Сделай сам – 4

Глава 4 Вундервафли на подходе

— О как! Михаил Александрович всё-таки решился! — удивлённо воскликнул я, едва только взял в руки свежий номер «Санкт-Петербургских ведомостей» и прочитал напечатанный огромными буквами заголовок.

— Что там такое, Саша? На что решился регент? — поинтересовался папа́, сонно всхрапнув в своём кресле.

Мы с ним с раннего утра отправились в своём роскошном блиндированном мотовагоне в Яковлевск, отчего не успели, ни нормально позавтракать, ни ознакомиться с последними новостями, ни даже выспаться, как следует. Вот отец и прикорнул мгновенно, стоило нам только тронуться в путь. Но почти сразу оказался разбужен моим эмоциональным восклицанием.

— Он, наконец-то, официально объявил от имени своего племянника о переходе России к конституционной монархии и передаче всей полноты власти в стране новообразованному двухпалатному Парламенту. — Ещё даже не ознакомившись с текстом статьи, что занимала всю передовицу, выдал я то, что знал и так. Зря, что ли, сам годами напролёт лично капал командиру на мозги по данному поводу, стращая его неизбежной революцией?

Различных дополнительных негласных условий в достигнутом Романовыми с думцами и членами госсовета соглашении, конечно же, хватало. Вообще всю власть никто не отдавал. Лишь поделился в должной мере. Однако, главное, по моему мнению, в данном направлении внутренней политики страны было сделано — как минимум, угроза буржуазной революции оказалась нивелирована полностью.

При этом за императором оставалось право вето по целому ряду жизненно важных для империи вопросов, плюс за ним же закреплялось определённое количество голосов, что в Государственном совете — верхней палате Парламента, что в Государственной думе — нижней палате того же самого Парламента. Человеком-армией он при этом, конечно, не становился, но человеком-партией считаться уже мог.

— Давно пора, — лишь зевнул в ответ папа́ и принялся поудобнее устраиваться в своём максимально комфортном кресле. — Всё же столько лет мусолили эту тему.

Это да. Времени минуло уже немало. Я такого даже не ожидал!

Тут явно увенчались успехом и мои действия прежних лет, и политические заигрывания со стороны Михаила Александровича, что с внешними «партнёрами», что с внутренними «кружками по интересам». Во всяком случае, увенчались своей большей частью.

Я когда-то просил у командира выиграть мне хотя бы ещё 2 года мира, чтоб получше подготовиться к войне. Он же как-то ухитрился продержаться куда дольше, тем самым перевыполнив план вдвое. О чём наглядно свидетельствовало хотя бы то, что ныне на дворе царствовал сентябрь месяц уже 1916 года, а о начале большой войны в Европе до сих пор ходили только слухи. Что так-то было очень хорошо! Как ни крути, а слухи — это тебе не устрашающий рёв залпового огня орудий тяжёлой артиллерии. И пусть не 20, а 10 лет мира страна всё же получила, как с нашей, так и с Божьей помощью. Чего, к примеру, мне почти хватило.

Правда, пришлось и вашему покорному слуге для этого ещё пару раз прокатиться в ряд европейских государств с ружжом наперевес. Инкогнито, понятное дело!

Сперва заехал в Австро-Венгрию, где с трудом выследил и подстрелил из снайперской винтовки их нового эрцгерцога. Что называется, ничего личного — просто ради мира во всём мире потребовалось принести очередную жертву.

А то опять какие-нибудь революционно настроенные сербы напортачили бы и здравствуй, блин, всеобщая война. Пришлось вот самому удерживать руку на пульсе и вовремя снимать с игровой доски ставшую угрозой фигуру. Естественно, не забыв при этом подкинуть новые воззвания «венгерских революционеров» о разделении страны на независимые королевства.

Да, действовал без выдумки, стреляя просто издали. Ну а зачем тут мудрствовать, если защита от подготовленного снайпера даже для первых лиц государства ещё лет сорок-пятьдесят не сможет быть достаточно эффективной? Американцы не дадут соврать! Чуть позже. Когда выберут себе в президенты Джона Кеннеди. Если, конечно, выберут теперь. И если он вообще родится. Всё ж бабочек я потоптал уже немало тут и там.

Потом наведался в Британию.

Англичане, будучи излишне гордыми, уперлись, словно ишаки, никак не желая казнить Уинстона Черчилля по моему навету. Мол, нет никаких прямых доказательств его вины и точка! Пришлось им в этом деле подсобить доступными мне способами.

Повесить его, конечно, не вышло. Тем более прилюдно на центральной площади. Но свои три десятка пуль в организм он словил во время очередного променада.

Впервые я тогда использовал для «дела» давно уже созданный и избавленный от детских болезней пистолет-пулемёт, который мне за большую взятку всё же вышло протолкнуть на вооружение Российской императорской армии, как и наш с Мосиным пистолет ПЯМС М1900.

Да, пока что не в пехоту, а лишь вспомогательным частям с артиллеристами вместо карабинов. Но дурное дело не хитрое. Распробуют, оценят и закажут больше. Потому на нашей новенькой оружейной фабрике, которую мы как раз ехали инспектировать в череде всех прочих предприятий, их уже производили по десять тысяч штук в месяц.

Цифра эта, откровенно говоря, была мизерной. Особенно для тех масштабов производства, на которые мы изначально рассчитывали данный оружейный завод. Однако же начало было положено и уже это меня изрядно радовало. Ведь при необходимости мы могли и в пять раз увеличить выход продукции на нём. Общий с автомобильным заводом штамповочный цех позволял и не такое. Был бы только твердый заказ, да рабочие руки с потребными материалами.

Ну а пока, суть да дело, использовал сию новинку сам.

Преступника, понятное дело, британцы не поймали. Зря я, что ли, на автомобиле был и в вязанной маске-шапке с мотоциклетными очками, которые столь сильно любили все водители в Британии? А после вовсе ушёл водой во Францию на ожидавшем меня «прогулочном торпедном катере»!

Однако все поняли всё правильно — русским надоело ждать решения от предвзятого английского правосудия, и они взяли дело в свои собственные руки. Поняли и вздрогнули, представив самих себя в шкуре почившего бывшего Первого лорда Адмиралтейства Великобритании. Да стали тут же припоминать уже о своих собственных грешках перед Россией, прикидывая в уме, тянут ли они на гарантированный смертный приговор.

И ведь предъявить-то нам никто ничего не мог! Доказательств нашей вины я не оставил вовсе. Машина числилась в угоне. И даже патроны использовал не российского производства, а исключительно немецкого! За что впоследствии Михаил пожал мне крепко руку, дружески кивнул и… объявил о формировании первого полка бронекавалерии в составе 6 эскадронов, по 64 боевой машины каждый. Отчего тут же взвыли многие, поскольку вооружение танкетками целого полка встало казне в цену лёгкого крейсера. И эти деньги получили не они! К тому же я активно продвигал идею организации, как минимум, десятка подобных полков. Для начала. Но на сегодняшний день, что производственные возможности наших заводов, что финансовые — империи, позволили сформировать лишь три таких подразделения. Увы и ах. Печалька.

Тем не менее, начало устройству полноценных отечественных бронетанковых сил было положено и ныне оставалось только ждать развития событий в мире, дабы показать, кто прав, кто виноват.

Случилось это всё описанное выше ещё в 1914 году, когда совсем застопорились наши с британцами переговоры о негласной компенсации за смерть Николая 2, в которой сами англичане виновными себя так-то не считали совершенно справедливо. Отчего негодовали ещё больше, ведь им по факту приходилось объясняться и расплачиваться с Россией из своего кармана за чьи-то чужие грехи! К чему они привыкшими уж точно не были. Что только тормозило дело нормализации наших отношений.

Слишком уж сильно идти на уступки в то время не могла себе позволить ни одна из высоких договаривающихся сторон, дабы не потерять лицо и международный авторитет. Вот и пришлось мне устранить один из камней преткновения, дабы не довести ситуацию до Русско-Британской войны, что могла вовсе вылиться в очередной завоевательный поход всей Западной Европы против России.

Потом мы вдобавок сняли свои претензии на Афганистан, остались при своих в Китае и договорились-таки по новому разграничению сфер влияния в Персии сильно в нашу пользу. Теперь былая центральная буферная зона между «русским» севером и «английским» югом отходила в зону интересов исключительно Санкт-Петербурга.

Эх, узнай британцы, что именно в ней располагаются все крупнейшие нефтяные поля, наверное, все пальцы бы себе отгрызли с горя. Те самые, которыми удерживали перьевые ручки, подписывая соответствующие договора.

А вот отдавать даже парочку своих дредноутов нам в аренду островитяне отказались наотрез. Типа самим мало! Особенно на фоне рванувшей вперёд германской кораблестроительной программы, что получила второе или даже третье дыхание после прихода к власти нового кайзера — действующего военно-морского офицера.

На наше счастье Адальберт Прусский прислушался к словам жадных до новых капитальных кораблей адмиралов и в ущерб подготовке армии к войне, продавил выделение ещё больших средств на скорейшую постройку очередных линкоров с крейсерами.

Как результат, все 4 сверхдредноута типа «Байерн»[1] с 380-мм орудиями главного калибра уже вошли в строй Кайзерлихмарине[2], а на верфях активно достраивали 7 мощнейших линейных крейсеров, которые по своей броневой защите и вооружению, не говоря уже о скорости хода, превосходили две трети британских дредноутов. На что уже британцы со своей стороны ответили закладкой четырёх стальных гигантов типа «Худ»[3], полным водоизмещением под 46 тысяч тонн каждый, что на четверть превосходило размерность лучших из ныне строящихся немецких кораблей.

А это, как я полагал, означало лишь одно — грядущие морские баталии между немцами и англичанами обещали стать куда более грандиозными, нежели имели место в знакомой мне истории ПМВ. Вдобавок именно это позволило мне в своё время на пальцах разъяснить Михаилу, что мы в дредноутной гонке уже совершенно точно ни за кем не угонимся. Потому не стоит даже и стараться больше.

Учитывая то, с каким скрипом нам вышло достроить хотя бы первую пару своих «Измаилов»[4], и с какими трудностями достраивали вторую пару, регент внял моим словам и зарубил на корню закладку новых отечественных линкоров, которые обещали вовсе разорить страну. Правда, нам с папа́ пришлось за это раскошелиться неслабо вновь и обеспечить работой освободившиеся стапели крупнейших отечественных верфей на Балтике.

— Кстати, отец, а ты не думал подсказать Лёшке попробовать себя в политике? — наскоро ознакомившись с текстом статьи, я убедился, что она полностью соответствует моим предположениям и решил поинтересоваться о нашем возможном семейном участии в направлении страны к светлому будущему.

— А сам чего не пойдёшь? — вот вроде евреев в роду у нас не наблюдалось, а встречные вопросы на свои вопросы мне доводилось слышать от папа́ отнюдь нередко.

— Так некогда! — непритворно возмутился я. — Сам ведь знаешь, что у меня проектов разной техники — вагон и маленькая тележка! Особенно сейчас, когда мы, наконец, довели до ума наш новый двигатель!

Как все уже, наверное, могли понять, я являлся адептом унификации. Потому в преддверии войны, помимо создания техники на имеющихся серийных агрегатах, также сосредоточился сам и сосредоточил собранных в единую группу со всего мира всех наших инженеров-двигателистов на создании аналога американского мотора Либерти L-12 времен ПМВ. Тот самый Либерти, который впоследствии в СССР производился под наименованием М-5.

Почему я сравнивал наш проект именно с ним, а не с более достойным по всем параметрам М-17, к примеру? Производственная-то база у них была относительно схожа. Не одинакова, но схожа! Можно сказать — одного поколения изделия.

Да потому, что мотор М-17, являвшийся советской копией немецкого BMW-VI, создавался именно что авиационными инженерами-двигателистами! А среди нас таких специалистов не наблюдалось вовсе. Тогда как Либерти спроектировали «автомобилисты» по знакомым им «стандартам и законам конструирования». Потому и нам куда сподручней было создать аналог именно американского стального сердца.

Сердца, что ставили и на разведчики, и на бомбардировщики, и на торпедоносцы, и на истребители, и на танки, и на торпедные катера, и даже на рекордные автомобили. Везде, короче говоря, пихали их огромными количествами!

Пусть не столь высотный, как М-17 и, чего уж там, не столь надёжный, он был нам куда более доступен в плане организации его массового производства на уже имеющейся базе станков. Допуски, размерности и материалы были более-менее знакомы нашим рабочим, что также имело огромное значение.

Правда, размерности оригинального L-12 я не помнил совершенно, как и вовсе не знал какие-либо особенности его конструкции. Потому получившийся у нас мотор назвать его полноценной копией нельзя было ни в коем разе. Наш новый двигатель являлся именно что нашим уникальным изделием, созданным по мотивам Либерти. И никак иначе!

Наверное, именно поэтому он вышел у нас мощностью не в 400 лошадиных сил, которыми мог похвастать L-12, а почти в 470! И то подобное ограничение вынужденно возникло из-за имеющихся станков по расточке гильз цилиндров. Мы просто не могли себе позволить изготавливать подобные детали ещё больших размеров. Ну и мои определённые познания, видимо, тоже сыграли свою роль.

Ведь что я вообще помнил про этого древнего ветерана, а именно про Либерти? То, что он работал в равных долях на авиационном бензине и матерной ругани механиков. Очень, очень склонным к детонации топлива был этот созданный на скорую руку мотор.

А что такое детонация топлива? А это — неравномерное и несвоевременное сгорание топливовоздушной смеси в цилиндрах. Стало быть, накосячили американские инженеры, как при проектировании системы опережения зажигания, так и при расчёте формы дна головки поршня — там банально не происходило должное завихрение смеси, отчего мотор не только не добирал мощности, но также постоянно постреливал выхлопными газами, плюс трудно запускался и нередко глох. Особенно часто с ним это всё происходило, если руки у механиков росли отнюдь не из плеч.

А где их было взять-то в товарных количествах — этих умелых механиков? Да нигде! Приходилось учить чуть ли не на месте. Потому и двигатели часто выкидывали разные фортеля, добавляя седых волос и лётчикам, и танкистам. Что мы также постарались учесть в полной мере при создании своего «шедевра».

— Так и у Лёшки дел невпроворот! — привёл свой главный аргумент папа́. — Забыл что ли, кто сейчас постоянно мотается между столицей, Баку и Харьковом? Три достраивающихся ГЭС здесь! Ещё один огромный городской жилой район на побережье Каспия! И твой новый танковый завод на юге! Ещё бы знать, что это за зверь такой твой «танк», — принялся бурчать родитель, которому самому хотелось вложить деньги в несколько иные проекты, но мы с братом и уже почившим императором Николаем Александровичем из года в год высасывали их все до последней копейки на свои задумки.

— А может…? — не успел я даже закончить вопрошать, как тут же оказался прерван.

— А мне сие сидение в верхах даже не предлагай! Мне тоже совершенно некогда! Да и не моё это! — мигом открестился прекрасно понимающий, что тут к чему отец. — Я, вон, лучше продвижением тракторов в народные массы займусь. А то стыдно сказать — до сих пор две трети продукции нашего тракторного завода уходят за рубеж! Внутри страны с трудом заказчиков находим! Плюс с корабелами поближе пообщаюсь. И чтобы в этот раз без тебя! — обвинительно ткнул пальцем в мою сторону папа́. — Иначе вновь засунешь свой нос в чертежи и выдашь на гора очередных уродцев. Нет! Ты скажи мне! Для чего? Для чего ты столь по-иезуитски изуродовал отличный и проверенный временем проект привычных нам теплоходов? — аж всплеснул он руками. — Я, конечно, понимаю, что завершив, наконец, своё изрядно затянувшееся обучение на судостроителя тебе желалось показать себя во всей красе. Но почему ты выбрал для своих первых опытов именно наши новые суда! Ведь целых 8 миллионов рублей пришлось ухнуть в непонятно что!

— Это не непонятно что! Это почти оружие победы! — не согласился я с такой трактовкой собственных усилий.

— Какое ко всем морским дьяволам оружие победы, сын? — аж прихлопнул по мягкому подлокотнику кресла глава моей семьи, отчего желаемый им звонкий «шмяк» вообще не получился. — Твои теплоходы, сделанные по мотивам конструкции пароходов, оперирующих в Великих озёрах, смогут быть лишь чисто грузовыми судами! В лайнеры ты их уже никак не перестроишь! А нам, напомню я тебе, потребны всё же грузопассажирские суда для претворения в реальность твоего же собственного проекта по переселению людей в Детройт!

Тут отец уже был не совсем прав. За прошедшие годы мы таки выполнили отмеченный им план! Все ранее сговорённые ещё с Николаем 2 три сотни тысяч православных нашли свой новый дом в США, большей частью оставшись рабочими на наших заводах. Теперь Детройт, считай, наполовину был российским, что очень сильно укрепило позиции нашей семьи в условиях не только города, но и всего штата. Потому ныне мы, либо довозили семьи наших работяг, если те могли себе позволить оплатить билеты, либо доставляли к берегам Америки иных желающих — не имеющих к нам никакого отношения. А таковых было не столь много, отчего пару своих судов мы уже перевели на чисто грузовые рейсы.

— Так я тебе и говорю! Не слышишь, что ли? Это не гражданские суда! Это оружие победы! Боевые корабли!

— Ох, Саша. Ну какие боевые корабли из этаких тихоходных колош выйдут? — удрученно покачал головой родитель. — Ты, главное, больше никому не говори такого. Особенно в компании военных моряков! А то сначала засмеют, а после вовсе побить могут, приняв твои слова за издевательства и умаление достоинства мундира.

— Не бойся. Не скажу, — пробурчал я в ответ, понимая, что в чём-то он, конечно, прав. — Корабли эти всё же секретные. И потому это очень даже хорошо, что все их принимают за курьёзные сухогрузы, а не что-либо более экзотическое.

— А они представляют собой нечто экзотическое? — вопросительно приподнял левую бровь отец, заметно сдерживая участливую родительскую улыбку, с которой обычно обращаются к набедокурившим дитяткам.

— Не сомневайся. Представляют, — надувшись, словно мышь на крупу, буркнул я в ответ, не сильно-то довольный подобным отношением семьи к моему непризнанному гению судостроителя. — Ещё бы их оружие без каких-либо проблем взлетело. И стало б вовсе хорошо.

— Взлетело? — теперь, выгнувшись дугой, вверх вопросительно взметнулась правая бровь папа́. — Надеюсь не на воздух? — хохотнул он, не сдержавшись.

— Не «на», а в «в»! — поправил я его, удерживая морду кирпичом. — Но вот насчёт воздуха ты очень даже прав! Ведь строим мы сейчас эскортные авианосцы!

— Чего мы строим? Ась?…

[1] тип «Байерн» — самый мощный тип немецких линкоров времён ПМВ, превосходивший по своим характеристикам почти все аналогичные корабли Великобритании, за исключением 5 линкоров типа «Куин Элизабет».

[2] Кайзерлихмарине — военно-морские силы Германской империи.

[3] Линейный крейсер «Худ» — считался самым мощным линейным кораблём времен ПМВ. Было заложено 4 корабля данного проекта, но достроили только один. «Худ» был уничтожен во времена ВМВ немецким линкором «Бисмарк».

[4] тип «Измаил» — тип линейных крейсеров Российского императорского флота. На момент своей закладки считались самыми мощными кораблями в мире, имея на вооружении дюжину 356-мм орудий. Но в строй в реальной истории так и не вступили.