванное туловище последние утащили во мрак ростовщической конторы с собой. За ними тянулся кровавый след. Предатель так и не успел осмыслить увиденное: запоздалый к столу упырь нащупал его сапог и потянул на себя.

Беглец брыкнулся, переворачиваясь на спину. Сжал вопреки холоду в ладони таявший кусок льда. Рискуя собственной жизнью, Альдред подпустил гуля поближе. Он подтягивал морду к его шее, цепляясь за плащ.

И когда заражённый только-только раскрыл пасть, Флэй вогнал ему кусок ледяной плоти под челюсть. Людоед стал захлёбываться собственной кровью, кашлять и чихать. Он застыл на месте, как вдруг рухнул рядом с добычей, обмякнув.

Овчинка стоила выделки. Рефлексы сделали своё дело.

Между тем орда каннибалов убралась восвояси, раз солнце вновь выглянуло из-за облака. Да только на сей раз его живительный свет был омрачён зверским убийством целой группы людей. Напоминанием о них остались лужицы багровой крови на дороге.

Будто бы художник выплеснул так свою ярость. Небрежно обрызгал краской холст, уродский пейзаж на котором не удовлетворил его дотошный гений.

По крайней мере, теперь понятно, почему число погибших в Городе разрасталось в настоящей геометрической прогрессии. Дело минуты-полторы — и уже под десять человек отправилось на тот свет.

— Это было близко, — цедил сквозь зубы Флэй. Вцепился в опорную балку и со всей дури пнул упыря. — Чтоб тебя!..

Он пинал ещё и ещё, пока труп не вывалился на мостовую под палящие лучи солнца. Чумная плоть стала закипать почти мгновенно. Следом выбрался уже сам Альдред. Взгляд его был потерян. Флэй тяжело вздохнул. Побрёл, куда шёл. А когда оправился, снова пустился в бег.

Весь сыр-бор учинила летающая зверушка Ламбезиса. Ренегат понимал: тьма над Западным Аштумом сгущается. Каких бы ужасающих созданий ни породил архонт, в сравнении с ними всеми упыри — просто детский лепет. Они хоть как-то оставляли выжившим пространство для жизни. Совсем другое дело — безобразные гибриды, которые переносят и жару, и холод, и дождь совершенно спокойно. Житья с ними не будет.

И когда орды упырей, легионы нежити и рой мутантов заполонят Равновесный Мир, Альдред предпочёл бы оказаться далеко-далеко. Переждать бурю на далёких берегах. Можно подумать, кто-то давал ему право выбирать. В конце концов, едва ли Актей умерял свои аппетиты обеими половинами Аштума. Казалось, он нацелен покорить каждый цивилизованный уголок на белом свете.

Дезертир добрался до перекрёстка, с которого можно было свернуть в сторону частных причалов. Здесь как будто произошла авария со столкновением повозок.

Их вереница сложилась гармошкой. Кругом валялись трупы. Многие — уже обглоданные подчистую. Другие тухли. С них питалось вороньё, почувствовавшее себя полноправными хозяевами на этом пятачке городской земли.

Люди так спешили покинуть Саргузы, что только вставляли друг другу палки в колёса. Ренегат не удивился бы, если бы катастрофа с каретами и повозками привела к удачной, сытной жатве упырей.

Предатель уже хотел было побежать в сторону пристани, когда услышал посреди дорожного бардака до боли знакомый голос:

— Альдред? Альдред! Это ты?.. Неужели…

Ошибки быть не могло. Флэй услышал капитана Колонну. Он впал в ступор и медленно повернул голову через плечо.

Прикрытый грязным персекуторским халатом, сидя у колеса тележки, его бывший командир сливался с окружающим Хаосом. Вот, почему ренегат не заметил его.

Хотя и сам Джакомо обратил внимание на беглеца не сразу: уж больно плохо себя чувствовал, едва ли понимая, где вообще находится. Догадка себя оправдала. Чума прибрала к своим холодным рукам главу отряда «Гидра».

Его кожа стала белее снега. У рта запеклась чёрная, как смоль, слизь. Глаза горели — ровно также, как у предателя ещё этим утром. Из головы и лица медленно прорастали минералы чёрного нектара. Впрочем, и без того вид у инквизитора был неважнецкий. Он непрестанно претерпевал жуткую боль.

Непроизвольно беглец впал в состояние, пограничное с когнитивным диссонансом. С одной стороны, всё отлично, Колонна не помешает его планам, смело можно оставлять его тут подыхать и рваться в Акрополь. Всё равно ему уже не поможешь, да и Флэй бы не стал. А с другой, Джакомо был ещё жив и мог поведать немало интересного. То, что ускользнуло из поля зрения ренегата, раз уж он бросил отряд.

Беглец переборол нерешительность и медленно, осторожно подбирался к Джакомо. Не стоило забывать: капитан заражён, и мог обратиться в любой момент. Альдред посмотрел на персекутора искоса и переспросил:

— Джакомо?..

— Умоляю, помоги мне… — хрипел капитан, дрожа от холода.

И это при том, что солнце раскалило саргузские улицы. Аж воздух гудел.

Мольбу Колонны предатель проигнорировал. Его это не интересовало совершенно.

— Они ушли. Бросили меня здесь. Почему они так поступили со мной?.. Я… я не могу идти дальше. Должно быть, они уже попали в Акрополь.

«Попали в Акрополь, — заключал Альдред. — Рано что-то утверждать, но ведь их наверняка бы спросили, где остальные. Где капитан. И где я. Что они ответят? Заложат меня? Все разом. Едва ли. Кто-то один. Марго — точно нет. Нико? Ему это не нужно. А вот Шатун… Это тёмная лошадка. Неоткуда знать, взбредёт ли ему в голову потопить меня».

— Кто они? Все трое выжили? — расспрашивал неумолимо Флэй.

— Выжили, — стонал Джакомо. Им правила боль. На собеседника даже не смотрел. — Пожалуйста, мне так… холодно. Я больше… больше не могу.

Сказанное ничего не меняло, в сущности. Пускай Альдред ощущал, что рискует собственной головой, возвращаясь в стан инквизиторов, попытка не пытка.

В конце концов, никто из его глотки языка не вырывал.

Он всегда мог нагло соврать, перетасовать факты, как его натаскали в учебке. Выбить обратно своё место в Корпусе.

Кроме того, он располагал ценными сведениями и касательно Черной Смерти, и касательно Культа.

Призрачный гарант, но другого у Флэя попросту не имелось. Его могли выслушать. Могли пустить обратно. А могли попросту вздёрнуть за дезертирство. И уж тогда им бы занялся Буассар, как и обещал.

Увы, как таковой выбор отсутствовал.

Ренегат глубоко призадумался над тем, как быть. Между тем командир вытянул из-под атласного халата небольшой меч со сложной гардой в виде восьмерки. Кацбальгер, он же — кошкодёр. Клинок ландскнехтов, но инквизиторский. Сложен в ножнах.

Флэй отвлёкся, посмотрел на оружие и приподнял бровь, уже догадавшись, что скажет чумной персекутор:

— Окажи мне услугу. Альдред, прошу тебя… Никто не решился меня убить. Просто кинули меня тут, как дворнягу. И меч оставили, чтобы я сам покончил с собой. Я не могу… не могу на это пойти. Совсем ни в какую, — без конца лепетал Джакомо.

С Марго и Нико всё обстояло просто: у них кишка тонка. Но даже Шатун, безбожник из племени скорвенов, не стал брать грех на душу. И это странно.

Никто бы даже не увидел, что вопреки кодексу персекуторы убивают своего. Никто бы ничего не доказал. Как посчитал Флэй, эти трое тоже не питали особой любви к капитану. По-видимому, он за эти пять дней успел им набить оскомину окончательно.

— Пожалуйста, Альдред. Сделай это. Для меня, — молил Колонна.

То и дело его голос переходил в хрип. Искажался до скулежа. Чувствовалось, говорил он через силу.

— Я знаю, между нами были разногласия. У тебя был шанс убить меня. Ты им не воспользовался. Я не знаю, почему. Но… вот же он. Пользуйся. Закончи начатое… Теперь я даже буду этому рад. Искренне…

Даже получив серьёзное ранение, Джакомо делла Колонна выжил. Всё же полевой медик из Гаравольи получился выдающийся. Нико наверняка поддерживал жизнь в капитане, как мог. Странно, что из всей «Гидры» заразились только Альдред и командир. Видимо, всё-таки Валентино постарался.

Такое впечатление создавалось, будто с некоторыми людьми Флэй повязан судьбами. Узы с Джакомо же ренегат хотел обрубить на корню. К счастью, тому недолго осталось. Вопрос лишь в том, поспособствовать его смерти, либо же…

Рука предателя потянулась к кацбальгеру. Он осмотрел оружие. Мелковат, но это всяко лучше, чем ничего. Настоящий подарок судьбы. Беглец чуть вытащил его из ножен. Инквизиторский сплав. На безрыбье и рак щука.

Джакомо вымученно улыбнулся, считая, что бывший сослуживец пошёл на попятную. Он прошептал еле слышно:

— Спасибо.

— Где Якорь, капитан? — Ренегата вдруг осенило.

Инквизитор вздохнул, обречённый ждать и послушно отвечать.

— Марго забрала его. Им же и пользовалась. Я… был не в состоянии сражаться. Из-за те… того ранения.

Шутка ли, поступок троицы стал для Альдреда гораздо яснее. Застрельщица послушала ренегата. И сделала всё, как он сказал. Возможно — ключевое слово «возможно» — девушка подговорила остальных, в конце концов, бросить капитана. Тогда, когда для всех стало очевидно: он обуза. Перспективы становились всё благоприятнее.

«Однако ведь. Какая она всё-таки душечка», — отметил про себя Флэй.

Быть может, это его шанс выйти из воды сухим…

— Ну же, Альдред. Чего ты ждешь?.. — не понимал Джакомо.

Командир тут же изогнулся в ожесточённом приступе кашля. Сплюнул чёрную мокроту на мостовую и снова прислонился спиной к колесу. Заскулил от боли.

Беглец посмотрел на него испытующе. Как ни крути, Колонна ещё мог поделиться с ним кое-чем, прежде чем дезертир уберется отсюда.

Персекутор не успел среагировать. Ренегат сорвал с него грязный сатиновый халат. Капитан округлил глаза, не понимая, что происходит. Руки застыли в мольбе. Ему неоткуда было знать, как изменился бывший сослуживец, что у него на уме.

Оружие — это хорошо. Но инквизиторы — из тех, кто сначала бьёт, а уже затем задает вопросы. Этот халат буквально мог спасти ему жизнь. Атрибутика служила своего рода отличительным знаком. Пропуском поближе к корпусу. Такое сокровище нельзя было оставлять тут.

— Альдред, что ты делаешь?.. Альдред? — Джакомо без конца хлопал воспалёнными глазами. Его вера в согласие Флэя таяла с каждым новым мгновением.

Ничего больше дезертир говорить не собирался. Он обернулся и глянул на солнце. Стало быть, время на его стороне. Ренегат оставил Джакомо делла Колонну и направился в сторону частных пристаней. Акрополь ждал его.

Колонна не был ни плохим, ни хорошим. Обычный любимчик Верховного, мечущий на его место. Серый человек. Поступающий сообразно конъюнктуре. Не за что толком ненавидеть. Не за что и любить. Альдред считал, что пусть фатум сам с ним разбирается. Милосердия от него лично ждать нечего. Для Флэя командир уже мёртв.

Только сейчас до капитана дошло: никто, совершенно никто не собирался марать об него руки. Даже подлый предатель — и тот отказал ему в последнем желании. Командир уставился ренегату вслед. С его век тихо срывались слёзы. Зубы стиснулись. Губы поджались. Как вдруг он зарыдал надрывно, опустив руки, кричал сдавленно беглецу:

— Альдред! Куда же ты?! Вернись! Альдред! Пожалуйста!.. Альдред!

Ренегат отошёл уже далеко. У него и мысли не возникло передумать. А Колонна, пока совсем не затих, то и дело кричал, надрывая голос:

— Убей меня! Убей! Убей меня! УБЕЙ МЕНЯ-А-А!..