Сделай что сможешь. Развивая успех

Глава 12

В субботу, перед обедом, мы весёлой компанией прошлись по кафешкам на Невском. Мы — это я с Машулей, Вяземский со Светланой и Никола. Как обычно, наелись сладостей, напились кто чая, кто кофе. Затем заглянули в любимые кондитерские магазины в поисках новых произведений кулинарного искусства, а после, довольные проведённым временем, отправились домой к графу Ростовцеву.

Ввалились в квартиру гурьбой, с шутками и смехом, и неожиданно окунулись в атмосферу весьма непростых переговоров — к нам пожаловали родственники Машки и Мишки, а точнее, их родная тётя со своими детьми. Разумеется, до нашего прихода Софья Марковна и Ростовцев уже провели с ней предварительную беседу, и, как я понял, впечатление о себе тётя оставила положительное. Софа, встретившая нас в коридоре, сразу на это намекнула и попросила Николу, Вяземского и Светлану посидеть пока в комнате девушек, а вот Машу она повела на разговор.

Я решил последовать за ними. Ну а что, я ведь тоже являюсь членом будущей графской семьи и хочу услышать, что «названой» сестрёнке тётка скажет, тем более конкретно мне Софа уйти не предлагала.

В гостиной кроме графа Ростовцева сидела привлекательная женщина лет сорока — сорока пяти (очень, знаете ли, симпатичная тётушка), а рядом с ней — два паренька, и один из них — знакомый мне Константин Вырубов, двоюродный брат Маши, с которым довелось пообщаться на последнем детском балу. Теперь понятно, от кого информация о сестрёнке к родственничкам просочилась.

Тётя при появлении племянницы встала, её дети поднялись вслед за ней, и все они замерли, напряжённо рассматривая Машулю, а она, увидев нежданных гостей, остановилась сделав всего два шага в гостинную и через пару секунд полувопросительно произнесла:

— Валентина Григорьевна?

На что тётя, резко выдохнув, сделала несколько быстрых шагов навстречу Маше, обхватила её лицо руками и зашептала:

— Деточка, бедная… Как же такое случилось-то?

Сестрёнка сначала стояла опустив руки и ни на что не реагировала, но потом обняла тётю и, уткнувшись ей в грудь, заплакала. Минуты не прошло, как плач перешёл в рыдания. Валентина Григорьевна продолжала ещё что-то шептать и гладить Машулю по голове и при этом по лицу её тоже текли слёзы, но рыдания ей остановить не удавалось.

Ох, блин, прорвало сестрёнку. До этого она всех родственников отца врагами считала, а сейчас, получается, признала тётю. Блин, а мне и не утешить её; стою, как дурак, и не знаю, что делать.

В такой неловкой ситуации первой сориентировалась Софа: чтобы дать тёте с племянницей пообщаться наедине, попросила меня отвести Машиных двоюродных братьев к себе в комнату и занять их беседой, что я и сделал. Уже там я познакомился со вторым из братьев Мишки и Машки — двенадцатилетним Егором. Постепенно мы разговорились, и я узнал, как они у нас в гостях очутились. Да, Константин не смог не рассказать матери о встрече с внезапно пропавшей когда-то двоюродной сестрёнкой. Не умолчал он и о причинах её пропажи, поведанных мною.

Для Валентины Григорьевны рассказ сына об изгнании близкими родственниками жены и детей её почившего родного брата — Владимира Повойского — оказалался чудовищной неожиданностью. Особенно её поразило, что муж, умерший два года назад, мог принимать в этом безобразии непосредственное участие (повезло козлу, не успел я до него добраться). Ранее она полагала, что мать Машки и Мишки продала имущество, оставшееся от мужа, и, купив где-то в деревенской глуши имение, уехала туда, почти никому о том не сообщив, и разорвала все связи. Так её муж сказал, сама же она на момент изгнания семьи брата, беременная третьим ребёнком, в тяжёлом состоянии лежала.

Естественно, Валентине Григорьевне захотелось убедиться в правдивости этого неприятного известия, и она отправилась к проживающим в Петербурге родственникам за разъяснениями, вот там в тяжёлой беседе с одним из братьев мужа всё изложенное ей сыном и подтвердилось. Имущество её брата было поделено между тремя семьями: родовой особняк Повойских и помещичья усадьба достались её семейству, а торговые предприятия разделили меж собой остальные.

После уж Софа пояснила мне, что муж Валентины Григорьевны заявил жене о чесной покупке особняка и усадьбы, а на самом деле переход имущественных прав был оформлен подложно, с помощью продажного поверенного Машкиного отца. Ловко и быстро главы трёх семейств свою грязную аферу провернули, об ограблении родственников никто из окружающих и не догадывался. До нашего появления.

М-да, такая вот петрушка. Мне, чёрт возьми, и не представить, как женщина, девять лет состоя в браке с дворянином, могла по воле родственников покорно сесть в телегу и уехать, ничего не испросив для себя и своих детей. Это ж какой забитой и затюканной надо быть!

К чести Валентины Григорьевны надо сказать, что она, всё это выяснив, сразу же поехала к Маше с извинениями. Ну а когда я разговаривал с её сыновьями, тётя, вволю наплакавшись вместе с племянницей, в присутствии Софьи Марковны и графа Ростовцева объявила об отказе от родового особняка Повойских в пользу Маши. При этом добавила: была бы здесь Машина мать, она, конечно, отдала бы особняк ей, а так придётся Машуле самой с матерью разбираться. Да и с братом Мишкой тоже.

Единственно, Валентина Григорьевна просила дать ей время на переезд: они как раз в особняке Повойских сейчас живут, но летом, когда освободится другое их жильё (семейство у них отнюдь не бедное), они особняк покинут. А вот про усадьбу Повойских нужно забыть, она давно продана, но деньги, вырученные за неё, Валентина Григорьевна готова отдать Машуле.

Честно говоря, я от такой новости был в шоке, впрочем, как и сестрёнка, а узнав размеры особнячка, — двухэтажный домик, аж двадцать пять комнат! — вообще обалдел. Валентина Григорьевна, можно сказать, святой человек по нынешним временам. Ой, да о чём я говорю, по любым временам святой, а если учесть ещё пятьдесят четыре тысячи рублей, что она за усадьбу собирается отдать, то святой в квадрате.

Ха, а Машка, получается, теперь, как и я, обеспеченный столичный домовладелец. Причём завидная невеста, с богатым приданым, и, что греет мою грудную жабу, мне для этого ничего предпринимать не пришлось. Хм… но встаёт вопрос: сообщать ли её матери о частичном возврате имущества? Оно ж вроде семейное. Ай, ладно, потом разберёмся, в следующем году в Красноярск приедем и со старшим братиком всё обсудим.

Кстати, Валентина Григорьевна предлагала племяннице усыновление и совместное проживание, но Машуля, к радости Ростовцева и Софы, отказалась. Да уж, я вот только не пойму, чего они боялись, лучше, чем наша семейка… точнее, уже клан, ей нигде не найти. Меж тем встречаться с родственниками сестрёнка не прочь и даже довольна будет, если мы станем ходить друг к другу в гости. Хотя это, конечно, касается не всех родственников. Ещё два семейства, что участвовали в разграблении имущества Владимира Повойского, о Маше и знать не желают и, соответственно, отдавать ей уворованное не собираются.

Ну, с этими господами я ещё пообщаюсь, и с продажным поверенным отца, разумеется, тоже. Ох, как мне хочется пощупать этих богатеньких буратин за жирные бочки!

При расставании Валентина Григорьевна пригласила наше «семейство» отобедать завтра у них, и мы приглашение приняли. Надо налаживать контакты; судя по поведению Софы, да и по моим собственным впечатлениям, тётя у Машки — человек неплохой.

И да, в воскресенье у Валентины Григорьевны мы посидели прекрасно, познакомились с её третьим ребёнком — Валентиной, очаровательной девочкой семи лет, очень тихой и постоянно стесняющейся. Пообедали общей компанией, в шикарной гостиной за огромным столом, за которым поместились и взрослые, и дети. Затем я и Машуля развлекали народ пением, а после сестрёнка, спросив у хозяев разрешения, потащила меня на осмотр особняка. Это же дом, где прошло детство Мишки и Машки, вот она и старалась показать мне, как и где «мы» жили — я ж как бы у Софы на фазенде во время болезни всё забыл.

Прошлись по всем помещениям, и стало понятно, что малая многое помнит об отчем доме, а я был неправ, считая иначе. Мне показали и наши детские комнаты, и места, где мы иногда прятались от няньки и родителей. Ух, здоровый домик! Тысяч на двести потянет, не меньше, но сдать его в аренду будет трудно. В отличие от Патрушевской четырёхэтажки это не многоквартирный доходный дом, это особняк, то есть как бы маленький дворец. Он сдаётся целиком, а не поквартирно.

Однако сдавать его придётся — никто из нашей тесной компании сюда перебираться не желает, даже Машка. У Ростовцева в квартире уютнее. Да, там не устроить больших сборищ, ну так нам оно и не надо, для этого хватает квартир друзей, родственников и знакомых.

Ломая голову над проблемой сдачи особняка, я в конце концов додумался до того, что его можно сдать самой Валентине Григорьевне. На этом этапе размышлений моя совесть сказала моей наглости:" Всё, хорош, подруга, тормози", и ход моих мыслей сменил направление. А куда Машкина тётя собирается переезжать? Не лучше ли будет нам то жильё оприходовать? Хм… идея интересная, но нужно всё тщательно разузнать и не торопясь обмозговать, до лета время ещё есть.

И снова навалилась работа, занимая все мысли, и опять встал вопрос: где взять деньги на развитие путиловских заводов? Да, тяжёлая промышленность во все времена являлась для тех, кто начинал ею заниматься, делом весьма затратным. Это потом она вернёт всё сторицей, а сперва будь добр насытить её деньгами по полной.

Никола свою долю в заводскую кассу уже внёс, и пока дефицита налички не наблюдается, но необходимо думать о будущем, нам ещё строить и строить. Вот на последнем совещании этой теме и было посвящено основное время. Присутствовали: я, Путилов и директор путиловского завода Фёдор Егорович Петров.

Очередное предложение озвучил я:

— Господа, предлагаю часть зарплаты рабочих начать выдавать расписками, которые они станут использовать в столовых и продуктовых магазинах. Это уменьшит оборот реальных денег внутри завода.

Фёдор Егорович рассмеялся, и его поддержал Николай Иванович:

— Александр, это порочная практика. Вы по молодости не знаете, но по этому пути пытались идти многие заводчики, и всегда их ждали неудачи. Не желают рабочие получать расписки, им деньги подавай. Некоторые заводчики навязывали расписки в обязательном порядке, но это приводило к оттоку квалифицированных рабочих. Впрочем, говорить сейчас о расписках смысла нет: правительство запретило хождение заводских валют, по его мнению, они подрывают денежную политику государства.

— Так то валют, а если это будут, скажем, талоны на питание? Какая же они валюта? Нет, они всего лишь расписки для столовой и продуктового магазина.

Путилов махнул рукой:

— Правительство этим обмануть можно, но не рабочих. Они прекрасно понимают, что за бумажки, выданные заводской конторой, они смогут купить товар только на заводе, и то дорого.

— Николай Иванович, как раз в этом и заключается ошибка всех заводчиков.

— Простите, какая ошибка?

— Продавать в своих лавках дорого.

— То есть?

Блин, народ не понимает простых вещей.

— То и есть. Если рабочий будет знать, что в столовой за талоны он купит еду на два или даже на пять процентов дешевле, то сразу сообразит: лучше брать в конторе талоны.

Да, в истории Российской империи, наверно, нет ни одного частного завода, где не применялись бы расписки, но жадность хозяев постоянно губила хорошее начинание. Цены в заводских лавках непременно начинали расти. Это ж так удобно: закупаешь еду за одну цену, а продаёшь с каждым разом всё дороже и дороже. Прибыль, конечно, прёт, однако это ошибочная практика.

Николай Иванович и Фёдор Егорович переглянулись и задумались. Вот неужели никто из них раньше не размышлял на эту тему? Что это, зашоренность мышления или стереотипное поведение заводчиков? Ведь умные же люди, могли бы догадаться.

Первым отмер Путилов:

— Александр, я видел цены в столовой вашего городка, они довольно низкие. Как я знаю, уже многие и с основного производства (Путилов так рельсопрокатные цеха называет) к вам на обед ходят. Это что же, вы заманивали народ и теперь собираетесь поднять цены?

— Нет, поднимать цены незачем. Наши девушки во главе с Софьей Марковной изучили рынок, нашли оптимальных поставщиков продуктов, заключили с ними долгосрочные контракты, просчитали стоимость блюд и продуктовых товаров, и отныне цены — что в столовой, что в продуктовой лавке — вряд ли будут расти.

— Фух… тогда прошу простить меня покорно. Я подумал, что вы так нажиться за счёт рабочих возжелали.

Я усмехнулся и кивнул, принимая извинения, а Николай Иванович продолжил:

— Выходит, талоны вы станете ценить дороже денег?

— Вот именно.

— Ага, ага. Получается, вы у рабочих как бы кредит берёте? Но кредит не длительный, ведь они все талоны в магазине сразу спустят.

— Да, можно сказать, кредит. Только не забывайте: питаются рабочие в столовой постоянно; со временем придёт понимание, что талоны выгодны, и доля их во внутризаводском обороте начнёт возрастать.

— А стало быть, доля реальных денег начнёт уменьшаться. Да-а, это интересно.

В конце совещания и Николай Иванович, и Фёдор Егорович пришли к выводу, что талонную систему, представленную мною, следует опробовать. Ну и, естественно, разбираться с ней придётся мне — инициатива, как всегда, наказует инициатора. Ой, да меня этим не напугать, сам хочу всё проконтролировать, уж больно хорошие перспективы у этого дела. На работе столовой и не так давно открытых продуктовых лавок я около двадцати процентов прибыли с оборота имею.

Да-да, ни столовая, ни лавки к обществу путиловских заводов не относятся, поскольку построены и функционируют на мои личные сбережения. И я намерен расширять, хм… свою продуктовую экспансию. На этой неделе столовую на заводе «Аркадия» откроем, продуктовая лавка там уже месяц работает. Летом я поставил себе цель подсобные хозяйства завести: свинарники, коровники, колбасные цеха и огороды.

И всё рядышком с путиловским, чтобы с транспортом особо не заморачиваться, а то сейчас пацанам в заводское училище молоко через весь город приходится возить, аж с Охты. Большинство проживающих там чухонцев занимаются разведением и содержанием дойных коров, а в южных пригородах таких хозяйств почти нет.

Кроме снижения стоимости продуктов собственные подсобные хозяйства позволят и качество повысить. Блин, с качеством продуктов в столице и пригородах полный швах. Даже дорогие магазины не дают стопроцентную гарантию, что ты не будешь маяться животом. Софа полтора месяца назад провела исследование состава продуктов и цен на них в Петербурге и его окрестностях, и мы в результате тихонько офигели.

Цены в пригороде поразительно высоки. Так, сахарная голова в центре города стоит шестнадцать копеек, а в лавках на Шлиссельбургском тракте — двадцать одну, на Петергофском — двадцать. Масло коровье свежайшее в городе стоит тридцать одну копейку за фунт, оно же, подпорченное, в шлиссельбургских лавках — тридцать восемь копеек за фунт и так далее.

Да вообще, в пригороде нормальное коровье масло и не найти, в лавках оно продается или уже прогорклое, или смешанное с салом. Говядина практически вся откровенно хреновая, зачастую подгнившая (наверно, из города весь залежалый товар в пригород везут); соленая рыба тоже редко бывает качественной, особенно треска. Но низкооплачиваемые рабочие в целях экономии и такую говядину, и такую рыбу покупают, отсюда постоянные кишечные расстройства и другие заболевания.

Впрочем, даже если сидеть лишь на хлебе и воде, риск серьёзно подорвать здоровье сейчас огромен. Не все идут за хлебушком в образцовую булочную того же Филиппова, многие покупают батоны и буханки в лавках по соседству, а в них ловчилы-пекари муку подешевле стараются закупить, то есть испорченную. Хлеб из неё не бывает равномерно пористым, он тяжелее и темнее. Для маскировки к муке добавляют сернокислую медь, квасцы, известковую воду и прочую гадость, вроде той же светлой дорожной пыли. А чтобы усилить поднятие теста, подмешивают соду и соляную кислоту, а то и фосфорнокислый натр.

И популярные у питерцев макароны частенько делают из некачественной муки, а вместо яиц кладут шафран.

Кофе и чай тоже лучше покупать в известных магазинах. Казалось бы, завзятого кофемана не обманешь, но вот поди же ты — даже несмотря на обилие магазинов «колониальных» товаров, натуральный кофе при всей его дороговизне купить сложно. Множество имеющихся в продаже сортов молотого кофе и даже кофе в бобах представляют собой наглую подделку. Ещё в Сибири один сосланный бедолага рассказывал мне, что и в Петербурге, и в Москве существуют целые артели бродяг, которые в ужасающих антисанитарных условиях лепят зерна «кофе» вручную из пшеничного, ячменного, бобового или кукурузного теста, обжаренного в патоке.

И со сладостями надо быть осторожным, особенно с разнообразными леденцами. Для дешёвых изделий чаще всего используют искусственные красители, причем, бывает, ядовитые. Таковы, например, зеленые краски из яри-медянки, французской и швейнфуртской зелени, содержащей мышьяк; красные — из киновари и сурика; белые — из свинцовых и цинковых белил; синие — из минеральной и королевской лазури; желтые — из свинцового глёта, аурипигмента, гуммигута и пикриновой кислоты28.

Ужас, короче, что деется! Не осознают некоторые производители всю чудовищность того, что они творят, а если и осознают, то прибыль закрывает им глаза на всякие «мелочи» типа здоровья и жизней своих соотечественников. Полицейская хроника доносит: не только расстройствами желудка дело заканчивается, иногда целые семьи вымирают без видимых причин. Просто скушали они что-то не то за семейным обедом или ужином. И к сожалению, эти смерти современной полицией должным образом не расследуются.

Так что после предоставленной Софой информации мы теперь ходим закупать продукты только в проверенные магазины. Ну и кафе посещаем лишь те, в которых уверены. В этих шизанутых условиях создание собственной продуктовой базы для завода — дело архинужное и архиважное. За пару лет разовьёмся, а там, глядишь, и сеть быстрого питания в Питере откроем. Потребность в блинных и бутербродных очень велика, и эту нишу следует занимать как можно скорее.

Ночная пирушка в честь полкового праздника лейб-гвардии конного полка прошла для меня не столь напряжнно, как день рождения Николы. Не знаю уж, отсутствие жжёнки так сказалось или организм стал адаптироваться к обилию шампанского, выпиваемого на разных гулянках и балах, но и ночь пролетела легко, и встал я на следующее утро (точнее, в полдень) без головной боли. Кстати, и из конногвардейцев на празднике никто не колобродил и не засыпал за столом. В общем, посидели мы, к удовольствию всех, бодро и весело или как сейчас говорят чинно и благородно, а разошлись лишь в пятом часу утра.

Судя по разговорам, я становлюсь для конногвардейцев «своим парнем»: никто уже не лезет ко мне с мутными заходами за жизнь и прощупыванием подноготной, а также забыты гвардейцами приёмы панибратства. Пошло адекватное общение, чего я и добивался. Правда, один корнет попытался позвать меня на именины сестры, чтобы я там спел, но он уже хорошенький к тому моменту был и на мой встречный, навеянный внезапно налетевшим вдохновением пьяненький вопрос: «Насколько пышен там ковёр, где музе он моей позволит преклонить колени?» — после минутных размышлений смог ответить только: «Договоримся».

Ха… и тут же свалил. И мне теперь остаётся гадать, когда у его сестры именины и как мы вообще договоримся.

А вот Никола меня порадовал. Похоже, соображать начинает парень, где и что говорить. По дороге к дому он рассказал мне о недавней встрече с двоюродным братом цесаревичем Александром Александровичем.

— Алекс, ты не представляешь, как прикольно выглядел наш обмен любезностями.

О, блин, всё больше слов из той жизни переходят благодаря мне в эту. Вот слово «прикольно» употребляют уже многие из тех, с кем я общался. А что? Удачное слово. Иногда что-то выглядит не «забавно», не «занятно», а именно «прикольно». Ну, во всяком случае, мне так кажется.

— Я маман в театральный буфет проводил, возвращаюсь в ложу, а навстречу мне бульдожка идёт, под руку со своей жёнушкой. — Ха, бульдожкой в семейном кругу Романовых привыкли наследника престола Александра Александровича называть. И это прозвище дано ему за некоторую упёртость в общении. — Посмотрел он на меня с ехидцей и говорит: «Здравствуй, Мольтке», и мне так захотелось ему в морду дать или обозвать как-нибудь, но вспомнил твоё высказывание о том, что надо любые слова противников во благо себе обращать, улыбнулся и отвечаю: "Спасибо за комплимент, но до Мольтке я пока не дорос"29. Хо, ты бы видел, какие глаза у бульдожки стали. О-о, не ожидал он такого ответа. Ох не ожидал!

— Ну вот! — вскричал я. — Оказывается, даже ты можешь быть адекватным, когда думать начинаешь.

На что Никола, коротко хохотнув, ответил:

— Не завидуй.

А я возмутился:

— Но-но, нечего тут против меня мои же отговорки использовать.

— А на них не написано, что они твои.

— Да, но это тоже моя отговорка.

Никола рассмеялся, и я подхватил его смех. Так, веселясь и подкалывая друг друга, мы и подъехали к дому графа Ростовцева.

А первого апреля мы весь день праздновали день варенья Машули. Да-да, начали ещё в полдень на путиловском, в столовой барачного городка. Присутствовали красноярцы и кое-кто из питерской «пионерской» молодёжи, с кем сестрёнка успела подружиться. Часа два мы просидели с ребятами, поедая разнообразные вкусности, приготовленные поварами, и распевая песни, а потом рванули в город, к «бабушке» под крыло, на совместное «чаепитие» в её апартаментах.

Кроме клана Ростовцевых была тётя Машули Валентина Григорьевна со своими детьми, были Путиловы, мои двоюродные братья и, естественно, Никола (куда ж без него!). И подарков Машке они надарили — у-у-у… хоть телегу заказывай, чтобы всё домой перевезти. Ей и шубейку подарили, и сапожки, и кучу мелких домашних вещей. Я кулон золотой подарил на цепочке, а Софа с Ростовцевым — шикарное бальное платье, будет теперь у Машки в чём плясать.

Всё же детские бальные платья на пять-шесть балов рассчитаны, как раз до лета малой и хватит, а летом любые балы чрезвычайно редки — наше дворянство или в Европе летнее время проводит, или по усадьбам и дачам разъезжается.

Мы напелись песен и по отдельности, и хором, а потом потанцевали вволю, для этого «бабуля» специально тапёра30 пригласила. И так мы разгулялись, что закончили празднование Машкиного дня рождения в полночь. Все остались довольны, а уж какая малая довольная была, не передать словами. Прям цвела и благоухала.

Да-а, растёт сестрёнка. Уже тринадцать лет. И её интересы растут соизмеримо. Сегодня ей интересны английский язык и химия, но не успеем оглянуться, как и мальчики станут столь же интересны. Женихи косяками пойдут. А что? Она умница, красавица, причём с неплохим приданым. Такая девица даже среди питерских дворян нарасхват пойдёт.

Хотя характер у неё, конечно, не сахар. Боюсь, намается с ней муж первое время… пока не пообвыкнет. Ну так… не всё мужу масленица.

А вслед за днём рождения Машули пошли свадьбы, и первой отпраздновали свадьбу Вяземского и Светланы. О-о, как вымотала нас всех психологически подготовка к этому действу, не передать словами. Блин, все на ушах стояли! Вот, казалось бы, какое дело Ростовцевым до свадьбы малознакомых клану людей, но нет, все, кто хоть немного пообщался с Вяземским и Светой, старались поучаствовать в их свадебных приготовлениях. Родители Вяземского смотрели на всё это удивлёнными глазами и молча офигевали.

Кстати, сейчас оказывается у дворян тоже принято устраивать мальчишники и девичники. Светлану накануне девичника девушки клана Ростовцевых (ну и Машуля вместе с ними) повели в баню, а после, насколько я понял, на квартире Александры Александровны они пели свадебные песни, пили, ели и плясали. Мальчишник Вяземского проходил более сдержанно: жених пригласил своих друзей (меня в том числе), и мы под шампусик вели чинные разговоры в чисто мужской компании. Блин, даже стриптизёрок не заказывали.

Но всё когда-нибудь заканчивается, и вот:

— Венчается раб Божий Пётр с рабой Божией Аксиньей.

Ну и дальше в том же духе. Почему Вяземский с какой-то Аксиньей венчается, а потому, что это крестильное имя Светланы данное ей при рождении. Дело в том, что такого имени, как Светлана, сейчас, можно сказать, не существует. Её так назвал отец, придя со службы. Не понравилось ему, каким именем попы его дочку нарекли: в детстве его злобная тётка Аксинья била по любому поводу, вот и дал он своей дочке имя последнего корабля, на котором служил, — фрегата «Светлана». Да, случается и такое, была девочка до десяти лет для всех Аксиньей, а потом Светланой стала.

И не дай бог кто её церковным именем назовёт, о-о-о… ремень у папы широ-окий, кулак тяжё-ёлый. Фигли, он боцманом служил, а в российском императорском флоте у боцманов кулак как минимум с пивную кружку. За шесть лет он отучил всех Светлану Аксиньей звать, ну разве что попам такое дозволялось. Только за год до нашего появления в Красноярске сгинул этот незаурядный мужик на Ангаре, и никто до сих пор не знает, как это произошло. М-да, пятнадцать лет на флоте, три награды и два поощрительных отпуска домой на временную побывку, а умер непонятно где на сибирской реке.

Не успели отзвучать свадебные тосты в честь нового семейства Вяземских, как свадебный маховик закрутился по новой. Мне даже показалось, что подготовка к свадьбе Вяземских была всего лишь репетицией основного действа. Как-то быстрее забегали все причастные к предстоящему бракосочетанию Софьи Марковны с Михаилом Яковлевичем Ростовцевым. Ну ещё бы, у них церемония рангом повыше будет, как-никак второй человек в империи с женой их поздравлять придут.

И это заметил я — человек, большую часть времени пропадающий на строящихся заводах и фабриках; что уж остальным домочадцам видится, я и представлять не хочу. Хотя Машке всё нравится, она как будто в своем родном водоёме плещется. Везде суёт свой нос, раздаёт комментарии, советы и рекомендации. И что удивительно, многие к её рекомендациям прислушиваются. Где какой бантик прикрепить, а вот здесь, может быть, не дамас использовать, а репс или муар антик31.

Слушая их разговоры, я иногда тихонько шизею в сторонке. Ситуация напоминает ту, в которой мы оказались при пошиве первых бальных платьев. Что поделать, сейчас любое платье шьётся исключительно на заказ, массового производства готовой одежды нет и в помине. И между прочим, заказали мы всё ещё два месяца назад, но мелкие доводки до сих пор идут.

На девичнике и мальчишнике будущего семейства Ростовцевых повторилось всё то же, что и у Вяземских. Ну а свадебный день был расписам по минутам. С утра — венчание в церкви. Ростовцев, кстати, ночевал дома у матери (традиция такая), а я, Машуля и Софа — на квартире графа, поскольку мы гости невесты и должны с ней находиться. Утром к нам приехали родной брат графа, Николай Яковлевич, и Александра Александровна, старшая тётя графа. Дело в том, что у Софы нет родителей, а это не комильфо, поэтому господа выступят посажёными отцом и матерью.

Почти вслед за ними подъехал Никола, он тоже решил выступить на стороне невесты. Ещё через полчаса примчался балагур и весельчак кавалергардский полковник Александр Александрович, муж младшей Александры Александровны32, двоюродной сестры графа, — он сегодня является шафером жениха. Полковник, красиво упав на одно колено, вручил Софе букет цветов и объявил, что жених ждёт невесту в церкви. Ну, мы всей компанией и выдвинулись. Ха, если уж жених места забронировал, то чего бы и не поехать.

Венчание проходило в Казанском соборе, который, по сути, находится рядом с квартирой графа, и туда можно быстро дойти пешком, но приличия требуют, чтобы мы приехали во всей красе. Что мы и сделали. Ох… Софья Марковна как королева в собор входила, все встречные сразу в стороны отступали. М-да-а, умеет она показать себя, когда ей это надо.

В соборе опять две кучки приглашённых встали обособленно: справа от алтаря — кучка «поддержки» жениха, слева — «поддержки» невесты. Я такое несмешивание ещё на свадьбе Вяземских заметил, наверно тоже традиция какая-то.

Интересно, что как только церковники к нам вышли, откуда-то появились великий князь Константин Николаевич со своей супругой, — похоже, ожидали начала церемонии уже в соборе. Подойдя к нам, они разделились: Александра Иосифовна пошла к невесте, а Константин Николаевич направился к жениху. Забавно! Получается, каждый продемонстрировал покровительство своей креатуре. Это следует обмозговать, такое явное выражение милости дорогого стоит. Сейчас в соборе не только представители свадебного кортежа присутствуют, нет, тут много посторонних: кто помолиться зашёл, кто ещё зачем.

Все они господа не бедные (в Казанский нищих и крестьян не пускают), стало быть, великих князей в лицо знают, и уже некоторые в их сторону посматривают. А следовательно, сегодня полгорода об этом «историческом» бракосочетании знать будет, а завтра и весь город. Ох, ё-ё, да нам же оказали нехилую такую поддержку, теперь купцы и предприниматели будут счастливы с нами дела вести, и кредиты, наверно, легче станут находиться, и даже чиновники при общении заискивать начнут.

Пока я предавался размышлениям об открывающихся перед нами перспективах, венчание подошло к концу, и мы набросились на молодожёнов с поздравлениями. Сначала, конечно, семейство великий князей вместе с Николой вперёд пропустили, ну а что вы хотели: суббординация в аристократию с младенчества вбивается. Они, между прочим, поздравили и откланялись. Праздничный обед в обществе не слишком знатных дворян — это всё таки не бал, а нечто другое, и присутствие там великих будет уже лишним.

После венчания мы длинным караваном из карет и саней поехали к Ростовцевым — наша квартирка для такой оравы приглашённых не подходит. Причём молодожёны слегка задержались, чтобы мы успели приготовиться к «основному» поздравлению. И на квартире мы их ещё раз поздравили, подарили подарки и сели за стол.

Эх, а на столе-то красота! Ресторанные повара расстарались: всевозможных десертов наготовили и испекли огромный свадебный торт, украшенный лебедем, рогом изобилия, подковой и цветами. Всё жутко вкусное, у молодой семьи начинается сладкая жизнь. За здоровье гостей пили в строгой очередности — по родству и старшинству. Разумеется, танцевали и пели, и в результате не смогли остановиться до ночи.

28Реальная ситуация на продуктовом рынке. Всё взято из источников. В других странах ситуация была не лучше (прим. автора).

29В нашей реальности Никола на это приветствие ответил так: «Лучше быть Мольтке, чем случайным дураком на троне», чем ещё больше обострил и без того неприязненное отношение наследника престола к себе (прим. автора).

30Тапёр — наёмный музыкант, преимущественно пианист, сопровождавший своим исполнением танцы на вечерах и балах (прим. автора).

31Дамас, репс, муар антик — модные ткани для свадебных платьев (прим. автора).

32О клане Ростовцевых рассказывается в пятнадцатой главе второй книги (прим. автора).