Седьмая Луна. Декамерон 2

Глава 21. Шестёрка

День четвёртый, до полудня

— Ну и где эти ваши Циановы Дворцы? — в сердцах воскликнул Флэй, озираясь по сторонам. Плевать он хотел, что находится в окружении зданий с заражёнными.

С самого выхода из Дендрария всё пошло наперекосяк. Он брёл по Ремесленному Кварталу в стене дождя, пока не наткнулся на храм Первых Уверовавших. Естественно, никогда прежде в тех местах Альдред не появлялся. И не мог знать, где точно находится.

— И с чего я вообще взял, что иду в правильном направлении?.. — добавил он уже куда осторожнее, бубня себе под нос в отчаянии.

Впустую потратил несколько часов на блуждания. Надеялся отыскать заветный фешенебельный район. Увы, инсулы, окружавшие церковь, находились в значительном отдалении от Герцогского ботанического сада. Он ошибся. Сколько-то времени бродил по Ремесленному Кварталу, а теперь вышел на сомнительную улицу, будто не от мира сего.

Его осенило. Да только разгадка не пришлась по вкусу.

Остановившись посередине дороги на очередной перекрёсток, он оглядел близлежащие здания. Низенькие сооружения из песчаника — свежие, построенные уже при гармонистах. Не выше толстых пальм, произраставших здесь на задних дворах в изобилии. Куда ни глянь, везде кричащие вывески.

Ресторан «Розовый Пион» предлагал отведать морских гадов прямо с женского тела. Крабы, омары, мидии, кальмары, гребешки, молодые осьминоги. По особой цене.

Клуб «Каса Нова» извещал о новом тарифе для своих абонентов: предлагали «незабываемый массаж от прекрасных дев с Востока».

Термы завлекали бронью купален в любое время дня и ночи, деликатесами, лучшим пивом и приятной кампанией на любой вкус.

Некая таверна изобразила у себя на вывеске сущее непотребство. Беспечная дама, пританцовывая на столе, приподымала и без того короткую юбку.

Музеи, книжные лавки, миниатюрные театры — всё об одном, о тесной любви.

Глаза то и дело натыкались на одну и ту же услугу: постельные утехи — с кем хочешь, с чем хочешь, как хочешь.

Без сомнения, судьба-злодейка завела ренегата прямо в район красных фонарей. Мало того, что здесь и сейчас ему тут делать было нечего от слова «совсем», так ещё и окрестности Альдред знать не знал. Инквизиторов сюда не водили. Только самые ушлые в перерывах между купаниями захаживали сюда, чтобы попустить своих злых демонов. На деньги, прикарманенные во время операций вне Башни.

Шумайские уличные фонарики, пусть и погасшие давно, также говорили в пользу того. Воистину омерзительное место, не заслуживающее зваться частью Равновесного Мира. И Церковь давно бы сровняла этот район с землёй, не плати здешние хозяева баснословные откаты за своё существование.

За деньги на многое можно взглянуть сквозь пальцы. Горожан здесь тоже не отлавливают, пока не случится тяжкое преступление. Да и то — смотря, кто его учинил.

Так что саргузский отстойник преспокойно жил и здравствовал. День ото дня здесь что только не происходило: у городской стражи было всегда работы хоть отбавляй. Зато не скучно. И все счастливы.

Почти все. Никто никогда не берёт в расчёт жертв поножовщины, замученных банковских должников, заморенных сирот и дохлых проституток. Если своё отжили, так тому и быть.

Это всего лишь человеческие издержки — отходы городской жизнедеятельности. И, что ни удивительно, дополнительный приработок тем же патологоанатомам, священникам и могильщикам. Порочный круг, на котором зиждется всякий большой город.

Альдред не спешил, раз уж в районе красных фонарей светило утреннее солнце, а на пару вёрст вокруг не было ни намёка на приближение облаков. Он судорожно силился вспомнить примерную карту Города, но ничего не выходило. Казалось, чума степенно дробила его память на осколки. Сложно сказать, как Флэй сюда попал, и как должен был выйти. А главное — куда. И как назло, путевые знаки в этой части Города не ставили: крамольное место; если кто-то что-то ищет, сам пусть найдёт.

— Дерьмо… — буркнул себе под нос ренегат и пошёл вперёд. Ничего больше попросту не оставалось.

Он как в воду глядел, рассуждая о том, как Чёрная Смерть сказалась на самых оживлённых уголках Саргуз.

Как и везде, Альдред видел на мостовых брошенные кареты, телеги с гниющим провиантом, спёкшихся упырей, человеческие останки, крыс, что хозяйничают в костях. Можно сказать, наблюдать подобное он привык.

Самое страшное зрелище, как правило, таилось в самих зданиях. Настоящие картины массовой бойни, изображённых эпидемией филигранно, со вкусом — и в то же время грубыми мазками. Дезертир не брался гадать, сколько боли, мучений и страха довелось пережить людям, оставшимся гнить в саргузских зданиях. Об этом чуть позже лучше, чем кто-либо, расскажут их кости. Хрономиражи, пронизывающие Аштум.

Но вонь… Совсем не та, которая обычно стояла над Городом.

Разумеется, от язычников новые хозяева унаследовали хитросплетённую канализационную систему. Но ни одно следующее поколение не потрудилось её расширить, подвести к новостройкам. И дело не столько в утраченных технологиях: просто-напросто это требовало колоссальных вливаний денежных средств.

Городская казна разбухала столетиями, но на неоправданные шаги никто не решался пойти. Да и зачем? Ларданское герцогство захлёбывалось в нечистотах, но существовало и, даже можно сказать, благоденствовало. Что ещё надо?

Бедняки, которым повезло, жили в инсулах и пользовались благами наравне с богачами, которые заняли античные домусы. Водопровод, канализация — многие по эту сторону Экватора таких-то слов не слышали.

Всем остальным приходилось нужду справлять или где придется, или в пресловутых деревянных кабинках. К этому легко можно привыкнуть и безродному, и аристократу. Как-никак, в герцогском замке тоже канализацией и не пахло.

Зато местный феодал владел одним из самых лакомых кусков земли на Западе. А уже это дорогого стоит!

Если бы Альдред сновал по Рыбному Рынку, грешил бы на гниль от моллюсков и сельдевых, которые никто никогда не купит больше, раз некому. Была бы рядом скотобойня, подумал бы на туши парнокопытных, которыми занялись разве что мухи с их одутловатыми опарышами. Но ни рыбе, ни мясу в таких количествах не взяться откуда-либо в районе красных фонарей. А вот людям — и упырям…

При том, что обоняние Флэя, как и все прочие чувства, значительно померкли, он ощущал стойкий смрад гниющей человечины. Те, кого не доели каннибалы, мерно разлагались всюду. Миазмы клубились над округой — такие густые, что хоть ножом режь. То же самое гули как таковые. От них воняло мертвечиной, и даже тонкий аромат чёрного нектара не мог перебить эту затхлость.

Упыри не живы и не мертвы. Их организм устроен иначе. Альдред подозревал, они не могут голодать подолгу, как те же люди. Если гули не едят, у них начинается нечто сродни катаболизма.

А когда не остаётся на костях должного количества мяса и внутренних питательных соков, каннибалы попросту гниют заживо. Потому-то за алчущей ордой тянется особенно удушающий, гнилостный шлейф. Хотя в совокупности всех миазмов Города он, конечно, теряется.

Флэй не метил ни в ученые, ни в доктора. Дело это нынче неблагодарное, да и области его знаний были строго ограничены инквизиторскими, отчасти — житейскими. Но даже он, видя то, что пережил в Саргузах, начинал явственнее постигать природу Чёрной Смерти, продуктов её ферментации: друзы чёрного нектара, нечисть, солевые испарения.

Жаль только, что Альдред многое претерпевал на собственном примере.

Так или иначе, всё, что нёс в себе мор, сводилось к распространению заразы в народ. Из тех, кто болеет чумой, и тех, кто превратился в гуля, эпидемия вытягивала все жизненные соки, только чтобы рассыпать побольше тлетворных семян вокруг. Чтобы губительные кристаллы, оставаясь в тени, покрывали всё новые площади.

Ренегат шёл, и не думая прикрыть нос. Воздуха как такового вокруг не имелось, только миазмы. Пытаться как-либо обезопаситься от них казалось жалкими, бездарными потугами. Лучшее, что мог сделать Альдред, — это покинуть Саргузы, уйти в горы или леса. Только там ещё можно было отыскать природную чистоту Равновесного Мира.

Впрочем, долго ли она просуществует, если Ламбезис действительно намеревается накрыть Чёрной Смертью весь Аштум?..

Голову дезертира занимали мысли обо всём и ни о чём, а ноги — вели невесть, куда. Позади оставались всевозможные рассадники плотского греха, где ныне правила Смерть. Упыри, кучковавшиеся в зданиях с избытком, дремали в ожидании новой жатвы. Пробудившиеся же, облизываясь, тихо провожали его безучастными взглядами.

Однако район красных фонарей в дневной час был не так безлюден, как могло показаться на первый взгляд. Совсем рядом с Альдредом, где-то в переулке, некто опрокинул глиняный кувшин. Тот рухнул на мостовую и разбился вдребезги. Ренегат резко вскинул арбалет и направил в ту сторону.

Кто бы это ни был, уже убежал, скрылся из виду. А глиняный кувшин — один из — действительно распался на осколки. Дезертиру не пришлось по душе соседство с другими выжившими. Он понятия не имел, кто это мог быть, и какие у них намерения.

Зато прекрасно знал: для них беглец — всё равно, что красная тряпка для быка. С него есть, что стрясти. По-хорошему или по-плохому.

Идти в этот переулок, пусть и залитый солнцем, казалось худшей идеей на свете. Но обстоятельства порой оказываются сильнее человеческой рациональности.

У Альдреда не то что бы имелся лучший выбор. Здания здесь или стояли сплошняком, или разлучались точно такими же переулками, большинство из которых — тёмные и узкие. Гули обязательно выйдут и растащат его по кускам, если сунется.

Дальше по улице можно было пройти, но не нужно. Перекрёсток отрезала высокая гора обломков, осколков и щебня с торчащими трубами, железными штырями и прочим мусором. Создавалось впечатление, будто здесь в своё время похозяйничали маги.

Ренегат начал вспоминать свой осмотр Города с вершины Янтарной Башни. Вероятно, именно здесь тогда с фундамента сорвали целый дом. Если только один!

И вот результат — прямо перед его глазами.

Будучи больным, Альдред ни за что не решился бы взойти по руинам зданий. Мало того, что зараза возвращалась, щекоча ему дыхательные пути, так ещё и вал казался ненадёжным. Не туда ступит, щебень обвалится — и ренегат напорется горлом на ржавый железный штырь.

Вот и всё. Финал историй. Конец рассказам. Нелепая смерть увенчает ещё более нелепую жизнь.

Стоило, конечно, попробовать сунуться в один из местных борделей. Нечто подобное Флэй, удирая от язычницы, уже проворачивал. Только вот не сказать, что легко тогда отделался. Ему крупно повезло зайти именно в жилой частный дом, где ютилась лишь семья, им владевшая.

Здесь подобных зданий не было, сплошь блудилища. Ему не улыбалось покормить своей плотью и напоить кровью ораву заражённых шлюх. А ведь их внутри любого из окрестных построек может быть и десятки, и свыше сотни. Что больным, что здоровым войти внутрь значит подписать себе смертный приговор.

Хаос будто бы нарочно толкал ренегата сунуться в злосчастный переулок, залитый солнцем. Пальцы нервно ощупывали борт арбалета. Флэй засопел. Над принятием решения долго думать не стал. В его случае поворачивать назад смерти подобно, думал он. Ибо не знал, в какой момент зараза возьмёт своё.

Лучше уж сдохнуть, пытаясь, чем мешкать в напрасной попытке обезопасить себя в краткосрочной, никчёмной перспективе.

Принимать бой в переулке с бастардом казалось не лучшей затеей. Альдред горько пожалел, что не отобрал у двух злополучных братьев топорик.

Его Прощальная Роза в случае нападения выживших или упырей царапала бы стены, не достигая поставленной цели. Наилучшим вариантом ренегат отобрал арбалет и стилет. Выстрелит — и убьёт одного. Удастся — вобьёт в шею клинок другому. Остальных покромсает подобранным оружием. Да хоть голыми руками! Там уж посмотрит.

— И кто бы это мог быть?.. — проронил Флэй раздражённо.

Дезертир выставил вперёд арбалет, целясь перед собой. Стилет в его рукаве примыкал к борту, даря столь необходимую уверенность. Ренегат зашёл в переулок. Ботинок ненароком приземлился прямо в лужу, порождая всплеск.

Мутные капли дождя в свете солнца заискрились. Красотой любоваться было неуместно. Беглец чертыхнулся и пошёл дальше. Осторожно переступил через осколки. Впереди его ждали только потёмки. Между зданиями, перекрывавшими утренние лучи.

Шутка ли, уже отсюда Альдред слышал гулей. Те просыпались, тихо бубня себе под нос невесть, что: видать, почувствовали его приближение. Флэй скривил в гримасе лицо. Всё-таки приятного мало себя ощущать обедом для людоедов. Беглец вывернул направо, продолжая купаться в палящем зное над Саргузами.

Злосчастный переулок напоминал засоренную кишку. Всюду валялись пустые бутылки из-под бренди, объедки, нечистоты людей и крыс, отходы, которые было не опознать. На мостовой запеклась давешняя рвота. Кровь чёрная, кровь красная.

У Альдреда носоглотку забивала слизь. И всё равно через эту чёрную, густую плёнку пробивался едва уловимый, но стойкий запах нечистот. Ренегат понятия не имел, куда и как деться от ужасов Саргуз. Даже вылезти из кожи вон ему едва ли помогло бы.

На том конце переулка дезертир видел улицу, что примыкала к отрезанному перекрёстку. Быть может, уже там обнаружатся путевые знаки, которые выведут его на Циановые Дворцы — и далее к самому госпиталю Сестёр Милосердия. За неимением выбора хотелось верить. Флэй прокашлялся, отхаркал мокроту и двинулся вперёд.

Гули здесь не спали. Казалось, дома шевелятся вслед за ним. Словно заражённые просыпались от одного его запаха.

Каннибалы дожидались, когда переулок погрузится в тень, и уж тогда-то настанет их обеденный час. По крайней мере, для тех, кому доведётся урвать кусочек.

Ренегат старался идти посередине дороги, чтобы точно ни одна тварь его не уцепила и не затащила во тьму. Инстинкт самосохранения у них как таковой отсутствовал, и в этом предатель убеждался неоднократно. У гулей на первом месте стоял именно разум роя. Так что один или два упыря вполне могли пожертвовать собой, чтоб остальные поели, протянули ещё немного и распространили чуму дальше.

То и дело беглец поглядывал на небо, примерно прикидывая, сколько времени в безопасности у него оставалось. К счастью для него, сегодня утром стоял полный штиль, и облака зависли в стороне моря. Последние тучи медленно просачивались через Ларданы.

Лишь поэтому Альдреду удалось оторваться от юстициара. Но он знал, это всего-навсего короткая передышка. Достаточно солнцу скрыться за сизым заслоном, Торквемада продолжит идти за ним по пятам. И быть может, по воле самого Ламбезиса.

Беглец не исключал, что Актей все знал и препятствовал встрече Киафа с доктором, победившим чуму. Болезнь, зревшая в лёгких, — слишком удобный и эффективный рычаг давления, чтобы от него отказываться. Поэтому чем дальше Флэй уберётся от места их последнего столкновения, тем лучше.

В конце концов, переулок заканчивался шаге на сто пятидесятом. Альдред явственно увидел двухэтажный белокаменный дом. Если верить вывеске, это была гостиница с заморским названием «Шаньтоу». Шумайским, стоит полагать. Бумажные фонари говорили в пользу того, что и здесь оказывали особые услуги досужим клиентам.

Ставни были заколочены. А двустворчатые, тяжелые стальные двери наверняка заперты на замок. У Альдреда возникло впечатление, будто в своё время этот бардак избрали в качестве укрытия от бед, ниспосланных на Саргузы. И быть может, в нём до сих пор кто-то баррикадировался от Чёрной Смерти. Быть может, неизвестный выживший спешил именно туда. Флэй, выходя из переулка, поймал себя на крамольной мысли:

«Это всё не к добру…»

Едва он это озвучил в своей голове, кто-то огрел его по голове тупым предметом.