Сделай сам – 4

Глава 13 Не сам, но руку приложил

— И что же в мире нового случилось? — поинтересовалась Надя, стоило нам только завершить семейный завтрак, собрать и проводить детей на учёбу да, наконец, расположиться со всем возможным комфортом в гостиной.

С чего вообще она задала мне такой вопрос?

Да просто именно я, поудобнее устроившись в излюбленном кресле, зашуршал свежей газетой. Сегодня с самого утра спешить мне никуда не требовалось, вот и позволил себе подобную роскошь, вместо того, чтобы, словно угорелый, мчаться с инспекцией на очередной завод, чем я уже как второй месяц кряду занимался каждый божий день.

По завершении эпопеи связанной со штурмом Перемышля, меня приказом сверху определили из танкистов в военные приёмщики, считай, что на своих же собственных заводах в том числе. Со стороны подобный шаг смотрелся откровенно некрасиво, поскольку по итогу я выступал заинтересованной персоной. Но деньги и знакомства всё решали быстро. Чего у нашего семейства имелось так-то вдоволь. Обзавелись за долгие года. Хоть и считались в высшем свете этакими выскочками. Однако мне конкретно на сие мнение было просто наплевать.

— Вот, сообщают, что наш «Яковлев» опять отметился победой, — прочитав броский заголовок, озвучил я супруге суть написанного. — Поймал германский рейдер, прежде бывший морским лайнером «Принц Эйтель Фридрих», и привёл тот призом в Дальний. Вдобавок 350 человек с него освободили из экипажей уничтоженных тем за последние полгода парусников с пароходами.

Пока я превозмогал на сухопутных участках целых двух фронтов, перемежая свои героические геройства поправкой здоровья в тыловых тылах, на морях и океанах шла своя особая война. И успех, достигнутый отечественным флотом, пока что с запасом затмевал собой достижения всех прочих. Уж больно аккуратненько прощупывали друг друга немцы с англичанами, желая разыграть битву главных сил флотов лишь на своих условиях. Отчего ожидаемого всеми в мире грандиозного сражения дредноутов покуда не случилось. Да и французы с итальянцами серьёзно поутихли в своих средиземноморских разборках, отметившись взаимным потоплением по паре штук совсем уж старых крейсеров и миноносцев. Тогда как наши моряки-тихоокеанцы реально вынуждены были воевать с базировавшимся в Циндао небольшим германским флотом.

В силу совсем иного результата давно отгремевшей Русско-японской войны, оставшиеся лишь с Кореей да умопомрачительными долгами японцы имели ныне на вооружении отнюдь не то количество современных мощных кораблей, что находились в составе Императорского Флота Японии при несколько ином ходе событий.

Так начавшуюся мировую войну они встретили, оперируя всего 4 полноценными дредноутами: двумя линкорами типа «Кавати» и двумя же линейными крейсерами типа «Конго». Плюс 14 морально устаревших броненосных крейсеров и броненосцев.

С одной стороны — не так уж много, а с другой — совсем немало. Особенно, учитывая факт того, что даже с таким флотом они являли собой «главную лягушку» на Тихом океане. Никто, ни немцы, ни британцы, ни французы, ни мы, ни американцы не располагали в этом регионе хотя бы половиной таких сил.

Да что там половиной! Ни у кого не набиралось даже трети!

Каюсь за отечественный флот и всю Россию, мы очень много лет не находили никакой возможности хоть как-то компенсировать нехватку броненосных кораблей в своих дальневосточных портах, держа там только дряхлых ветеранов флота, как раз участников войны с Японией.

Но после долгожданного ввода в строй на Балтике двух первых линейных крейсеров типа «Измаил», во Владивосток и Дальний, наконец, отправили хоть что-то более-менее боеготовое и боеспособное. Все три крейсера класса «Ослябя», включая и наш «Яковлев», ушли туда всего за четыре месяца до начала ПМВ в сопровождении двух лёгких крейсеров: «Адмирала Невельского» и «Муравьёва-Амурского», с трудом и скрипом, но построенных нам немцами на их верфях. И ныне не доставшихся на шару Кайзерлихмарине в связи с изрядным сдвигом сроков начала столь давно всеми ожидаемого противостояния.

Вот им-то пятерым, едва прибывшим во Владивосток, в итоге выпало на долю возглавлять загонную охоту на крейсера германской Восточноазиатской эскадры.

Японцы, присоединившиеся к войне почти на месяц позже тех же англичан, что-то сильно отморозились по данному вопросу, взяв на себя лишь штурм германских региональных военно-морских баз, да патрулирование некоторых торговых маршрутов. А более никто, помимо нас, не располагал в тех водах должными для боя силами. Сказался скрытый негатив безумнейшей дредноутной гонки, выпившей из её стран-участниц не только все финансовые соки, но и человеческие кадры тоже.

Линкоры просто поглотили экипажи сотен прочих кораблей, которых теперь столь недоставало для контроля ситуации на море, что близ Африки, что в Юго-Восточной Азии, что на Дальнем Востоке. Даже самопровозглашённые «хозяева морей» — британцы, оказались неспособны поддерживать здесь в активной эксплуатации хотя бы пару тройку броненосцев, а лучше — крупных броненосных крейсеров. Имея здесь в резерве всего-то тройку кораблей подобных классов в сумме.

Спасало положение лишь то, что немцы сами находились в схожем положении и не могли направить в дальневосточные воды хотя бы один свой дредноут. В связи с чем вся сила их эскадры заключалась в двух устаревших броненосных крейсерах и тройке бронепалубников, не считая всяческой прибрежной и речной тихоходной мелочи. Пятёрку этих наиболее мощных кораблей японцы благополучно «упустили», не сумев перехватить, а наш Тихоокеанский флот впоследствии на них вынужденно охотился. И по итогу потопил у берегов аж Чили!

— Ох, славно, славно! Папа́ немало будет рад! — прожив столь много лет со мной супруга тоже начала обращаться к моему папа́ — «папа́». — Хотя, на фоне прежних достижений сей результат заметно меркнет.

Тут моя вторая половинка была права на все 100%. Причём имела она в виду, отнюдь не потопление германских крейсеров в Тихом океане, что случилось ещё три месяца назад, а боевые действия на Чёрном море.

Я-то изначально понимал, что на Балтике нашим военным морякам вообще ничего не светит. Слишком был велик там перевес сил в пользу немцев. Потому, как только все 4 авианосца оказались достроены и обозваны мною транспортными судами, мы их без каких-либо проблем и проволочек передислоцировали из Кронштадта в Севастополь, где ещё в первых числах мая 1917 года и презентовали быстро флоту. Как раз папа́ презентовал.

И вот, случился их триумф как раз в то время, когда я мёрз под Перемышлем в выведенном из строя танке.

Разок сцепившись с четырьмя нашими черноморскими линкорами в бою, главные силы османского военно-морского флота с тех пор более не осмеливались показываться в акватории Чёрного моря.

Пусть то сражение закончилось ничьей — все без исключения дредноуты обзавелись повреждениями разной степени тяжести, но потонуть никто не потонул, дела у наших противников обстояли более чем скверно. Ни отремонтировать заклинившие башни, ни заделать подводные пробоины, ни заменить разбитые орудия, ни пополнить расстрелянный боекомплект своими собственными силами они никак не могли. Корабли-то ими были куплены у англичан, а вот вся потребная береговая и обслуживающая инфраструктура находилась в стадии постройки. Как результат, столь дорогостоящие линкоры превратились чуть ли не в одноразовое оружие.

Их бы при этом оставалось только добить, но наш флот не имел пока возможности прорваться через Босфор, чтобы сойтись с противником в очередном линейном сражении. Тут и сказали своё громкое слово мои авианосцы, каждый из которых мог нести в своём чреве с дюжину аэропланов. Обычно — 8 торпедоносцев Г-3ПТ и 4 разведчика Г-3ПР.

Свыше полугода военно-морские лётчики переучивались с гидропланов на поставленные нами палубники. Взлёт, посадка, торпедные и бомбовые удары. Всё это заняло немало времени, ресурсов, даже жизней. Три лётчика разбились насмерть или утонули при получении необходимого им опыта полёта с палубы авианосца. А уж побили самолётов сколько! Страшно вспоминать!

Но всё мгновенно окупилось, как только в бухте Золотой рог 32 внезапно появившихся в небе над Стамбулом торпедоносца вышли в атаку на три османских линкора, стоявших неподвижно у причальной стенки порта.

Естественно, действовали русские лётчики не на удачу, а после продолжительной разведки, проведённой их коллегами с авианосцев. А 32 торпеды в борт с дистанции в 2 кабельтова — это гарантированный смертный приговор, как ни суди. Что, в общем-то, и показала последовавшая за ударом доразведка.

Все три линкора затонули на местах своих стоянок, при этом два легли на борт, что совершенно исключало их из уравнения войны на море. Да и другим османским кораблям досталось тоже. Два старых, переданных некогда Германией, эскадренных броненосца, три лёгких крейсера, да с дюжину эсминцев и подлодок были затоплены торпедами и бомбами за следующие 2 дня налётов. Ведь прикрытые надёжно своими артиллерийскими и минными кораблями авианосцы никуда не уходили ровно до тех пор, покуда не закончились имевшиеся цели.

Теперь вот сильно взбудораженные англичане ну очень срочно организовывали наступление своих и греческих частей в направлении крепости Чаталджи, оборону коей 5 лет тому назад не смогли прорвать болгары, а также принялись остервенело лезть на укрепления Галлипольского полуострова, чтобы разом захватить Босфор и Дарданеллы исключительно под свой контроль. Плюс скоренько примчались к нам за чертежами, как самих авианосцев, так и палубных аэропланов.

А мы же что? А мы продали! За дорохо! Шоб быть ещё бохаче!

Во-первых, при большом желании они бы всё построили без нас. А, уж поверьте, желание такое у них срочно появилось. Британцы уже год свои наземные и поплавковые аэропланы-торпедоносцы эксплуатировали. Так что до разработки собственного палубного самолёта им тоже было подать рукой. Нам же, помимо получения живых денег, выраженных в золоте, в который уже раз вышло плодотворно скооперироваться с Виккерсами, имевшими свой собственный авиационный завод, функционировавший ещё с 1912 года. Вот ему-то, как я точно знал, уже и заказали, в соответствии с заключённым лицензионным соглашением, постройку 128 подобных палубных аэропланов.

Откуда вдруг взялось число 128? А это уже, во-вторых!

Так вот. Во-вторых, продали мы лицензии со всей документацией не просто так. Продали мы их в одном общем пакете с лицензией на танки, американскими грузовиками SMC и Peterbilt, но, главное, с судами.

Да-да, все свои собственные трансатлантические теплоходы мы с барского плеча уступили англичанам по очень-очень неплохой для нас цене.

Увы, но их заправки топливом недоставало, чтобы беспрепятственно работать на единственном доступном нам теперь маршруте Нью-Йорк — Мурманск. Мазута в Мурманске достать мы не могли в достаточных объемах. Необходимо было всякий раз дозаправляться в Англии, при отправлении в обратный путь до США из матушки России. Тогда как в Англии дела с мазутом тоже стали просто швах. Всё до последней капли загребал себе военно-морской флот, и хоть ты тресни.

Вот и пришлось контрагента убедить, что в качестве эрзац-авианосцев пароходы с их дымовыми трубами и выходящими из них непроглядными дымами не подходят совершенно. Отчего самим британцам вот просто крайне необходимо все 8 теплоходов у нас задорого забрать.

Плюс откусили для своих детройтских заводов кусок огромного заказа на 76-мм снаряды для России, распределением которого распоряжались, вот сюрприз, британцы, поскольку именно они выделяли на это дело деньги. Естественно, в кредит.

А, чтоб вы понимали, один единственный трехдюймовый шрапнельный снаряд выходил при производстве за бугром в цену винтовки Мосина выделки Тульского завода. И даже того больше! Так что получить заказ на 3 миллиона снарядов по 16 USD за штуку, было в разы выгодней заказа на те же 3 миллиона, но уже винтовок. Да нам бы и никто его не дал! Заказа вот этот — на винтовки. Да мы бы и не взяли сами! Нам с головой хватало и того, что в Яковлевске ныне в месяц штамповали по казённому заказу по 120 тысяч пистолетов-пулемётов ППЯМ. Мы к ним с трудом патроны успевали изготавливать, а также привозить из Штатов, где разместили соответствующий заказ на много-много миллиардов сих боеприпасов. Естественно, не сами разместили, а в качестве посредника Военного министерства.

Про пистолеты ПЯМС можно было даже не говорить. Их нам уже под миллион штук заказали. Мы их, как очень многое иное, не поспеваем производить, как все малейшие запасы тут же выбирают.

— По мне так результат, как результат, — едва заметно дёрнул я плечами, изобразив ленивую попытку пожать ими. — Всё лучше, чем у многих прочих.

— Кто же спорит! — мигом исправилась супруга. — Но ты-то у меня герой-танкист!

— И что? — не смог догнать я логики Надежды.

— Пусть пишут о тебе! — чуть ли не топнула она по мягкому персидскому ковру обутой в домашний тапочек ножкой. — О танках! О ваших героических свершениях!

— Тебе чего, в салонах хочется похвастаться подобным? — поморщив лоб с минуту, выдал я в ответ единственно пришедшую на ум догадку.

— Да ну тебя! Дурак! Как можно! — непритворно возмутилась представшая мгновенно моему взору фурия. — Как можно угадать мою мысль с ходу! Фи! Грубиян, мужлан, сатрап! Давай пойдём с тобой в театр? В Мариинский!

Как? Как у них вот это получается — перемешать всё вместе в не перевариваемый мужским мозгом винегрет из абсолютно разнонаправленных мыслей, непременно обвинить тебя хоть в чём-то, а после выдать невозможный с точки зрения мужской логики конечный вывод? Мы, блин, едва о достижениях моряков заговорили, как тут же норовят тащить куда-то, чтобы тупо пялиться на сцену да слушать завыванья разных разодетых «приведений».

Да! Я такой! Я, блин, технарь! Не понимаю я театр! Ну вот вообще! Отстаньте все!

— Чего забыл я в том театре? — постаравшись как можно более показательно зарыться в дальнейшее изучение газеты, пробурчал я ей в ответ.

— Вот! Говорю! Мужлан! Сатрап! — обвинительно простёрся в мою сторону ухоженный пальчик. — Сегодня, между прочим, поёт твоя сестра! С самим Шаляпиным в дуэте!

Сестрёнка тут, конечно, дала жару. Я, честно говоря, не ожидал. Ну, пела, ну любила это дело. Но чтобы оказаться очень благосклонно принятой весьма разборчивой санкт-петербургской, ой, простите, петроградской публикой — это достойный результат, как ни крути. Тут никакие деньги не помогут, никакие связи тоже. Здесь требуется прям талант и годы-годы-годы обучения.

— Зая, ты же меня знаешь, — тяжело вздохнув и отложив газету в сторону, посмотрел я умоляющим взглядом на жену. — Я же там опять усну! И тебе снова будет стыдно! А ежели вдобавок захраплю, провалишься ты со стыда под землю! Ну, разве нет?

— О, Боже! Александр! Что ж ты за человек такой пещерный! — аж вознесла руки к потолку супруга, должно быть, интересуясь у вселенной, откуда я такой ей на голову вообще свалился. Особенно рождённый и взращённый в такой высокообразованной и высококультурной семье.

— Ой! Я вдруг вспомнил! Мне надо срочно на Адмиралтейские верфи заглянуть! Не знаю уж когда смогу вернуться. А потому, мой котик, наслаждайся посещением театра в компании мама́. Она тебе уж точно не откажет. И уж, конечно, не пропустит очередное несравненное блистание сестры на сцене, — предпринял я попытку грамотного тактического отступления, хоть как-то правдоподобно залегендировав факт банальнейшего бегства.

Меня ведь не просто так, не только за «красивые глаза», оставили тянуть лямку службы именно в столице, вместо того же Яковлевска или же Харькова, где мы производили подавляющую часть деталей танков.

Поскольку Т-15 показали себя более чем достойно при взятии Перемышля, да и не только там, заказ на них для армии оформили огромный. Две с половиной тысячи машин! Под четверть миллиарда рубликов в деньгах, однако! С которых, правда, лишь десятая часть всей суммы отходила чистоганом нам в карман.

Патриотизм патриотизмом, но вот инфляцию военного времени, увы, никто не отменял. К тому же, существуя в капиталистическом обществе, начни мы поставлять свои товары вовсе без достойной прибыли, на нас, наоборот, нехорошо бы принялись коситься все подряд, подозревая в чём-то нехорошем. И потому 10% — это всего лишь «лишь».

А так как танки требовались фронту максимально быстро — как водится, уже вчера, пришлось заказ нам сильно раскидать по многим производствам. К примеру, выдававшие каждую неделю объёмы броневой стали достаточные для производства 36 тяжёлых танков Ижорский и Обуховский заводы сами вовсе не справлялись с окончательной сборкой нужного количества бронекорпусов. Им даже трёх десятков в месяц на двоих не выходило изготавливать. Катастрофически недоставало ни места в имеющихся цехах, ни рабочих рук.

Приходилось нам ну очень быстро вывозить от них комплекты корпусов и доставлять те для последующей клёпки на стальной каркас и уголки на судоверфи, вагоно- и паровозостроительные заводы. Короче говоря, всем тем, кто ведал хоть чего-то в клёпке и соответствующей металлообработке.

Плюс в Петрограде на бывшем заводе Барановского переделывали поступающие из крепостей противоштурмовые пушки в танковые орудия. Плюс мы здесь двигатели V-12 изготавливали. Плюс мне приходилось практически жить на территории Путиловского завода, «Людвига Нобеля», Балтийского завода, Адмиралтейских верфей и Невского завода тоже, где проводилась окончательная сборка едва ли не половины всех танков. И где, понятное дело, то и дело выдавали брак. Иными говоря словами, у меня имелся богатейший выбор для обоснования побега.

— Вот! «Не откажет»! Ты проговорился! — оказалась излишне внимательной моя жена, расслышав в моей речи главное для себя — что мне хотелось отказаться от визита в Мариинский. — Говорю же! Грубиян, мужлан, сатрап!

Ну, что тут скажешь? Вырваться из цепких лапок мне не вышло. Но вышло отомстить с лихвой.

Да, да! Уснул практически мгновенно и захрапел уже на 1-ом акте! Или не акте. Что там у оперных певцов?

За что побит был тут же кулачками, веером и чёрти знают, чем ещё. А после и мама́ добавила родительских нотаций. Вот так, блин, обращаются с героями в тылах! То мучают театрами, то бьют нещадно, то ругают! Хоть в Штаты от них всех беги, где совершенно точно не достанут.