Радужные листики

Глава 63. В которой Маша убеждается, что непродуманные решения, казалось бы, сиюминутных государственных вопросов, могут аукнуться потомкам и через двести лет.

Пока Маша читала, духота стала просто невыносимой. Бабушка проснулась и пошла пить таблетку от головной боли.

— Ох, неспроста это, — сказала она, доставая коробку с лекарствами, — точно к дождю дело идёт.

Маша выглянула в окно — небо на горизонте было иссиня–чёрным. Кое–где его прорезали яркие штрихи молний. В окно подул ветер.

— Бабушка! — охнула Маша. — Там такааая туча! Скоро тааак ливанёт!

— Ну–ка, внученька, давай быстро на огород, парники все закрой, — распорядилась бабушка, — да бельё с верёвок сними, тазик там остался. А я пойду животных в сарай загоню.

Маша поспешила из дома на огород. Первым делом она сняла всё бельё, которое уже и высохло, сложила в тазик и бегом отнесла в дом. Потом вернулась и стала закрывать форточки в парниках и сами дверцы. Тучи за это время успели значительно приблизиться — уже полнеба было затянуто темнющими облаками, и ветер всё гнал и гнал эту небесную армию на штурм деревни. Был уже слышен далёкий грохот, и больше ничего не напоминало жаркий, умиротворённый, ленивый июньский день.

Только Маша направилась обратно домой, как услышала знакомый голосок:

— Здравствуйте, Маша, а куда это вы так торопитесь?

Девочка остановилась и увидела Крота.

— Здравствуйте, Крот, — откликнулась и она, — вы что не видите? Домой тороплюсь. Сейчас гроза начнётся. Прятаться нужно.

— А я поговорить хотел, — забубнил Крот, — у меня вопросы появились…

— Давайте завтра поговорим, — прервала его Маша. (Это, конечно выглядело не совсем тактично, но когда над вами уже громыхает, нужно быстренько спасаться, а то мало ли что.) — У меня с утра дела, а в обед, когда бабушка вздремнёт, я сюда приду. Хорошо?

Крот уже было собрался ответить: «Хорошо», но тут огромная градина попала ему прямо по голове и получилось только: «Ой!». Крот пискнул и мигом скрылся под землёй. Вторая градина, как можно догадаться, досталась Маше, но на неё это подействовало не так чувствительно. (Вы только не подумайте, что Маша была бесчувственной девочкой. Просто она значительно превосходила Крота по размерам, и, если ему градина была что хороший булыжник, то ей — что слону дробина.) Но за второй дробиной всегда следует третья, четвёртая, и начинается такая оглушительная канонада, что уже и слону приходится неуютно. Маша стремглав припустила домой.

Бабушка уже всё закрыла, в том числе и окна в доме, и сидела за столом. Град поколотил по окнам минуты три и понёсся дальше распугивать всякую живность.

— Садись, Машенька, чайку попьём, — предложила бабушка.

Время было как раз к ужину, Маша уже успела проголодаться и ничего не имела против чая с творожной запеканкой, которая её дожидалась с самого утра. Из чайника по чашкам полился ароматный травяной чай, и в этот же момент с неба полился дождь. Вернее, обрушился, с каким–то гулом и рёвом.

— Бабушка, — сказала Маша, пытаясь что–нибудь разглядеть за окном, — такое ощущение, что это не дождь идёт, а на нас перевернули целое озеро, а может быть и море.

— Да, внученька, давно такого не было, — посокрушалась бабушка.

Опять громыхало, свистело, шумело, ветер сгибал деревья, по крышам и окнам непрерывно тарабанило, потоки воды понеслись по улице, затапливая всё кругом.

— Ничего, — приободрила бабушка, — такой ливень долго не длится, скоро всё пройдёт. Ты, давай, кушай пока.

Но у небес, видно было своё, отличное от бабушкиного, мнение по поводу полива деревни. Прошел час, а дождь всё никак не мог угомониться.

«Бедный Крот, — забеспокоилась Маша, — его же всего затопит под землёй». Она сидела и ёрзала на месте, переживая по этому поводу и пытаясь найти причину, чтобы выйти из дома.

— Да что ты всё крутишься на стуле? — не поняла бабушка. — Не волнуйся, мы на пригорке, у нас ничего не затопит, вся вода стекает.

— А я и не волнуюсь, — решилась Маша, — с чего это ты думаешь, что я волнуюсь, я просто в туалет захотела, в уличный. Пойду, схожу, пожалуй.

— Ноги в сапоги и накидку на голову, — распорядилась бабушка, — и фонарик возьми, темнеет.

Гром уже миновал, но дождь по–прежнему стоял стеной. По земле, по траве плыли потоки воды. Маша шла и хлюпала сапогами. Вокруг сигнальной железяки собралась приличная лужа. Девочка постучала несколько раз, потом покричала Крота несколько раз, но всё без толку.

«Бедняга, — пожалела она Крота, — как он сейчас, не затопило ли их совсем с бабушкой?», и побрела домой.

— Ну как там? — спросила бабушка, лишь девочка переступила порог.

— Там всё затопило, — сообщила Маша. — Единственное, в чём есть польза — что огород целую неделю поливать будет не нужно. Вода уже под крыльцом стоит. Если так будет лить всю ночь, то по улице можно будет на плотах плавать.

— Зато всё прольёт, — философски заметила бабушка, — растениям без воды никак нельзя, а тут жара такая стояла. Им то каково приходится, до речки не дойти, только дождик и выручает. Без дождя всё пропадёт. Пусть уж лучше так, чем вообще не будет.

Похоже было, что дождик решил, что его похвалили, и припустил ещё.

— Ну ладно, — вздохнула Маша, — надеюсь от него никто не пострадает.

— Да что ты, — заверила её бабушка, — всем только на пользу будет. Но если он к ночи закончится, — добавила она, — будет ещё лучше.

— Да, да, — поддержала Маша, — лучше почаще, но покороче, а то так всю неделю просидеть дома можно.

— А ты знаешь сколько длился самый долгий дождь? — спросила вдруг бабушка. И сама же и ответила: «Не знаешь, а длился он двести сорок семь дней. Это было на одном Гавайском острове».

— Как так? — удивилась Маша. — Туда же все отдыхать, загорать, купаться летают. А там дожди такие.

— Ну не всегда же такие, иногда и покороче, — заверила бабушка, — а иногда и совсем без дождей. Вот тогда и ездят, наверное. А ты знаешь, что эти острова вообще могли быть российскими?

Бабушка с хитринкой посмотрела на Машу, а Маша недоумённо посмотрела на неё.

— Двести лет назад гавайский король предлагал императору Александру I принять их под покровительство, — продолжила бабушка, — но по политическим причинам это было признано неразумным, а американцы не стали считаться с политическими причинами и потом силой присоединили острова к себе.

— Это что же получается, — задумалась Маша, — что сейчас мы могли бы спокойно летать туда на отдых? Это был бы ещё один субъект Российской Федерации? Остров–субъект — такого у нас ещё нет в государственном устройстве. Эх, император, император, — попрекнула она, — совсем вы не подумали о потомках.

— Ты так ещё об Аляске взгрустни, — улыбнулась бабушка.

— А что о ней грустить, — вздохнула Маша, — там же нет лазурного океана и белоснежных пляжей с пальмами.

— У нас здесь тоже хорошо, — заявила бабушка. — Ты что забыла уже, что собиралась ко мне перебираться насовсем? Да и дожди здесь не идут по полгода. И тепло также летом, и речка своя течёт — купайся вволю. Опять–таки лететь никуда не нужно.

— Ну да, — согласилась Маша, — летом здесь ещё очень даже ничего, вот только с зимой нужно что–то делать. Вся надежда на Гольфстрим осталась.

— Как это? — не поняла бабушка.

— Ну как как, — стала объяснять Маша, — ледники тают, течение Гольфстрима меняется, замедляется, Европа будет охлаждаться, а у нас станет заметно теплее. Глядишь, персики да абрикосы выращивать здесь будем.

— Персики — это хорошо, — подтвердила бабушка, — абрикосы тоже хорошо — из них курагу насушить на всю зиму можно будет. Давай абрикосы сажать.

— Давай, — подхватилась Маша, — сейчас напишу маме, чтобы саженцев купила.

— Нет, погоди, — сказала бабушка, — сейчас сажать уже поздно, в конце весны нужно, в следующем году мне привезешь.

— Ладно, — согласилась девочка, — поздно так поздно. А сейчас и впрямь уже поздно, — она посмотрела в окно, которое по–прежнему заливало дождём, на улице было уже совсем темно. — А ведь мы с тобой собирались ещё что–то делать, — напомнила она бабушке.

— Ну, чай мы уже попили, о политике поговорили, осталось только спать лечь, — сказала бабушка. — А вот что я ещё хотела — вспомню завтра, видно не очень важное. Так что давай–ка чисти зубы, и в кроватку. Да, и завтра никуда в такую сырость идти не нужно, даже если дождь закончится. Баба Марфа конечно потащится, но я тебя не отпускаю, это сомнительное удовольствие — бродить по мокрому лесу, потом как–нибудь сходишь.

Все улеглись, в доме стихло, шумел только дождь, но под дождь, как вы знаете, очень хорошо спится. Маша лежала, засыпала и размышляла: «Какие же интересные выкрутасы у нашей истории бывают. Вот сохрани тогда цари территории — были бы сейчас Гавайи нашими островами, да и Аляска с её огромными запасами нефти и металлов. А так собрались несколько человек и всё порешили между собой. А общество где, спрашивается? А общество никто и не спрашивал. Всё–таки очень интересно, почему миллионы чувствуют себя настолько пустым местом, что безропотно позволяют принимать за себя решение кучке людей. И были бы решения эффективными, так совсем наоборот, порою идут во вред этим миллионам. Вот предложи любому огороднику уступить часть своего огорода соседу — он разве согласится? Огород его кормит. А вот бездельник, тот продаст, потом растранжирит деньги, и снова часть огорода продаст, чтобы снова всё растранжирить. А когда распродаст всё, то станет потом бродягой. Разве это нормально? Люди должны заявлять свои права и отстаивать их, только тогда общество будет здоровым. И кто такой вообще этот царь, кто его выбирал? Чем он лучше других миллионов граждан? Вот ведь придумали. Нет, стадное чувство губительно. Пожалуй, от этого и все беды. Нужно почаще проводить референдумы, только организовывать их в электронном виде, и результат тут же будет отражаться, и расходов больших не требуется, только чтоб ничего не подтасовывать при этом. Нужно всем участвовать в развитии общества, а то привыкли только отмахиваться, а в результате от таких отмашек сплошные промашки да тормашки. — Она задумалась на минуту, посмаковав по себя эти слова. — Что–то в этих неуютных словах корень какой–то знакомый, это мне не нравится. И вообще, нужно подумать о чём–нибудь позитивном, а то эта царская бесхозяйственность меня совсем затормошила.

— Тиша, Тиша, кис–кис–кис, — тихонько позвала она кота, — помурлыкай мне, пожалуйста, а то я что–то распереживалась.

(Что бы мы делали без этих домашних пушистых хвостатых мурлыкотерапевтов. Столетиями живут они вместе с нами и помогают нам.) «Мур, мур, мур….», — затянул кот свою колыбельную, устроившись на одеяле у Маши в ногах, девочка успокоилась и быстро заснула.