Пыльная одиссея

Глава 32

3.

«Призрачная Звезда» внутри оказалась на удивление огромной, хотя внешне, как помнил Даст, была размерами не больше обычного имперского корвета. Но удивляться такому странному несоответствию фельдъегерю было некогда: тут хотя бы равновесие сохранить! Он и Шкипер стремительно летели на антигравитационной платформе по какому-то бесконечно длинному коридору. Яркий свет невидимых светильников бил по глазам, тесноватая для них двоих платформа на поворотах не снижала скорости, отчего Даст, чтобы не свалиться, цеплялся за плечо Шкипера. Старый пират, напротив, держался уверенно, несмотря на деревянную ногу и костыль. Только придерживал рукой треуголку, чтобы не унесло встречным потоком воздуха.

— А что с ногой? — крикнул фельдъегерь.

— Что с ногой? — обернулся к нему старый пират. — С чьей ногой, сынок?

— Ты здесь, а ноги-то всё равно нет! Почему тебе её не возвратили? Должны же были возвратить! Раз ты здесь!

— А-а-а! Вон ты о чём! Нуль-бабахер, сынок! — прокричал в ответ Шкипер. — Моей ноги теперь нигде нет! Ни там ни тут! Неоткуда её мне возвращать! Говорю же тебе, нуль-бабахер! — повторил он.

Коридор всё не кончался. Он был пустынным. Только кое-где с обеих его сторон попадались открытые двери. За ними мелькали неясные тени, слышались обрывки фраз, на незнакомых прежде Дасту языках. Но сейчас переводчик ему не требовался.

— …и тут в крюйт-камеру влетает ядро! Всё, говорю, мы покойники! — рассказывал кто-то.

В ответ громко захохотали.

— …ловлю его в перекрестье, нажимаю курок и…

— …и?

— Он, гад, успел нажать раньше! И отправил меня к вам! — слышалось из-за другой двери.

— Выходим из гипера, а нас уже два крейсера ждут! — донеслось из-за третьей.

— Всё! Приехали! — платформа неожиданно остановилась и, стряхнув с себя седоков, исчезла. — Иди, сынок! Смотри, не подведи меня! — Шкипер подтолкнул фельдъегеря к двери.

За дверью оказалась комнатка, освещённая керосиновой лампой-семилинейкой с закопчённым стеклом и отражателем, обёрнутым серебристой фольгой. Лампа стояла на дубовом двухтумбовом столе. Стол занимал почти всю комнату. За столом кто-то горбился, скребя гусиным пером по листу бумаги. Писарь, догадался Даст. Лица писаря было не разглядеть, только монокль в его глазу посверкивал в свете лампы. За спиной писаря занимал всю стену аппарат неясного значения. Аппарат тихо гудел, перемигиваясь россыпями разноцветных огоньков.

— Проходи! Чего стоишь? Некогда мне, не видишь, что ли? — писарь подкрутил колёсико горелки лампы, больше выдвинув фитиль, и повернул её отражателем в сторону Даста, чтобы лучше его рассмотреть. — Новопреставленный, значит! — высверк монокля обозначил кивок. — Да ещё с отягощением, батюшки мои! — подслеповато склонился он к столу глазом с моноклем. — Придётся исполнить! Только ради Шкипера, чтоб ему сорок раз аукнулось!

Писарь лизнул кончик пера, обмакнул его в чернильницу и со скрипом стал что-то писать на листе бумаги. Закончив, выдвинул ящик стола, достал оттуда большую круглую печать, дохнул на неё и со всей силой, даже монокль из глазницы выпал, приложил к листу.

— Ну? — писарь на лету поймал монокль и вставил на прежнее место. — Кому мы сейчас стоим? — монокль в упор уставился на Даста. — Или думаешь, я за тебя исполнять буду? Ну-ка, вон отсюда!

Фельдъегерь чётко, по-военному развернулся через левое плечо, открыл дверь…

И оказался в приёмной Императора!

— Наконец-то! — вышел ему навстречу из-за стола Адъютант Его Императорского Величества. — Сколько можно ждать! Где вас так долго носит, кабинет-фельдъегерь? Адмиралиссимус уже всю связь оборвал! Да и сам, — Адъютант многозначительно кивнул на высокие резные двери, — интересовался. Неоднократно. Давайте сюда пакет! Скорее!

Даст передал Адьютанту секретный пакет. Тот придирчиво осмотрел его, проверил целостность печати. Потряс, посмотрел на просвет. Фельдъегерь ждал.

— Благодарю за службу! — наконец сказал Адъютант. — Вы свободны!

Фельдъегерь молча направился к двери.

— Мог хотя бы радость выразить! Как-никак с самим Императором в моём лице общался! — бросил ему в спину Адъютант.

Даст не ответил. Даже не обернулся. Покинув приёмную Его Императорского Величества, он сквозь анфиладу залов прошёл к выходу, ни разу не отразившись в зеркалах.

Дальнейшая судьба фельдъегеря автору неизвестна.