Радужные листики

Глава 62. В которой, по мнению Маши, ей удалось найти способ разрешения многолетнего вероисповедного разногласия, и, может быть, оставить свой след в мировой истории летоисчисления.

Проезжая мимо дома Марфы Егоровны Маша встретилась с ней, как раз выходящей из калитки с пустой корзинкой в руке. Девочка остановилась и поздоровалась:

— Здравствуйте, а куда это вы собрались?

— Здравствуй, Маша, — ответила баба Марфа, — за травками собралась.

— В такую жару? — удивилась Маша.

— В самый раз, — ответила баба Марфа. — Ты знаешь, какой завтра день? Солнцестояние наступает, за травками пора, они сейчас в самом соку. В эти дни все целебные травы получают от Солнца и Земли большую силу. И собирать их нужно накануне, в ночь и по утренней росе, каждую в своё время. Так что мне три раза ходить. Хочешь со мной? Я ведь тебе одну травку показать обещала.

— Я сегодня не могу, — сказала Маша, — я сегодня бабушке помогаю, на ночь она меня не отпустит, а вот по утренней росе с удовольствием. А что искать будем? Цветы папоротника?

— Цветущий папоротник ещё никто не находил, — улыбнулась Марфа Егоровна, — а вот марьянник собрать нужно — он хорошо от золотухи помогает. Присмотрела его здесь недалеко на опушке леса.

— Что собрать, от чего помогает? — не поняла Маша.

— Марьянник дубравный, — стала объяснять баба Марфа, — это то же, что и иван–да–марья. Видела небось — травка такая с красивыми фиолетовыми и жёлтыми цветочками на кисточке? А золотуха — это кожное заболевание, дерматит иначе.

— А, вспомнила, — обрадовалась Маша, — ещё говорят: «Не понос, так золотуха». Это когда проблемы валятся одна за другой.

— Именно так, — подтвердила Марфа Егоровна, — так вот эту золотуху марьянник очень хорошо лечит. Сейчас самое время его собирать.

— А утром? — спросила Маша.

— А утром купальницу поискать, — объяснила баба Марфа, — желтоголов по–другому. Еще дербенник или плакун–траву, у неё лишняя влага капельками стекает по листьям, как слёзки, но за ней до болота идти нужно. Да богатинку, если повезёт, она от изжоги хороша.

Маша задумалась.

— И что, вы все–все–все травы знаете? — удивилась Маша.

— Ну что ты, — ответила Марфа Егоровна, — их несколько тысяч, все не упомнишь. Я только самые важные и самые действенные помню, где–то около двух сотен будет. И того хватает с избытком. Так что, если надумаешь — в пять утра здесь, но не опаздывай, больше десяти минут ждать не буду. На голову платок или кепку обязательно, ещё легкую непромокаемую накидку и резиновые сапоги на ноги. Запомнила?

— Запомнила, — кивнула Маша.

— Ну тогда до завтра, — кивнула баба Марфа и отправилась в противоположный конец деревни.

— Марфа Егоровна, Марфа Егоровна! — вдруг вспомнила Маша. — А вы не можете ещё немножко дать мази для Василия? У него куда–то ваша баночка подевалась, никак не найти.

— Подевалась? — усмехнулась Марфа Егоровна. — Или подевали? Ну ладно, подожди, сейчас вынесу.

Она скрылась за калиткой и через пять минут опять появилась, неся в руке пузырек с мазью.

— Здесь мазь текучая, удобно под гипс подливать, — объяснила она, — только держать нужно в холодильнике. Пусть в какой–нибудь пакетик завернёт и подальше с глаз припрячет, чтобы опять никуда случайно не подевалась.

— Большое спасибо, — поблагодарила Маша, взяла пузырёк, попрощалась и поехала дальше, решив завести мазь Василию на следующий день.

Первым делом, войдя в дом, Маша поставила пузырёк в холодильник.

— Что это у тебя? — удивилась бабушка.

— Это для Василия мазь, перелом лечить, — сообщила Маша, — Марфа Егорова дала.

— И как он? — поинтересовалась бабушка.

— Да нормально, — стала рассказывать Маша, — рука не болит, только чешется, он себе палку–гипсочесалку выстругивает, руку под гипсом чесать. Потом собирается производство наладить, поставлять в травмпункты.

— Ишь ты какой! — восхитилась бабушка. — Прямо предприниматель будущий растёт.

— Это точно, — согласилась Маша, — он постоянно что–нибудь предпринимает.

— Хороший мальчишка, смышлёный и добрый, — сказала бабушка, — мне нравится. Садись, покормлю, а то ты с утра не ела.

— На такой жаре и не хочется совсем, только холодненького чего–нибудь, — задумалась Маша, — вот молока, например.

Она подошла к холодильнику, достала из него банку с молоком, налила себе в чашку и отрезала краюху хлеба.

Пока Маша жевала краюху, запивая молоком, бабушка прилегла на кровати отдохнуть.

— А знаешь, бабушка, — вспомнила Маша, — завтра день летнего солнцестояния. Марфа Егоровна меня берёт с собой травки собирать. Только в пять утра.

— А чего в рань то такую? — удивилась бабушка.

— Она говорит, что нужно при первой росе за какой–то купальницей идти. Ты не знаешь случайно, что это за трава такая?

— Знаю конечно, — подтвердила бабушка, — у неё такие желтые шарики. Только ведь купальницу собирают на Аграфену Купальницу, — задумалась она, — это праздник такой перед Иваном Купалой, как раз на шестое июля приходится. А сейчас июнь ещё.

— Вот видишь, — сказала Маша, — опять всё перепуталось: Иван Купала в июле, Аграфена Купальница в июле, и тогда и солнцеворот в июле. А как он может быть в июле, если он будет завтра? Нестыковочка получается.

— Завтра он будет по григорианскому календарю, — усмехнулась бабушка, а в июле будет праздник, посвященный в том числе ему, но по юлианскому календарю.

— Я уже ничего не понимаю, — вздохнула Маша.

— Тут всё просто, — начала объяснять бабушка, — ещё до нашей эры египетские астрономы разработали календарь на замену действовавшему в то время римскому календарю, который назвали в честь Юлия Цезаря — юлианским. Это было нужно, чтобы восстановить синхронизацию календаря с временами года и избежать подобных проблем на будущее, поскольку на тот момент календарные даты стали заметно отличаться от ожидаемых времён года. В юлианском календаре обычный год стал состоять из трёхсот шестидесяти пяти дней и делился на двенадцать месяцев. Раз в четыре года объявлялся високосный год, в который добавлялся один день. И всё было вроде хорошо, но за тысячу шестьсот с лишним лет его использования опять накопились лишние дни и опять церковные праздники стали сдвигаться от погодных явлений. Основная проблема возникла с праздником Пасхи из–за смещения дня весеннего равноденствия, от которого она отсчитывается. На тот момент разница составляла уже десять дней, и чтобы опять устранить эту проблему папа Римский Григорий тринадцатый ввёл новый календарь — григорианский. В нём уменьшили количество високосных лет, применили новую формулу для определения дня Пасхи, и для возврата весеннего равноденствия на нужную дату пропустили сразу 10 дней. Был день пятое октября, а следующий день был объявлен шестнадцатым октября. А сегодня из–за разного количества високосных лет разница между календарями составляет уже 13 дней. Постепенно все страны в мире перешли на грегорианский календарь, как более точный, но вот православная церковь не согласилась, считая, что григорианский календарь нарушает очередность многих библейских событий, и поэтому католики и протестанты отмечают свои праздники в разное время. Например, католическое Рождество двадцать пятого декабря, а православное — седьмого января.

— И кто из них прав? — спросила Маша.

— Не знаю, — задумалась бабушка, — если считать, что важно время года, то точнее григорианский календарь. Если это не важно, то кто, когда и что празднует — его личное дело. Если кто–то решит Новый год праздновать 1 марта — какая разница? Это ни на что не влияет и никому не вредит. А вот если считать, что новый год начинается как раз с ростом дня, то за начало нового года я бы приняла день зимнего солнцестояния.

Маша на минуту задумалась.

— Знаешь, бабушка, — заключила она, — мне кажется, что мы настолько усложняем очевидные вещи, что сами уже ничего в них разобрать не можем. Ведь календарный год — это время, за которое сменяются зима, весна, лето и осень, и Земля, вращаясь вокруг Солнца, возвращается более–менее к той же точке, откуда начиналось вращение. Есть четыре солнечных точки: две равноденствия и две солнцестояния. Можно взять за отсчёт любую точку, и считать своё время. Например, когда самая длинная ночь и самый короткий день в году. После этого дня солнце идёт в рост. Значит, можно его считать началом нового года. В прошлом году это было 21 декабря. Понятно же, что это истинное первое января. А дальше отсчитывается ровное количество суток, когда снова наступает солнцестояние. И этих суток всегда 365. Это абсолютно. Никакого дополнительно дня быть не может, а значит и високосного года. Год всегда состоит из ровного количества дней, а если туда добавляются ещё и часы, и секунды, то это либо ошибка счёта, либо продолжительность часа на самом деле чуть меньше требуемого. И не может быть в одном месяце тридцать суток, а в другом тридцать одни. Значит, деление неверное.

Тут Маша задумалась.

— Эко, в какие дебри тебя понесло, — промолвила бабушка, — не всё ли равно по большому счёту.

— Ну бабушка, как ты не понимаешь, — разгорячилась Маша, — по большому счёту как раз и важно. Не видишь разве, что из–за этого рассорились целые народы. Необходимо срочно восстанавливать мир на Земле. Так, — продолжила она, — а на что можно поделить триста шестьдесят пять? — И сама же себе и ответила: — Конечно же на пять или на семьдесят три. Но семьдесят три месяца в году — это многовато получается. А если пять месяцев всего? Тоже нехорошо как–то. Ты что думаешь?

Бабушка только головой покачала.

— Нет, нам всё–таки нужна точность. Остановимся на пяти месяцах по семьдесят три дня. Первым у нас будет Зимник, и начнётся он в первый день зимнего солнцестояния, то есть 21 декабря по грегорианскому стилю. Потом пройдёт семьдесят три дня и на семьдесят четвёртый день наступит первое число Весника, то есть — она взяла ручку, тетрадку и бабушкин настольный календарь, и стала вычислять — получается 4 марта по грегорианскому стилю. Дальше снова семьдесят три дня и первое Летника или 16 мая. Потом первое Полетника или 28 июля. Потом первое Осенника или 9 октября, и, наконец, снова первое Зимника. Получилось, круг замкнулся! Пять месяцев по семьдесят три дня: Зимник, Весник, Летник, Полетник и Осенник. (Машу совершенно не смущало, что часть из предложенных ею названий уже используется в русском языке, и имеет несколько иной смысл. Но когда решаются проблемы планетарного масштаба, условностями можно и пренебречь.) А может и пять времён года: зима (21 декабря — 4 марта), весна (4 марта — 16 мая), лето (16 мая — 28 июля), полетье (28 июля — 9 октября), осень (9 октября — 21 декабря).

Маша нарисовала на бумаге окружность, отметила на ней на одинаковом расстоянии друг от друга пять точек — пять начал новых месяцев и соединила их лучиками. Получилась звезда.

— Это символично, — довольно произнесла она, даже звёзды с этим согласны. Выходные и рабочие дни оставим те же — чтобы никто не переживал и не волновался: пять дней рабочих, два следующих выходных. Хотя со временем, когда роботы будут нас заменять всё больше и больше, можно будет перейди на восьмидневную неделю с тремя выходными. Вот 73, правда, ни на что не делится без остатка, кроме самого себя и единицы. Поэтому с целым числом недель в новых месяцах проблема. Придётся оставить недели переходящими через месяц, как и сейчас.

Маша сходила за своей электронной книжкой и открыла в ней учебник по астрономии.

— Ну да, — прочитала она, — средняя продолжительность солнечного года составляет 365,2421897 суток или 365 дней 5 часов 48 минут 45,19 секунды. Раз получается остаток, то уже непорядок. Понятно, что 365 дней никуда не денешь — это величина постоянная, а вот эту добавку в 5 с лишним часов требуется ликвидировать. А сделать это можно только если час будет длиться дольше, чем сейчас, то есть — она посчитала на калькуляторе, — нужно увеличить интервал секунды примерно на 4%. Хотя… это же сколько механических часов в мире придётся перенастраивать и‑за введения новой эталонной секунды?! Бабушка, ты слышишь, как всё получается?

Но из бабушкиного угла никто не отвечал, бабушка, оказывается, уже мирно посапывала, и в её ногах также мирно посапывал её верный компаньон Тихон.

Маша, довольная собой, тихонько встала из–за стола, и отправилась в комнату почитать. Уютно устроившись в кресле с электронной книжкой, она подумала: «А ведь кажется, я предложила новый календарь. И он самый точный, и не нужен високосный год. И больше не нужно никому спорить, когда будет Рождество, потому, что оно будет с Рождением Нового года, с началом зимнего солнцестояния. И даже если у христиан Рождество — это рождение их бога, то рождение нового года — это тоже по сути божественное явление, потому что человек не может образовать планеты и звёзды, а кто их образовал — только теории. Конечно, у представителей других религий может быть собственный взгляд на это дело, и считать даты они могут не только по солнцу, но и по луне, но без солнца жизни на Земле точно не было бы, по крайней мере в таком виде, поэтому праздновать, когда солнечный день начинает свой рост было бы весьма кстати. И да, новый календарь можно будет назвать Мариинским».