Сделай что сможешь. Развивая успех

Глава 20

Ловушку на мою персону спланировали не иначе как люди не от мира сего. Блин, они прям возмутили меня своей безалаберностью! Не бандиты, а какие-то лохи позорные. Конечно, если бы я не знал о нападении, у них был бы мизерный шанс со мной расправиться, но именно мизерный, ведь я всегда настороже. Ещё в Красноярске стал воспитывать в себе эту полезную привычку, хотя, надо честно признать, только после наезда тамошних варнаков.

Ну а местных гопников я просчитал заранее. Мальчишки всю банду отследили и выведали, кто в ней чем занимается, потом с помощью казаков вычислили место предстоящей засады, и мне оставалось лишь удачно подставиться. В городе господа бандиты нападать на меня не планировали, посчитали это слишком опасным, решили встретить на петергофской дороге, когда я на путиловский завод поеду — мне, как-никак, утром туда часто ездить приходится. При этом, дурики, полагали, что уж с восемнадцатилетним парнем они и с одним дубьём справятся (револьверы у меня скрытого ношения, поэтому, наблюдая за мной, их не заметили).

Вот и нарвались. Двоим, по виду самым опасным, я сразу ноги прострелил, а остальных отметелил. Налетел вихрем, они от неожиданности даже убежать не успели. Только один сухонький, жилистый мужичок неплохим кулачным бойцом оказался и смог какой-никакой отпор дать, но и он не устоял, быстро в астрал ушёл. Я ведь не только кулаками работать умею — могу и ногой заехать.

Была опасность получить в драке нож в спину — не один я с ножами хорошо управляюсь, вспомним того же Кузьму Тихого, — но я точно знал: у этих ребят чёткое указание меня избить, а не убивать. Эта банда, по собранным сведениям, именно этим и промышляет — избивает и калечит людей по заказу. Не знаю уж, насколько они должны были повредить мою тушку, но факт, что убивать дворянина ребята ни в коей мере не собирались, меня обнадёживал. К тому же и охрана подстраховывала: она, как я и задумал, в считанные минуты подоспела и ещё бандюкам сгоряча всыпала, а после и Никола подъехал.

Готовясь к встрече с ухарями с большой дороги, я понимал: просто сдать их в полицию недостаточно. Во-первых, заказчиков они тогда могут и не выдать, понадеявшись, что те им помогут, а во-вторых, если и выдадут, то господа недоброжелатели всё равно сухими из воды выйдут. Им достаточно всего лишь с возмущением отказаться от обвинений, и слова бандитов против слов дворян никак не прокатят. То есть, находясь в Питере, мои враги продолжат плести свои козни, а оно мне надо? Разумеется, нет. Стало быть, для надёжности следовало макнуть их в грязь с головой.

Никола всё же расслышал, что говорил мне недавно пацан из отряда наблюдения, и стал ненавязчиво расспрашивать про время «Ч»: что это за время и как оно со мной связано. Ну а я, для вида немного поломавшись, поведал ему о своих планах.

— Что? Ты добился от Кошелевой взаимности? — О-о, да-а, из всего рассказа только это моего друга и зацепило. Кто бы сомневался, что так и будет. — Чёрт, Алекс, я, конечно, верил в тебя, но не ожидал, что столь неприступная «крепость» падёт так скоро. А почему ты мне раньше об этом не рассказал? Я думал, мы друзья.

— Ну вот рассказал, а ранее всё было слишком шатко. Да и сейчас ещё не расставлены все точки над «и».

— А что не так?

— Мы с Екатериной пока не обсуждали наши отношения.

— Полагаю, с этим она тянуть не будет. Поверь мне, я её лучше знаю. Кстати, на брак даже не надейся: Кошелевой свобода дороже всего, её сильно испугало первое замужество.

— Да я о браке и не помышлял.

— И правильно! — рассмеялся Никола и на радостях хлопнул ладонью меня по спине. — Мне друг свободный нужен. Иначе с кем я по кабакам гулять буду?

— Ну уж для этого и без меня море желающих найдётся.

— Желающих — да, но не друзей. Впрочем, — Никола скинул маску веселья, — вернёмся к Кошелевой. Как бы там ни было, а я рад за тебя, ведь баронесса являлась для всех недостижимым призом не один год, но появился ты и завоевал её сердце за куда более короткое время. Не удивлюсь, если тебя скоро современным Казановой считать начнут.

Ой темнишь ты, дружище! Похоже, баронесса Кошелева и твоё сердце задеть успела. Но… подыграю:

— Ха! Тут надо не одну баронессу соблазнить, а минимум сотню, и, если уж на то пошло, ты, Никола, «звания» Казановы достоин больше моего.

— Ладно, ладно, не прибедняйся. Лучше давай рассказывай, что ты там задумал.

А задумал я раздуть конфликт. Пусть о нём станет известно на самом верху. Так что сдавать бандюков в полицию поехал не я, а Никола. Перед этим мы с ним вместе их конкретно прессанули, так сказать предваряя полицейское расследование. Господа варнаки прониклись и всё правдиво рассказали: кто нападение заказывал и что вообще заказчики хотели. И обратного пути у них уже нет, от слов, сказанных перед великим князем, так просто не отвертишься.

Далее Никола должен сыграть в полиции искреннее возмущение и поведать об этой истории папА. Больше чем уверен, великий князь Константин Николаевич безнаказанным это дело не оставит. Нападение на пригородной дороге, по которой часто ездит его сын, — событие из ряда чрезвычайных; получается, кто-нибудь может и на великих князей напасть.

Да, моих недоброжелателей, уйди они в несознанку, скорее всего, не осудят, но и в столице им жить не дадут. А куда в итоге их попросят переехать — за границу или в родовое поместье, мне всё равно. Главное, оттуда им будет труднее до меня дотянуться. Кроме того, по современным понятиям я, как дворянин, такое подлое нападение не могу оставить лишь в ведении полиции. Наглецов, организовавших эту хрень, я обязан вызвать на дуэль, иначе многие меня не поймут. Полагаю, знакомые конногвардейцы с радостью согласятся передать подлецам мои вызовы. Правда, те вряд ли их примут, но это уже останется на их совести и чести.

Ха, а если и примут, то быстро об том пожалеют.

Вечерний чай уже лет пятьдесят, а то и больше, принято пить в семнадцать часов (во всяком случае, пока здесь живу, о другом и не слышал). Потом через какое-то время следовал ужин, но с недавних пор наш император изменил распорядок своего дня, а за ним, разумеется, потянулось и его окружение. И теперь в столице некоторые обедали позже вечернего чая — часов в шесть-семь вечера (при Александре III и в восемь-девять обедали), а ужин начал просто пропадать. Хотя кое-кто частенько и ночью ужинал — а что делать, жизнь такая: хочешь оставаться в тренде — следи за поведением монарших особ. Опять-таки, разгульная жизнь столицы, когда гуляют до утра и спят до полудня, а то и дольше, ночному ужину очень способствует.

Мне предстоял обычный для последнего времени вечерний чай. Да-а, но какой? Короче, охренеть какой мне предстоял чаёк! А если судить по дамам, что здесь присутствуют, вообще капец. Я-то надеялся на интим с киской, а у неё тут две подружки проездом из Москвы в Европу остановились. Причём подружки старше её: одна — графиня лет сорока, вторая — баронесса лет тридцати пяти. Блин, я прожил в Петербурге всего ничего, а уже создалось впечатление, что в России графинь и баронесс пруд пруди. Вот что значит часто с верхами аристократии общаться.

После взаимных приветствий первой разговор начала баронесса, но не Кошелева:

— Александр, объясню вам для понимания главное в нашей встрече: перед вами сидят защитницы Екатерины Павловны.

Ничего себе начало. Мне так и хотелось воскликнуть: «А чем это я Екатерину Павловну обидеть-то успел⁈» — но… скромно промолчал. Перебивать даму? Да ну его на фиг. При этом сама киса, судя по её виду, новоявленных защитниц воспринимала с изрядной долей скептицизма, однако сидела молча, можно сказать в стороне от разговора. Да что за хрень здесь происходит⁈

— Вы это поняли?

— Понял. Принял.

— Какой сухой ответ! Говорят, на вас это не похоже.

От странности ситуации и общих непоняток я стал раздражаться:

— Прошу прощения, вы ожидали, что я стихами вам отвечу или спою?

Дамы переглянулись.

— Александр, вы в нашей беседе к чему стремитесь? Вообще-то, в данный момент мы вашу судьбу решаем.

— Кто вам это сказал? — искренне удивился я.

— Но мы думали…

— И ошибались.

Ёлы-палы, кажется, дамы решили меня с ходу прессовать и форматировать под свои замыслы. Нашли, блин, молодого и неопытного. Не-е, голубушки, со мной такое не прокатит.

Тут заговорила молчавшая ранее графиня:

— А он хорош.

У-у, на такой пассаж следует ответить.

— А вы великолепны!

Хм, как-то излишне пафосно я выразился, да и нотки сарказма прозвучали. Ё-моё, Саша, соберись и давай без нервов.

— Ха-ха-ха! Да вы, Александр, ещё и нахал, хоть и прячете это за комплиментами.

И с чего она решила, что я нахал? Впрочем, если в столь непростой разговор добавились мажорные нотки, то этот настрой необходимо поддержать.

— Не стоит меня так хвалить.

— Хвалить? Вы несомненно нахал.

— Чем и горжусь.

Графиня слегка похлопала в ладошки:

— Александр, вы неподражаемы.

— На том и стоим.

— О-хо-хо, Екатерина, а ты знаешь, что с волком связалась?

Киса встрепенулась, но я постарался загасить её тревоги:

— Это ваши личные инсинуации, княгиня.

— Волк! Чистый волк!

— О нет, мадам, я волкодав.

— Возможно, возможно. Екатерина, а он тебе точно нужен? Может, мне его у тебя отбить?

— Простите, сейчас это нереально, — поспешил отбрыкаться я.

Мы ещё поперебрасывались похожими фразами, и в наш разговор наконец вклинилась киса, с холодком поинтересовавшись:

— Мне показалось или это у вас уже флирт?

Э-э, а вот ревность нам ни к чему. Я сразу решил внести ясность:

— Ну что ты, дорогая, это притирание сущностей. Мы таким образом говорим друг другу, что меж нами чёрная кошка не пробегала и бегать не собирается.

Княгиня согласно кивнула и с улыбкой добавила:

— Екатерина, поверь, даже целоваться в знак закрепления взаимной симпатии мы не будем.

Ого! Видать, очень уж приятельские у дам с кисой отношения, потому что эта шуточка княгини для современного общества на грани фола.

А может, и мне пошутить? И я вставил в разговор свои «три копейки»:

— Да господь с вами, конечно не будем. При живой-то «жене»!

М-да, дурацкая вышла шутка, но в данной ситуации потянет. Княгиня снова рассмеялась, а киса улыбнулась. Наконец-то! А то я уж не знал, как её из мрачноватой задумчивости вывести. Всегда такая бойкая и говорливая, хоть рот ладошкой закрывай, а пока я с её подружками разговаривал, была сама не своя.

Мы поболтали ещё минут двадцать, я даже успел несколько раз пошутить и парочку комплиментов москвичкам отвесить, а потом киса выдала весьма интересную фразу:

— Дамы, я вас, вообще-то, пригласила не забавы ради, а для помощи в разрешении своих жизненных обстоятельств.

Оба-на, теперь моя красавица меня конкретно удивила. Мне не показалось? В разрешении своих жизненных обстоятельств? Ёклмн, я, естественно, не во все перипетии современной жизни врубаюсь, но, кажется, киса решилась на наше совместное проживание.

Ответила ей опять-таки княгиня:

— Голубушка, что ты хотела от нас услышать? Что твой избранник хорош? Да, несмотря на возраст, он хорош и тебе подходит. За словом в карман не лезет, ведёт себя достойно и независимо, да при этом ещё и красив. А то, что он в состоянии тебя обеспечить и создать условия для безбедного проживания, ты и без нас знала. То есть мы, — княгиня бросила мимолётный взгляд на свою московскую подругу, — полностью поддерживаем твой выбор.

Ха, откровенно подружки шпарят, как будто меня здесь и нет. Похоже, мою судьбу они сегодня конкретно целенаправили. Проще говоря, за меня уже всё порешали. Ну… для моего ЭГО это тоже неплохой вариант, пусть девочки и дальше так думают, я всё равно со временем скорректирую наши с кисой отношения. И разумеется, по-своему. Вот только намёк на то, что я должен обеспечить её безбедное проживание, меня немного напрягает. Как бы мне не разориться на ровном месте, со всеми моими открытыми и ещё не открытыми золотыми рудниками.

Но какова княгиня, ох… и умна, и красива. Взять бы такую в оборот, но… не судьба. В дальнейшем с ней нужно или дружить, или… нет, пожалуй, лучше дружить.

Киса пристально на меня посмотрела, пару секунд мы переглядывались, потом я усмехнулся и постарался перевести беседу полностью в мажорное русло:

— Ну раз все важные вопросы обсудили, тогда, может, мне новую песню спеть?

— Это было бы отличным продолжением вечера.

Понятливая девочка. За что я её и люблю.

Да, славный вечерок состоялся. Судя по всему, с княгиней и её подругой-баронессой мы друг друга поняли и они не станут препятствовать нашим с кисой отношениям. Опять состоялся концерт имени меня, после болтали и веселились, хм… если сказать точнее, я развлекал дам изо всех сил, стремясь сгладить первоначальную напряжённость. И кстати, мне удалось уговорить путешественниц не заезжать в этом году в Париж. Пусть уж при немецкой осаде города и «воцарении» там Парижской коммуны другие дамы страдают, а приятельницы моей кисы прекрасно отдохнут и на средиземноморских курортах.

— Дамы, ваше мнение за последнее время не изменилось?

— Только укрепилось.

— Я соглашусь с Натальей: ты, Екатерина, нашла себе очень необычного юношу. Если по его речам и поведению судить, то ему не восемнадцать лет, а вдвое больше. И напомню: ведёт он себя как истинный волк.

— Да-да, в начале разговора у меня от его взгляда иногда мороз по коже пробегал. Мы о нём, конечно, мало узнать успели, но, я полагаю, он достоин твоего внимания. К тому же и песни у него замечательные.

— Александр, позавчера сын рассказал мне, что на петергофской дороге на тебя напали бандиты.

— Да, ваше императорское высочество.

Блин, быстро меня к Константину Николаевичу вызвали. Я рассчитывал, расследование обстоятельств нападения как минимум на неделю затянется, и не угадал.

— Можно без титулования. Так что там произошло?

— Подкараулили меня варнаки, когда я на путиловский завод ехал, перегородили дорогу крестьянской телегой, думали, легкую добычу схватят, но не тут-то было. Пришлось их примерно наказать, вот и всё.

Великий князь рассмеялся:

— Да вы опасный человек.

— Есть такое дело, Константин Николаевич.

— И скромный.

— Когда как.

Теперь великий князь посмотрел на меня очень внимательно и без всякого веселья.

— А скажите, Александр, мой сын по петергофской дороге тоже ведь частенько ездит. Как вы оцениваете, нет ли угрозы ему повстречать там бандитов?

Ах вот почему меня сразу в Мраморный дворец вызвали — папа боится за сына.

— Полагаю, что нет. Напасть на офицера в пригороде вряд ли кто осмелится, не припомню такого происшествия за последнее десятилетие, да и местность там слишком открытая, всё происходящее далеко видать. Кроме того, Никола редко ездит за город один, в основном со мной или с недавно назначенным адъютантом — поручиком Верняховским.

— И всё же, я считаю, дополнительная охрана из двоих жандармов лишней не будет.

— Согласен. Однако жандармов лучше заменить солдатами-конногвардейцами. Жандармы привлекают излишнее внимание, да и Никола им не обрадуются.

— Хм, возможно, возможно. — Великий князь на пару секунд задумался, а потом кивнул: — Хорошо! Пусть так.

Выйдя из кабинета Константина Николаевича, я сразу же столкнулся с Николой, который меня поджидал.

— Ну что, в трактир?

— В трактир.

И мы поехали отмечать удачно проведённую операцию. Тем более, в трактире у нас была запланирована встреча с конногвардейцами. Известия о стычке на петергофской дороге уже стали достоянием общественности, и гвардейцы, с которыми я сдружился, пожелали узнать подробности, так сказать, из первых уст.

— Господа, господа, ничего сверхъестественного не произошло. Обычное лёгкое приключалово с элементами производственного романа.

— Почему производственного?

— Так я же на завод ехал.

Да ё-моё, опять они ржут, как кони. Чего я такого сказал-то? И почему на балах и приёмах гвардейцы смеются умеренно, а как в кабаке или у них в казарме гуляем, то гогочут безудержно. Причём такая реакция на любую шутку.

— Ну ты, Алекс, даёшь! Избил семерых бандитов и называешь это лёгким приключаловом.

Тут в нашу застольную беседу вклинились господа со стороны:

— Кто-кто семерых избил? Сей малец, что ли?

Чёрт! Этих-то какого ляда принесло? У нашего стола остановилось четверо гвардейских офицеров семёновского полка. Твою дивизию, пехота, да, похоже, ещё и подвыпившая. Неужели опять драка намечается? Эти ребята конных гвардейцев ой как не любят. И вроде нас пятеро, если со мной считать, только вот семёновцы больно уж здоровые. Побоище предстоит ещё то.

— Господа, проходите мимо, не задерживайтесь. Столов свободных полно, и выпивки тоже.

— Не тебе, малец, указывать нам, что делать, хоть ты и хвастаешь тут своими непомерным подвигами.

Ох, ёк макарёк, на горизонте Рагнарёк. М-да, товарищ не понимает. Можно, конечно, сказать, что за столом великий князь, и господа, извинившись, свалят, но тогда я буду выглядеть жалко. Не-е, Сашок, это не наш вариант, так и до потери авторитета докатиться недолго. Интересно, а завалю я этих балбесов в рукопашной один? Хм, вряд ли. Готов поспорить, эти ребята кулаками махать хорошо умеют. Наверно, если мне на полную раскрутиться, сработало бы и выглядело бы красиво: молодой парнишка, вертясь юлой, аж четверых семёновцев на пол уложил. Легенды обо мне пошли бы, но… сейчас в драках среди благородных принято лишь кулаки применять, а всякие удары ногами, особенно по яйцам, — это моветон.

Ладно, как там в будущем свадебная шутка звучала: кому-то драку надо и начинать. Вставал и выходил из-за стола я довольно медленно — надеялся, что у семёновцев мозги включатся. Но нет, стоят ухмыляются. Ростом пониже Николы, зато в плечах все будьте-нате, бугаи ещё те. Если по лицам судить, то говорить им что-либо бесполезно, так что понеслась, Сашок, душа в рай. Кстати, Никола и конногвардейцы тоже поднялись и встали у меня за спиной. Вперёд не лезли, значит, посчитали меня равным себе и отнеслись к стычке с пониманием — драку начинать должен я.

Сама драка, как обычно в тесном пространстве, отложилась в памяти в виде набора картинок. Самому наглому говоруну, вероятно, досталось больше всего: я пробил ему в солнечное сплетение, а следом сразу в челюсть, и он поплыл. Ха, не ожидал от меня такой прыти и силы ударов. Не теряя времени, я сместился ко второму справа, а первому уже корнет-конногвардеец в лоб со всей дури вмазал. Ребята в стороне не остались, быстро к развлечению подключились. Наглый говорун, пропустив ещё несколько плюх, рухнул под соседний стол. Его приятели продержались дольше, но в итоге минут через десять тоже легли рядом. И не сказать что я единственный на семёновцев наседал, все отличились; там даже Никола, как ветряная мельница, кулаками махал, и небезрезультатно, но… поучить его хотя бы боксу не помешает.

В общем, недолго музыка играла, недолго гости гармониста били. Отмечали «эпическую победу» мы уже в ресторане у Палыча. Соответственно, выпито было раза в три больше, чем изначально планировалось. Ну, елы палы, за победу же. Домой я отчалил в изрядном подпитии. Хорошо хоть баронесса Кошелева меня сегодня не приглашала, а то бы я точно «выговор с занесением в личное дело» получил.

Правда, на следующий день слухи о нападении на меня дошли и до неё. Вот ору-то было! Я, видите ли, безрассудный мальчишка. Блин, психология женщин всё-таки сильно отличается от мужской: дамы во многом руководствуются эмоциями, а мужчины используют логику. Спрашивается, в чём моя вина? В том, что какие-то ревнивцы на меня охоту устроили? А оказывается, по мнению кисы, вина есть: я в её салоне на негодяев плохо смотрел и всячески их подкалывал. Офигеть, короче. Я, конечно, понимаю, переволновалась девушка, но зачем так-то наезжать?

Мою персону даже до спальни допускать не хотели, пришлось применить всё своё красноречие и обаяние, чтобы оправдаться. М-да, но зато какая потом бурная ночка у нас состоялась, не передать словами. Меня чуть не растерзали. Теперь так и подмывает организовать ещё какое-нибудь нападение на себя родного, уж больно ночная феерия мне понравилась. Прям праздник страсти и экстаза.

— Проходите, Владимир Игоревич. Надеюсь, вы собрали все сведения, что я просил?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество, за исключением мелочей.

— Ну, о мелочах вы можете по ходу доклада поведать и давайте без титулов.

— Слушаюсь, Константин Николаевич. Итак, Александр Патрушев родился…

— Простите, что перебиваю, Владимир Игоревич, но вынужден вам напомнить: в основном меня интересует жизнь Александра в Сибири, а именно его действия после смерти отца. Так что переходите сразу к ним.

— Хорошо, перехожу к тем годам. После смерти отца и двух недель не прошло, как Александр вознамерился пойти на охоту дальнюю.

— Что это значит?

— В Сибири обычная охота от дальней отличается лишь длительностью. То есть Александр собрался долгое время отсутствовать в деревне проживания.

— Почему так решили?

— Был взят большой запас пороха и провианта.

— Понятно. Продолжайте.

— Вышли все сроки, но Александр в деревню так и не вернулся. Посчитали даже, что он в лесу сгинул. Староста при понятых осмотрел избу, где проживали Патрушевы, и, что примечательно, не обнаружил там никаких денег, да и вообще ничего ценного. Хотя ранее при посещении Патрушевых он видел у них и серебряный портсигар, и серебряную табакерку, и серебряную флягу, ложки тоже серебряные. То есть, по всей видимости, Александр всё ценное взял с собой.

— Значит, никого не оповещая, он ушёл в Красноярск?

— В Канск. По рассказам чиновников городской канцелярии, он посещал канского городничего, причём не один, а в сопровождении Софьи Марковны, которая в дальнейшем стала его опекуном, а сейчас уже и приёмной матерью. Где и как они познакомились, узнать не удалось, возможно, в самом Канске, а возможно, и в одной из пригородных деревень. Если нужно, я дам задание это выяснить.

— Не вижу смысла.

— Что касается опеки, то её завизировал сам городничий, не обращаясь в дворянское собрание. Это, конечно, отходит от правил, но допускается. Видите ли, Софья Марковна занималась в Канском округе лечением болезных, по слухам, лечила и самого городничего, и, видать, так умело, что они даже в приятельских отношениях состояли. Думаю, поэтому городничий и помог ей с опекой.

— Я его понимаю, моя жена тоже в восхищении от Софьи Марковны. Что далее?

— Далее Софья Марковна с Александром появились в Красноярске и заказали строительство нового дома. Точнее, заказал Александр, и дом числится за ним.

— На отцовские деньги?

— Очевидно. Так как подорожные отметки о проезде отсутствуют, то, стало быть, добирались они крестьянским извозом. В городе проживали у давнего приятеля Софьи Марковны портного Валерия Яковлевича Сафронова. Потом они уехали из Красноярска, и, судя по подорожным, конечным пунктом их маршрута являлся Канск. Затем на несколько месяцев пропали, скорее всего опять жили в деревне. Если бы в Канске, то об этом уведомили бы местную полицию. В сентябре они вновь появляются в Красноярске, и также без подорожных отметок. И ещё один момент: приехали они втроём — к этому времени Софья Марковна оформила опеку и над Марией Повойской. С тех пор никто из них до отъезда в Петербург Красноярск не покидал.

Великий князь на некоторое время задумался и, отойдя к окну, посмотрел на Неву. Через минуту развернулся и продолжил разговор:

— Хорошо, с переездом в Красноярск всё ясно. Расскажите кратко, как жизнь Александра сложилась после переезда. Хотелось бы знать о его связях: с кем сдружился, с кем ссорился, высказывал ли какие-нибудь политические взгляды.

— Ну, в друзьях у него, почитай, весь город ходит, начиная с купцов-миллионщиков и заканчивая рабочими Красноярского механического завода. Губернатор Енисейской губернии ему тоже благоволит. Никаких отрицательных отзывов об Александре и претензий к нему полицией Красноярска не отмечено. Из конфликтов был лишь один: он прогнал бандитов с завода своего приятеля, а в дальнейшем и напарника, Потапа Валерьянова. Этот завод впоследствии как раз Красноярским механическим и станет.

— Бандитов?

— Да. Они воспользовались болезнью Потапа и попытались присвоить себе его завод. Когда это у них не получилось, организовали нападение на Александра, но неудачно.

— И что там с этим нападением?

— Александр убил всех троих нападавших.

— Убил?

— Да, двоих застрелил, одного зарезал.

— Как это «зарезал»?

— Воткнул нож в горло.

— Надо же, а по нему и не скажешь, что на такое способен. Теперь понятно, почему он, семерых бандитов на петергофской дороге успокоив, говорил о том весьма пренебрежительно. А что с политическими взглядами?

— Из сведений, собранных в Красноярске и Петербурге, ясно: от политики он далёк. Нигилизм осуждает, в бога верует, правительство в его решениях поддерживает. Тут к нему нареканий нет. Причём слова и действия Александра не показные, он думает и действует именно так.

— Это радует.

— Из необычного могу отметить его манеру общения: он ни к кому не проявляет излишнего чинопочитания, а также робости или стеснения. Со всеми в разговорах ровен, будь то рабочий или аристократ. Для его лет это по меньшей мере странно.

— Да, вы верно подметили, чинопочитание ему несвойственно. И восторга, который я частенько вижу в глазах молодых офицеров, в его взгляде тоже нет. Что же, оставьте ваш доклад, я потом его внимательно изучу.

В среду на очередной дружеской встрече у Путиловых я познакомился с замечательным человеком — Иваном Фёдоровичем Александровским. Николай Иванович подвёл его ко мне, представил и спросил, не сможет ли наше акционерное общество Ивану Фёдоровичу помочь. Дело в том, что ему требуется раскатать железный лист до толщины одной шестнадцатой дюйма (примерно полтора миллиметра). В Петербурге такую толщину прокатного листа никто выдать не может, лишь Балтийский завод готов раскатать лист до одной восьмой дюйма (примерно три миллиметра), а это Ивану Фёдоровичу не подходит.

Поинтересовавшись из вежливости, для чего ему нужен столь тонкий лист железа, я был поражён: оказывается, для строительства «торпедо» — так он назвал своё новое изобретение. И только тут я сообразил, что передо мной стоит первый российский изобретатель торпед. Да что там российский, он и в мире-то первый. Роберт Уайтхед свои самодвижущиеся мины изобрёл годом позже. Но у того свой завод, и самодвижущиеся мины он уже выпускает, а Александровский рассчитывает исключительно на свои силы и финансы, и поэтому до воплощения его идей ещё далеко.

Во судьба даёт! Опять она мне в помощь человека посылает, ведь торпедами я этим летом и сам собирался заняться. Правда, я рассчитывал их с электромоторами делать, а Иван Фёдорович видит «торпедо» исключительно пневматическими, но мы можем скооперироваться и создать сразу два варианта. Мои электрические торпеды будут быстрыми, но, боюсь, их цена станет кусаться; пневматические выйдут дешевле, но в то же время и медленнее (хотя, если применить мои знания, они уж точно быстрее мин Уайтхеда станут).

В общем, поговорили мы с Александровским весьма продуктивно, он обрадовался, что и я горю желанием сделать торпеду. Мы договорились встретиться завтра на путиловском заводе и обсудить наши дальнейшие совместные планы. Не исключено, что я Ивана Фёдоровича к нам на завод переманю. Чего ему в Кронштадте с морскими чиновниками бодаться и копейки на исследования выпрашивать, пусть лучше у нас без помех и трений на полную катушку работает.