Сделай сам – 4

Глава 8 Ситуация в тылах и на фронтах

— О чём желаете поговорить, папа́? — отбросив в сторону дурачество, я всё же переключился на деловой лад. Ведь пока мы тут просто лясы точим, враг, что называется, качается. А потому лясы следовало точить по делу.

— После столь показательного поражения немцев и австрийцев на Восточном фронте союзники обратились к нашему правительству с просьбой передать им чертежи и лицензии для производства схожей бронетехники на собственных заводах, — не стал ходить вокруг да около отец и сразу выдал главную тему грядущей непростой беседы.

Помнил я этих союзников. Точнее говоря, их представителей, что тёрлись и в штабе 1-й армии, и в нашей гвардейской дивизии мелькали средь штабных. Да и не только в нашей. Бельгийцы, французы, британцы — кого там только не было. Везде свой нос совали, что, как я понимал, по нынешним временам являлось вообще обыденным делом.

Лишь я, применяя свой французский и «французский», посоветовал однажды какому-то английскому майору или кто он там был по званию, не помню уже точно, не совать свой длинный нос и свои загребущие лапки в мои БРЭМ-ы. А то этот островитянин уже чуть ли не с ногами туда лез.

Тоже вот беда ещё на нашу голову!

О чём, о чём, а о секретности, казалось, в нашей армии никто слыхом не слыхивал. Даже шифров для связи по радиотелеграфу никаких не применяли. Так прямым текстом на радость врагу и сообщали каждый раз в эфир кто, где, что делает и куда собирается ударить в скором времени.

И как со всем этим безобразием бороться бедному прапорщику Яковлеву, если все остальные офицеры и генералы не видят в этом ничего такого?

То-то и оно! Никак! Не прапорщика это всё забота! Моя забота ныне — только техника, увы и ах.

— Чего и следовало ожидать, — удовлетворённо хмыкнул я, прекрасно зная, насколько все в мире обалдели от громких успехов русского оружия на фоне сплошных неудач европейцев. Причём европейцев c обеих противоборствующих сторон.

Мы ведь сами не просто так ломанулись в Восточную Пруссию задолго до завершения сосредоточения своих сил на её границах. Не то что резервы, даже не все кадровые части двух наших армий участвовали в разразившихся сражениях, банально не успев прибыть.

А всё слезливые французы виноваты! Как только хоть чуть-чуть запахло жаренным у них, мгновенно «пали в ноги» русскому правительству и вытребовали нашего скорейшего начала боевых действий против немцев. Больно уж неудержимо те принялись пробиваться к Парижу, сметая на своём пути одну французскую дивизию за другой. Не говоря уже про бельгийские, которым тоже доставалось на орехи. Вот и просили нас союзники срочнейшим образом встать за них горой и оттянуть на себя хотя бы часть германских войск с Западного фронта. Небось, надеясь в тайне, что мы поубиваем тут друг друга, сточившись просто в ноль. Чтоб после с нами было проще разговаривать с позиций силы.

Но мы всех удивили! Очень неприятно! Не всё ж одним японцам удивляться с нас!

Мало того, что русские войска, разгромив 200-тысячную 8-ю армию Германии, смогли забрать у немцев почти всю Восточную Пруссию и теперь укрепляли свои оборонительные позиции по Висле, так наши главные силы вдобавок полностью разбили находившиеся на Восточном фронте пять армий Австро-Венгрии, при этом взяв под свой контроль огромнейшую территорию и осадив мощнейшую их крепость — Перемышль.

Подсчёты павших, пленных и трофеев всё ещё велись, но даже по предварительным прикидкам выходило, что австрийцы безвозвратно потеряли около 600 тысяч человек, из них свыше половины — пленными, и под 200 тысяч оказались заблокированы в окружённом городе-крепости. Что в сумме составляло добрую треть всей отмобилизованной армии Двуединой монархии. Треть!

Им даже пришлось срочно снимать большую часть своих сил с Сербского фронта, тем самым стабилизируя его, и перебрасывать пехотные дивизии в район Карпат, чтобы не допустить прорыва русских войск через перевалы этой горной гряды на Венгерскую равнину. Ведь, случись подобное, и войну можно было завершать уже сейчас, поскольку общий фронт Центральных держав разрезался бы надвое, полностью теряя хоть какое-то непосредственное взаимодействие друг с другом. Да и сама Австро-Венгрия в таких условиях могла тайком пойти на сепаратные мирные переговоры, чтобы банально не исчезнуть с политической карты мира и сохраниться всё такой же двуединой.

Только, учитывая это всё, ни в коем случае не следовало радоваться раньше времени и петь самим себе сплошные хвалебные оды. Все эти победы дались Российской императорской армии не просто так. Потери и у нас имелись колоссальные. Под полтораста тысяч павших набиралось совершенно точно. Плюс вдвое больше раненых, забивших все госпиталя. Плюс без вести пропавших с 20 тысяч. А всё вместе выходило, будто четверть кадровой армии корова языком слизала. Четверть довоенной армии! Всего-то за 1 месяц непрерывных боёв! Вот уж что точно было страшно! Мы, помнится, за всю войну с японцами потерь имели меньше!

— И что ты в целом думаешь по этому поводу? — отец, конечно, был главой семьи, и многое являлось его собственностью. Но в этом деле он никак не мог не посоветоваться со мной, прежде чем озвучивать своё финальное решение интересантам.

— Я полагаю, что мы можем очень много заработать, — пожав в ответ плечами, озвучил очевидное.

А что ещё мне было думать? Как бы цинично сие ни звучало, но война — это не только трагедия миллионов, это вдобавок огромные возможности для тех, кто в теме или в доле. Мы, Яковлевы, в доле не были, но в теме находились совершенно точно.

Ведь, если со стороны казалось, будто я как-то забил на подготовку к Первой мировой войне, отдавшись полностью иным проектам, то это была лишь видимость для глаз несведущих персон.

Да, я не выстроил завода, который мог бы дать под миллион винтовок в год. Не изобразил хотя б малейших поползновений к внедрению тех же миномётов. Танки грозные не строил тысячами штук, ограничившись «картонными» танкетками! Не стал владельцем множества патронных фабрик тоже! В итоге много каких «не» набиралось в общем списке. Я это знаю точно! Сам ведь такой список вёл!

Вот только данному бездействию имелись веские причины!

Во-первых, деньги. Их, как бы смешно иль издевательски это ни звучало, нам постоянно не хватало. Так выходило каждый раз, что ещё до поступления очередных дивидендов, мы всё уже расписывали до копейки, как минимум, на год вперёд. Одно только строительство семи гидроэлектростанций за 10 лет, вытянуло из нас треть всех доходов в эти годы. Плюс Яковлевск отстроить — треть. А США? А Харьков? А Британия с Бразилией, Германией и Францией? А гособлигации, что приходилось нам приобретать?

Мы даже особняк себе отгрохать не смогли миллионерский, всё так же проживая на своих квартирах в нашем старом доме! Малейшую копейку тут же вкладывали в дело! Воть!

Так что на свой «свечной заводик», выпускающий винтовки для примера, денег просто не нашлось. Как их нам катастрофически не хватило ещё на множество чего.

Во-вторых, беда была с народом. В том смысле, что профессиональных кадров просто не имелось под рукой. Что управленческих, что инженерных, что рабочих.

Вон, те же Нобели вынужденно застопорили своё прежнее активное развитие в мировой нефтяной сфере и торговле керосином, поскольку, откровенно задолбавшись, на покой ушёл тот один единственный человек, который в их семье всем этим делом лично занимался почти 30 лет. А нового достойного профессионала ему на смену — не сыскали. Как не смогли найти ещё инженеро́в для устройства и контроля новых нефтяных вышек, нефтеперерабатывающих предприятий, своих речных судов и много для чего ещё, помимо перечисленного выше. Всех подчистую выгребли не только лишь в империи Российской, но даже в Швеции с Норвегией гребёночкой прошлись. А больше никому не доверяли, откровенно говоря. Весьма предусмотрительно опасаясь диверсий со стороны подсылов конкурентов, что не дремлют.

У нас же здесь размах был много шире, чем у Нобилей, а, стало быть, с проблемой этой хорошо знакомы были тоже. Не просто ж так мы вынужденно прекратили всякую дальнейшую экспансию в Баку или же на юге России, в плане нефти, стали и угля.

Да, синдикаты синдикатами — их очень сильно опасались тоже, но и поставить на местах банально было некого от слова «совершенно». Вот вовсе неквалифицированной рабочей грубой силы на трудовом рынке было завались. А тех, кто понимал, что делал и имел прямые руки — крохи. Особенно теперь, когда волна мобилизации прошлась изрядно по общинам, фабрикам, заводам. Не всех она задела, правду говоря. Отсрочки получили многие квалифицированные кадры. Но всё ж таки отнюдь не все.

Папа́ даже пришлось пойти на преступление, подлог и хитрость, срочно «проспонсировав» в верхах кого и сколько надо ради оформления потребных документов о приписке наших же мобилизованных рабочих к нашим же заводам. Имелся тут такой подход у армии по распределению бесплатно вкалывающей силы в лице солдат всем тем заводам, которые военные заказы выполняли. Как результат мобилизованный мужик не отправлялся на фронты сражаться, а приставлялся к делу или же станку. Пахать, естественно, ему предполагалось за так, имея лишь права и продпаёк. Чем многие в верхах армейских не побрезговали торговать и злоупотреблять, прекрасно понимая, что заводы без рабочих рук никак не могут.

Мы в этом плане отличались от всех прочих фабрикантов лишь тем фактом, что сохранили людям всем зарплаты. А то известно мне как трудятся за так на производстве. Особенно обидевшиеся на работодателя рабочие. Изрядно в 90-х насмотрелся на умышленный сплошной брак и преднамеренную порчу оборудования, когда народу месяцами деньги не платили вовсе.

В-третьих, от снабжения войск много чем необходимым мы не отнекивались вовсе. Скорее уж наоборот. Планировали повсеместно производить лишь то, что нужно сейчас армии в количествах изрядных. Понятное дело, что не за здорово живёшь, а за изрядную и звонкую монету. Производить планировали мы немало в том числе стрелковки. Не зря в сотрудничестве с Мосиным годами доводили до технологического идеала ручные пулемёты, пистолеты ПЯМС и пистолеты-пулемёты ППЯМ[1].

Да мы за год сейчас могли подать в войска под миллион ПП-шек! Дешёвых и технологичных в производстве! Хотя бы для вооружения тыловиков! Тем самым высвободив для стрелков столь обожаемые генералами винтовки. А тех тыловиков уже сейчас имелось свыше миллиона! Так что наш пистолет-пулемёт по получении казённого заказа с лихвой решал потенциальную проблему нехватки нужного стрелкового вооружения в войсках. Но эту, несомненно, замечательную идею нам ещё только предстояло донести до всех уполномоченных персон и доказать её жизнеспособность с состоятельностью. То есть всё дело упиралось в сумму взятки и в то, кому её нести.

Без взяток мы могли поставить ныне лишь грузовики, как истинные монополисты рынка, да гусеничную бронетехнику. Плюс трактора! А вот заказы на вагоны, паровозы, каски, бронепоезда, снаряды и те же пистолетные патроны являлись сильно взяткоёмкими уже сейчас.

Не проплатив вперёд кому и сколько надо, мы б тоже получили официально их. И только! Тогда как потребного для их изготовления стратегического сырья и материалов не получили бы уж точно!

Как началась война, так с рынка напрочь испарилась та же медь, свинец и бронза. Про порох с капсюлями вовсе промолчу. Всё это получить вдруг сделалось возможным лишь из казённых и армейских стратегических запасов. А, коли не срослось договориться, доказывай потом, что ты ни разу не верблюд и без того же пороха или же меди, не можешь выдать ни снаряды, ни машины, ни чего-либо ещё.

Ну а поскольку денег собирались тратить очень, очень, очень много, мгновенно набежало множество народу желающих заполучить их все себе в карман. И 7 из 10 охочих до казённых денежек представляли собой откровенных мошенников. Вот неожиданность-то, а?

Вон, как поведал давеча захаживавший навестить меня Сергей Иванович, который Мосин, их с генералитетом ГАУ едва не облапошил бывший военный министр Великобритании, утверждавший, что готов посодействовать переуступке России вот прям сейчас аж 20 тысяч пулемётов Кольта, но только при условии переведения ему на личный счёт солидного авансового платежа. И лишь излишний бюрократизм всей отечественной военной системы дал время докопаться там до самой сути. А суть же заключалась в том, что врал нам этот джентльмен британский совершенно безбожно. Банально захотел прибрать деньжат на старости-то лет к рукам и упорхнуть куда-нибудь по-быстрому, пока никто не спохватился. И ведь он был одним из многих сотен, даже тысяч — тех сволочей, что не давали быстро заработать уже нам!

— Я почему-то в этом ни секунды и не сомневался, — на удивление удручённо покачал головой папа́ в ответ на моё принципиальное согласие, приправленной изрядной долей меркантильности. — Кто говорит о чём, а Александр Евгеньевич, о возможности заработать. Сын! Ведь они союзники! Им надо помогать, чтоб нам же было легче биться!

Вот тоже, блин, дитя своего века мне на голову! И как ему, блин, объяснишь, что человек на самом деле человеку волк. А уж в делах союзничества разных стран — ещё в квадрате, ежели не в кубе вовсе!

— Так я не против помогать! — аж прижал к груди я руки, тем самым желая показать искренность своих слов. — Пусть только золото в обмен нам отгружают в должной мере! Не будут же они из того золота непосредственно пули лить! Сейчас оно лежит спокойно в банках их банкиров. Пусть в будущем столь же спокойно полежит в других. К примеру, в наших!

Да, с союзников я собирался требовать оплату за интересующие их товары и лицензии исключительно золотом.

Понятное дело, что все без исключения страны, прекратив с началом войны торги на своих биржах, и на всё время боевых действий зафиксировав курс своих валют, кинулись печатать в бешенном темпе ничем не обеспеченные деньги. А что такое жуткая инфляция — мне объяснять не надо совершенно точно. Сколько я успел при ней пожить!

— Это твоё последнее слово, сын? — как-то неуловимо официально поинтересовался папа́, даже привстав со своего кресла и одёрнув свой пиджак, словно мы с ним находились на каком-то корпоративном заседании или в суде.

— Это моё единственное слово, отец! — столь же официально постарался я ответить, заодно поднявшись с дивана и зеркально одёрнув домашний парчовый халат. — Ты пойми меня, пожалуйста, — вновь прекратив дурачиться, с тяжёлым вздохом опустился я обратно на диван. — Они нам тоже ничего бесплатного не предоставят. За каждый малый чих начнут вытаскивать из нашего общероссийского кармана то же золото, при этом втюхивая нам всё втридорога. Ведь мало выиграть войну. Впоследствии вдобавок очень важно выиграть мир. И тот, кто по итогу нынешнего противостояния останется абсолютно подконтрольным крупным должником без всякого запаса золота, тот и окажется полноценно проигравшей стороной. Никто и не посмотрит после — то было союзник или враг. А проигравшей на финансовом фронте стороне не будет дел ни до развития машин, ни до постройки новых тракторов, ни до какого-либо вообще технического развития. В ближайшие лет 10 — это точно. Неужто ты желаешь погубить всё то, что мы выстраивали здесь, в своей стране, годами?

Здесь я, конечно, преувеличивал и сгущал краски. Та же Германия, проиграв ПМВ в известной мне истории мира, хоть и получила себе на голову гиперинфляцию, терзавшую их экономику несколько послевоенных лет, отнюдь не прекращала производства той же автомобильной техники и тракторов. Но объёмы того производства вплоть до 1930-х годов оставались откровенно смешными даже по нашим нынешним меркам. Потому в какой-то степени я был всё же прав.

— Хм-м-м. Молодец, сын, — неожиданно перестал хмуриться и даже наоборот — счастливо улыбнулся отец. — Понимаешь, что к чему. Случись со мной что нехорошее, не пустишь на ветер результаты всех наших былых трудов!

Фига себе проверочку папа́ устроил! Я тут, морща мозг, уже продумывал наш разговор и свои аргументы на несколько ходов вперёд, а он, оказывается, сам придерживался того же мнения! Вот ведь проверяльщик хренов!

— Ты об этом самом «нехорошем» реже думай, тогда точно не случится, — тут же не преминул я дать совет ворчливым тоном. А то ишь, свалить максимально далеко от всей ответственности захотел! Тогда как помирать нам некогда уж совершенно точно! У нас делов ещё не переделано на многие десятилетия вперёд! — И вообще, мне всеми этими экономиками и политиками заниматься совершенно некогда! У меня новейший танк ещё не доработан так-то!

Зря мы что ли свой движок в 470 лошадиных сил разрабатывали?

Естественно, я не упустил возможность построить вокруг него мощнейший танк! Правда, танковый вариант подобного мотора вышел аж на четверть менее мощным. Зато и питался не авиационным, а обычным автомобильным бензином. Для чего, правда, пришлось производить головки поршней с совсем другой формой донца. Да и ГБЦ[2] была там несколько иной. Но уж больно поздно мы за него взялись, отчего к началу войны оказался подготовлен лишь первый опытный образец, который следовало дорабатывать и дорабатывать.

— Вот так и обращайся к сыну за помощью! — тяжко вздохнул в ответ на мою отповедь родитель, после чего вернулся к изначальной теме разговора. — Так что ты лично предлагаешь отвечать союзникам?

[1] ППЯМ — пистолет-пулемёт Яковлева-Мосина

[2] ГБЦ — головка блока цилиндров.