Радужные листики

Глава 66. В которой Маша выступает исключительно наблюдателем примечательных событий защиты луга и убеждается, что ОЗЛ с дядей Сеней были в этом деле не одиноки.

А на следующее утро Маша проснулась рано, причём от голосов: это под домом на лавочке сидели бабушка с дядей Сеней, и тот как–то очень эмоционально рассказывал:

— Ну так вот я и говорю, что ночью отправился на вылазку. Решил подождать до двенадцати, когда сторож уже точно спать будет, оделся во всё темное, закутал лицо шарфом и пошёл. Собирался шины им все перепортить, чтобы ничего не могло поехать. Тихонечко так подбираюсь к сторожке, и тут у меня прямо на глазах крайний экскаватор уходит под землю. Вжих — и нет его! Потом следующий, потом трактор, потом ещё один.

— А как же ты им собирался шины портить, если у них гусеницы? — поинтересовалась бабушка.

— Ну гусеницы, значит, — поправился дядя Сеня, — ещё не решил. Понятно, что шило их не возьмёт. На это дело я лом прихватил, погнуть чтобы.

— Лом погнуть? — усмехнулась бабушка.

— Траки, — обиженно ответил дядя Сеня. — Так вот, под землю ушли все машины, кроме домика со сторожем. А потом все землёй затянуло. Сколько лет живу — никогда такого не видывал. Даже не подозревал, что у нас здесь зыбучая почва. Просто чудеса какие–то.

— Да, чудеса какие–то, — поддакнула бабушка. — А ты бы слышал, как вопил сторож утром, — добавила она, — даже меня разбудил. Я вначале подумала, что у нас какой–то новый петух завёлся и пытается всех переорать, самоутвердиться значит. Но потом, когда начал ругаться совсем не по–петушиному, сообразила, что это кто–то пришлый и вспомнила про сторожа. Он ещё потом целый час по округе носился — искал технику: «Обокрали, обокрали!» Потом, конечно, понаехало народу, и руководство ихнее, и полиция. Меня тут спрашивали, видела ли что, мы же крайние.

— Так это, наверное, и мне стучали, — задумался дядя Сеня, — только я лёг поздно, вставать совсем не хотелось. Но я НИЧЕГО не видел, — сказал он живенько, — абсолютно НИЧЕГО. И дальше, если что, тоже НИЧЕГО не увижу.

Бабушка с дядей Сеней развеселились. У Маши, кстати, настроение тоже улучшилось.

(Надо отметить, что с позиции воспитания, такое поведение взрослых не может является образцом для подражания, но с другой стороны, уж очень этот господин Бравый был противный, да к тому же и просто захватчик: пришёл, откуда не звали, начал правила свои устанавливать, отнимать, да перераспределять. Что оставалось делать местному населению — сопротивляться. И это нормальная реакция. А если им на помощь пришли силы природы, кто же откажется от такого? Хотя, вы, наверное, догадались уже, что это были силы не совсем природные, а одного нашего знакомого, который подкрепился по нескольку раз разноцветными радужными листиками, увеличившись и размерах, и многократно увеличив свою силу и выносливость. Он ведь тоже отстаивал свои права и свою территорию, тем более, что в суде у него точно ничего бы не получилось.)

Маша вышла на крыльцо и поздоровалась.

— Вот видишь, Машенька, — сказала бабушка, — как–то всё само собой и утряслось с этими строителями, строить им теперь совсем нечем, техника вся куда–то подевалась.

— А если новую пригонят? — засомневалась Маша.

— Да, — присоединился дядя Сеня, — а ведь действительно, если новую пригонят, что делать то?

Бабушка ничего не успела ответить, как опять послышался далёкий рев двигателей. И, к огорчению, через десять минут показалась новая колонна с тракторами и бульдозерами. Техника выстроилась на старом месте, готовая снова взяться за дело, как вдруг, то под одним трактором, то под другим бульдозером почва начала проседать, и они стали погружаться в землю. Все закричали, забегали, размахивали руками, водители повыскакивали из кабин, но процесс погружения очень быстро закончился: просев на метр в верхний рыхлый слой земли, машины опустились на закопанную технику. Так всё и обнаружилось.

Потом кое–как технику откопали и вытащили обратно. Это уже всё случилось к середине дня. И вроде бы опять собрались начать работы, как на этих новостях из города прикатила целая комиссия с одним важным светилом в области геологии. Светило походил, посмотрел, попрыгал, заставил рабочих вырыть ямки, подумал и заключил, что требуется новое исследование местных грунтов, и без него строительство начинать категорически нельзя из–за возможного риска дальнейшего проседания почв. А когда в одной из ям обнаружилась какая–то глиняная миска да пара косточек, вообще пришёл в благоговейный трепет, заявив, что здесь возможно сокрыта стоянка древних людей, а значит сюда требуется направить подготовленную экспедицию. И поскольку на подготовку уйдёт месяца три, а потом ещё столько же на исследования, то раньше следующего года ни о каких работах здесь даже речи быть не может.

Господин Бравый кипел и спорил со Светилом, опять вынимая по очереди всевозможные бумажки из своей папки, но на Светило это не оказало ни малейшего воздействия — он стоял на своём.

«Здесь уникальный почвенный состав с меняющейся структурой пластов и плотностью. Пока наш институт не подготовит заключение — ничего здесь строиться не будет! А если вы испортите материал для исторических раскопок, вам никакие бумажки не помогут!» — последнее, что услышал от него господин Бравый, ну и конечно же Маша, которая с большим интересом наблюдала за развитием ситуации из–за бабушкиного забора.

Светило уехал. Но вместо него примчался уже знакомый Маше председатель общества кампанофилов Иван Иванович Иванов вместе с товарищем из прокуратуры, и вручил господину Бравому письмо из Министерства природных ресурсов о том, что многие растения из этого луга и окрестностей занесены в Красную книгу области, в Красную книгу России, и даже в Красную книгу Международного союза охраны природы. И если с ними что–нибудь вдруг случится, а с ними обязательно что–нибудь случится, если перекапывать землю, на которой они растут, то с тем, кто это сделал и организовал тоже обязательно что–нибудь случится, и, скорее всего, малоприятное. Потому, что его организации уже будет не отделаться просто миллионным штрафом и конфискацией техники; за уничтожение критических местообитаний для организмов, занесенных в Красную книгу, повлекшее гибель их популяций уничтожителя ждёт реальный тюремный срок.

«Хотите сесть в тюрьму на три года? Продолжайте копать. И да, то, что при подготовке экологической экспертизы проекта в качестве застраиваемого участка был случайно указан совершенной другой луг, Вам тоже с рук не сойдёт», — последнее, что услышал от представителя прокуратуры господин Бравый, ну и конечно же Маша, которая по–прежнему с большим интересом наблюдала за развитием ситуации из–за бабушкиного забора.

Иван Иванович с представителем прокуратуры уехали, больше уже никто не донимал господина Бравого. Тот стоял, окружённый свой челядью и наливался красным. Когда его лицо стало просто пунцовым, а из глаз чуть ли не полетели молнии, господин Бравый топнул ногой, зарычал, как дикий зверь, погрозил куда–то вдаль кулаком, сел в свою машину, хлопнул в сердцах дверцей и тоже уехал. Постепенно вся скопившаяся техника потянулась обратно. Через час территория опустела

— Ну теперь здесь точно ничего никогда делать не будут, — выдохнула бабушка, которая тоже из–за забора наблюдала за развитием ситуации. Пойдём, подкрепимся что ли, — предложила она Маше, — а то от нервных переживаний аппетит повысился.

«А мы то вчера голову ломали, — подумала Маша, — как с этим строительством бороться, чуть руки не опустили, а тут спасла ситуацию сама родная земля. И почвы защищаются, и исторические черепки защищаются, и даже редкие виды растений и животных. Надо на будущее поговорить с Иваном Ивановичем — может Крота к какому–нибудь исчезающему виду причислить? Тогда здесь точно уже нигде копать не станут».